***
– Моника, подумай ещё раз! Я очень счастлива, что твоя личная жизнь наладилась и всё такое, но Натаниэль очень изменился с тех пор, как мы закончили школу. То, что он показал себя героем в тот вечер, это капля в том море слухов, которыми он оброс. – Розалия как никогда серьезно была настроена переубедить свою подругу. Её янтарные глаза светились злым огоньком. Девушка упорно не хотела принимать факт того, что её бывший одноклассник не до конца потерялся на своём жизненном пути. – Роза, неужели ты не понимаешь? Я с ним счастлива и не хочу быть ни с кем другим! – От бессилия перед упорством своей подруги Вебер почти срывалась на крик. – Алекс, ну скажи хотя бы ты, чтобы она, наконец, сняла свои розовые очки! – Пытаясь найти поддержку у друга, который до сих пор пытался сохранять нейтралитет в этом разговоре, Розалия обратилась к парню, упорно пытавшемуся делать вид, что он где-то там, вдалеке от этого бесполезного спора. – Ты меня вообще слышишь? Тут вообще-то жизнь нашей подруги решается! – С раздражением Роза стала щелкать пальцами перед лицом друга. – Роз, послушай, ты преувеличиваешь. – Рискуя вызвать на себя гнев, Алекс решил встать на сторону Моники в этом нелегком разговоре. – Натаниэль не мог стать негодяем сию секунду. И тот злополучный случай с Моникой тому подтверждение. Если всё так плохо, то ты не думаешь, что он мог просто пройти мимо и не ввязываться в это? – Алекси внимательно посмотрел на свою подругу, пытаясь найти в её глазах понимание того, что он прав. – В конце концов, это было не его ума дело, что Дакота собирался сделать с Моникой. Он мог сделать вид, что ничего и никого не видел. Но с другой стороны, – парень перевел взгляд на Вебер, – не окунайся в отношения с головой. Никто не знает, что у него на душе. Бдительность не повредит. – Роза…– Моника тяжело вздохнула, и после продолжила, – тебе не кажется, что это моё дело с кем мне быть, а кого опасаться? Алекс прав. Он мог просто пройти мимо и всё. – В глазах девушки собирались слезы, которые девушка изо всех сил пыталась сдержать. – Мне очень жаль, что ты не можешь просто порадоваться за меня. – Моника, ты не понимаешь. Я, безусловно, рада твоему счастью, но я пытаюсь предостеречь тебя от большой ошибки. Поверь, если бы ты познакомилась с Натом пару лет назад, я бы и слова не сказала…– Розалия сделала паузу, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы не довести до слёз и без того расстроенную подругу, – но сейчас я считаю ваши отношения ошибкой.***
И пусть эйфория от близости с любимым человеком позволяет смотреть на мир сквозь розовые линзы очков, но предостережения друзей все же поселили червь сомнения в душе молодой девушки. Девушка и сама знала о слухах, окружавших Натаниэля, но если верить всему, что говорят, можно ведь и не заметить самого главного: что он не такой уж и плохой, что он может быть милым, что он может быть нежным, а самое главное – любящим. «И как только ему удаётся быть таким разным?» – каждый раз, сталкиваясь с очередной порцией слухов, этот вопрос, всплывает в мыслях Моники. И каждый раз не находя на него ответ Вебер оставляет решение этой загадки на потом. «Если ты любишь человека, то любишь его целиком, со всеми его достоинствами и недостатками». Значит и плохую сторону своего любимого человека нужно принять? Или нет? Каждый сам для себя решает этот вопрос. Вот и Моника приняла для себя решение, которое как по её нескромному мнению является единственным верным – любить так целиком! Это решение было скорее исключением из правил, так как Моника Вебер не относилась к тому числу людей, воспринимавших любовь как всепоглощающее чувство. В первую очередь любовь это нечто возвышенное: человек, познавший это чувство, становится будто не от мира сего. Воздух буквально пропитан эйфорией. Хочется жить, творить, кричать во всё горло о том, как ты счастлив. Естественно всё это при одном и самом важном условии – любовь должна быть взаимной. Тогда и помехи на её пути кажутся незначительными. Люди, встретившие друг друга на своём жизненном пути, по мнению девушки, должны дополнять друг друга, а не быть зависимыми. «Я хочу, чтобы мой партнер был для меня всем, и быть всем для него…» – каждый раз слыша эту фразу от людей, Моника приходила в недоумение. «Как можно желать быть зависимым от человека? Почему люди ищут счастье в других? В чём заключается прелесть не представлять своей жизни без другого человека? Это же кощунство по отношению к себе». Девушка была твердо убеждена, что счастье человек может найти лишь только в себе. Время оно неумолимо. Оно может забрать самых любимых. Развести вас на дороге жизни в разные стороны. И что тогда? Ощущать себя преданным и покинутым? Разбитым и несчастным? А всё потому, что в один момент ты решил положить свою жизнь на алтарь другому человеку! Человек будет по-настоящему счастлив, если будет любить единственного человека, который будет с ним до конца – ты сам. Но по иронии судьбы, большинство людей, если не все, именно себя и ненавидят.***
– Моника? – Низкий мужской голос звучал так мягко и тихо, что Вебер, ничего не услышав, и дальше продолжала дремать в приятной прохладе тени. – Моника, с тобой все в порядке? – Внезапный гость не думал сдаваться, и на этот раз, чтобы вывести девушку из дремоты легко коснулся её плеча. Девушка, поморщив нос, открыла глаза, чтобы узнать нарушителя своего спокойствия. Увидев, кто перед ней, Моника удивилась. Сказать, что девушка была удивлена – ничего не сказать. Вебер была в шоке. – Месье Заиди? – голос девушки звучал необычно высоко, – что Вы тут делаете? – Увидеть своего профессора в своём родном городе, находящимся в паре часов езды от Нанта, было действительно необычно. – Вы тоже живете в Лебуа? – Девушка разглядывала преподавателя, будто бы он был сном, навеянным летним зноем. – Нет, – мягко улыбнувшись девушке, явно растерявшейся от внезапного появления профессора, мужчина приложил ладонь ко лбу своей студентке, – Вы вся красная, но к счастью, температуры нет. Я боялся, что Вы пострадали от солнечного удара, когда увидел Вас лежащей возле дерева. – Я, видимо, задремала, – Моника убрала мешающие пряди волос за уши, – здесь в тени такой приятный ветерок, что я и не заметила, как уснула. – Вебер широко улыбнулась преподавателю. – А что Вы тут делаете? Простите за грубость, но увидеть своего преподавателя вдали от университета это последнее, что ожидаешь сделать на каникулах. – Это родной город моей жены… – с грустью в голосе ответил преподаватель, – покойной жены. Кхм, сегодня годовщина её смерти… Поэтому я здесь. – О, мне очень жаль, – Моника почувствовала себя виноватой от того, что заставила делиться профессора таким личным. – Не стоило мне приставать к Вам с расспросами. – Нет-нет, Вы не должны чувствовать себя виноватой, – месье Заиди легко улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку, – Вы же не знали об этом. Да и с момента её смерти прошло уже пять лет. Пять долгих лет… – Моника заметила, как в уголках мужчины собирались слёзы, которые в один момент были вытерты. – Но да ладно. То, что нас не убивает, делает нас сильнее. Не так ли? – Да… Наверное Вы правы. – Вебер все еще чувствовала себя неуютно от того, что затронула эту неудобную тему. – Ницше. – Простите? – Прав Ницше, а не я. Это его знаменитая фраза. – Мужчина протянул руку Монике. Девушка приняла протянутую руку и, поднявшись на ноги, попыталась стряхнуть грязь с задней части платья. – У меня со вчерашнего дня крошки во рту не было. Не откажитесь где-нибудь пообедать со мной? – Да, хорошо, Месье Заиди. Здесь недалеко есть милое кафе, – Моника улыбнулась профессору, – там очень вкусные лоранские пироги.