Наглядная демонстрация

Мирон даже сквозь сон чувствует на себе пронзительный взгляд. Тревога тут же вплетается в сонное сознание, давая сигнал к действию. Лёжа на спине, он осторожно приоткрывает глаза и от неожиданности подскакивает на постели, ударяясь лбом и матерясь. — Карелин, что на этот раз? — злобно проговаривает Фёдоров, потирая ушибленное место. — Хотел удушить меня подушкой или что? Слава, минутой ранее нависавший над спящим Мироном, недовольно морщится, держась за нос. Видно, удар всё же был нехилым. — В фанфике это было мило, — наконец объясняет парень свою очередную выходку. Ну конечно, как это он сразу не догадался, фанфики. Новое увлечение, способное свести его в могилу, чудненько. Карелин заинтересовался этим феноменом совсем недавно, но из-за его способности погружаться во всё слишком глубоко, как бы двусмысленно это ни звучало, уживаться с его новыми хобби удавалось с большим трудом. И Мирон, сначала не придававший этому особого значения, уже жалел о том своём роковом твите, что сподвигнул парня на изучение фанатского творчества подобного формата. Хотя, кого он обманывает, рано или поздно это всё равно настигло бы его. Но, возможно, он бы всё равно предпочел вариант «поздно». А ещё лучше «никогда». Но, видимо, не в этой жизни, Мирон Янович, дохуя хотите. — Что в этом милого, позволь узнать? — интересуется Фёдоров саркастичным тоном, откидываясь обратно на подушку, и тянется за телефоном, чтобы узнать, который час. — Ну как! — тут же воодушевляется Слава. — Ты просыпаешься, а тут я улыбаюсь тебе, и ты сонный улыбаешься мне в ответ, а потом тянешься за утренним поцелуем и… — Окей, можешь не продолжать, — прерывает его Мирон, уже понимая, к чему приведет подобное развитие событий. — Который фанфик ты уже пытаешься воплотить в реальность? Может, пора завязывать, а, Слав? Ну сам смысл-то мы уже реализовали, чего тебе ещё надо? Слава принимает свой оскорбленно-обиженный вид, отворачивается. И может быть, Мирон был бы более снисходителен к его вечному чудачеству, если бы банально не заебался. Каждый гребаный день Карелин умудрялся вычитывать какие-то совершенно идиотские вещи, неподдающиеся никаким логическим объяснениям. То какие-то убогие подкаты по типу «эй, жидок, позволишь мне этой ночью побыть нацистом и отжарить тебя хорошенько?», за которые Слава схлопотал неплохой такой подзатыльник, а сам Мирон ещё полдня охуевал с того, как такую поебень вообще можно было придумать. То «романтик», после которого пришлось покупать новую кровать. И нет, причина была не в том, что старая сломалась во время их секса или чего подобного, нет. Дело было в том, что Слава додумался расставить свои ароматические свечки прямо на постели. Гениальная идея, просто нет слов. Впрочем, их у Фёдорова и не было, когда он смотрел на то, что осталось от предмета мебели. Иногда в голову Славе приходило что-то совсем ненормальное, подкрепляясь опять же фанфиками. А было ли в голове у Славы хоть что-то нормальное вообще? Весьма сложно дать ответ на этот вопрос. В любом случае Мирон был рад, что хотя бы интимные сцены Карелин не перенимал из подобного рода произведений, иначе поездка в больницу была бы ему обеспечена. Как-то раз после очередного шквала низкосортных шуточек и прочей весьма сомнительной хуйни, Фёдоров даже попытался пресечь всё это. Впрочем, попытка оказалась безнадежной, закончившись диалогом примерно следующего содержания: — Отстань от меня. Я перееду. — Это твоя квартира, — довольно фыркает Слава в ответ на прозвучавшую угрозу. — Я перееду к Евстигнееву. — Светло тебя заживо сожрёт. — Мало того, что ты мои нервы испытываешь, так ты ещё и отрезал мне все пути к отступлению. — Я превосходный стратег. — Ты превосходный придурок. Можно сказать, это было для Мирона чем-то вроде второй стадии принятия. Были и так называемые торги… — Если ты не можешь отказаться от своего нездорового увлечения, то можешь хотя бы не так явно демонстрировать своё восхищение? — Да как тут сдержаться, когда они такие метафоры выдают! А сравнения! Ты только послушай: его язык вертко, словно змея, проскользнул в чужой рот… Язык-змея блять, — Слава ржёт, да и Мирон не может не улыбнуться, представив подобную картину. — Главное не читай что-либо рейтинговое, а то ещё похлеще языковые приёмчики встретишь. В конце концов он отчаялся и решил попросту не реагировать, что было довольно трудно, учитывая настойчивость и назойливость Карелина. Наверно, это была своеобразная стадия депрессии. Тогда Слава даже на какое-то время прекратил творить всякую херню. И вот сейчас всё начиналось по новой. И судя по всему, от слов и романтической фигни Карелин перешёл к чему-то более весомому. Оставалось лишь молиться. Пятая же стадия, собственно принятие, казалась недостижимой. Как можно смириться с тем, что выводило из себя похлеще, чем Славкино же распевание его треков? Но, по крайней мере, Мирон так думал до этого утра, пока Слава, уставший делать обиженный вид, не предложил следующее: — Хочешь, я докажу тебе, что фанфики могут быть хорошими? Даже покажу. Мирон даже не успевает ничего возразить, как Карелин достает телефон, снимает блокировку и что-то ищет. Что ж, отступать некуда. Возможно, он останется жив после этой «наглядной демонстрации». Тем временем Слава, явно найдя, что хотел, приближается к самому Мирону, начиная зачитывать найденное. — Пожалуй, пропустим всё неинтересное и перейдём сразу к главному. Слушай. «Проходит ещё пара минут…» бла-бла-бла, вот, нашёл! — Карелин понижает голос. — «Гнойный прижимает Окси к стене, кладя одну руку на его бедро и всё ещё не отрывая взгляда от голубых глаз напротив». — Охуеть как чувственно, — комментирует Мирон с усмешкой на губах. Внезапно Слава повторяет только что описанные действия точь-в-точь, заставляя его прижаться спиной к стене и тихо выругаться от неожиданности. И только он хочет высказать всё, что об этом думает, как натыкается на пронзительный взгляд напротив и отчего-то затыкается, прерывисто выдыхая. Проходит буквально пара секунд, и Слава уже снова смотрит в телефон, читая следующие «свои» действия. — «Слава склоняется ближе к его лицу, к приоткрытым губам, перемещает руку с бедра на шею, слегка поглаживая большим пальцем, а вторую оставляет на талии…» Ну извиняй, эта моя рука занята, так что обойдёшься одной. «…Мирон прикрывает глаза, и по его телу проходит дрожь». Фёдорову кажется, что его тело действительно будто током прошибает, когда он чувствует чужое дыхание на своих губах и тёплую ладонь на своей шее. Кровь стучит в ушах, поэтому ему удаётся уловить лишь отрывок следующего предложения: — …заставляя простонать в поцелуй». И тут Слава целует его. Сначала касается почти невесомо, дразнясь, проводит кончиком языка по чужим губам, отчего Мирон дёргается, пытаясь податься навстречу, но ладонь на шее не позволяет этого сделать. Затем целует уже по-настоящему, так, что начинает кружиться голова и приходится ухватиться обеими руками за рукава его толстовки. Слава прижимается к нему ближе, заставляя почти встать на носочки, сильнее запрокинув голову, его ладонь медленно перемещается с шеи на ключицу и ниже, замирая на талии, мягкие губы на миг перемещаются на щёку Мирона, позволяя сделать вдох прежде, чем снова возвращаются к губам, касаясь нежно, но напористо. Проходит какое-то время, и Карелин отстраняется, явно с трудом, тяжело дышит, расфокусированным взглядом смотрит на экран телефона, который уже потух. Пальцы рук подрагивают, и он мешкает, пытаясь разблокировать устройство, когда Мирон внезапно делает неосторожное движение, задевая его руку, отчего телефон выпадает и с глухим стуком оказывается лежащим на полу. Слава не успевает даже понять, что произошло, как его снова затягивают в поцелуй, в котором ведёт уже Фёдоров, толкая парня к кровати. По пути кое-как умудряется стянуть свою футболку, начиная расстёгивать джинсы. В комнате было чересчур темно, спасибо Карелину за «полное погружение», так что то, как они не споткнулись обо что-нибудь, также остаётся загадкой. Слава падает спиной на кровать, утягивая за собой Мирона, позволяет стянуть с себя толстовку, помогает справиться с джинсами и с оставшимися элементами одежды, снова целует, прикусывая чужие губы, руками проходится по спине, бокам, бёдрам. Фёдоров вздрагивает от каждого прикосновения — руки у Славы холодные, — прерывисто выдыхает, когда он начинает ласкать шею, проходится языком до кончика уха, щекочет дыханием и явно улыбается, довольный своими манипуляциями. После ещё пары страстных поцелуев Мирон окончательно перестает соображать, наслаждение и желание затапливают мозг, изо рта рвутся неконтролируемые стоны, руки блуждают по чужому телу беспорядочно, то гладя, то царапая. Прикосновения становятся почти что грубыми, на коже остаются красные следы. Мирон резко выдыхает, когда Слава меняет их положение, подминая его под себя, вновь впиваясь в губы, параллельно с этим ведя одной рукой от живота к паху, обхватывая член, начиная совершать сразу резкие и напористые движения. Фёдоров стонет в ответ, цепляется за чужие плечи, зажмуривается. Наверно, в фанфике всё было совсем не так, но будто это волнует хотя бы одного из них сейчас. Карелин внимательно следит за выражением лица Мирона, видя, как тот уже совсем не контролирует себя, шепча его имя и запрокидывая голову назад, при этом сам двигает бедрами, лаская уже их обоих, стискивая зубы. Мирон мечется под ним, тяжело дышит. Слава почти доводит его до полного сумасшествия. Движения ускоряются, и сдерживаться дальше просто не представляется возможным. Фёдоров широко раскрывает рот, издавая какой-то заглушенный звук, содрогаясь всем телом и чувствуя, как Слава делает последние движения, а затем мягко целует его, позволяя расслабиться и перевести дыхание. *** — Под «всё неинтересное» в начале ты, как я понимаю, имел в виду весь сюжет? — Да там реально неинтересно было, — говорит Слава, осматривая телефон на наличие последствий падения на пол. Он ещё пару минут листает открытый сайт. — Но что-то маловато стало фанфиков. Надо вдохновить их. Дисс что ли новый на тебя записать… — Опять? — устало вопрошает Мирон, уже глядя в спину воодушевленному Карелину, что-то бормочущему себе под нос. — Поражаюсь твоей настырности. — Но именно она помогла мне завоевать сердце неприступной императрицы рурэпа, — подмигивает парень в ответ. — Вот когда ты ещё не ушёл из твиттера, мне спокойнее жилось. Ты хоть какую-то часть своей энергии туда выплёскивал. Может я бы даже ретвитнул разок. — Это так мило, ты практически признался, что тебе не хватает моих твитов, — Слава на секунду отрывается от телефона, улыбается. — Может и вернусь, если хорошо попросишь. А пока… Наверняка уже есть фанфик с таким сюжетом, пойду загуглю. Остаётся надеяться, что Славе не попадётся что-то совсем уж из ряда вон выходящее. Хотя, это ж Слава. Какие тут могут быть надежды, Яныч... — Кстати, — Карелин останавливается в дверях. — Есть даже про то, как все мои альтер эго с тобой по очереди… — Слава, блять! — …баттлили. А ты что подумал? — Слава смеётся и быстро ретируется с кухни. Мирону остаётся лишь вздохнуть, устало потирая переносицу. Баттлили, как же.