fools rush in

С Китом и Лэнсом Первое Апреля всегда превращалось в катастрофу. Все началось еще в Замке Львов, где Лэнс (несмотря на его склонность к тому, чтобы путать числа в голове) усердно следил за тем, какой сейчас день на Земле. Сначала он делал пометки на своей стене, словно он заключенный в тюрьме. Со временем, все же это показалось ему слишком угнетающим, даже, несмотря на свою веселую по природе натуру, поэтому он мило просит Пидж сделать ему календарь. (И когда это не срабатывает, он достает Пидж, пока она, наконец, не сдается и не делает ему «чертов — всем так невероятно нужный — отвали уже наконец — календарь») И так, он отслеживает дни. Это заставляет его чувствовать себя немного менее потерянным и одиноким в космосе, зная, сколько времени будет на его родной планете. Он пытается заставить всех делать то же самое, ради праздников и тому подобного, но, похоже, никто больше не хочет об этом думать. Для Пидж это неважно — часы лишь напомнят ей о том, насколько же поздней ночью она засиживается, работая. На Ханка и Широ это слишком наводит тоску — очередное напоминание о тех, кто их ждет дома. А Кит? Ну, а Киту просто плевать. Лэнса, если честно, невероятно выводит из себя то, насколько же Киту все равно на Землю. Эта «манера крутого парня» его раздражает. Как он может не скучать хотя бы по одной маленькой земной вещи? Будь то еда, или дождливый день, или луна? Независимо от этого, это означает, что никто больше не следит за днями. Он все еще напоминает всем о праздниках, и они даже пытаются праздновать, но это всегда получается немного неискренне и уныло. Впрочем, за исключением Дня Дурака. В первый раз, когда это произошло, Лэнс выбрал классику — ведро с водой, ненадежно стоящее над слегка приоткрытой дверью, ожидающее жертву. Однако ему пришлось немного модифицировать его для странных раздвижных дверей Замка и установить веревочную систему шкивов на краю двери. Но эй, это сработало, и, может быть, он получил зачет по физике и инженерному делу не просто так. На самом деле, это определенно сработало. Потому что Лэнс сидел в гостиной и играл в видеоигру, когда вдруг раздался громкий, сильный, похожий на Кита крик. Все замирают, ожидая мгновение, чтобы понять, был ли это крик «о, черт, галра атакуют», или просто крик «о боже, Лэнс, что ты сделал». На их вопрос довольно быстро нашелся ответ, когда по кораблю раздался протяжный крик «Лэнс, твою мать, я тебя сейчас убью!», за которым следует более спокойный крик «Следи за языком!» голосом Широ. Лэнс смеется, вставая, чтобы посмотреть, что произошло. Кит входит в комнату и выглядит как мокрый разъяренный кот. Его маллет прилип к очень красному лицу, и брови нахмурились над сердито смотрящими на Лэнса глазами. — У тебя сейчас сосуд лопнет, чувак. Я имею в виду, красный — это, конечно, твой цвет, но все же чересчур драматично, — нахально говорит Лэнс, скрещивая на груди руки. — Ты мертв для меня, ты это знаешь? Я сейчас пойду и вылью все эти твои штуки для лица в унитаз прямо сейчас, — огрызается Кит. Лэнс не может не думать, что он выглядит чертовски мило, когда злится. — Давай сделай это, и я лично выброшу твой маленький клинок в открытый космос, — отвечает он, ухмыляясь. Так началась их ежегодная война. Кит заменяет кусок дорогого мыла Лэнса сливочным сыром. Лэнс подкидывает Киту зубную пасту с секретным ингредиентом в виде печенья Орео. Кит покрывает все в комнате Лэнса фольгой. Лэнс в ответ наполняет комнату Кита воздушными шарами. В этом году, наконец, они вернулись домой и живут практически нормальной жизнью — ходят на учебу, живут в общежитиях, ходят на работу, осознавая, что они сразились с инопланетянами и спасли всю вселенную от полного уничтожения, и каким-то образом ни один из них не умер (прим. авт. особенно Аллура, которая стала королевой всей вселенной и поделилась этой ролью со своей новой женой Ромеллой) — ну, вы знаете, ничего необычного. А Лэнс и Кит проводят… намного больше времени вместе. Все остальные разделились, занимаются своими собственными делами, в то время как они вдвоем просто решили поступить в колледж. Так что теперь они делят одну квартиру, чтобы жить в ней на время учебы. Однако это дало массу новых возможностей для первоапрельского дня. Сначала это была та же рутина, что и каждый год. Лэнс принимает душ и идет сушить волосы, затем снова возвращается в душ после того, как его фен обдувает всё лицо белой мукой, которая отвратительно прилипает к слегка влажной коже. Он делает кофе для Кита, который, конечно же, с солью вместо сахара. Кит проводит полчаса, пытаясь избавиться от противного вкуса изо рта зубной пастой, которая, к счастью, в этот раз не была набита печеньем Орео, при этом проклиная Лэнса и его собственную доверчивость все время. Кит, к сожалению, должен идти на работу, небольшая передышка от этого сумасшедшего дня. По крайней мере, для Лэнса, которому не нужно делать кофе в самой оживленной кофейне в городе. Конечно, он тратит время на то, чтобы подготовить свой следующий розыгрыш. Он требует небольшой подготовки, поэтому он рад, что остался дома один. Сначала он достает их стремянку, поднимается высоко наверх, чтобы добраться до потолочного вентилятора Кита. Далее, покрывает всю верхнюю часть этой штуки одним из наименее любимых вещей Кита в мире: блестками. (Конечно же, в различных оттенках синего, потому что какой во всем этом смысл, если вы не подходите к пранку максимально серьезно?) Наконец, ненадежная установка из блесток была завершена, и теперь можно с нетерпением ожидать включения вентилятора, затем и дождя из голубого и блестящего ада, попадающего на каждую вещь Кита (и, естественно, на самого Кита). Чтобы убедиться, что это действительно произойдет, должно быть жарко. Апрельская погода немного теплая, но этого совсем не достаточно, поэтому Лэнс переодевается в минимально количество одежды, приемлемой для жизни с соседом по комнате, с которым вы не встречаетесь (короткие шорты и майка), и поворачивает ручку термометра на максимальную температуру до 80 градусов. Затем, Лэнс понимает, что пройдет еще целый час, прежде чем Кит вернется домой, и обнаруживает себя лежащим на диване, вспоминая начало всего этого в космосе. И начало его с Китом истории. Он, конечно же, всегда будет утверждать, что он и Кит встретились задолго до того, как спасли Широ, совершенно неважно соглашается ли Кит с этим или нет. Боже, как кто-нибудь мог забыть Кита Когане? Никто в Гарнизоне никогда не сможет. Это долгое время было проклятием Лэнса — постоянное напоминание о единственной причине, по которой он попал в программу пилотирования — у Кита, негодяя, раздражительного и странного парня, горячего, сильного и молчаливого красавчика, были «проблемы с поведением». Поэтому, конечно, Лэнс хотел доставать его и быть придурком по отношению к нему. У этого парня было все, что хотел кубинец, и он бросил это, потому что он был слишком крут? Лэнс никогда не мог этого понять. До тех пор, пока они не отправились в космос. Даже тогда это не имело для него никакого смысла, пока не произошел тот самый разговор ночью на палубе. Лэнс смотрел в огромное стеклянное окно на незнакомые звезды, чувствуя себя потерянным и одиноким. Конечно, именно тогда Кит и нашел его. В его худшем состоянии. Он мог слышать, как Кит подходит к нему сзади, наступая босыми ногами на металлический пол, его нерешительные шаги, как будто он не был уверен, можно ли ему подойти. Парень сел рядом с Лэнсом, скрестив ноги и глядя на небо. Они просто долго смотрели, не говоря ни слова, глядя на открытое пространство за окном. — Почему ты все бросил? — внезапно спросил Лэнс. Вопрос не покидал его голову в течение многих лет, и он не смог удержаться и спросил. — Бросил что? — Гарнизон. Программа пилотирования. Твоя жизнь. Ты оставил все, что имел. Ты уехал в пустыню и оставил все это позади. Зачем? — Что? — быстро отреагировал Кит, выражение его лица сменяется смятением. — Почему вообще тебя это волнует? Лэнс вздохнул, слегка качая головой. — Мне нужно знать, — сказал он, не желая сразу объяснять. Кит задумался и глубоко вздохнул. Лэнс наблюдал, как складка на лбу медленно разглаживается, когда смятение сменяется задумчивым выражением лица. — У меня там ничего не было, Лэнс, — тихо сказал он, поворачивая голову, чтобы взглянуть на Лэнса вместо звезд. Он встретил его взгляд, явно растерянный, и Кит продолжил. — Широ был… всем для меня. Из-за него я начал пилотировать. Это напоминало мне о нем, и я просто… не мог продолжить. Он был моим братом, и вроде как моим родителем, в каком-то смысле? И единственным человеком, который общался со мной… как с человеком, а не как с проблемой. Так что, я думаю, он был важнее, чем… что-либо в Гарнизоне, — Кит сделал паузу, опустив глаза в легком смущении. — Вот… Вот почему. Лэнс на некоторое время замер, размышляя. Это также объясняет отсутствие интереса к календарю. Кита не заботила ни дата, ни Земля в принципе, потому что все, чего он когда-либо хотел на Земле, было с ним здесь. У него была семья и люди, которые заботились. Может быть, именно это как раз таки имело смысл, а не отсутствие чесночных узелков в Замке. — Думаешь, мы когда-нибудь вернемся домой? — спросил Лэнс, меняя тему вместо ответа. Казалось, что между ними воцарилось понимание. — Надеюсь, мы сделаем это. Мы будем довольно хреновыми защитниками вселенной, если нет. И я не хреновый, по крайней мере. Что же касается тебя… — ответил Кит, ухмыляясь. Лэнс ударил его по руке, но, тем не менее, улыбнулся в ответ. — Хочешь помочь мне создать новые созвездия? — спросил Лэнс, снова обращая их внимание на звезды. В ответ он только кивнул, разговор затих в легкой тишине, когда они искали привычные созвездия среди незнакомых звезд. С той ночи все было иначе. Они больше не были соперниками, они были командой. Конечно, они все еще были придурками друг для друга, но также было что-то еще. Что-то, о чем Лэнс начал беспокоиться, было для него более, чем платоническим. Совместная жизнь действительно кое-что поменяла в этом смысле. Одно дело было видеть Кита в Замке, но здесь он видел, как он шел в душ и обратно (без рубашки), видел его сонного утром, видел, как он смотрел видео теорий заговора на своем телефоне до двух часов ночи, сгорбившись на диване и, определенно портя себе зрение? Это другое. И этого определенно было достаточно, чтобы Лэнс влюбился в него. Как раз в тот момент, когда эта ужасающая его мысль приходит ему в голову, Кит открывает дверь и сразу же стонет, заканчивая внутренние размышления Лэнса. — Включил отопление? Это твоя худшая шутка, Лэнс, — самодовольно говорит он, закатывая глаза. Лэнс морщит брови в поддельном поражении, имитируя раздраженность. — Ты ненавидишь жару! Теперь везде жарко! Ха! Ха-ха! — Парень немного переигрывает, но, эй, сегодня день дурака. В любом случае, по глазам видно, что Кит его в чем-то подозревает. — Ты… помнишь, я всю жизнь жил в Техасе, верно, Лэнс? — Ох. Ты прав. Черт. Он следует за Китом, когда тот идет на кухню и ставит коробку с выпечкой из кофейни на кухонную тумбу. Лэнс сидит, наблюдая, как глаза Кита рассматривают его едва одетое тело. Взгляд неуловимый, едва различимый, но Лэнс пытается его поймать на себе. Чувствуя этот взгляд, зная, что за ним наблюдают, его сердце бьется чаще, и он краснеет, в чем собирается обвинить жару в помещении. — Итак, ну и что же в этом классного, если нужно практически догола раздеться, чтобы чувствовать себя комфортно? — спрашивает Кит, морщась. Лэнс сверкает жемчужно-белой модельной улыбкой. — Я обожаю жару, маллет. Я чувствую себя самым счастливым в этом климате! — В нашей квартире не должно быть никакого климата, — темноволосый стягивает свою легкую куртку и идет к своей комнате, — Теперь, из-за твоей глупой, ужасной шутки, мне приходится переодеваться два раза за один день, чтобы я не расплавился, пока мы ждем, когда кондиционер включится. Большое спасибо. Лэнс усмехается, следуя за ним в его комнату, но не входя, вместо этого останавливается только в дверном проеме, чтобы прислониться к нему и ждать шоу. Кит игнорирует его, снимая с себя рубашку — о боже, это тепло или обнаженная кожа Кита, из-за которой у Лэнса кружится голова? — и переодевается в более легкую футболку. — Боже, я чувствую, что задыхаюсь. Держу пари, тебе действительно смешно, Лэнс? Я ненавижу тебя, — проворчал Кит, наконец, направляясь к центру своей комнаты, достигая веревочки, свисающей с потолочного вентилятора. Шатен задерживает дыхание, когда он тянет ее, и… Абсолютный хаос начался почти сразу же после этого, метель светло- и темно-синих блесток обрушилась на каждый дюйм комнаты, словно весенняя гроза. Лэнс тоже едва не попал под нее, ему пришлось быстро отскочить назад. Мгновение спустя, этот шторм закончился, а потолочный вентилятор теперь мерно вращается над ошеломленным Китом, лицо которого, полностью облеплено блестками, еще лучше прилипающие к каплям пота, которые образовались на его лбу. Лэнс не может сдержаться и начинает громко смеяться, сгибаясь пополам. Кит молчит, когда истерический смех кубинца заполняет квартиру, ожидая, когда громкие звуки перестанут эхом звучать в комнате. Когда он, наконец, стихает, Кит все еще молчит. Он смотрит на Лэнса с глазами, полными ярости (и, вероятно, еще блесток). Эта пауза долгая, затяжная и вызывающая смутное беспокойство. Это действительно перебор в этот раз? Упс. А затем Кит хватает его за запястье, тем самым оставляя на нем небольшое количество блесток, и тащит его в полностью покрытую этими блестками комнату. Лэнс визжит, сопротивляясь, но его соперник слишком силен и способен спокойно втянуть его, прежде чем он даже осознает, что происходит. Внезапно его толкают на кровать, облако из блесток, упавших на нее, снова поднимается в воздух, когда парень бесцеремонно падает на матрас. — Ах, Кит? — Лэнс немного растерянно глядит на парня, который сейчас стоит у края кровати и просто смотрит на него. Его пугающий взгляд убил бы, если бы не был слегка смягчен сиянием блесток. — Твоя очередь. Это все, что говорит Кит, прежде чем двигается вперед, садясь на Лэнса. Кит трясет свои волосы, отряхивает тело, делает все, чтобы убрать блестки с себя и заставить их упасть на Лэнса, который кричит, пытаясь увернуться от этого. Темноволосый хватает его запястья и вдавливает их в кровать, прижимая его руки, и использует свои ноги, чтобы полностью обездвижить Лэнса, который сердито смотрит на него. — Это было бы очень горячо, если бы ты сейчас не был придурком, — ворчит он, уставившись на Кита нечитаемым взглядом. Кит вздрагивает, и его хватка ослабевает, он смотрит широко раскрытыми глазами на Лэнса. — Чтооо, почему ты так говоришь? — удивлённо спрашивает он. Лэнс самодовольно улыбается в ответ. — Это правда, не так ли? — Это не… мы не… а? — Кит явно выглядит сбитым с толку, его хватка полностью ослабевает. Лэнс пользуется возможностью и переворачивает их, прижимая Кита таким же образом, каким его удерживали минуту назад. Кит кажется изумленным и озадаченным, будто не совсем уверен, что происходит сейчас. Лэнс смотрит на него сверху вниз, рассматривая в подробностях черты его лица: его черные волосы, густые брови, красивые глаза, тонкий нос, его постоянный хмурый взгляд — все слегка блестит голубоватым сиянием. И его мозг начинает активно мыслить, что, конечно же, никогда не заканчивается хорошо. Если ты поцелуешь его сейчас, а ему это не понравится, ты можешь просто сказать, что сегодня День Дурака. Лэнс не может избавиться от этой мысли. Тихий вздох вырвался у него из груди. Это правда, но… что если Кит взбесится? Что если он подумает, что Лэнс плохо целуется? Что делать, если станет чересчур неловко, и Кит уедет? Именно тогда он снова смотрит вниз и замечает, что Кит смотрит на его губы жаждущим взглядом. Что если он тоже этого хочет? Это была единственная мысль, в которой нуждался Лэнс, прежде чем он придавит Кита, и его губы быстро приблизятся к губам лежащего под ним парня. Поначалу шок Кита очевиден, и его рот не двигается, так что Лэнс пытается поцеловать его снова. Но, в конце концов, он, кажется, осознает ситуацию и в ту же секунду начинает страстно целовать в ответ, как будто он ждал и надеялся на это так же долго, как и Лэнс. Блестки явно присутствуют в поцелуе, оставляя ощущение легкого царапанья, которое немного неприятно, поскольку губы прижимаются к чужим все сильнее и сильнее: чем дольше продолжается поцелуй, тем ближе они друг к другу. Лэнс не может больше удерживать руки Кита, и он инстинктивно тянется к щекам Кита, к его шее, к его волосам, к его плечам. Руки Кита следуют его примеру, быстро обхватив бедра Лэнса, побуждая Лэнса вдохнуть в поцелуе — возможность, которую Кит быстро использует, чтобы проникнуть языком в рот Лэнса, новое и приятное ощущение. Их языки мгновение соприкасаются друг с другом, пока они не осознают, что это переходит все границы. Лэнс отодвигается, потому что, честно говоря, если он не остановится прямо сейчас, у Кита наверняка будут синие блестки в некоторых совершенно иных и интимных местах. Он резко дергается, и они оба восстанавливают дыхание, медленно вдыхая и выдыхая с закрытыми глазами. Наконец, когда они снова могут спокойно дышать, их глаза открываются, взгляды встречаются и они мгновение смотрят друг на друга затуманенным взглядом. — Если ты прямо сейчас скажешь «с Днем Дурака», Лэнс, я выброшу тебя из окна этой квартиры и никогда даже не посмотрю вниз, — грубо угрожает Кит, несмотря на то, что его глаза сияют лишь легким волнением. Шатен хихикает, наклоняясь, чтобы придвинуться ближе к лицу Кита. — Если ты сделаешь это, я никогда больше не смогу поцеловать тебя, поэтому, думаю, мне придется играть по правилам. Каким-то образом, после этого синие блестки все-таки попали в некоторые очень интересные места.