Примирение

Юскэ и Асанао – это локальный ядерный пиздец, думал Рео, развалившись в кресле. Локальный – потому что не вылезают за пределы гримерки, ядерный – потому что светятся от счастья, как радиоактивный уран, а пиздец… потому что пиздец как он есть. Самому Рео шевелиться не хотелось – они с Хазуки до утра выясняли отношения, а когда решили лечь спать, было уже пора вставать. Довыяснялись, кстати, до того, что Хазуки поклялся на сегодняшний концерт нацепить розовую футболку с надписью «Я люблю гитары». То есть сначала они спорили о том, принимать ли Акинори в группу, и Рео умудрился настоять на своем; потом речь зашла о слишком уж сильной опеке Рео над другими членами lynch в ущерб Хазуки… А кончилось все розовой футболкой. Сейчас, на сонную, но спокойную голову, Рео пришла в голову дикая мысль: а не ревнует ли его Хазуки? Нет, быть того не может, конечно, но все-таки… К чему были все вчерашние обвинения? Пиздец тем временем из локального стал глобальным – Юскэ и Асанао умчались резвиться в коридор. Они напоминали Рео двух псов: старый беспородный Асанао и мелкая болонка Юскэ, прыгающие, болтающие, что-то роняющие… Главное, чтобы фестивальные соседи не пришли на них жаловаться. Сил на решение внешних проблем у Рео уже не было. Ему хватало Хазуки в розовой футболке. Талантливого, непредсказуемого, активного… дующегося сейчас за его спиной. Хазуки умел не только выразительно петь, но и выразительно молчать. И все сегодняшнее утро едва разговаривал с Рео, зато очень выразительно молчал. Наверное, не надо было вчера говорить «надевай что хочешь». Надо было придумать что-то про неповторимый стиль и эффектную внешность. Но Рео так устал, и, страшно сказать, так злился, что ляпнул не то. Внезапно оказалось, что без Юскэ и Асанао намного хуже, чем с ними. Теперь молчание Хазуки сделалось особенно слышным, да и спокойнее, когда эти двое бузят на глазах. Первым не выдержал тишины Акинори, буркнул что-то малопонятное и сбежал в коридор. Рео его понимал, новопринятому басисту от Хазуки тоже досталось. Сзади что-то прошуршало и стихло. Рео притянул к себе картонную коробку и маркером написал на ней: «Ты кретин. Не вздумай нацепить эту дурацкую майку». И поднял коробку над головой. В затылок немедленно прилетело что-то мелкое, больно уколовшее. Рео скосил глаза и опознал свой же медиатор. Пришлось писать вторую записку: «Ты точно кретин. Без тебя мне никто не нужен». Поднимая коробку во второй раз, Рео думал, что медиаторов или еще чего-то легкого рядом с Хазуки нет, зато есть яблоки, и если Хазуки вновь решит швырнуть что-нибудь ему в голову… Спустя полминуты томительного ожидания из рук Рео вырвали коробку и вложили взамен холодную банку. Как кстати, обрадовался Рео, опознав в банке энергетик. – Сам кретин, – внезапно сказал Хазуки. Ну да, подумал Рео. А вечером подумал еще раз, потому что исписанная коробка поехала с ними домой. Завернутая в розовую, ни разу не надетую футболку. Видимо, не память. Юскэ и Асанао, при активной поддержке Акинори, поспорили с Golden Bomber, что тем не слабо выйти на сцену в коротких юбочках. Тем, конечно же, оказалось не слабо. И фиг бы с ними, но Рео очень волновало: где эти умники так быстро нашли юбочки? И чем это грозит его группе?