Страшно, как в сказке

В один из ранних дней ноября 2005 года над высотным зданием "Зималетто" висел разноцветный большой конус, уходящий несколькими ложноножками в облачную даль. Видеть его могли лишь посвященные, а их в этом Модном доме было несколько человек. Правда, единственной, кто открыто признавал наличие неких экстрасенсорных способностей, была мулатка Амура, любившая делать вид, что гадает на картах, но на самом деле читавшая будущее по радужной оболочке глаза. Все остальные свои магические силы попусту не растрачивали и тщательно их скрывали. Например, курьер Федя никогда не отказывался в бухгалтерии от получения денег на бензин, хотя его мотоцикл летал на аккумулируемой энергии матерной ругани водителей с московских трасс. А начальник отдела кадров Урядов при случае пользовался парой заговоров, полученных от прадедушки, и в возбужденном состоянии мог навести порчу. Секретарша же президента, темноволосая юная ведьма Виктория, хоть и пользовалась энергетическим хвостом для наведения порядка в делопроизводстве, старалась делать это как можно менее заметным способом. Что уж говорить о финдиректоре Пушкаревой, связь которой с мистическим миром была так сильна, что она могла посмотреть сквозь очки и превратить человека в фикус или годовой отчет, да так, что ни он, ни окружающие бы этого не заметили. Конус, уже упомянутый, провисел над зданием весь день, опускаясь всё ниже по мере того, как сгущались сумерки. И с наступлением темноты жадно коснулся крыши. Именно в этот момент вице-президент фирмы резко вскочил со стоящего у стены красного кресла и в несколько размашистых шагов преодолел весь кабинет. Его друг, а по совместительству глава "Зималетто", не успел вовремя среагировать и его рука с зажатым в ней стаканом спасительного виски была блокирована. – Не смей, ты что... козленочком станешь. Андрей посмотрел на Романа немного расфокусированным взглядом человека, которому не нравится реальность. – Отпусти стакан, – сказал он, медленно поднимаясь. Но Роман и не подумал выполнить скромное требование. Он отлично понимал, что происходит, и был категорически настроен против этого. Глядя в лицо Андрея, он заговорил, неровно, путано, мало заботясь о тексте, но добавляя побольше убедительности в интонацию. – Ты что творишь? Ты всё испортить хочешь, а? Что ты творишь? Их разделял стол, над которым они в две руки держали емкость с заморским пойлом. – Стакан отпусти, – буркнул Андрей без особой надежды. Роман его будто не слышал, гнул и тянул свою линию, пользуясь, казалось бы, давно забытыми словами. – Если наша королева... если наша королева подумает, что ты пристаёшь к ней по пьяни, ничего не будет. Толку от этого будет мало! Андрей потихоньку закипал, может, он и согласился бы обойтись без алкоголя, но такое явное давление на психику его раздражало. Он привык к более завуалированному подходу. – Отпусти, я по-хорошему прошу тебя. В ответ Роман стиснул зубы и добавил в голос надрыва. – Я тебя прошу, она должна по-настоящему поверить, что ты... в серьезность твоих намерений... Ха, а вот и дипломатичный метод пожаловал! Андрей умерил хватку и позволил другу-противнику перетянуть стакан к себе. – Я прошу... любовь до гроба! – отчаянно воззвал тот. Андрей воспользовался миллисекундным ослаблением бдительности почти победителя и неожиданным рывком вырвал у него стакан, на что Роману только и оставалось, что расстроено мотнуть головой. – В точку попал. В точку. – Андрей чувствовал себя самым несчастным из всех земных созданий. В некотором смысле согласный с ним вице шумно вздохнул. – Эта история точно сведет меня в могилу. Андрей салютнул стаканом и успел опрокинуть его содержимое в себя быстрее, чем острой тенью на него метнулся Роман. Трупа, всё-таки, не получилось. И козленочка тоже. Отойдя подальше, чтобы не задохнуться от вони, Роман со злым прищуром рассматривал спутанную серо-белую шерсть, мерзкую бородку и толстые дуги рогов. Получился козел. "С большой буквой А," – отметил про себя свидетель чудесного превращения двуногого упрямца в четвероногое сомнительных моральных качеств. – Говорил же тебе, не пей из копытца, дурная твоя голова! А теперь что?.. Животное тихо мекнуло и процокало к двери в конференц-зал. – Третье покушение с августа, это уже переходит всякие границы, что приличий, что моего персонального терпения. Козел мекнул погромче, пригнулся половчее и принялся бить рогами в закрытую дверь. Роман присел на край стола и скрестил руки на груди с видом человека, обнаружившего муху в котлете. – Надо решать и побыстрее, пока не вернулась Катенька. Столь наглядное предъявление мужской сущности может испортить сегодняшнее свидание. И не сегодняшние тоже. Роман закусил губы. Магу его уровня не подобало заниматься такими мелочами, да и элементарные заклинания он уже помнил плохо. Как бы не накосячить... Но вызывать службу поддержки было некогда. – В точку попал. В точку. – Жданов кисло посмотрел на собрата по песочнице. Тот неискренне вздохнул и отвел правую руку чуть назад. – Эта история точно сведет меня в могилу. Он салютнул стаканом, однако, прежде чем успел опрокинуть его содержимое в себя, раздалось командное: "Стоять!" Жданов покорно замер, но не от большой послушности, а от удивления, смешанного с невольным любопытством. А Малиновский уже вертел в пальцах зажигалку красного цвета с портретом смутно знакомой красавицы. – Смотри, что у меня есть, смотри какая вещица. Игнорируя хмурость президента и плохо скрытое недовольство, Малиновский напевал ему про мечты прожигателя жизни, про дивное личико Волочковой, про то, что всё в жизни легко и просто. – Раз – берёшь зажигалку... два – зажигаешься... И три – целуешь Пушкарёву. Через полчасика, как раз когда губы Жданова коснулись краешка губ его незаменимой и несравненной Катерины, на крыше здания "Зималетто" встретились двое. – Еще один такой номер, и я обойдусь без жалобы в Коллегию, сам тебя на молекулы разберу! Разноцветный конус над ними колыхнулся и начал заливаться черным. – Не слишком ли много ты на себя берешь? Я ничего не нарушаю. Я чист! – Даже не надейся. Твои вампирские штучки не пройдут. – Полагаешься на свой иммунитет? – На свою власть. Я запретил тебе трогать Андрея! – А если мне хочется? Конус почти дотянулся до них, но был отогнан одним свирепым броском магической мощи. Тяжелые взгляды, тяжелое дыхание. Руки сводит от желания сокрушить. Здесь и сейчас. Но смешно торопиться тем, у кого за плечами вечность. – Я беру его под свою защиту. Слова клятвы, значащие больше, чем рисунок амулета. Конус втянул многочисленные ложноножки, свернулся и степенно растворился во мгле столичного неба. – Не пожалей. – Не пожалею.