Крик

Нет любви, лишь одна тоска, В сердце боль, правда у виска. Слёзы снова в глазах на миг, И остаётся со мной мой крик.

      — Анна!       И громко закрылась дверь. А у него резко остановилось сердце, которое несколько мгновений назад нещадно быстро билось о рёбра, пытаясь вырваться из груди. В ушах ещё стояли грохот, исходивший прежде от двери, и собственный крик. Вронский смотрел на дверь, глупо надеясь, что с другой стороны её вновь откроет Анна. Но она ушла и, кажется, навсегда.       Он не сразу это стал понимать. Сначала ему вспомнилось, что Анна была вся в траурном цвете. Это было совсем не похоже на неё, ведь она никогда прежде не надевала что-либо чёрное. Чёрт, почему он не обратил на это внимание, как Анна только переступила порог кабинета? Мрачное платье и подходящие в тон туфли должны были моментально броситься Вронскому в глаза, он должен был почувствовать что-то дурное, неладное в этом, он должен был как-то помочь! Это было словно сигналом бедствия, но он его упустил. Алексей упал в кресло, стоявшее позади. Он совершил чудовищную ошибку с самого начала, Анна тогда ещё ничего не сказала, но он уже потерял её. Вронский с ужасом осознавал это, он отказывался верить в то, что не заметил ухудшившееся состояние Анны, ведь он не мог такого допустить!       Он вспомнил, как смотрел на её пошатывающиеся ноги, как предложил ей присесть, однако она отказалась, хотя могла упасть на холодный пол в любую секунду и сломаться. Анна вся дрожала, а особенно её руки, из которых чуть не выпал чёрный клатч. Как она выдержала все мучительные минуты разговора? Вронский вспомнил и её глаза, на которых с каждым её словом наворачивались горькие слёзы отчаяния. Эти бездонные зелёные глаза… Они молили о помощи в тот момент! Почему Вронский ничего не сделал? Он мог её спасти! Вот что так отвлекло его от тёмного образа Анны, от её внешнего состояния?       Яркая красная помада на её пухлых приоткрытых губах всплыла в памяти Алексея неожиданно. Вот оно! Это переманило его взгляд! Вронский смотрел на губы Анны, пытаясь понять, что она ему говорила, поскольку её всхлипы и срывающийся голос сильно мешали этому. А Анна говорила отрывисто, иногда переходя на крик. Её речь… Она казалась ему бессвязной и сбивчивой, но только сейчас он начал понимать смысл того, что Анна сказала. Это не было бредом, глупостью или фантазией, разыгравшейся в её голове. Это была истина. Самая настоящая.       «Ты не любишь меня!» — эхом раздались в его памяти последние слова Анны. Вронский крикнул ей, но она уже не слышала, ушла, хлопнув дверью.       По телу прошёл слабый холод, заставляя вздрогнуть. Алексей резко поднялся и намеревался бежать за Анной, но ноги не могли сдвинуться с места, будто были намертво прибиты к полу. Вронскому нужно было догнать её, сказать, что любит. Он чувствовал, что ещё успевал это сделать.       Но вдруг в сердце стало колоть, причём до безумия остро. Изнутри что-то резало грудь. Боль была пронзительной и жгучей. Вронский согнулся, прижав руки к телу. Невыносимо было терпеть, хотелось закричать.       Внезапно сердце пропустило удар, словно где-то раздался выстрел. Тело замерло, болеть перестало. Одновременно с этим ушло чувство, что необходимо было догнать Анну, поскольку уже не надо было ни за кем бежать. Душа задрожала, и Вронский обессиленно упал на колени.       Он её потерял.