в черном и фиолетовом

там, куда не так давно бил дисциплинарный кнут, ужасно жжет. мика не знает, сочатся шрамы кровью или давно перестали — он не чувствует этого. он чувствует другое — как ферид целует каждый шрам, целует везде, где жжет; как ферид гладит его мокрые волосы одной рукой, иногда останавливаясь и нежно перебирая пряди пальцами; как другой рукой ферид держит его за талию, чтобы мика не падал, потому что сил у него чертовски мало. мика сейчас не язвительный юноша в черных одеждах, который раздражает учителей и приемную мать, а ферид не будущий глава клана со знаменами с лотосом о девяти лепестках — они всего лишь два юноши, обменивающиеся нежностями на источнике чужого ордена. — ты слишком многое для меня делаешь. — о, поверь, это еще мало. ферид поцеловал мику в плечо, потом в шею, в щеку, в скулу, развернув к себе лицом — в нос и лоб. мика потянулся вперед и поцеловал в губы. — ты смелый. — у меня был хороший учитель. ферид помог мике вылезть из источника, и они сели на земле рядом друг с другом и своими одеждами, совершенно голые. капли воды стекали по красивым спинам, капало с волос. ферид целовал мокрые пальцы и колени мики, пока тот смотрел на него голубыми глазами, как никто другой не смотрел. — не знал, что ты можешь быть настолько нежным. ферид не ответил, лишь хитро улыбнулся, не смея остановиться. у мики красивые руки, и ферид готов целовать их до смерти. эти воспоминания были с микой долго, до самого конца: спустя годы он смотрел на грозного мужчину в фиолетовом, любящем со зловеще-хитрой улыбкой гладить кольцо на пальце, а вспоминал мальчика, который целовал его колени. ферид тоже помнил — он смотрел на таинственного мужчину в черном и видел мальчика, чью талию он когда-то нежно держал, стоя в прохладном источнике. ферид обрезал волосы — они стали жесткими и короткими, но мика продолжал любоваться. мика любовался, когда ферид злился, как его глаза наливались кровью, как кольцо становилось кнутом — определенно, он был прекрасен. микины волосы стали еще длиннее и мягче, но взгляд стал жестче, и в нем появилась властность. они виделись редко, но у ферида было два любимых занятия: зарываться в эти волосы пальцами (это он всегда любил) и укрощать властный взгляд, делая его просящим и послушным. ферид любил смотреть, как мика играет на своей черной флейте, смотреть на движения тонких пальцев по гладкой поверхности. о, ферид знал, что еще умеют эти пальцы, и от того смотреть на них было еще более сладким зрелищем. в один день ферид потерял его. в его руках дни напролет сверкал фиолетовым кнут, глаза недовольно блестели. ища его он потерял много людей — советники говорили, что напрасно, потому что оттуда никто не возвращается, а ферид знал как никто другой, что мика может вернуться из преисподней, из самых жутких мест. но когда прошел месяц, ферид перестал верить. его глаза превратились в ледяные осколки яркого цвета, а кнут в его руке только и видели, что на ночной охоте — в обычное время он был кольцом. на его губах все еще появлялась улыбка, но лишь когда он был очень зол или крайне доволен. через три месяца ферид начал забывать. он мог в какой-то момент с ужасом осознать, что уже почти не помнит микин сладкий голос или количество шрамов и рубцов на его спине. он забывал непозволительно много, и все возвращалось к нему лишь во снах, которые потом невозможно вспомнить. во снах они опять были мальчиками на источниках, а в конце опять теряли друг друга, и ферид из-за них просыпался среди ночи. но спустя время мика вернулся. это было жутко — на нем были черные одежды и черная флейта, все как раньше, и даже одежды эти были похожи на прежние, но что-то изменилось. он стал слишком взрослым, подумал ферид. его глаза отливали красным; в его характере больше не было того ребячества, которое было с ним всю жизнь — он стал слишком смелым и слишком неуправляемым. — мы давно не виделись. — непозволительно давно. они одинаково улыбались теперь и одинаково смотрели, потому что оба восстали из пепла. ферид, к тому же, знал, что они убийственно смотрелись вместе из-за своих сходств и различий, которые делали их половинами одного целого. микины волосы отросли, став еще длиннее, и он больше не собирал их в высокий хвост, лишь убирал некоторые мешавшие пряди в небольшой пучок на затылке, и теперь золотые локоны свободно лежали на спине. волосы ферида тоже успели слегка отрасти, опустившись почти до лопаток, и он делал, сам того не осознавая, прическу, как у мики, а потом, поняв это, лишь улыбался — да, по отдельности они прекрасны, но вместе — еще лучше. но в какой-то момент мика изменился слишком сильно. он углубился в темный путь, забывая остальное; он отдалялся от их ордена, и, что самое неприятное, от ферида. он прекрасно помнил их последнюю ночь — мика был жестким, даже слишком, порой доставляя фериду неприятные ощущения. он помнил, как перед тем, как уйти, ферид целовал шрамы и рубцы, гладил волосы и бедра, как тогда, на источниках, стараясь запомнить любые мелочи, потому что чувствовал — он увидит это все еще раз не скоро. если вообще увидит. вскоре, мика преодолел точку невозврата, и его смерть была лишь вопросом времени. все знали о тесной связи мики и ферида, и многие подозревали, что глава ордена с лотосами о девяти лепестках на знаменах может пойти вслед за ним и начать ему помогать. ферид знал, о чем говорят люди, и собрался отвести от себя любые подозрения самым логичным способом — он собрался организовать осаду на гору, где жил мика, и сделать это без предупреждения. так он сказал всем. мика, на самом деле, все узнал еще за месяц до осады. — поцелуешь меня на прощание? мика стал слегка наглым. — нет. но ведь и ферид не подарок. — тогда я сделаю это сам. ферид был доволен, потому что на секунду забыл, что пришел с одной-единственной целью — сказать мике, когда он умрет. — для пущей достоверности я сам убью тебя, — обернувшись у выхода из пещеры, улыбнулся ферид. — тогда, надеюсь, у нас будет еще один прощальный поцелуй, — мика тоже улыбнулся. они оба были по-своему наглыми. во время осады мика обедал. он оставил мертвецов разбираться со своими новыми врагами, оставив лишь лазейку для ферида, которую — мика знал наверняка — он непременно найдет. ждать долго не пришлось — ферид прорвался быстро. — я приготовил тебе порцию. присаживайся. — не боишься, что кто-то прорвется сквозь твои трупы? — о, ты недооцениваешь их. они вместе обедали, совсем как раньше. когда двое мужчин приступили к чаю, они услышали, что войско стало стремительно приближаться к пещере. мика стремительно допил свой чай и поставил пустой стакан на небольшой стол. — пора заканчивать. они поднимаются на ноги почти одновременно, отходят к дальней стене — ферид не знает зачем, мика тоже, просто хочется уйти как можно дальше от шума. у мики жесткие и обветренные губы, у ферида тоже, но целовать друг друга им все еще нравится. поцелуй был быстрым, но хорошим. удар меча тоже был быстрым и хорошим — ферид пронзил чужое сердце насквозь. труп соскользнул с меча, с глухим звуком падая на пол. дальше все было как в замедленной съемке и будто бы в тумане — ферид помнил, как наклонился к трупу, пол пещеры под которым окрашивался алым, а через секунду он уже прятал в рукаве черную флейту. руки дрожали. — если ты вернешься, я отдам ее. дальше он помнил еще меньше — вот в пещеру забегают люди, а вот он уже выходит из нее с гордым и серьезным взглядом победителя. ферид вышел из пещеры знаменитым, потеряв мику во второй раз. когда мика вернулся к нему опять, фериду было тридцать пять. он носил на голове пучок, а в рукаве — флейту мики. мика был в чужом теле, похожем на свое, но чужом. ферид узнал взгляд, ферид узнал улыбку, ферид узнал мелодию, которую мика играл на сделанной на скорую руку флейте, и ферид забрал его в свой орден. перед другими он назывался чужим именем, но перед феридом он был все тем же микой. ферид сделал его приглашенным заклинателем. мика все еще оставался умелым и способным — никто не задавал вопросов. никто не задавал вопросов, когда из покоев главы слышались разные звуки, и когда на утро мика и ферид вместе выходили оттуда, оба в фиолетовых одеждах и вновь с одинаковыми прическами. теперь мика носил фиолетовый, и он ему непозволительно сильно шел. на новом теле мики тоже были шрамы, и ферид любил их целовать.