Отец

В подземном царстве холодно, сыро и тихо. Так тихо, что, кажется, барабанные перепонки лопнут от звука биения собственного сердца. Души тех, кто прожил свою жизнь в серости, продолжают влачить все то же бесцельное существование, теперь уже под ледяными сводами преисподней. Они молчат, потому что все мольбы останутся без ответа, а еще потому, что холод подземного царства высосал из них все, оставив лишь тени. Преисподняя слишком отличается от Валгаллы, в том числе и тем, как ведет себя её правитель. Хель восседает на своем троне так горделиво, словно это престол мира. Идеально прямая спина, величаво вздернутый подбородок, взгляд, пронизывающий любого до самых костей – истинная королева мертвых, Смерть во плоти, не ведающая ни жалости, ни любви, ни сострадания. Прекрасная в своей бесчувственности. Но даже она порой может позволить себе быть слабой - наедине с любимым отцом. Локи гордится своими детьми – несмотря на то, что понимает, каких монстров породил. Хель – его самое старшее дитя, первая из детей великанши Ангрбоды и самая облагодетельствованная из всех. Братьев, змея Йормунганда и волка Фенрира, Один приказал заточить под землю, а ей, Хель, отдал в подвластие самое мрачное царство. Локи мрачно ухмыляется – наверняка побратим считал, что таким образом задобрит Хель и раз и навсегда отделит её от мира живых. Но как бы не так. Видимо, иногда Одину не помогает даже его знаменитая краденая мудрость – вот и тогда не понял он, что вручает своему врагу неиссякаемый кладезь силы. Да, самые искусные и отважные воины попадают в Валгаллу, царство Одина. Но абсолютное большинство душ умерших все же ввергают в преисподнюю, и однажды Локи поведет эту армию озлобленных мертвецов на Асгард. Однажды этот день настанет, и любимая дочь будет с ним. Хель медленно поднимается со своего трона из человеческих костей навстречу отцу, спускается по узким ступеням возвышения, почтительно опускает голову. Локи вглядывается в её лицо. В тронном зале владычицы мертвых царит полутьма, лишь слабо мерцает фосфоресцирующий лишайник на сырых стенах. Отблески этого тусклого света отражаются на золотой диадеме на лбу Хель, в её темных бездонных глазах. Сегодня она непривычно грустна – Локи сразу замечает это и удивленно приподнимает рыжую бровь. - Мне скучно, отец, - голос у Хель глубокий и звучный, он гулким эхом отражается от высоких сводов. – Я королева преисподней, но здесь только холод и тени, и я под стать этому миру, такая же отвратительная и пустая. Я видела, как живут богини Асгарда – вечно юные и прекрасные, в окружении отважных и сильных мужчин, ни один из которых не обратит внимание на полусгнивший труп. Губы царицы мертвых дрожат, а в бездонной тьме глаз вспыхивают огни ненависти и обиды. Локи понимает, что Хель просто одиноко. Она устала жить здесь одна, в компании лишь глупой великанши Модгуд и младшего брата, адского пса Гарма. Королева хочет быть простой женщиной – и страдает оттого, что ей это не под силу. Бог протягивает руку и решительно снимает с головы дочери покрывало. Все же милосердие Хель не чуждо – она показывает свой лик лишь тем грешникам, кто заслужил ужасное наказание, для остальных оставаясь лишь тенью, такой же, как и прочие обитатели преисподней, но только более рослой и внушительной. Черты лица царицы мертвых прекрасны – точеный подбородок, изящный носик, красиво очерченные чувственные губы и большие глаза. Но одна половина её лица и тела мертва. Гниющая плоть отвратительного синего цвета с соответствующим запахом разложения сводит на нет всю красоту Хель, превращая её в чудовище. По крайней мере, так считают все, кроме её отца. - Ты прекрасна, Хель, - убежденно заявляет Локи, безо всякого отвращения касаясь пальцами щеки дочери – не «нормальной», покрытой пусть и мертвенно-бледной, но гладкой как шелк кожей, а другой, трупной. Гниющая плоть излишне мягкая и склизкая, кажется, еще чуть-чуть, и из неё выползут тонкие белые черви, поедающие падаль. Но бог не прекращает своей осторожной ласки, обводит подушечками пальцев скулу, спускается ниже, к подбородку. И не отводит взгляда. Каменная маска владычицы мертвых трескается, Хель опускает потухшие глаза, подается навстречу прикосновениям. Она выше отца – как и многих других, даже большинства великанов – но сейчас совсем не чувствует этого. Хель ощущает себя маленькой девочкой, и ей это совсем не нравится. Она перехватывает ладонью руку Локи, прижимает к своей щеке так сильно, что прогнившая плоть проминается с хлюпающим звуком. - Отец, я уже взрослая, - холодно произносит королева мертвых, и Локи улыбается. Оба понимают, к чему все идет, и оба не против. Что им грехи? Хель было бы немного совестно только перед матерью, но Ангрбода никогда не покинет Железного леса, а Сигюн повелительница преисподней недолюбливает, поэтому и жалеть её не станет. Хель сейчас очень взволнована тем, что отец, тот, кем она всегда так восхищалась, не брезгует прикасаться к её безобразному телу. Ей хочется большего, и все остальное не имеет значения. Темное одеяние падает на пол, и Хель усилием воли дави в себе желание прикрыться. Её тело еще безобразнее, нежели лицо – черные пятна на бедрах, кусок гнилого мяса вместо левой груди, виднеющиеся кости на ногах. Хель внимательно вглядывается в лицо отца, выискивая в нем хоть малейший намек на отвращение. И не находит. Даже напротив – на нем отражается некая смесь восхищения и странной любви, отдающей желанием. И королева мертвых улыбается, делая шаг назад, по ступеням. Её трон сейчас пригодится для других целей. Локи понимает и с усмешкой идет за ней. Тело Хель на удивление легко принимает в себя член отца. Она цепляется за плечи Локи и не отрывает взгляда от его лица – так легче отрешится от собственной безобразности, если не видеть её и сосредоточится лишь на чужом желании. Глаза у бога огня и сами как пламя, как искры в раскаленном воздухе Муспельхейма, они затягивают и завораживают, заставляя забыть, что на самом деле они отец и дочь, а не просто случайные любовники. Хель даже отстраненно думает о том, что могла бы забеременеть – однако наполовину мертвое тело никогда не сможет произвести на свет новую жизнь. Правда, это королеву мертвых совсем не огорчает – ведь она полностью поглощена новыми, незабываемыми ощущениями. Даже собственный голос кажется Хель другим, удивительно высоким и прекрасным. Она выгибает спину, сильнее притираясь бедрами, и наконец обмякает на коленях отца. Позже, уже прощаясь, Локи обнимает её за плечи и лукаво, еле слышно шепчет ей на ухо: - Я подарю моей прекрасной дочери то, что достойно её красоты. Скоро в Хельхейм вступит весна. Хель удивленно вскидывает на отца взгляд, но потом улыбается. Что бы ни задумал бог огня, владычица преисподней его поддержит.