Азирафаэль слишком много думал

— Чем-то пахнет… — Новый одеколон? — Нет, я знаю, как ты пахнешь…

Ангел подошёл к раковине, сжимая между пальцев одной руки два бокала. Второй рукой он опрокинул тарелку, скидывая косточки абрикосов и слив в мусорку, а после поставил бокалы на дно. Освободив руки, он выпрямился, звонко шлёпнул ладонями по обеим щекам, приводя мысли в порядок. Сработало так себе. Вообще все абрикосы он сам и съел. Азирафаэль любил вкусно поесть, а ещё — нервничал. О, он ужасно нервничал. Они приехали пару часов назад, и мысль, мимолётно пробежавшая в голове ещё тогда, так ошеломила его, что только и оставалось что нервничать и долго напряженно думать. Они провели в машине в сумме больше шести часов. Неизвестно, чем Кроули нравилась его старая рухлядь, но в ней было настолько тесно, что дышалось тяжело. На Азирафаэля нахлынуло где-то на втором часу дороги в сторону дома. За четыре часа душевных терзаний он довел себя до лёгкой дрожи в руках и коленях, до странных двусмысленных дум. Его мозг пьяно помутнел, но это нисколько не мешало думать. Он боялся вернуться назад и увидеть перед собой змеиные глаза, полные странной, как ему казалось, неуместной похоти. Возможно, ангел сам себя обманывал. Собственно, мысль о том, что Азирафаэль мог себя обманывать, подменять реальное желаемым, и мешала. Они накидались за два часа до состояния, когда не хочется ничего, кроме как лежать и задорно хихикать. Но Азирафаэлю не было смешно — ни разу не было. Было тяжело, чуть тошно, а ещё — невероятно горячо. Ему никогда не было так горячо и паршиво одновременно. Потому Азирафаэль и был не против открыть одну бутылку за одной — он был только «за». Кроули вел себя естественно, спокойно и чуточку развязно — ничего нового. Демон раскинулся в некогда забитом им же кресле, лакал из бокала, как будто там всего-навсего вода. Азирафаэль так пить не мог, посему сейчас еле на ногах стоял. Он тряхнул головой, наконец приводя себя в порядок и смиряясь со своим новым открытием. Азирафаэлю было комфортно рядом с Кроули. Нет, не так. Азирафаэлю было очень хорошо рядом с Кроули. Будучи ангелом, живя тысячи лет, удивиться он мог, но крайне сложно. Пока они проезжали лес, Азирафаэль засмотрелся на зелень деревьев и поплыл, не заметив, как начал улыбаться. Он склонил голову к плечу, закусил губу, будто пьяный, зачарованно пялясь в окно. Играло радио, а рядом сидел демон. Именно осознание того, что рядом Кроули, и стало последней деталью, добившей окончательно и бесповоротно. Тогда Азирафаэль повернул голову, посмотрел на Кроули. Тот тоже почему-то улыбался. Всю оставшуюся дорогу до дома и, собственно, уже дома, Азирафаэль думал об этом, стараясь перебить мысли болтовней. Кроули охотно поддерживал беседу, вкидывал новые темы, а ещё смотрел своими удивительными глазами, опьяняя не меньше вина. Демон редко снимал очки, но рядом с ним — спокойно. Они проводили много времени вместе вот уже черт знает сколько лет. Они часто выпивали вместе в последнее время, помогали друг другу. Они не должны были даже как-то положительно взаимодействовать, однако Кроули сидел в его гостиной, пил из его бокалов, смотрел на него. Азирафаэль беседовал с Кроули, а ещё, кажется, чувствовал нечто совершенно противоположное ненависти к врагу. Они совершенно точно не были врагами. Азирафаэль понял, что полностью трезв, когда склонился над мойкой. Он выпрямился и ощутил лёгкость в голове. Опьянение отпустило, будто не они только что приговорили три бутылки. — Я пил не для того, чтобы по щелчку пальцев отрезветь, — недовольно протянул Азирафаэль. — А я пил не для того, чтобы ты потом пропадал весь такой печальный и загруженный. Кроули пожал плечами, прижавшись плечом к косяку. Он проморгался, вертя в пальцах штопор. Смотрел все так же. Азирафаэль вспомнил все те двусмысленные фразы, сказанные Кроули десять лет назад, сто. Тысячу. Он вспомнил, как прекрасно ощущал себя, находясь рядом с Кроули, и совершенно точно не понимал, что происходит. — Ты слишком много думаешь, — заметил Кроули, улыбнулся с прищуром. Азирафаэль ощутил, что забыл дышать. — Мне и этого недостаточно. — Попробуй иначе. — Думать иначе? — Думать иначе. Иначе? Что значит «иначе»? Как можно думать иначе? Ангел прижался копчиком к тумбочке, попытался стоять ровно. Смотреть прямо. Кроули вот, например, не стеснялся смотреть прямо. Кроули вообще мало чего стеснялся: он помогал ангелу, катал его на своей машине и пил с ним. Он смотрел так, будто и сам чувствует что-то, что мешало сейчас дышать Азирафаэлю. — Попробуй думать не головой, а… — Кроули неопределённо взмахнул рукой. — Блять, не думал, что мне придется говорить так пафосно и тошнотворно. Азирафаэль запутался, будто все ещё был пьян. До него дошло, конечно, но с опозданием — когда Кроули уже стоял совсем близко. Кроули дышал горячо, шумно. Он вынуждал легко вздрагивать от каждого шума и движения. Колени чуть подгибались. Хотелось подчиняться, упасть на пол и совершить что-то неподобающее его статусу. Что-нибудь непотребное и грязное. — Чем мне следует думать? — спросил Азирафаэль. — Научи меня. Его голос чуть вздрогнул, отчего Кроули улыбнулся шире. Он занёс руку, касаясь нежной кожи щеки ангела. — Научу, мой ангел. Научу. Азирафаэлю пришлось начать дышать, потому что Кроули так крепко держал его за бедро, что можно было задохнуться лишь от нахлынувших чувств. Ангел с удивлением для себя понял, что и сам прекрасно знает запах Кроули. Он пах горелым деревом, серой и приятным одеколоном. Чем пах сам Азирафаэль — загадка, но наверняка чем-то не менее головокружительным, потому что Кроули жадно вдыхал воздух у уха ангела, тихо шипел и часто облизывался, поглаживая чужую спину широкими ладонями. Азирафаэль жалел, что он в костюме. Хотелось ощутить прикосновения кожи к коже, но он мог лишь с восторгом принимать свои чувства, себя, чувства Кроули. «Мы не должны» застряло в горле и там же пропало. Как будто его и не было. Кроули мягко обнял его лицо ладонями, посмотрел с вызовом, от которого захотелось жалобно застонать. Азирафаэль невольно надул губы. В данный момент он потерял все свое самообладание — будто и не было оного. Он чуть подался вперёд, но Кроули был недостаточно близок. — Ты такой забавный, когда борешься с собой, — хохотнул Кроули. — А ты!.. А ты… — попытка ответить остро застряла ещё в процессе создания. Там же было решено послать все к черту. Азирафаэль приоткрыл рот, думая, как подцепить, когда Кроули уже все за них решил и прижался горячими влажными губами к его губам. Они целовались мучительно долго, но этого было достаточно, чтобы окончательно прочистить разум и тут же затемнить его. Разум Азирафаэля затуманила похоть, чего ранее он не испытывал, а если и испытывал, то забыл. Но у Кроули с этим явно не было проблем, потому что он легко углубил поцелуй, легко избавил ангела от одежды и так же мгновенно и незаметно повел его в более удобное место. Кроули будто давно знал что, где и как, разложил Азирафаэля на диване, а потом, оторвавшись от губ, победоносно улыбнулся. — Наконец-то, — зашипел Кроули куда-то в шею, резко дёрнул ангела на себя за бедра, шире разводя его ноги. Это «наконец-то» многое прояснило, но Азирафаэль решил последовать совету и думать сейчас другим местом. Сердцем! Он потянул Кроули на себя за волосы, быстро успев заметить, что с короткими ему куда симпатичнее. Пока они продолжали целоваться, возбуждение стало совсем невыносимым. Как правило, свой долгожданный первый раз представляешь чем-то по-настоящему волшебным. Так как Азирафаэль не успел ничего такого представить, а Кроули явно не терпелось, то волшебство вроде как осталось на кухне, где Кроули избавил их от множества слоев одежды, но оно, в отличие от всего прочего, никуда не исчезало. Азирафаэль не помнил, когда испытывал нечто подобное: единение с тем, кто тебе нравится и дорог — незабываемо. Кроули жадно целовался и кусался, ласкал их обоих, пока Азирафаэль робко жаждал прикоснуться так же, но мог лишь гладить напряженные плечи и грудь демона, отвечать и громко стонать. Он опустил взгляд, увидев, как длинные пальцы крепко сжимают два члена, как их кожа контрастирует: ангел бледный, а демон — смугловатый. Во рту слюна скопилась, но на это пока не хватало смелости и сил. Азирафаэль опустил руку, накрывая ладонь Кроули, легонько сжал его губу зубами, оттянул, решив, что теперь-то все можно. Назад пути нет, а впереди — неизведанное, опасное, а ещё приятное и тёплое. Хватило горячего невнятного шёпота и пары движений, чтобы накрыло теплой волной блаженства. Кроули тяжело упал рядом, закурил неизвестно откуда взявшиеся сигареты и сыто улыбнулся, укладываясь головой Азирафаэлю на плечо. Азирафаэль лишь сглотнул вязкую слюну, пусто пялясь в стену. — Надеюсь, теперь научился, — прохрипел Кроули, перекидывая ногу через бедро Азирафаэля. — По-моему, я вообще думать разучился. — Тоже неплохо. Вокруг не было яркого пейзажа, не было приятной музыки. Были голые стены, пыльные стеллажи и тишина, однако Азирафаэль все ещё ощущал себя хорошо — даже лучше, чем тогда, в машине.