Непостижимый План

«Интересно, — вдруг подумал он, — а что, если остановить сейчас машину, прямо здесь, на этой темной, мокрой, пустынной дороге, взять корзинку, раскрутить ее посильнее и ка-а-ак отпустить…»*

Азирафаэль смотрел на корзинку так, словно она могла дать ответы на все вопросы человечества и приоткрыть завесу Великого И Непостижимого Плана. Ну или как если бы корзинка была той самой легендарной книгой Агнессы Псих (что, в общем-то, было почти одно и то же). Кроули смотрел немного мимо Азирафаэля, кося чуть вбок, и вид у него был кислый настолько, что молоко, которое тот держал у себя в холодильнике для приготовления какао, свернулось. Он не хотел встречаться с ангелом взглядами, прекрасно понимая: его другу-ну-и-уже-не-то-чтобы-давно-не-только-другу даже чёрное стекло очков не помешает увидеть гораздо больше, чем Кроули сейчас был морально готов приоткрыть. Ребёнок в корзинке не смотрел ни на кого. Он сладко спал, поджимал ути-пути какие пальчики и наверняка видел какой-нибудь счастливый безмятежный сон о белых барашках. Или что там должны видеть непорочные младенческие души. Кроули понятия не имел, он перестал причинять добро задолго до появления на Земле первого младенца. Тишина затягивалась, и секунды, падающие подобно песчинкам одна за одной, затягивали её, как удавку, сильнее и сильнее. Первым её нарушил Азирафаэль. — Кроули. Кроули, что произошло? Где ты взял… — Именно там, где ты думаешь, ангел. Три ребёнка на две матери, немного математики — и один остаётся лишним, — более раздражённо, чем следовало, огрызнулся демон. — Я доставил Антихриста куда положено, детей подменили, а это — издержки моей работы. Материал на списание. — Боже. Взгляд Азирафаэля заметался от корзинки к Кроули и обратно, зачем-то прошёлся по корешкам книг и наконец остановился на телепортированной демоном бутылке «Шатонёф-дю-Пап» и двух бокалах. Примерно так, решил Кроули, выглядит сконфуженная собака, не знающая, чей зад укусить в первую очередь; ангел, правда, не кусал зады (ну ладно, кроме одного — очень редко и в качестве исключения), но ухватиться за какую-то определённую мысль у него не выходило. — Кроули, — наконец выдохнул Азирафаэль. — Почему ты принёс ребёнка ко мне? Нам… нам же запрещено вмешиваться в жизнь людей настолько напрямую, мы… И это была та самая часть разговора, которую демону хотелось поднимать меньше всего. Хотя, с другой стороны, говорить о ребёнке всё же было куда как приятнее, чем беседовать о Конце Всего Сущего. — Ангел. Если ты не помнишь, то в худшем случае до Армагеддона осталось всего одиннадцать лет. — Не вижу в этом ничего плохого. Добро восторжествует, свет победит… — Демоны сгорят в геене огненной вместе с букинистическими магазинами, пластинками Бетховена, хорошим вином и твоими любимыми суши. Превосходный конец. Прямо по Непостижимому Плану. Ты наверняка обрадуешься, как и положено ангелу. Азирафаэль поджал губы, и Кроули как-то резко пожалел о том, что надавил на самые болезненные точки. Да, такова была его демоническая натура, но… — Ты уже не совсем падший, — неохотно заметил ангел. — Бог есть любовь, а ты лю… — Не приписывай мне избытки того, что во мне практически отсутствует, — отмахнулся Кроули, привычно соврав. — И… Я просто был в панике, чтоб ты знал! Я, конечно, демон, но даже у меня есть принципы, и в эти принципы не входит «оставлять ребёнка на руках у монахинь-сатанисток, которые в лучшем случае сплавят его непонятно кому, а в худшем выбросят на верную смерть»… Считай, я уравнял сделанные мной добро и зло. Хотя бы отчасти уравнял. С каждым словом Кроули взгляд Азирафаэля теплел, и вскоре благодать, ощутимая физически любовь и восхищение затопили комнату целиком, очень здорово отвлекая от любых связных мыслей вообще. И не сказать, что Кроули не нравилось всё это и собственное желание растечься у Азирафаэля на коленях (и неважно, в каком из обличий), но они тут, между прочим, должны обсуждать важные темы! — Я хорошо на тебя влияю. Мне будет о чём отчитаться. — Я буду втрахивать тебя в этот матрас, и ты будешь стонать так, что у меня тоже появится повод для дополнительного отчёта. Азирафаэль покраснел, и Кроули мстительно сравнял счёт в своей голове. Официально они в свободное от прямых обязанностей время занимались тем, что «пытались перевести значимые фигуры вражеской стороны под своё влияние», неофициально… в общем-то, тем же: Азирафаэль раскрывал в Кроули самые светлые чувства, Кроули пробуждал в Азирафаэле самые тёмные желания, баланс соблюдался, всё замечательно, все довольны. Но теперь в этот идеальный, совершенный баланс вклинивалось… человеческое существо. Кроули вынужден был признаться не вслух, но самому себе: в нём действительно взыграла жалость к ребёнку (очень, даже слишком близкое общение с Азирафаэлем и правда сделало его чуточку мягче), а его ангел был первым, о ком он подумал после катавасии с Анихристом. — Я всё ещё могу отвезти его в приют, — как можно более равнодушно заметил он. — Я буду даже рад такому исходу. Никаких пелёнок, распашонок, ора по ночам, подростковых пры… — Кроули, давай оставим его? Демон моргнул. Тишина теперь была похожа не на галстук, а на борца-тяжеловеса, резко и точно ударившего его в солнечное сплетение. И только через несколько мгновений он ошарашенно выдохнул: — Да ты шутишь. Азирафаэль посмотрел настолько честными глазами, что Кроули мог только тяжело застонать. Ну и как прикажете сопротивляться? Ангел уже настолько приноровился профессионально, по-демонски давить на его слабые точки, что в случае надобности мог вить из него верёвки. — Я не шучу. Кроули, мы с тобой делали всё, что угодно, в человеческом мире, но никогда не воспитывали ребёнка! — Минуту назад ты был против! — возмутился Кроули. — Что за резкая смена мнения? — Я не был против, я всего лишь говорил, что нам это запрещено! — О, уже идёшь против правил? Надеюсь, ты не спихнёшь на меня то, что я якобы искусил тебя их нарушить! — Я воспитаю из него хорошего человека, святого, и это уравновесит нарушение правил! Они оба не заметили, как перешли на тон более громкий, чем следовало, и ребёнок проснулся. Существо в корзинке зашлось в крике, и Кроули моментально скривился: вопль новорожденного напоминал ему вой сирены перед воздушным налетом**, и он совершенно не понимал, как при таких звуках Азирафаэль сумел не заткнуть уши, а броситься к корзинке с крайне обеспокоенным видом. Только вот ангел имел не больше представления о воспитании детей, чем о правильном использовании гильотины. В смысле — видел не раз, как это работает со стороны, но чтобы самому… — Кроули… Почему он плачет?.. Демон закатил глаза. — Наверное, потому, что мы его разбудили. Откуда мне знать, Азирафаэль? — Кроули, ты обязан мне помочь! Я в этом не разбираюсь! Вдруг с ним что-то плохое? — Тебе пора расширять ассортимент твоего магазинчика, если хочешь воспитывать ребёнка. И нет, советам по воспитанию из старых книг семнадцатого века я не доверяю. — Кроули!.. Паника на лице Азирафаэля стала такой явственной, что Кроули тяжело вздохнул, взял ребёнка из корзинки на руки и, наспех проверив чистоту пелёнок, материализовал бутылочку с грудным молоком. Одновременно с этим в руки ангелу прыгнула книга об уходе за младенцами — последнее издание, всё ещё остро пахнущее свежей типографской краской. Ребёнок затих, уши Кроули получили блаженную тишину, а паника на лице Азирафаэля наконец-то сменилась облегчением. А потом тёплые руки обняли демона со спины за талию, и Кроули ощутил совершенно идиотское чувство спокойствия. И куда только этот паршивец дел так заботливо телепортированную для него книгу? — Я не собираюсь нянчиться с ним, — проворчал демон. — Научишься — и будешь сам. Я не буду играть в семью. — Разумеется, — это прозвучало настолько смиренно, что Кроули не поверил ни капли. Но когда Азирафаэль положил ему голову на плечо, он со вздохом принял неприятный для себя факт опекунства. — Как назовём его? — На твоё усмотрение. После нескольких секунд тишины ангел выдал самый ироничный вариант имени, какой только можно было придумать для ребёнка, о котором планировали заботиться Хранитель Восточных Врат и Змей-Искуситель: — Адам. Отличное имя, не находишь? Полчаса спустя они сидели за столом, заливая в себя спиртное, пытаясь обдумать, что им делать с назревающей проблемой Антихриста, и очень стараясь не разбудить ребёнка во второй раз. Вариант с воспитанием сына дипломата так, чтобы он вырос не злым и не добрым, показался им обоим идеальным, и они выпили за это. А потом выпили за то, чтобы Апокалипсис был предотвращён. И ещё раз — за то, чтобы Антихрист вырос замечательно обычным человеком. Затем они минут двадцать пьяно рассуждали о морях крови, китах и дельфинах. А после Кроули не вспомнил, за что они выпили снова, потому что полез целоваться, зная, что в моменты опьянения Азирафаэль отвечает особенно искренне и никогда не задаётся вопросами в духе «не грех ли я сейчас совершаю». Сам же Враг Рода Человеческого, Разрушитель Царств, Ангел Бездны, Великий Зверь, имя коему Дракон, Князь Мира Сего, Отец Лжи, Порождение Сатаны и Владыка Тьмы мирно сопел в наспех сотворённой из корзинки колыбельке и понятия не имел, что его свежеиспечённые отцы уже построили планы насчёт того, как будут его останавливать.