Скажи, кто твой друг

      Попав на территорию особняка Сынхёна, ставшего и для меня домом, в который я всегда возвращалась, внутренние терзания поутихли. И это не только из-за собак, счастливых видеть меня в любое время. Работа всегда спасала меня от ненужных мыслей, она помогала сосредоточиться на чём-то более важном, чем… А что может быть более значимым, чем отношения? На мой взгляд — ничего. Однако, здесь, я убеждала себя в ином. Было столько всего, на что я могла отвлечься прямо сейчас. Аж руки чесались добраться уже до своего рабочего смартфона, чтобы приступить к делу.       В действительности, я не могла вот так сходу пойти и забрать его у хозяина дома. Он, наверняка, уже знал, что мне пришлось улететь из Лондона раньше времени и, наверняка, догадывался о причинах моего резкого поступка. Сынхён и так слишком многое знал обо мне и не раз предупреждал о подобном исходе, поэтому нельзя было своим поведением показать насколько сильно я уязвлена и жажду амнезии.       Инь принесла мне в зубах небольшой мячик, показывая вилянием хвоста, своё желание поиграть.       — Ну ладно, давай сюда, — сказала я, присев на корточки возле собаки. Она, поняв, что я согласилась, принялась юлить и отворачивать морду, держащую игрушку, чтобы я попыталась её отобрать.       Собаки прекрасно умели поднимать настроение и абсолютно всё могли превратить в игру. Янь заинтересовано посматривал на нас, склонив морду набок и слушая, как притворно рычит его подруга. Но, когда мне удалось вырвать мяч, я встала и подняла его над головой, отчего обе псины тут же навострили обрезанные уши и застыли на месте, не сводя глаз с моей руки. Махнув рукой, мне удалось обмануть собак, которые уже рванулись было за мячом. Я искренне расссмеялась с их наивности. Инь первой догадалась и вернулась к ноге, за ней последовал и Янь.       Когда я со всей силы зашвырнула мяч в другой конец сада, а собаки что есть духу понеслись за ним на перегонки, сзади послышался голос Сынхёна.       — Тебя что, депортировали? Плохо себя вела? — спросил он.       Я обернулась. Топ, приподняв в насмешке одну бровь, облокотился о каменную статую девы. Настроения лукавить и шутить не было, хотя я и улыбалась.       — Сам знаешь, что случилось…       — Ну-у… Не совсем. Догадываюсь конечно, но… — Сынхён замолчал, тоже становясь серьёзным, и спросил: — Утешение нужно?       Я с иронией на него глянула.       — Иди обниму, — предложил босс и расставил руки в приглашающем жесте. У него была своеобразная мимика лица, довольно живая и подвижная. Этот человек мог быстро переключаться с серьёзного взгляда на лукавый с хитринкой и полуулыбкой, а растянув губы шире, казался искренне радостным и весёлым. Но, когда его взгляд бесцельно застывал на каком-то предмете или же на проплывающих видах за окном машины, в глазах, которые в тот момент видели картины прошлого, можно было многое прочесть. Не факты, конечно же, но эмоции, чувства, что его одолевали. И его лицо в эти моменты не было похоже ни на одно, из тех лиц, которые он использовал ежедневно.       — Только скажи, что тебе меня не жаль! Ненавижу быть жалкой… — Я встряхнула волосами и подалась вперёд, падая в надёжные объятия. Топ оттолкнулся от статуи и приобнял меня за спину, как и я его. Собаки, вцепившись зубами в один мяч, пытались ворча отобрать его друг у друга.       — В моём окружении нет жалких, ясно?       — Ясно… Отдашь мой телефон? Думаю, за работой я быстро всё переживу.       — Нет, — ответил мужчина и я отстранилась немного, чтобы посмотреть в глаза.       — Почему? Ты хочешь, чтоб я мучилась подольше, чтобы сполна осознала твою правоту?       — Мне не нужны твои признания в правоте, я это и без того знаю. Скажу даже, что всегда верил в твою способность приручить Джиёна…       — Как видишь… мультики врут! Дракона приручить невозможно! — Я улыбнулась и тут же возвратила разговор в прежнее русло. — Верни мне телефон, Сынхён, будь хорошим человеком. Там, должно быть, полный завал?       — С завалом я разберусь… Хоть вспомню, как делал это самостоятельно, до тебя. А ты научись справляться с эмоциями без трудоголизма… Юкари, научись отдыхать! Если хочешь, слетай куда-нибудь, где жарко и можно поплавать, ты же так любишь плавать! Свободна! У тебя отпуск… внеплановый.       — Топ! — удивлённо воскликнула я.       — Ещё раз «Топнешь» и будешь наказана.       Когда Сынхён не желал спорить или уступать в чём либо, то пускал в ход подобную угрозу. Для меня она была вполне себе устрашающей.       Сынхён выпустил меня из объятий, когда я отстранилась, поникнув и замолчав. Быть пониженной в должности мне вовсе не хотелось. Скажи я сейчас что-нибудь против снова, и угрозу привели бы в исполнение. Это означало, что вести себя нужно, как подобает обычному подчинённому со своим работодателем. Потупить взгляд и стараться подолгу не смотреть в глаза, это неприемлемо. Не позволять себе высказываться в его присутствии без разрешения, кланяться и обращаться в уважительной форме. Я предпочитала держаться подальше от Топа, когда возникал риск подобного наказания. Я ведь могла не справиться, ведь так привыкла вольно высказываться и вести себя с ним, как с равным другом. Поэтому я опустила взгляд к земле и спросила:       — Можно мне удалиться в свою комнату? — слегка приподняв глаза, я ожидала ответа.       — Не стоит обижаться на меня, Юкари, сама знаешь, я тебе желаю только лучшего. Иди, отдыхай…       Я и сама знала о его заботе обо мне, но в такой момент, когда надо пригреть и не оставлять одну, он отсылал меня подальше и отстранял от дел.       Обойдя мужчину, я быстро зашагала к дому, по пути здороваясь с домашним персоналом, снующим по особняку и занятых своими делами.       Когда Сынхён провернул своё наказание впервые, пытаясь подобным способом заставить меня перестать пререкаться и вести себя высокомерно с людьми низшего уровня, то я не приняла это всерьёз. Продолжила и дальше своё неформальное общение с ним. Тогда-то он и понизил меня до модельного скаута, до той должности, с которой я и начинала свою карьеру.       Обида на него ещё долго съедала меня и довольно длительное время совершенно не хотелось с ним разговаривать, не понимая в чём причина таких его резких заскоков. Ведь всё, что я имела, имела заслуженно! Но, потом потихоньку осознала, что обязана этому человеку всем, своим образованием, своими манерами, умением держать себя в высшем обществе, своим психологическим спокойствием… А с осознанием его правоты, появилось и чувство вины. Ассистенткой Чхве Сынхёна я стала далеко не за красивые глазки, вопреки мнениям многих. С ним такое не прокатит. Женщины не были его слабостью и, как бы внешне девушка ему не симпатизировала, он никогда не поступался своими принципами. Должность я заработала упорным трудом, пусть и не физически тяжёлым, но несколько лет я пахала днём и ночью, чтобы получать достаточно процентов с приведённых мною начинающих моделей, с которых я могла прокормить себя и оплатить жильё.       И вот, в тот раз мне пришлось проделывать весь этот путь сначала. Только тогда я удостоилась чести встать снова на одну ступень с боссом, прекрасно зная, что всегда стою на одну ниже.       Очень важно сохранить лицо и не зазнаться, когда получаешь в руки власть и деньги. Это объяснил мне Сынхён, но не словами, а своим наказанием, за что я была ему безмерно благодарна. Мне вспомнился Намджун, единственный наследник богатенького отца, который проделал свой путь до директорского кресла начиная с обычного курьера. И ведь именно я тыкала его носом в то, что он не ценит людей, что стоят ниже по званию и статусу.       Я поднялась по широкой лестнице из мрамора, покрытой бордовым ковром, на второй этаж особняка. И вот, войдя в свою комнату и закрывшись, я сползла на пол. Очень хотелось заплакать, но не выходило, словно вся жидкость в моём теле испарилась. Тяжело вздохнув, я принялась стягивать с себя одежду, небрежно бросая её на пол. Здесь — моя территория, куда не входил никто, кроме Джиёна. А теперь и он входить не будет.       Оставшись в одних трусах, я открыла шкаф и потянулась за полиэтиленовым герметичным пакетом, лежавшим на верхней полке. Эта вещь, хранившаяся в нём, была мне очень дорога, как память, как способ утешения. Я надеялась, что запах человека, которому принадлежала эта толстовка, до сих пор не улетучился.       Очень давно я не доставала её, давно мне не нужен был «допинг», чтобы чувствовать себя нормально. Но сейчас это просто необходимо. Я открывала пакет бережно, словно эта толстовка пролежала тут лет двести и могла рассыпаться от малейшего касания.       К моей радости, запах всё ещё присутствовал, сильно померк, однако до сих пор улавливался. За такое длительное время не выветрился и окутал меня всплывающими картинками прошлого. Надевая её, мне становилось спокойнее на душе, я вспоминала те несколько лет, которые были для меня счастливыми когда-то.       Забыть Намджуна было проще. Я исчезла из его жизни, а он из моей. Прошёл год, второй… Чувства и привязанность к нему потухли, а уверенность в правильности своего поступка возросла.       Вот только от чувств к Чонгуку я избавиться так и не смогла. Как только парень вернулся из армии, то сразу заключил контракт с агентством, который ему предлагали ещё до его призыва.       К моему несчастью, его группа стала настолько популярной, что её начали причислять к мега популярным. Его песни были повсюду, ангельский голос сопровождал везде, где бы я не появилась, будь то такси или супермаркет, торговый центр, самолёт, званый ужин, детский праздник. И не только в Корее, но и за границей. Из-за него я перестала смотреть телевизор, отписалась от всех новостей музыкального мира и киноиндустрии, куда он тоже смог проникнуть, снявшись в нескольких дорамах и фильмах. Знаменитый Чон Чонгук был повсюду, словно воздух, которым все дышали. И только я задыхалась и начинала нервничать, не от того, что не переносила его, а от того, что он слишком хорош. И, если долго на него смотреть, то можно влюбиться заново. Что, собственно, я и собиралась сделать сейчас.       Уж лучше присоединиться к армии фанаток Чонгука, к каждой из которых он питал искреннее уважение, чем чахнуть от неразделённых чувств к чудовищу, которое могло забрать не только тело, но и душу, ничего не предлагая взамен.       Натянув на себя всё ещё великоватую мне толстовку, я отгородилась с помощью жалюзи от дневного света и залезла на свою просторную кровать, сгребла все подушки в кучу и устроилась на них.       Свой личный телефон я так и не включила, желая остаться наедине с Чонгуком, как можно большее количество времени. Зато, когда я включила свой ноутбук, тут же пришли уведомления о письмах на личную почту. Мне стоило колоссальных усилий, чтобы не заглянуть. Но я сдержалась. Я молодец.       Вот так, завернувшись в толстовку Чонгука, я провела в кровати… сколько времени там я пробыла? Без понятия. Но за столь короткий промежуток мне удалось пересмотреть все клипы группы BlackHearts*, что вышли за последние три года, шоу, интервью и даже выступления с фанкамов. В довершении всего, начала смотреть дораму, в которой сыграл роль Гукки. Не главную, конечно же, иначе ему пришлось бы участвовать в сцене с поцелуем, а этого его фандом вряд ли ему простил бы. Поэтому несколько касаний руками и это максимум, который он смог себе позволить.       Хорошие наушники помогали мне ощущать эффект присутствия и слышать знакомый голос так, словно артист говорил мне прямо в ухо. Это… успокаивало и будоражило в том числе.       Ощутив голод, я нехотя стянула наушники и отставила в сторону ноутбук. Не хотелось отрываться, но… желудок требовал пищи. Пройдясь босиком до окна, я раздвинула жалюзи и поняла, что уже ночь. Электронные часы на полке говорили о том же. Почти три часа ночи… или же утра. По крайней мере просыпаться ещё никто не собирался и на хорошо освещённом дворе не было видно ни души.       Ночью совсем не хотелось шуметь, хоть своими движениями в этом доме я всё равно никого не потревожу, ведь спальня Сынхёна в другом конце крыла и довольно далеко от моей комнаты да и от кухни тоже. Пол был холодным, но мне даже нравилось касание прохлады к моим ступням.       Войдя на кухню, куда никогда не заглядывал хозяин этого дома, я чуть не вскрикнула и не выпалила в сердцах «Почему тебе не спиться, а?». Но почему-то сдержалась, отдышалась после испуга и сказала:       — Доброй ночи…       На Сынхёне всё та же одежда, в которой он и был в момент нашей предыдущей встречи. Мужчина сидел на высоком стуле и курил свою сигару, зажав её между пальцами. Стул этот, по обыкновению, любила занимать я, наблюдая за готовкой поваров и потягивая утренний кофе. Эти действа меня завораживали, ведь касаемо меня самой, то я до сих пор так и не научилась нормально готовить. А, ступив на важный пост, я могла об этом только мечтать. Какая ирония… красивая, теперь и умная, но толку от меня в доме почти никакого. Я умела всё, но только не быть женой.       Вид Топа почему-то раздражал меня. Может от того, что он стал свидетелем моей слабости в виде толстовки самого популярного айдола нынешнего времени?       Благо, что тирамису стоял на верхней полке холодильника и я смогла его достать без особых трудностей, надеясь только, что босс не захочет со мной поговорить. Но я ошиблась. Именно из-за этого Топ сейчас и присутствовал здесь, зная, что рано или поздно мне захочется поесть.       Пока чайник нагревался, а я отрезала себе немаленькую порцию торта, Сынхён сказал:       — Рад, что ты жива. Янгу сильно переживала из-за того, что ты не откликалась и не открывала дверь.       — Всё в порядке, просто была в наушниках.       Я подняла глаза и поджала губы. Жаль, что заставила прислугу волноваться, я об этом не подумала.       — Не стоило переживать. Ты из-за этого ждал меня?       — Нет. Что-то подсказывает мне, что ты никаких отпусков не приемлешь… Так что я передумал и завтра по утру поедешь со мной в студию, нужно провести фотосессию.       Я оживилась. Неужели он возвращает мне работу?       — Кто из моделей участвует? — сдержав порыв облизнуть нож с кремом, спросила я.       — Никто. Участвуем мы с тобой.       Услышав эти слова я поникла и насупилась. Сынхён прекрасно знал, что мне никогда не нравилось фотографироваться, но всё-таки решил гнуть свою линию.       — Господин Чхве, — обратилась я в самом деловом тоне и на «вы» для пущего эффекта, — я не стану участвовать. При всём уважении к вам, конечно! Сынхён хитро улыбнулся. Конечно, он ожидал подобных слов.       — Эти фото для меня. В мою личную коллекцию, которую я не показываю широкой публике.       — Хоть широкой, хоть узкой, — не сдержалась и съязвила я, — это не входит в мои обязанности, прости…       Сынхён устало вздохнул и протянул:       — В твои обязанности входит всё, что я говорю и ты это прекрасно знаешь. Неужели не хочеться осчастливить босса своей фотографией? — Мужчина состроил обиженную гримасу.       Зачем ему сдались фото со мной?       — Хорошо, ладно, уговорил, но только для тебя и всё!       Я смягчилась и уступила. Раз он говорил, что для его личной коллекции, то у меня не было причины ему не доверять.       — Тогда, доброй ночи, — пожелал Сынхён и подошёл ближе, чтобы чмокнуть меня в макушку. Получив желаемое, он снова улыбался, как сытый кот.       — Доброй, — отозвалась я и проводила мужской профиль до самой двери. После его ухода можно было вздохнуть спокойно.       Фотосессия «по утру», это время суток из уст моего босса означало обеденное время, так как он не любил вставать рано, не любил спешки и идти по «времени». Его график всегда свободен и лишь иногда корректировался мной так, что мужчина даже не замечал моего вмешательства. Что же касается меня, то мой рабочий день начинался с рассветом и «Приветствия солнцу»**. После завтрака начинались телефонные звонки и проверка почты. Доводилось общаться со многими людьми на невероятное количество тем. После чего я уже переваривала полученную информацию и распределяла обязанности между работниками агенства.       Благо, хоть в доме всё было налажено так, что и во время моего отсутствия прислуга делала всё по графику без запинки.       Остаток ночи/утра я так же провела за просмотром сериала. Да здравствует бессонница, давно не виделись. Ты ко мне надолго? Да, да, конечно, располагайся…

***

      С утра я прилично оделась, но оставила волосы без укладки, а лицо и вовсе без макияжа… Зачем? Меня всё равно приведут в порядок перед фотосессией, а волосы уложат, как надо. Сынхён же твердил, что я должна быть всегда во всеоружии, ведь работа в сфере красоты этого требовала.       Перед выходом из особняка, Топ взялся за переносицу моих очков и снял их, поцокав языком.       — Разве я не говорил, что эти очки не подходят для классических костюмов? — В его глазах появились смешинки, когда он заметил в моих немного искр. Мужчина видел, как мне хотелось съязвить, ответить и как я сдерживала себя. — Вот, возьми мои… Так гораздо лучше.       Он протянул мне свои прозрачные со стёклами прямоугольной удлинённой формы, зная, что они не скроют моих мешков под глазами и отсутствие макияжа, а сам натянул мои очки себе не голову.       — Сам же сказал, что они не подходят для классики!       — Мне всё можно. В этой стране я диктую моду, а не мне…       Доброжелательная снисходительная улыбка не сходила с его уст. На самом деле, это был хороший знак. Однако я не могла отрицать резкости смены его планов. То Юкари уезжай в отпуск да подальше, то, наоборот, никуда не едь, вернись к работе…       Я сидела, как хмурая туча, пока меня красили, пока одевали и делали причёску и даже когда усадили на подлокотник резного стула, больше похожего на трон, рядом с Сынхёном. К моему удивлению Бобби не заставлял меня улыбаться, даже наоборот, моё надменное безразличное лицо, искоса направленное в объектив фотоаппарата, устроило его, как никогда раньше. Он менял ракурсы, подсветку, просил сменить позу, поправить одежду, но с лицом всё было хорошо, по его мнению.       — Каторга, эти ваши фотосессии… Да чтоб я ещё раз согласилась на подобное, — сказала я, подходя к фотографу, вечно улыбчивому и игриво настроенному Ким Дживону, которого все величали просто Бобби. — Покажи, что вышло…       После нескольких часов смены поз и даже облачения, всё наконец-то кончилось. В итоге отсняли около полторы тысячи снимков, которые ещё требовалось разгрести. Ума не приложу зачем Сынхёну такая масса пробных снимков. Он явно стал придирчивей, чем ранее. У персонала на всё ушло с пол дня работы и всё это для нескольких качественных фото в личную коллекцию Чхве Сынхёна, которую никогда не увидит мир. Ох, чем бы он ещё тешился… И ведь как-то внезапно ему захотелось иметь именно меня в своей коллекции. Когда он к этому пришёл?       На просмотр и сортировку фото ушло с полчаса. Я, нахмурившись, сидела рядом и наблюдала, как пальцы парня быстро бегали по клавишам и орудовали мышкой. Я всегда так делала, хотела удостовериться, что вышло именно то, к чему стремились, что заказчики останутся довольны работой нашего фотографа. Но «заказчик» вальяжно устроился в крутящемся кресле и попивал фрэш, пока визажистка аккуратно смывала с его лица всё, что так старательно наносила ранее.       Мужчина заметил мой взгляд, а я, не сдержавшись, закатила глаза к небу и вернулась к просмотру фотографий. Должна всё же признаться, что они вышли прекрасными. Внутри меня растекалось удовольствие. Такое случалось каждый раз, когда я видела что-то, угодившее мне во всём. Будь то послушная и многообещающая модель, роскошная одежда или красивая картинка в журнале моды. Я научилась различать прекрасное и сортировать его по шкале качества.       Дорога домой вышла молчаливой. Я включила, наконец, свой телефон, так как сидеть и стараться игнорировать Сынхёна было сложно. А тут, как посыпался целый шквал уведомлений так что пришлось включить режим сна.       Количество звонков от Тэяна показывало, что парень сильно волновался. Думаю, все нюансы по поводу меня он уже узнал у Топа, но написать ему лично было просто необходимо.       «Хэй, Тэ, со мной всё в порядке, надеялась, ты найдёшь мою записку и не будешь паниковать…»       Спустя пару минут с тех пор, как я отправила сообщение в KakaoTalk, мне пришло новое.       «Я уже в курсе, Карри, всё нормально? Просто так вышло… Мы с Ынхвой пошли на показ, а там нарисовался твой Джи с этой своей… По твоим словам я понял, что ты должна была быть с ним. Я вспылил, думал, он кинул тебя, чтобы пойти с этой курицей! Но Джиён сказал, что вы разошлись ещё в середине дня.»       Упоминание о Джи вызвало гнев и раздражение. Необходимо не забыть попросить его не рассказывать впредь мне о нём, где бы и с кем он его не увидел в будущем. А пока:       «Мы не разошлись, а расстались, Тэян! Я сказала, что буду с ним, чтобы ты не волновался и шёл развлекаться.       И… да, он кинул меня и пошёл на показ с «этой курицей», как ты и подумал. Хоть вмазал ему? Хоть немножечко?»       Я старалась не терять чувство юмора, когда писала это сообщение.       «Хотел, но охрана меня оттуда выдворила! Карри, мне жаль, если хочешь, я ему в следующий раз обязательно вмажу… Просто, я уже дома. Вернулся.»       «Я шучу, не вздумай кого-нибудь бить… тем более Джиёна. Что делаешь? Может затусим?»       «Не сегодня, прости. Замаливаю просранные из-за меня билеты на показ Виктории Бэкхэм…»       «Если быть точнее, то просраны они из-за меня. Помочь?»       «А что, ты куни хорошо делаешь? Ха-ха!»       «О-о-о, всё так серьёзно? Тогда я пасс, никогда даже не пробовала…»       Переписка с другом меня приободрила. Сама того не замечая, я улыбалась во весь рот, но Сынхён вдруг отвлёк моё внимание на себя.       — Юкари, завтра Мадлен не сможет выйти на работу. Она просила её заменить, сможешь выйти?       — Ты уже определись, в отпуске я или же нет. Если хочешь, чтобы я вышла, то без проблем, я сделаю это. Но при условии, что ты вернёшь мне рабочий смартфон.

***

      Моя комната встретила меня снова своей темнотой и тишиной. Большие окна всё так же закрыты, ноутбук там, где я его и оставила вместе с наушниками. Я сняла с крюка на стене специальную качелю для секса, которую сюда прикрепили по желанию Джи. Она представляла из себя скопище чёрных широких тканевых полосок, которые можно было применить на деле. Качель крепилась к потолку. Я присела на неё и, подтянув ноги, стала раскачиваться. Интересно, получится уснуть сегодня?       Скорее всего, я снова усядусь за просмотр дорамы с Гукки. Это невероятно затягивает. И нет, не своим типичным сюжетом… Неосознанно я искала то, к чему смогла бы привязаться, то, что заполнило меня до краёв и не позволило раскисать. В чём-то я завидовала фанам BH, которые любили этих двух парней, являющихся составом группы. Любили так, словно они боги в человеческом обличии, слишком идеальные и недосягаемые в своих прекрасных образах. Им поклонялись, их боготворили, приписывали достоинства, которых по сути и не было.       Я знала обоих. Дэгу — его друг и первый человек, который заценил талант Чонгука после меня. Вместе они создали рок группу, будучи ещё школьниками, а затем студентами. Играли для небольших аудиторий, участвовали в музыкальных соревнованиях, пока не стали чуточку популярнее. Их начали приглашать выступить в клубах и барах, на частных вечеринках. Они были крутыми, молодыми и зажигательными, энергия била через край, а кожаные одежды, обтягивающие стройные мужские фигуры, сводили с ума девчонок.       И я там была, подпевала, радовалась и болела за Гука, была его поддержкой и первой любовью, как и он моей. Прекрасное было время…       И я помню его не таким идеальным. Помню, как он со скепсисом относился к своему пению и внешности, как неумело целовался и искренне улыбался, ревновал и страдал. Слишком вспыльчивый во всех своих эмоциях. Слишком доверчивый по началу и слишком подозрительный в конце. Помню, как его пальцы с нежностью проходили по моей коже, и как с силой сдавливали мои плечи до синяков; как он боготворил меня на словах, а после с ненавистью выплёвывал их в мою сторону. Помню, как я мечтала видеть его каждую секунду, а потом страшилась случайно столкнуться с ним в коридоре университета.       Порою, я думала, остался бы он таким же весёлым и жизнерадостным, доверчивым и нежным не поступи я так, как поступила? Я ли виновата в том, что Гукки изменился? И изменился ли? Возможно, он всегда был способен на ненависть и презрение, только поводов на это у него не случалось, пока я не подсобила.       Вспоминая, мне казалось, что всё это произошло в прошлой жизни и я, каким-то чудом, смогла запомнить её подробности… Так много событий, так много разочарований и боли, что просто невозможно всё это носить с собой. А я носила… И он носил. Хотя… может, мужчины быстрее и легче переживали подобное, нежели мы, женщины.       Чонгук уже мужчина, а из него до сих пор агенство пыталось сделать юного парня, чтобы он, как можно дольше нравился молоденьким девчушкам. Кожу его смуглую отбеливали, накаченное мужское тело прятали за классическими рубашками, штанами или молодёжными мастерками с широкими штанами. Макияж наносили так, чтобы его мощная линия челюсти стала, как можно более незаметней.       Однако все попытки стилистов скрыть его мужскую натуру шли прахом стоило айдолу лишь задуматься о своём и нахмурить брови на какой-нибудь передаче. Лицо меняло юношескую выразительность и появлялись жёсткие черты, от которых лично у меня замирало дыхание.       Надо было что-то делать. Надо избавляться от Джиёна, от всего, что напоминало о нём. Поэтому я встала с качели и прошла к выдвижным ящикам своего комода. Открыв один из них, я задумалась и вышвырнула на пол всё, что там было. А арсенал у Джиёна был огромен, как странно, что мой шкаф превратился в скопище сексшоповских игрушек. Раньше никогда бы не подумала.       В большую тканевую сумку я положила всё, что принадлежало не мне, начиная с верёвки для связывания и заканчивая зажимами для сосков и вибраторов. Всё это «добро» я выволокла на улицу, желая избавиться от них, как можно скорее, пока не передумала. И нет, я не могла их просто так выкинуть.       Инь и Янь провожали меня, как всегда, надеялись, что я вышла поиграть с ними.       — Ох, нет, ребятки… Это точно не для вас, — сказала я с иронией, направляясь в дальнюю часть сада, где была расположена большая беседка со встроенной в неё уличной кухней. Здесь было всё для готовки на свежем воздухе, в том числе и большая барбекюшница, которая мне и была нужна. Грохнув сумку с побрякушками на пол, выложенный аккуратной плиткой, я открыла крышку барбекю и вытащила решётку, на которой обычно жарят мясо или овощи.       Открыв шкафчик под местом, где были сложены дрова, я нашла упаковку с углями и жидкость для разжигания костра, высыпала угли в барбекюшницу, полила горючим и подожгла. Кое-где появились языки пламени. Я подождала некоторое время, чтобы костёр мой прогрелся достаточно, а затем достала из сумки верёвки и бросила на пропитание огню. Должна сказать жидкости для костра я не жалела, добавляла от души и с каким-то ещё непонятным мне чувством наблюдала, как языки пламени охватывают собой вещи, которые раньше приносили мне удовольствие. Думаю именно так ощущали себя дети, делающие что-то запретное. Ведь ослушаться родителей это так заманчиво… Но это не про меня. Я никогда не была послушной и своей матушке приносила только разочарования.       Со стороны дома ко мне потихоньку приближалась фигура Сынхёна. Он не должен ругаться. Вещи и предметы его не особо волновали, и он не испытывал привязанности ни к чему подобному. После моего костра на этой барбекюшнице вряд ли можно будет что-либо жарить. Поэтому я, вернув глаза к огню, подкинула в него вибратор. И он как-то резко вспыхнул будто собирался взорваться, однако притих и зашкварчал, издавая неприятный запах плавящегося силикона и пластика.       Смотря на это всё, я в сотый раз убедилась, что делаю правильно. Мной достаточно наигрались, а я ещё добровольно приносила ему эти игрушки, словно дрессированная собачка и пора было с этим завязывать. Ведь я уже не юная девушка, у которой вся жизнь впереди. В моём возрасте пора обзаводиться семьёй. Однако в то время, пока все нормальные люди присматривали себе пару, с которой смогут провести свою жизнь и растить детей, я повелась на яркие ощущения и обалденный секс. Должно быть, инстинкты мои работали совсем не в ту сторону. Но что теперь то делать? Время ушло, а стонать и ныть о том, что я дура, не имело смысла. Заниматься поисками другого человека, подходящего на роль отца и мужа? Наверное… И всё равно, что должных чувств у меня к нему не будет. Главное, это взаимоуважение и хорошее отношение друг к другу, без измен и ссор. Так, чтобы нервы были в порядке и на душе всегда спокойно, когда знаешь, что он всегда сдержит слово, что позаботится о тебе и детях, когда сама будешь не в состоянии. И мне совсем не нужно неземной красоты или груды накаченных мышц. Мне нужен кто-то простой, неприметный, не относящийся к миру шоубизнеса, с большими золотыми перстнями и карманами, полными денег. Замечталась…       И где же такого найти? Запрос мой вроде и скромный, а вроде и нет. С одной стороны я не желала ярких внешних качеств, а с другой хотела честного и хорошего человека. Такого можно найти, но не здесь, не в сфере модельного бизнеса, где я вращалась ежедневно.       Топ приблизился и встал рядом, заинтересованно наблюдая за моими действиями. Я никак не отреагировала на его появление. Я с самой первой нашей встречи общалась с ним так, как мне того хотелось. А он и сам признался, что не любит формальности в общении и европейские стандарты в этом ему нравились больше. Но тогда я была невеждой, необразованной, запуганной, уставшей до потери сознания, девчонкой. А после окончания Токийского университета, в котором я обучалась благодаря покровительству Сынхёна, начинать общаться «правильно» со своим работодателем я тоже не смогла.       Топ вздохнул устало.       — Как трудно видеть тебя такой…       — Какой? — Не удержалась я от вопроса.       — Не знаю, расстроенной. За вчерашнее утро… прости. Тэян мне тогда всю ночь звонил, за тебя извинялся, что не усмотрел, что не понял. А потом уже к утру снова… «Она вернулась?», «Да где же Карри, почему так долго едет?». А у меня сейчас не самое лучшее время.       Последняя фраза привлекла мой интерес. Я повернулась к Топу и спросила, бросив очередную анальную пробку в топку:       — Что-то случилось?       Мужчина серьёзно прищурился, думая, что мне сказать и как, подбирал слова и это было заметно.       — Да есть одно дело, личное. Я долго к этому шёл, года четыре, а на самом деле всю жизнь к этому готовился, да только не было возможности раньше. И вот оно подходит к своей кульминации. Я волнуюсь, это нормально.       Я притихла, понимая сейчас, что руководила далеко не всеми делами Сынхёна. У него были тайны даже от меня.       — Не спрашивай больше ничего — всё равно не скажу.       Он улыбнулся, становясь снова весёлым.       — А что будет, если это дело прогорит?       — Что будет? — Он задумался, присел и достал из моей сумки искусственный фаллос телесного цвета. — Да, собственно, ничего страшного лично для меня и моего бизнеса, но… Скажу так… Из-за этого дела я стал богат и знаменит. А теперь, если всё пойдёт прахом, то, считай, мой жизненный путь пройден зря.       — Не говори так. Ничего зря не бывает. Ты дал работу многим людям, моделям — шанс прославиться и показать себя миру, а что на счёт пожертвований нуждающимся в лечении детям?       — О, это твоя заслуга… Мне, ты знаешь, плевать на это, я даже не вникаю.       — Зачем ты врёшь? — Я и сама не заметила, как мы снова перешли на наш обычный язык.       Сынхён снова поднялся на ноги и возвысился надо мной.       — Ю-ка-ри, это всё ерунда, я уже старый дядька, который терпеть не может детей. — В уголках его глаз появились мелкие морщинки. — Что на счёт тебя? Что теперь делать будешь?       Я понимала, что он просто меняет тему, но поговорить о себе, выговориться, было так необходимо, что я повелась.       — А что я? Мне ещё предстоит справиться с собой и забыть Джиёна.       Вздохнув, я выдала насколько кошмарно я себя сейчас чувствовала. Топ подкинул в руке фаллоимитатор и бросил его на горящие угольки.       — Давай высыпай всю эту ерунду, чего медлишь? Надеюсь, ты не собираешься ещё и танцы вокруг костра устраивать? — Я отрицательно помотала головой. — Я даже не знаю, как ты терпела все издевательства Джиёна над собой…       Мне нечего было ответить, я просто подняла сумку и высыпала всё содержимое, которое тут же задымило. Сынхён прокашлялся и отошёл. На одной из клумб всё это время возился садовник со своими двумя помощниками. Хозяин особняка окликнул его и когда тот приблизился, отвесив небольшой поклон, сказал:       — Присмотрите-ка за этим действом, чтоб сгорело всё до основания, ясно?       Господин Ян с опаской взглянул внутрь и я внутренне ужасно захотела смеяться, наблюдая за тем, как лицо мужчины вытягивалось.       — Моя помощница терпеть не может сексшопы, поэтому при любой удобной возможности скупает всё, на что зарплаты хватает, а затем сжигает.       Звучало глупо и неправдподобно, тем более что я уже тряслась от сдерживаемого смеха. Но подчинённые Сынхёна привыкли воспринимать всё с серьёзностью и подходить к делам с ответственностью. Так что садовник сдвинул брови у переносицы и с рвением кивнул, схватившись за металлические щипцы.       Мы же отправились в дом. По вечерам, как обычно, Сынхён любил отдыхать за собственными размышлениями, сидя в каком-нибудь удобном местечке, коих в его особняке было предостаточно. Ему нравилось, когда и я составляла ему компанию, зачастую безмолвную, но иногда мы с ним общались на разные отвлечённые темы. Сегодня же, я собиралась лично пристать с разговором. Возможно Сынхён сам подыщет мне нужную кандидатуру, если таковая у него имеется.       Я следовала по стопам мужчины, ноги которого завели его на веранду, выходящую в тот же сад со второго этажа. Там имелись удобные плетёные кресла, столик, пуфики для ног и, естественно, пепельница, куда хозяин обычно сбрасывал пепел со своих дорогущих сигар. Вот и сейчас, достав свой сокровенный набор, он достал гильотину и обрезал кончик сигары.       Я устроилась в другом кресле так, чтобы не быть напротив босса. Он это не любил, да и я тоже. Мы видели друг друга постоянно и вполне могли поддерживать разговор не глядя в глаза напротив.       Прошло минут семь тишины, за которые Сынхён вдоволь насытился запахом табака, делая глубокие и нечастые затяжки. Начало октября в Южной Корее было таким же тёплым, как и весь сентябрь. Ещё каких-то пару недель и всё, можно прощаться с хорошей погодой и приветствовать дожди и тучи.       — Топ?       — М? — раздалось мне в ответ.       — Может ты меня познакомишь с кем-то? Ну, с кем-то хорошим, может не особо богатым, но порядочным мужчиной?       Он заинтересовано повернул ко мне голову и опёр голову о кулак.       — Поподробнее…       Мне было довольно неудобно озвучивать свои выводы, но пришлось это сделать. Как ни крути, а отвлечься сейчас на что-то или кого-то было необходимо. Но, выслушав меня, Сынхён запрокинул голову назад и захохотал так громко, что я аж выпрямилась, сидя на своём кресле.       — Что смешного?       — Ты такая глупенькая, когда дело касается отношений… Совершенно не понимаешь своих потребностей, от того и напарываешься на тех, кто тебе не пара.       Я сжала губы и опустила глаза, действительно почувствовав себя глупой. Сынхён просто так говорить бы не стал.       — Милая, ты часто в зеркало смотришься? — задал он мне вопрос с издёвкой.       — Ну конечно…       — Так вот что я скажу, любой «простенький, не богатенький и не красивенький» с тобой даже говорить не станет! Он тебя увидит и у него отвалиться челюсть от того, насколько дорого ты смотришься и это не потому что я наряжаю тебя в лучшее… Будь ты хоть голой, хоть одетой во что попало, твоё отличие будет видно всё равно.       — Глупости… — фыркнула я.       — Глупости? Ты берёшься во мне сомневаться?       — Так, а ты тут при чём? — Я всё не могла понять к чему он клонит.       — Ты помнишь, что я тебя подвёз тогда… во время нашей первой встречи? Кого попало я не подвожу… Хотя не так, я вообще никого не подвожу. Те, кто идёт по обочине для меня незаметны, но твою спину я каким-то образом заметил. А уж я то привык доверять своим глазам, которые много чего и кого в жизни видели.       Я молчала и теперь мне мои же выводы казались каким-то детским лепетом, настолько абсурдным, что не имел право даже звучать в этих стенах.       — Никакой простой мужчина не потянет тебя ни морально, ни финансово, ни физически. Пойми это. Ты дорогая женщина и дорого обходишься тем, кто тебя имеет. И ты не сможешь сломать себя снова, подстраиваясь под простенькую участь. Ты это ты. Немного не такая, какой была, когда мы встретились, но изменения мне нравятся, Юкари. И ты понравишься кому-то такой, какая есть.       Я вдруг поняла, что совершенно не умела себя анализировать. Разве такое реально… жить и не понимать какой ты человек?       — Какая же я есть? — немного с сарказмом спросила я.       — Я много чего уже сказал и к этому можно добавить твою капризность. Да, это в тебе имеется и не смотри так на меня, это правда, — сказал мужчина, улыбаясь. — Бывают такие моменты, когда ты «вот хочу и всё тут, а вы достаньте мне это хоть из-под земли, иначе буду пакостить». Ты привыкла к красивым лицам и красивой жизни. Путь обратно вникуда тебя убьёт. Пусть там хоть трое, хоть четверо детей у тебя. Ты будешь улыбаться и говорить, что для счастья больше ничего не надо, а внутри понимать, как тебе чего-то не хватает. И это понимание будет сопровождать тебя всю оставшуюся жизнь, пока дети будут требовать поесть, прибрать за ними, когда нужно будет пахать на всю семью без выходных и днём и ночью…       Я смотрела на тёмный дым, неспешно поднимающийся к небу со стороны беседки и ярко представляла всё, о чём говорил Топ. Он прав, даже сейчас я это отчётливо поняла.       — Что, если я скажу, что ты нравишься Джинхвану и он не против завести с тобой отношения?       — Это правда? — удивилась я.       — Ответь мне.       — Джинхван… он, он же меньше меня ростом, — сказала я, немного поморщившись.       Сынхён широко улыбнулся.       — А говоришь внешность тебе не особо важна! Парень меньше тебя на пару сантиметров, а уже не подходит тебе в мужья. — Хозяин дома сильно развеселился и захохотал от души, постукивая ладонью по подлокотнику — Если тебе не важна внешность, то ты могла бы полюбить и карлика.       — Если этот карлик будет такой же умный, как и Тирион***, то я не против.       Теперь уже мы смеялись вместе.       — Может и у Джинхвана есть чем тебя удивить и несколько сантиметров роста компенсируются длинной чего-нибудь другого?       — Фу, Топ!       — А что ты сразу о пошлом? Я может длину извилин имел в виду? — Притворился он праведником. — Значит признаёшь мою правоту? Тебе нужен красивый и богатый, и умный, иначе ты удавишь его своей совместной жизнью. А в нашем случае, ещё и высокий.       — Есть кандидаты? Таких не существует…       — М. да? — приподняв одну бровь, с иронией спросил Сынхён. — Таких-то много, но… далеко не все стали бы терпеть приступы твоей детской капризности и исполнять твои желания. А ещё твои скачки настроения… Ты то весёлая, то грустная, такое не каждый стерпит. Богатеньким нравится, когда кукла рядом с ними всегда в хорошем настроении.       — Когда ты озвучиваешь «ньюансы» моего характера я ещё больше убеждаюсь в том, что останусь одна на всю жизнь. Может мне не стоило ругаться с Джиёном?       — Ты пойми, что твоя внешность тоже компенсирует какие-то «нюансы», идеальных нет, все это понимают. А для молчаливой весёлой куклы ты слишком самодостаточна и ни от кого не зависишь. До сих пор не пойму, почему ты отнекиваешься от Чонгука? Красивый же, богатый, высокий, за ум, конечно, я бы проверил, поэтому утверждать не берусь.       — О! Нет, Сынхён, прошлое пусть будет в прошлом. Да и вообще, с чего ты взял, что он до сих пор помнит, как меня зовут?       — Не рисуй несуществующих рамок, Юкари. Всё возможно, даже познакомиться заново. Но я уверен, что он тебя помнит.       — С чего это?       — А ты хорошо слушала его песни? Особенно те, которые писал он сам в начале карьеры… Нет? Ну, так вот советую послушать!