Хорошие люди

      Автобус до Оксфорда, рискуя вызвать у своих пассажиров волну гнева с самыми плачевными в обозримой перспективе последствиями, направлялся прямиком в Лондон, бодро шурша шинами по пыльной дороге.       — Приступим? — спросил Кроули, сделав изрядный глоток из прихваченной с собой бутылки. Спросил тем же самым шелестящим шепотом, которым предлагал глупышке Еве угоститься яблоком.       Азирафель мешкал. Он до сих пор не мог осознать и принять свое новое положение, и чувствовал себя как старательный работник, который вместо премии за «особые заслуги перед компанией» получил строгий выговор за чрезмерное и никому не нужное усердие. С последующим увольнением.       — Я все думаю о непостижимом плане, — пробормотал он, оттягивая момент, — если все, кто был на авиабазе, и не в последнюю очередь мы с тобой помогли плану осуществиться, то Она могла бы… ну знаешь, как-то намекнуть об этом.       — Грамоту тебе выдать, например? — деловито поинтересовался Кроули, который, в отличие от Азирафеля, был очень даже рад быть уволенным. Особенно без выходного пособия в виде бесконечных пыток.       — Вовсе нет, — слегка насупился Азирафель, приглаживая щипанный белый пух, который он с переменным успехом выдавал за волосы.        Кроули протянул ему ополовиненную бутылку вина. Азирафель, вытянув губы трубочкой, слегка приложился к горлышку. Вино было очень среднее. По глубочайшему убеждению ангела отмечать отмену апокалипсиса надлежало куда более благородным напитком, нежели обычное бордо позапрошлого года. Но оскорблять Кроули, который уверял, что за шесть тысяч лет не пил ничего слаще, не хотелось, поэтому Азирафель все-таки заставил себя сделать маленький ханжеский глоток.       — Адам говорил, что он все знает, и что нам двоим беспокоиться не о чем, — напомнил он.        — Уверен, что так и есть, — задумчиво ответил Кроули. — Мы больше им не принадлежим.       — И все же Агнесса…       — И все же есть риск нарваться на слишком ретивых служащих конторы.       Кроули несомненно был прав.       Ангел набрал в грудь побольше воздуха и протянул руку демону.       Свет в автобусе на мгновение погас, а когда загорелся снова, рассеянные ночные пассажиры даже не обратили внимания на то, что их импозантные соседи зачем-то поменялись местами.       — Твой кроличий бантик мне жмет, — посетовал светловолосый господин весьма благообразного вида.       — Это не бантик, а бабочка, — огрызнулся худощавый рыжеволосый господин весьма неблагообразного вида.       — Не пугай мои книги.       — Не балуй мои цветы.       Автобус, проигнорировав возмущенные окрики пассажиров, остановился сперва в новомодном фешенебельном квартале, а затем напротив маленького книжного магазинчика в Сохо.       — Можете ехать в Оксфорд, я не возражаю, — Кроули помахал вслед резво рванувшему с места автобусу. — Так, что тут у нас?       Магазинчик был как новенький. Впрочем, он и был совершенно новым. Это Кроули почувствовал сразу. Ни намека на запах гари, ни копоти, ни обгоревших корешков книг. Магазин Азирафеля погиб в огне, а на его место встала точная копия. Почти неотличимая, и все же…       Кроули принюхался. В новом магазине не хватало того самого неповторимого запаха старых, частично истлевших книжных страниц. Кроули подошел к знакомым красным корешкам.       — Новые, — сообщил он сам себе.       Азирафель будет огорчен. Насколько демон знал, его друг-ангел очень привязывался к материальным объектам и связанным с ними традициям. А главная традиция антикварного книжного магазина — постоянное чихание от стоящей столбом пыли.       Кроули напряг изрядно израсходованные за сегодняшний день — одна поездка на его незабвенном Бентли чего стоила! — силы.       — Так-то лучше, — прошептал он, уловив знакомый запах. Громко чихнул. И еще раз.       Тело у Азирафеля было откормленное. И требовательное. Пришлось шарить по полкам в поисках чего-нибудь не только съедобного, но и — обязательное условие — вкусного. Нашлась коробка шоколадного печенья, которое очевидно являлось скромным запасом на черный день, и большой пакет какао.       Кроули расположил ужин на ветхозаветной Библии и потащил свой импровизированный поднос к письменному столу. У стоявшего на больших львиных лапах зеркала он на мгновение задержался. В мутном стекле отразился упитанный мужчина средних лет с хитрым блеском в глазах. Кроули весело подмигнул ему.

***

      Первым, что услышал Азирафель, войдя в квартиру Кроули, был тихий шелест. Пожав плечами, двинулся на звук. У Кроули точно нет домашних животных, он бы знал. Только комнатные растения. Большие и — по заверению самого Кроули — роскошные.       — Какая красота, — восхищенно воскликнул Азирафель, заглянув в комнату к самым запуганным растениям в Лондоне.       Фикусы задрожали интенсивнее. Самый крупный из них при этом попытался прикрыть листьями того, что поменьше.       — Что это с вами? — растерянно спросил Азирафель, поднимая с пола брошенный пульверизатор. — Пить хотите?       У растений случилась краткосрочная истерика.       Азирафель опустил пульверизатор. Фикусы стали трястись чуть меньше. Поднял. Кадки с фикусами зашатались. Опустил.       — Ах вы, бедняжки, — расстроено произнес Азирафель, присаживаясь рядом с растениями. Пульверизатор он благоразумно затолкал под диван. — Что за садист!       Через час ласковых поглаживаний и теплых слов, фикусы почувствовали себя значительно лучше. Они воспряли духом и даже задумались о том, чтобы дать отпор своему настоящему хозяину, когда тот вздумает опять их запугивать.       Надо ли говорить, что впоследствии их робкий бунт был жестоко подавлен Кроули?

***

      Они договорились встретиться в парке. Азирафель вышел из дома в приподнятом настроении, оставив после себя набитый деликатесами холодильник. Кроули на память.       Черный бентли был припаркован прямо напротив дома. Машина выглядела как новенькая. Хоть это и не был тот самый бентли, Азирафель обрадовался. Кроули будет счастлив. От этой мысли ангел невольно улыбнулся.       В парке все было по-прежнему. Многолюдно, ветрено и сыро.       — Как магазин? — спросил Азирафель.       — Ни пятнышка, — с готовностью ответил Кроули, — ни одна книга не сгорела, — отрапортовал он, забыв упомянуть о том, что все книги были новыми. — Как машина? — спросил он в свою очередь.       — Ни царапинки, — тут же сообщил Азирафель, забыв упомянуть о том, что машина была новой.       Азирафель заказал мороженщику свой любимый ванильный рожок с шоколадной палочкой и почти безвкусный фруктовый лед, который Кроули обычно лизал больше для виду. Получив вожделенное лакомство, ангел натолкнулся на довольно голодный взгляд, которым Кроули одаривал белую шапочку мороженого. Вздохнув, Азирафель протянул ему рожок. Конспирация, чтоб ее.       Азирафелю не терпелось вновь обсудить удивительные события, которые произошли вчера на авиабазе и узнать, понял ли Кроули что-то новое, что-то такое, что еще не осмыслил он сам.       Смерть объявился весьма некстати. Прогуливавшиеся на лужайке голуби совершенно точно не оценили его внезапного появления. Плохая примета. Вне всякого сомнения.       Самопровозглашенные службы собственной безопасности действовали очень грубо и топорно. Но эффективно. Их прыть одиннадцатилетний Адам никак не мог предусмотреть.

***

      Азирафель был возмущен обстановкой в аду до глубины своей бессмертной ангельской души. Полная разруха, бардак и антисанитария. И никакого соцпакета. Удивительно, как эта контора, полная маргинальных элементов, продержалась столько тысяч лет, да еще собиралась воевать.       Во время оздоровительного купания в освежающей святой воде Азирафель думал о том, что Кроули и впрямь тут не место. Совсем не место.       Кроули был возмущен царившей в раю скукой до глубины своей бессмертной демонической души. Прослушав по дороге на суд музыку небесных сфер, он пришел к выводу, что в конце концов «оказаться в плохой компании» и медленно и непринужденно спуститься в ад было куда лучше, чем торчать тут до следующего конца света.        Во время согревающей процедуры в теплом адском пламени Кроули думал о том, что Азирафелю тут не место. Совсем не место.

***

      Они встретились на скамейке в маленьком сквере. Не в парке. Впервые за много лет.       Рассеянные прохожие опять не заметили, как два импозантных господина, не вставая со скамейки, поменялись местами.       Азирафель с самого утра старательно подбирал телу Кроули подобающий наряд, который тот, судя по кислому виду, совершенно не оценил. Но над рассказом об уточке и полотенце смеялся искренне. Азирафель впервые не различил в его смехе демонических ноток. Смех Кроули был совершенно… человеческий.       И когда Кроули заговорил о грядущей заварушке, в которой все НАШИ выступят против всех ЭТИХ…       — Человечества? — пораженно воскликнул Азирафель.       «А мы за кого?» чуть было не вопросил он вслух. Ответ пришел сам собой. Так же просто, как в тот день, в который он отдал свой пламенеющий меч Адаму и Еве. И хотя впоследствии он неоднократно утомлял и самого себя, и Кроули бесконечными размышлениями о благовидности своего поступка, в глубине души Азирафель знал: он все сделал правильно.       Они с Кроули будут сражаться за людей. Потому что они теперь и сами вроде как люди.       Как ни странно, Азирафель больше не испытывал сожаления по поводу изгнания из небесной канцелярии. И ему вовсе не было одиноко. У него был весь мир. И Кроули. Вернее, Кроули, а потом уже весь мир.       Ангелы не умеют испытывать привязанность. Демоны не хотят. Азирафель и Кроули по счастью теперь не были ни теми, ни другими.       Поэтому они с удовольствием отправились на ужин в компании друг друга.       А лето и впрямь было самое лучшее.