Небо в Москве с самого утра было покрыто серыми, мрачными тучами, застилавшими лучи летнего солнца. Погода пока что не хотела радовать горожан своим теплом. И это навивало тоску на прохожих, которые куда-то спешили, погрузившись в свои дела и заботы.
Но Виола не хотела поддаваться большинству серой массы, и на её лице была улыбка, которой ей хотелось поделиться со всем миром. Возможно, кто-то из прохожих, счел бы её сумасшедшей, но девушка даже бы и не заметила этого. Её настроение нельзя было испортить мрачными, как тучи на небе, лицами, проходящими мимо людей.
Зайдя в один из цветочных ларьков, располагавшийся неподалёку от её дома, девушка обратилась к продавщице, седой женщине, которой на вид было лет семьдесят, но она была довольно ухожена и следила за своей внешностью, по этому Вилка дала бы ей гораздо меньше лет.
— Дайте мне, пожалуйста, четыре гвоздики, — сказала девушка ей.
Продавщица окинула Виолу грустным, понимающим взглядом. Казалось, недавно она тоже пережила какую-то личную трагедию. Но она не обратила на это особого внимания. Пускай смотрит. Сегодня девушка не будет грустить.
Женщина достала из вазы четыре красивых, ярких и пышных цветка и протянула их Вилке.
— Сто рублей, — сказала она ей.
Девушка протянула ей купюру и попрощавшись, вышла на улицу. Скоро должен был подойти автобус, который довезёт её до Останкинского кладбища. Вилка собиралась «навестить» женщину, благодаря которой она росла не сиротой, она хоть и не являлась биологической матерью девушки, но была той, которая подарила ей настоящую любовь и заботу. Она уже давно не приходила туда, но сегодня была годовщина её смерти и девушка просто чувствовала, что должна поехать. К тому же только там она могла побыть слабой и дав волю эмоциям, поделиться с близким ей человеком тем, что творилось сейчас в её душе. Мертвые, порой, лучшие слушатели, чем живые люди.
<…>
Автобус привез её к конечной остановке, далее предстояло пройти пару метров, чтобы достигнуть пункта назначения. Вилка всегда любила пешие прогулки, даже больше, чем прогулки на своём велосипеде. Гуляя пешком, можно было подумать о своих заботах, чувствах, переживаниях. Да и просто насладиться одиночеством и тишиной. В её большой семье это так редко удаётся сделать.
К тому же, скоро её семья пополнится ещё одним членом семьи. Виола до сих пор не верила в то, что она выходит замуж. Ей, порой, казалось, что это всё сон. Но присутствие рядом человека, с которым она хотела связать свою судьбу, заставляло верить её в то, что это всё происходит на самом деле. Они с Куприным так долго шли к принятию своих чувств, что трудно было поверить, что уже через пару дней Тараканова действительно поменяет свою фамилию…
Дойдя до кладбища, Вилка вошла в ворота, и спустилась вниз по тропинке, которую она хорошо помнила. Пройдя пару метров, она, наконец, достигла конечного пути. Здесь, среди множества других могилок, находилась могила самого близкого ей человека.
Девушка подошла к мраморному памятнику, на котором была изображена, слегка выгоревшая от времени и яркого солнца, фотография её матери. Здесь она была такой, какой запомнила её Виола.
Она отчетливо помнила тот день, когда маме стало плохо, и её увезли в больницу. Тогда, будучи ещё школьницей, Вилка была в растерянности и не знала, что ей делать. Девушка впервые в своей жизни сбежала с последнего урока, и отправилась в больницу. Там, люди в белых халатах, не пустили её в палату, где находилась мама. Сказали ждать в коридоре. Время тянулось очень долго, казалось прошло всего несколько минут, когда к ней вышел врач и тихим голосом сказал:
— Иди, она зовёт тебя.
На дрожащих ногах, девушка вошла в палату, и увидев свою маму, бледную, едва дышащую, замерла. Куда делась та жизнерадостная и улыбающаяся женщина, которая ещё утром провожала её в школу? Сейчас это была лишь её бледная копия. Вилка подошла ближе и села рядом:
— Мама, что с тобой случилось?
— Да что-то с сердечком плохо стало, доченька.
— А что говорят врачи? — спросила она, взяв мать за руку. Женщина крепко обхватила её своей и ответила:
— Ничего не говорят. Старая я стала, вот и время мое подошло…
— Мам, — в глазах девушки заблестели слёзы, — Ты зачем такое говоришь? Ты у меня ещё молодая, жизнерадостная… Какое ещё время?
— Не перебивай, меня, дочка. Я хочу чтобы ты знала, что я тебя люблю. И я горжусь, что ты выросла у меня такая красивая, умная, добрая. Это значит я правильно тебя воспитала. Если я когда-либо обидела тебя, не серчай, я не со зла. Просто обещай мне, что всегда будешь поступать по совести и помогать тем, кто в этом нуждается. Обещай, что будешь счастливой. Большего мне и не нужно.
— Я обещаю, но мам, ты не умирай, слышишь? Мы же с тобой на море ещё не съездили, помнишь мы собирались? — Вилка улыбнулась сквозь слёзы, текущие по её щекам.
— Ты это сделаешь уже без меня, — голос матери становился всё тише. — Я люблю тебя, дочка. Всегда помни об этом…
— И я люблю тебя, мамочка.
Когда девушка подняла глаза, она увидела что глаза матери закрылись и то, что происходило дальше она смутно помнит. Врачи, какие-то приборы, как её вытолкали в коридор, заставляя ждать, как потом вышел врач и сообщил, что мамы больше нет… Всё это будто происходило не с ней. Словно это был сон. Лишь потом, вернувшись домой, она осознала, что это не сон, а жестокая реальность, где ей теперь придётся справляться со всем в одиночку…
Вилка «вынырнула» из своих воспоминаний и тихо произнесла:
— Здравствуй, мама. Мне жаль, что я так давно не приходила к тебе. Мне так много тебе нужно рассказать.
Теперь облака между нами, с тобой не поговорить,
Ты знаешь, как больно, мама, одной по земле ходить.
Девушке безумно хотелось вновь услышать ласковый мамин голос, который всегда подбадривал её в моменты грусти и отчаянья. Сейчас, когда её не было рядом, Вилка не могла разделить с кем-то свои чувства и переживания, как она делилась этим с ней. Конечно, рядом была любящая подруга, готовая прийти на помощь, и любимый человек, который стал для неё опорой, после смерти матери. Но она чувствовала, что только здесь она сможет сказать то, о чём не решалась поговорить с живыми людьми. Здесь её выслушают и не осудят.
Как хочется мне до озноба прижаться к рукам твоим,
Тебе рассказать о взрослой о первой моей любви.
Она вспоминала о том, как нежные мамины руки обнимали её, когда маленькая Вилка, приходила домой заплаканная, расстроенная плохой оценкой, докучливыми одноклассниками, которые всегда дразнили её и т.п. Во всём мире не было ничего надежней этих объятий.
А ещё ей бы очень хотелось рассказать маме о своей первой, настоящей любви. Она чувствовала, знала, что Олег понравился бы ей. Он был тем идеалом мужчины, который она всегда хотела видеть рядом с Вилкой.
Надежный. С его появлением в её жизни произошли изменения. Рядом с Олегом, она чувствовала себя в безопасности. В какую бы передрягу она не попала, какая бы опасность, порой смертельная, не угрожала ей, Куприн всегда был рядом, подставляя своё надежное плечо. И это было первое, что подкупило её. Ведь тогда Вилка ещё не знала, к чему приведёт это знакомство.
Ласковый. Суровый образ следователя с Петровки вряд ли подходил под понятие «ласковый», но только Таракановой было известно каким он может быть, оставаясь с ней наедине. В его объятиях девушка забывала все страхи, и могла на пару мгновений позволить быть себе слабой. Его поцелуи, были наполнены лаской, заботой, от которых у неё порой кружилась голова. Только ей одной удавалось превратить строгого майора милиции в любящего и любимого человека.
Родной. За те несколько лет, что она была знакома с Олегом, девушка четко ощущала то, что он становится неотъемлемой частью её жизни. Вилка бы уже не знает, как бы сложилась её жизнь если бы случай не свёл их тогда. Кажется, они были знакомы всю жизнь, настолько легко ей было рядом с ним. Несмотря на их сложные характеры, их ссоры, Тараканова всё равно не знала человека, который стал бы для неё роднее, чем Куприн. Пускай, они оба не сразу поняли это.
Смешной. Это слово тоже весьма странно подходило под описание характера Олега. Опять же, эту его сторону могла видеть только сама Виола, потому что с ней он был собой, настоящим. И когда ей становилось грустно, Куприну каким-то образом удавалось поднять ей настроение, что после смерти мамы почти никому не удавалось. Их шуточные перепалки поднимали настроение не только всем окружающим, но и им самим. И это определенно входило в число лучших его качеств.
Только мой. Сложно было поверить в то, что после стольких лет знакомства, после всего что они прошли вместе, только сейчас они осознали в полной мере чувства, испытываемые друг к другу. Возможно, они поняли это гораздо раньше, но ни Олег, ни Вилка не могли признаться себе в этом, словно боясь того, что будет дальше.
И вот теперь, когда до свадьбы оставались считанные дни, девушка смогла признаться себе в том, что её чувства к Куприну не поддельные, настоящие, что она действительно влюблена. Полюбила впервые по-настоящему и так сильно, что от этого чувства приятно щемило сердце при встрече. Им не нужно было говорить о любви, чтобы понять это, они любили не словами, а своими поступками, даже во взгляде это можно было прочесть. И не нужны были слова. Разве это не настоящая любовь?
— Я бы очень хотела, чтобы ты была со мной в этот день, — тихо произнесла Вилка, чувствуя как к глазам подступают слёзы. — Мне тебя очень не хватает. Но помнишь, я обещала тебе быть счастливой? И я уже счастлива. Именно Олег делает меня счастливой. Я уверена, что вы бы подружились. Он именно тот мужчина, с которым я хочу связать свою жизнь.
Девушка была уверена, что будь мама сейчас рядом, она бы гордилась ей. Вилка всегда поступала так, как велело ей сердце, ненавидела тех, кто очерняет мир своим злом, неоправданной агрессией, и пыталась сделать его хоть чуточку лучше. Жила так, как когда-то научила её мама.
— Я обязательно приду к тебе снова, — пообещала девушка, вытерев дорожки слёз, бегущие по её щекам, на её лице появилась теплая улыбка.
Придя сюда, она смогла выплеснуть все эмоции, накопившиеся за долгое время молчания. Вилка была уверена, что мама слышит её и хоть не может сказать что-то в ответ, она рада за свою дочь.
И покидая кладбище, девушка чувствовала как на душе становиться легче, как страхи и сомнения, которые одолевали её перед самым важным днём в её жизни, отступали, чтобы она, наконец, почувствовала себя счастливой.
