***
На следующее утро Кохэку не проснулся. Нет, ничего серьезного, он лишь позволил себе наконец расслабиться спустя долгое время напряжения, и это вылилось в «спячку» на день-другой, тем более что никто его не торопил и дел срочных не предвиделось. Очнувшись, после свежего душа он чувствовал себя, словно заново родился, будто бы и правда стал бабочкой. Довольный хорошим сном и вкусным завтраком, он вернулся в спальню, чтобы переодеться. Пришла пора заглянуть к хозяину дома, а то уже даже немного невежливо. На встречу с Сильвой он не стал особо наряжаться. Надел лишь широкие штаны да белую рубашку. Совершенно обычная одежда, о плаще и маске речи не шло. К тому же Иллуми наверняка давно отчитался отцу и встретиться они не должны. Долго рассматривая свое лицо в отражении зеркала, Кохэку подумал, что он шибко похож на какого-нибудь местного дворецкого. Решив исправить это, он отпустил волосы в небрежный низкий хвост. Еще немного подумав, сделал себе красные стрелки, что подчеркивали его разноцветные глаза. К слову, надо будет концы волос подрезать, а то он как чертова палитра… Неспешно, окольными путями, чтобы вспомнить стены этого дома, Кохэку направился к кабинету отца Киллуа. Не то чтобы его просили отчитываться или вообще приходить, но банальное уважение вело его туда. Сильве явно будет интересно узнать ещё одну точку зрения, помимо рассказа Киллуа и, скорее всего, отчета Иллуми. А вот и он, свет в конце туннеля. А точнее дверь, где чувствовался нэн Золдика. Постучал для приличия, зашел, не дожидаясь ответа. Сильва знал, что Кохэку в его доме, еще с самых врат, и знал, что он придет к нему, а сейчас ауру его почувствовал явно за пару метров до порога. Кабинет главы семьи убийц полностью соответствовал своему статусу. Очень мрачно, холодок по полу, массивный стол, огромный пес у ног хозяина, что сидел на диване, облокотившись на его ручку, и читал какую-то книгу. Пес, к слову, хоть и был в разы меньше Мики, от этого безопаснее не становился. Зато в разы ласковее, что не могло не радовать. Вот и сейчас он явно узнал гостя, завилял хвостом, но больше никак не шелохнулся, не смея отходить своего хозяина. — Здравствуйте, — Кохэку в знак уважения немного склонил голову. В ответ убийца впился в него взглядом холодных глаз, изучая с ног до головы на предмет перемен и, сделав какие-то выводы для себя, кивнул ему. — Здравствуй, Кохэку. Присаживайся, — и указал на место рядом с собой на мягком диване. Кохэку вскинул брови, но больше никак удивления не показал. Почему-то он думал, что они переместятся за стол, чтобы разговор казался более деловым. Но всё сразу стало ясно: стоило парню сесть рядом, как Сильва похлопал пса по голове, и тот ринулся выпрашивать ласки у гостя, какой уж тут деловой разговор. — И я рад тебя видеть, Санги, — чуть улыбнулся Кохэку, пропуская шелковистую шерстку сквозь пальцы. Да, собак он не очень любил, но обаянию этих двух самых сильных сторожевых псов Золдиков он не мог сопротивляться. От них веяло опасностью и смертью, а тепла они хотели не меньше самого ласкового щенка в мире. По крайней мере Санги точно. Что сказать… Золдики все в какой-то мере такие же: какой хозяин, такой и питомец. Небольшой знак внимания, и ты уже от них не отделаешься. — Так значит, Киллуа теперь не одинок, — хмыкнул Сильва. Он находился явно в хорошем настроении, так что можно себе позволить некоторые вольности в высказываниях. — У Киллуа появились друзья, — парень сделал паузу. — Друзья, — он распробовал слово на языке и, кажется, изгиб губ его стал мягче в подобии легкой улыбки. — Что об этом думаешь? Кохэку улыбнулся тоже, понимая его интерес. Конечно, Сильва уже наверняка знал и имена, и многие факты из прошлого тех, кто осмелился назваться друзьями его сына, но ему интересно узнать его личное мнение. — Гон Фрикс, — решил начать с него, как лучшего друга Киллуа, — целеустремленный, я бы даже сказал, упертый. Огромный потенциал, который он развивает. Вроде прост и прямолинеен, но мышление довольно нестандартное, может выкинуть что-то невероятное, и это скорее плюс, ведь он очень предан. Думаю, психика Киллуа держится только на нем, — Кохэку насмешливо хмыкнул. Кинул камешек в огород их семейки, но Сильва лишь улыбнулся уголком губ. — Дальше Курапика Курута. Очевидно, мой единственный выживший соклановец. Спокойный, тоже целеустремленный, но иногда даже во вред. Эта его зацикленность на мести… впрочем, дальше, Леорио Паладинайт. Приземленный, но не обделенный стремлениями к морали и справедливости, это у друзей Киллуа общее. — И даже о себе ты так скажешь? — с хитрой улыбкой Сильва обратил на парня взгляд. Тот от неожиданности закрыл рот и перестал поглаживать пса по голове, от чего тот настойчиво положил подбородок на его колено. Почему-то казалось непривычным то, что его воспринимают как чьего-то друга. Внутри разлилось тепло. И все-таки вопросом убийца нацелился не в бровь, а в глаз. Но всё же, касались ли его понятия морали и справедливости? В какой-то мере, он ведь не потерял человечность окончательно, однако светочем его уж точно не назвать. — Если Киллуа нужен свет рядом, я постараюсь ему это дать, — развернувшись корпусом к собеседнику и глядя в глаза, Кохэку кивнул. — Но я думаю, что ему и от Гона этого хватает. В ответ Сильва коротко хохотнул. Довольно удивительно: хоть он и не такой безэмоциональный, как его старший сын, но никогда не говорил и не показывал все начистоту. — Значит, есть люди, что о нем позаботятся и станут хорошими союзниками, — кивнул Сильва. Наконец, Кохэку позволил себе расслабиться. Все-таки этот человек не только убийца, но и отец, и о своих детях даже немного беспокоится. — А Иллуми? — Что вы от меня ожидаете? — парень тяжело вздохнул, вновь вызвав улыбку на чужом лице. — Вы ведь и сами знаете, насколько он предан своему делу и семье. Наверняка это он и хотел услышать: что его дети нашли устойчивую платформу своих убеждений и четко знают, что делать. Вот только зрели в голове младшего некоторые сомнения по поводу Иллуми. Тот словно терял уверенность в том, во что раньше хотел верить. Бунтарство у Золдиков, видимо, в крови, насколько холодными они бы ни прикидывались. Тихие шаги за дверью были недооценены. Сильва ничего не сказал, и Кохэку подумал, что это слуги проходят мимо. Хотя, если бы он предположил иное, что бы он сделал? В конце-то концов, кто же еще мог прийти? — Здравст…вуй, — очевидно, знакомый голос слышался со стороны двери, на секунду запнувшись. Вдоль позвоночника пробежался странный холодок. — Пришлось задержаться. Задание выполнено. Пришлось задержаться ему. А ведь Кохэку специально рассчитал так, чтоб не пересечься. Под боком его отца ему ничего не угрожает, и всё-таки, как комично! Это же мог быть кто угодно: дворецкие, Кикио, другие дети. Что ж у него судьба-то такая… — Что ж, я думаю, мы обсудили всё важное, а мне нужно отлучиться, — выдавил улыбку и, напоследок потрепав по шерстке Санги, он поднялся и развернулся. О, эту эмоцию на бледном лице можно даже назвать шоком. — Зайди ко мне позднее, — кивнул Сильва. Невольно всё внимание теперь оказалось прикованным к скромной персоне Кохэку. Этим пользуясь, на ходу он лениво махнул хвостом, и Иллуми уже не мог смотреть никуда, кроме него. Стоит отдать должное, удивление быстро исчезло с лица, но этот тяжелый взгляд… он запоминал каждое движение. Да, видеть его не хотелось, но как же не подразнить, когда он так реагирует на каждое движение, а сделать сейчас ничего не может. — Какая встреча, Льдинка, — почти ласково произнес, даже промурлыкал Кохэку, и голос его сильно контрастировал с лицом, на коем цвела злорадная ухмылка. И быстро скрылся за дверью. — Молодец, Иллуми, — скупая похвала от отца сыну. Парень, услышавший это краем уха, сильно напрягся и ускорил шаг. Подстава пришла, откуда не ждали. А Сильва-то веселился, небось. Кохэку ведь ждал, что эти двое продолжат разговаривать, а тот решил отпустить сына. И вы думаете, что можно скрыться от убийцы в его же доме? Смешная шутка, интересная затея и всё в этом духе, только вот парнише уже не до злорадства и смеха. Раздразненный Иллуми с кучей вопросов в голове… даже немного страшно. Когда Кохэку остановился, преследователь встал вместе с ним. Позволил понять: играется. «Давай, приведи меня в свои покои». И ведь нет у него выбора. Там будет проще разговаривать, да и рано или поздно, но Иллуми бы нашел, где он прячется. Кохэку перешел на обычный шаг, и вскоре старший приблизился. Не предпринимал попыток заговорить или что-то еще, лишь шел позади, наблюдая за покачивающимся хвостом. Полукот быстро проскользнул вовнутрь своего временного логова, перед этим обернувшись на Иллуми, и не закрыл дверь за собой. Дал ему выбор, разговаривать или уйти. И тот действительно застыл на пару секунд, не решаясь. И все-таки вот он здесь. Следуя примеру Сильвы, Кохэку отправился в кабинет, удобно устроившись на темно-синем диванчике. Иллуми сел на такой же напротив, разделял их лишь низкий столик. Повисла пауза, пока они играли в гляделки. Здесь младший позволил себе сдаться, наконец нашел повод задать самый интересующий его вопрос: — О чем думаешь? — Ты любовник Сильвы? Встречный вопрос был настолько неожиданным и удивительным, что Кохэку поперхнулся воздухом, вскинув брови и широко раскрыв глаза. — Как ты вообще… почему… — от шока он даже не мог нормально сформулировать вопрос. — Он же тебе в отцы годится! Ну… тьфу… Поняв, что несет полный бред, Кохэку прикрыл глаза и с усилием провел по ним пальцами. Если подумать, как это выглядело со стороны… Сильва улыбался, Санги, очень недружелюбный даже к Кикио и детям пес, положил голову на его колени, сидели они на диванчике как старые знакомые, когда рядом был стол, за которым Сильва обычно принимал кого-то, да он и сам был сильно расслаблен. Еще Иллуми не знал его возраста, а ко всему прибавить, что Кохэку был с ними с самого начала, даже пришел раньше всех… выходила картина, которую каждый вертит как хочет. — Я не… не любовник твоего отца, — с трудом это произнес, всё еще не веря, что это могло кому-то прийти в голову. Иллуми выглядел так, словно этот факт принес ему облегчение. Снова повисла пауза. Пытаясь отойти от шока, Кохэку взял графин со столика и налил в стакан какую-то алую жидкость. На запах оказался гранатовый сок. Оставалось загадкой, откуда он на столике и почему здесь два стакана… Слуги в поместье имеют ну очень длинные уши и слишком быстрые ноги. — И всё же эта встреча многое объясняет, — наконец он подал голос. Поторопившись, Кохэку неаккуратно оторвал стакан от губ. Не особо об этом задумываясь, он просто стер ладонью красный подтек, и, видимо, это тоже он сделал недостаточно аккуратно. Потому что по-другому объяснить, почему две бездны напротив казались ему сейчас еще темнее, невозможно. Это всё невозможно. От чужого взгляда вдоль позвоночника пробежались мурашки. Звон в ушах. И что он имел в виду? Что объясняет эта встреча? И почему он так смотрит? Если прямо сейчас ничего не сделать, Иллуми точно не совладает с чувствами и убьет его прямо здесь, чтобы ни с чем не разбираться. — Хочешь? — неловко приподнял стакан с соком, пытаясь как-то исправить ситуацию. — Хочу, — моментальный ответ. Никто в этой комнате не знал, что конкретно имел в виду Иллуми. Ясно было одно: точно не сок. Несмотря ни на что, Кохэку подтолкнул в его сторону стакан, видя тень разочарования на чужом лице. — Не бойся, я его отравил. Пей спокойно, — постарался разрядить обстановку, но, кажется, это напряжение ничем не спасти. Разговор зашел в тупик, если этот обмен взглядами и намеками вообще можно назвать разговором. Но сейчас стало совсем неуютно, и тут мелькнула мысль сбежать. Совсем незаметная, едва ли серьезная, но Кохэку автоматом бросил взгляд в сторону двери, оценивая расстояние. И это стало красной тряпкой для дикого зверя. Чужое движения было настолько быстрым, что парень едва успел среагировать, выставить вперед руки на манер какого-то барьера. Остановит ли это опытного убийцу? Забавный вопрос. Обе руки держали над головой, второй рукой Иллуми несильно сжимал шею, осложняя дыхание. — Даже не думай сбежать. Теперь у тебя ничего не получится, — тихо и спокойно сказал Иллуми, но угроза в его словах ощущалась. Кохэку видел эту картину: неуловимый хищник забрел на территорию охотника, в которой каждый сантиметр — ловушка. Легкая усмешка появилась на губах безумного. Определенно, тот тоже это видел перед глазами. — А теперь что? — он смело встретил чужой взгляд, отзеркалил улыбку. Именно это дыхание смерти в лицо раскрыло его полностью, словно ему нечего бояться, нечего терять. — Убьешь меня? Лишь из-за того, что начинаешь терять самообладание рядом со мной? Льдинка, а ты ведь не так уж и холоден, как хочешь казаться. Одна искра в твою сторону, и ты так прекрасно горишь. Говорить было все труднее, Кохэку прикрыл один слезящийся глаз — теперь рука и вовсе перекрыла кислород, а чужая аура обвивала его вокруг, давила со всех сторон. Но улыбка с губ не исчезла, именно сейчас младший доволен и собой, и чужой реакцией. Сейчас черные бездны сверкали вопреки законам логики, не затягивали холодом, а сжигали вместе с собой, и это слишком ему нравилось. Он чувствовал, что сейчас в его взгляде всё его безумие соревновалось с чужим. Не имея больше возможности говорить, Кохэку резко пришел в себя от царапающей боли в горле. Чужая хватка ослабла, и уже пришедший в себя парень мигом это использовал, чтобы поменять положение, и вот уже он сверху, но даже и не думает как-то того удерживать. — Но сейчас ты ничего мне не сделаешь, — тихо из-за хрипоты, но уверенно произнес он. — Тебе стоит иногда говорить правду хоть самому себе. Вдох-выдох, и Кохэку даже расслабился, поднял руки и ушел в спальню, где смог полностью перевести дух и залечить горло. Он не знал, какого черта произошло секунду назад, и что на него нашло, почему он почувствовал себя бессмертным и начал нести такую убедительную речь, но в одном он себе солгать не мог: кончики пальцев до сих пор дрожат вместе с бьющимся сердцем, и ему чертовски понравилось.***
Когда Кохэку вышел, гость уже покинул его, а на столе лежала игла со следом знакомой ауры. Что бы это ни значило, Кохэку все равно взял ее и приколол к обратной стороне подсумка, закрепив и своим нэн. Кто знает, что за странные порывы, этот день вообще трудно объяснить. Больше попыток контакта не было, хотя Кохэку чувствовал порой слежку, а еще Иллуми явно наведывался к нему, когда его не было. Пока он ничего опасного не делал, Кохэку даже не напрягался, но он держал это в уме на всякий случай. А пока отдыхал от прошедшего экзамена: наведывался к Аллуке и Нанике, в спокойной обстановке тренировался под скучающим взглядом Мики. Сильва, что просил зайти позже, на самом деле хотел вернуть ему книгу из библиотеки Учителя. Он мог это сделать и через слуг, но, очевидно, тогда ему было весело понаблюдать за ним и Иллуми. С остальной семейкой парень не встречался, разве что Кикио разок встретил в лесу на прогулке. А вот с Киллуа так долгое время и не пересекался, но в какой-то момент он решил: пора. Стоит раскрыться. Издалека он видел Киллуа и знал, что тот более или менее пришел в своё нормальное состояние. Тем более, что скоро должны явиться и остальные ребята. Киллуа встретился ему в лесу: он, зацепившись ногами за крепкую ветку дерева, висел на ней вверх тормашками и подтягивался. В какой-то момент он решил передохнуть и присел на этой ветке. Когда он снова опустился, перед его глазами уже возник веселый Кохэку, что уже предвкушал букет эмоций, который сейчас увидит. Киллуа не подвел: удивление переросло в настоящий шок, который приправлялся несмелым узнаванием и надеждой. — Кто… ты… Кохэку? — не веря глазам, произнес он. Чуть было не свалился, но Курута со своей хваленой реакцией успел придержать его за плечи, и тот, приподнявшись на ветви, спрыгнул вниз. — Давно не виделись, — улыбнулся до ушей. Действительно рад увидеть, что этому котенку уже лучше. Киллуа долго рассматривал его лицо. Почему-то Кохэку ожидал, что он что-то скажет ему по поводу его настоящей внешности, но вместо этого друг превзошел все его ожидания: ничего не говоря, крепко обнял его, уткнувшись носом в плечо. — Спасибо, — только лишь и сказал он. Сейчас был именно тот момент, когда Кохэку не знал, что происходит в голове у младшего, но всё равно сомкнул руки за его плечами, сохраняя тишину. Еще немного времени они стояли так в своеобразной гармонии, и Кохэку не произносил ни слова, чтобы парню не стало вдруг неловко. Но этого избежать не получилось: отстранившись, Киллуа явно смутился своим поведением, судя по покрасневшим ушам. — Хотел сказать спасибо… за то, что не оставил, — смущенно улыбнулся, а Кохэку испытал в этот момент приступ невероятного умиления. Боги, ну это же действительно маленький одинокий котенок, который пытается вести себя независимо, но на самом деле любит, когда его гладят. — Не только я, — с загадочной улыбкой произнес Кохэку. — Скоро узнаешь, кто еще. — Значит, Гон тоже будет здесь? — он стал еще счастливее, будто готов взлететь от радости. Наверняка он будет приятно удивлен, когда увидит, что не только Гон ждет встречи с ним. Это и правда до ванильности мило. Интересно, вся его жизнь будет состоять из таких крайностей? То безумие и страх с азартом, то ваниль, дружба и жвачка. Эти Золдики так похожи и в то же время такие разные… А всего через пару дней, наконец, до дома дворецких добрались Гон с ребятами. Их пригласили туда, где их встретил Гото. — Господин Киллуа и господин Кохэку, мы ожидали вас. — Кохэку получил заинтересованный взгляд Киллуа. Он все еще даже не догадывался, почему его здесь все знают и как он здесь оказался, а тот загадочно отмалчивался. На самом деле, Кохэку делал это не специально: он просто не знал, стоит ли рассказывать младшему о том, что его попросили приглядеть за ним и его братом. — Гото, где сейчас Гон? Тебе ведь это известно! — требовательно заявил Киллуа, на что дворецкий чуть улыбнулся. — Канария ведёт господина Гона сюда, с ними еще два человека. — Правда?! — Киллуа удивился, а после широко улыбнулся, понимая, что с Гоном пришли еще и Леорио с Курапикой. — Сообщи мне, когда они придут. — Слушаюсь, — вежливо поклонившись, ответил дворецкий. — Пожалуйста, подождите в доме. Гото отошел от дверного проема, чтобы они вошли. Внутри их встречал ещё один дворецкий, что держал на подносе чайный сервиз на две персоны. Кохэку обернулся на главного дворецкого, немного сощурив глаза. Поймав взгляд, тот вздрогнул. Стало ясно: черту переходить не стоит, чревато последствиями. И пусть все планы он строил из заботы о молодом господине Киллуа, кто знает, что случится за слишком большое своеволие. Стоило Гото покорно опустить глаза, потеряв все упрямство, Кохэку чуть улыбнулся и прошел дальше за Киллуа и дворецким. В светлом помещении возле низкого столика стояли диван и несколько кресел, одно из которых и занял Курута, Киллуа же с удобством занял диван. Закинув ногу на ногу, он взял в руки чай с травами, похожими на бергамот из его прошлого мира, за что он и обожал этот чай. — Слушай, Кохэку, — несмело начал он. — Ты же парень. Тот чуть не поперхнулся чаем и обратил на собеседника полный удивления взгляд. Да что с этими Золдиками такое? Почему им все время в голову лезут странные вещи?! Причем сказал ведь без вопроса! — Спрашивать девушку о поле неприлично, — отшутился он. — Я не спрашивал, — недоуменно ответил Киллуа. — Ну вот и я не девушка, — возвел горе очи Курута. — К чему ты вообще это сказал? — Ну, я слышал, что есть люди, которые скрывают свой пол, и они надевают маски или делают грим, чтоб у них получалось правдоподобнее… — все больше сомневаясь в своих словах, он все ещё продолжал и уже начинал тараторить, но в конце сам себя остановил, чтобы перейти к сути. — В общем, хотел узнать, почему ты носил маску, а сейчас решил не скрываться передо мной? — Вообще-то я долго решался, как бы тебе это рассказать… — он поставил чашку на блюдечко, тяжело вздохнув. — Мой учитель был хорошо знаком с твоими родителями, и, когда он покинул этот мир, они приютили меня. Я скрывал себя от остальных жителей дома, чтобы не доставлять неудобств вам и себе. Хотел покинуть этот дом, когда стану хантером, и пуститься в вольное путешествие, изучать мир. Но тут сбежал ты, за тобой отправился твой брат, и Кикио попросила меня за вами присмотреть. Не подумай, я не познакомился с тобой только по этой причине. Так-то я вообще хотел издалека понаблюдать. Но Гон показался мне таким милым, что мне захотелось с ним подружиться, а тут и ты уже подошел. И дружба с вами… это оказалось так круто, — Кохэку вдохновленно улыбнулся, смотря прямо в чужие глаза. — Я очень дорожу вами. — Я… тоже… — проговорил Киллуа, пряча лицо за чашкой, над чем Кохэку, конечно, не мог не пошутить: — Не смущайся. — Не смущаюсь я! — явив миру покрасневшие щеки, экспрессивно сказал Киллуа, на что парень по-доброму рассмеялся. Так за неспешным уютным разговором прошло примерно чуть больше получаса, и Киллуа надоело ждать. Он вышел искать Гото, а Кохэку за ним, перед этом надев маску, вытащенную из подсумка. — Есть кто-нибудь? — Но никто не ответил. — Да что происходит? — Киллуа был недоволен. Коридор одиноко пустел, и нигде не горел свет. А учитывая, что окон здесь не было, картина становилась похожа на дешевый ужастик. Но вскоре, подойдя к лестнице, подростки увидели тонкую полосу света и направились на второй этаж. Чем выше они поднимались, тем слышнее становились голоса. Киллуа открыл дверь, за которой собрались почти все дворецкие и долгожданные гости, и задал вопрос на опережение, ещё даже толком не зайдя в комнату: — Гото, Гон ещё не пришел? — Киллуа! Кохэку?! — подскочил Гон, когда услышал голос друга, и немного удивился, когда за ним увидел второго. Тот радостно помахал рукой. — А, ты уже здесь! А с тобой… Курапика! — Киллуа подошел к дивану, на котором сидели трое друзей. — Обо мне он даже не думал… — как-то обреченно пробормотал тот, на что Кохэку зафыркал, пытаясь сдержать смех. Но окончательно убило ехидное выражение лица Киллуа и его: — И ты, Реорио? — ЛЕОРИО! — гневно вскрикнул парень, но был успешно проигнорирован. — Давно не виделись, даже не верится, что вы пришли! — Киллуа на секунду замолчал, и продолжил ещё бодрее: — Что случилось? Ну и лицо у тебя! — обратился он к Гону — У тебя не лучше! Мальчики засмеялись. Ясно как день, что они невероятно рады увидеть друг друга. Долгожданная встреча произошла, а теперь пришла пора покинуть гору Кукуру.***
Иллуми облокотился плечом о раму окна, наблюдая за тем, как младший брат и его друзья покидают территорию семьи Золдик. Почему-то сложно понять, из-за кого конкретно он не мог оторвать взгляда от этой компании. Вернее, понять-то было несложно, но вот озвучить… С чего вдруг это вообще началось? Его растили как идеального убийцу без желаний, инструмент. И долгое время он думал, что это так. Без единого нарекания, даже подобной мысли не возникало, он выполнял беспрекословно все задания во благо семьи, делал всё ради будущего его брата. Но сейчас… он желал. Эгоистично, самовлюбленно хотел того, что никак не связано с его делом и семьей. Правильнее было убить этого человека, но он хотел его в личное пользование, чтобы он принадлежал ему одному, всей душой, телом и разумом. Иллуми всегда думал, что у него нет эмоций, а потому никто не мог их вызвать. Но стоило перед глазами мелькнуть воспоминаниям… Всего одна чертова неделя, а этот человек возник у него в мыслях столько раз и до сих пор его невозможно выбросить из головы. Он брал в руки его душу, о существовании которой не знал даже сам убийца, играл с ней и безнаказанно уходил, насмешливо вильнув хвостом напоследок. Выскакивал из рук в последний момент. Теперь есть цель. Первая, выбранная им самим. Сам и заполучит. Только он. Этот человек будет полностью принадлежать ему до кончика его чертового хвоста. Просто чтобы разобраться, почему эта мысль не дает ему покоя.