Большая ошибка Шерлока Холмса

      В этот раз Мориарти выступил с масштабом — на всю страну. В одно утро он умудрился взломать Банк Англии, тюрьму Пентонвилль и сокровищницу Тауэра — после чего благополучно сдался в руки полиции.       Шерлок был вне себя не то от восторга, не то от ужаса, но чтобы понять главное, не требовалось обладать интеллектом Шерлока. Даже Джон отлично осознавал: Мориарти попал в тюрьму потому и только потому, что захотел этого.         — И что теперь? — спросил Джон, когда Шерлок наконец-то выключил телевизор, где по всем каналам передавали новости о поимке Джима Мориарти.         — Теперь… — Шерлок потер руки, — мы будем играть в его игру, а параллельно — вести свою.       Шерлок и правда не забывал о Мориарти ни на секунду: одна из стен уже давно была завешена стикерами, фотографиями и записями, посвященными преступной сети Мориарти.       Джон в этом деле чувствовал себя слегка бесполезным, зато в тот же день взял ноутбук Криви и понёс его в сервис ремонта компьютеров.       Молодой парень сказал, что работа займёт пару дней, и Джон почти поставил подпись на бланке, как вдруг резко передумал и почти бегом покинул мастерскую. Идиот! Он боялся, что файлы увидит Шерлок — а если их увидит этот парень из сервиса? Джон не знал, что именно хранил у себя Колин Криви, но боялся, что это может быть информация о волшебном мире. Нет, отдавать ноутбук посторонним нельзя.       За день до судебного заседания по делу Джима Мориарти, на которое главным свидетелем обвинения вызвали Шерлока, Гермиона прислала через галлеон сообщение: «Сегодня в три часа после полудня в моём кабинете». Вырваться сейчас с Бейкер-стрит было не проще, чем сбежать из плена: Шерлок не отпускал Джона ни на мгновение. Но услышав о срочном вызове из клиники, сказал:       — Поторопись только, — и проводил долгим внимательным взглядом, от которого Джон поморщился. Он давно уже не испытывал на себе проницательности друга — по-настоящему, а не просто в виде шутливых замечаний о невыпитом кофе, неудачном дне в клинике, новой девушке или встрече с коллегами в пабе.       Когда Шерлок смотрел на кого-то так: пристально, холодно, — это значило, что что-то его заинтересовало в человеке. Что-то показалось необычным. И, чёрт возьми, это было очень не кстати.       Понадеявшись, что Мориарти в достаточной мере занимает ум Шерлока, чтобы тот не отвлекался на размышления о своём друге и блогере, Джон вышел из дома и аппарировал ко входу в Министерство, прошёл стандартную проверку и направился прямиком к кабинету Гермионы.       До назначенного времени оставалось ещё полчаса. Гермиона была напряжена и немногословна — только показала Джону, где лучше сесть, чтобы не помешать и остаться незаметным. И чуть дрогнувшим голосом предложила чаю. Джон отказался и скрылся под мантией.       Малфоя привели двое крепких авроров. Он был без наручников и выглядел весьма лощёным — арест явно никак на него не повлиял. Только лицо было злое.       За прошедшие годы Малфой превратился почти в точную копию своего отца, и это ещё больше убедило Джона в том, что в этой истории он замешан. Иррационально, да, Шерлок бы высмеял за такой вывод, но Джон чувствовал, что не ошибается.       — Мадам глава департамента магического правопорядка, — растягивая гласные, произнёс Малфой, — польщён вниманием к моей скромной персоне.       Тон, однако, был отнюдь не вежливый и не почтительный.         — Мистер Малфой, — Гермиона расположилась за своим столом, а Малфою указала на стул для посетителей, — садитесь.       Он сел как на трон.       Авроры отошли к дверям, но держали палочки наготове. Да и Джон вытащил свою палочку из кармана, чтобы обезвредить Малфоя, вздумай тот дёрнуться.         — Вы знаете, почему вы были вызваны в мой кабинет, причём поспешно?         — Теряюсь в догадках… миссис Уизли, — эта фамилия прозвучала как оскорбление.         — Грейнджер-Уизли, мистер Малфой.         — О, прошу прощения, Грейнджер-Уизли, — его губы растянулись в гадкой ухмылке. — Тем не менее, я понятия не имею, зачем вы меня вызвали. Разве что, по обыкновению, хотите меня в чем-то обвинить.         — Вас пока никто не обвиняет, мистер Малфой. Однако есть подозрения, что вы участвовали в грубом нарушении Статута о Секретности. Эпизоды имели место… — и Гермиона перечислила даты всех нападений.         — Нарушении Статута? — Малфой посмотрел на Гермиону как на сумасшедшую. — Я не приближаюсь к магглам, можете не сомневаться. Что до ваших дат… Позвольте вспомнить…       Джон достал блокнот и начал записывать, благо, под мантией было просторно. Гермиона и вовсе поставила на лист Прытко Пишущее Перо и только следила взглядом за тем, как оно фиксирует показания Малфоя. «Был дома с семьёй», «находился за границей», «встречался с друзьями, кажется», «не помню точно, это было год назад! Впрочем, учитывая время, должен был находиться на собрании акционеров. А вы разве не знали, что Малфоям принадлежит крупнейшая винодельня магической Франции?»       Джон, перестав в какой-то момент записывать эти отмазки, крепко сжал руки в кулаки. Для Малфоя врать — что дышать. И нет сомнений, что семья, друзья и даже акционеры подтвердят его показания — потому что если он и правда взялся воскрешать Волдеморта, то у него должны быть сообщники.         — Мистер Малфой, — проговорила Гермиона прохладно, когда закончила перечислять даты, — у меня нет оснований для вашего дальнейшего задержания. Благодарю за разъяснения. Ваши показания зафиксированы, специалисты их проверят. Напоминаю, что в сложившихся обстоятельствах у моего департамента есть право использовать «Веритасерум».         — В сложившихся обстоятельствах, мадам Уизли-Грейнджер, — улыбка Малфоя стала ещё шире. — Могу я уточнить, в каких же? Я не нарушил ни одного закона. Я проживаю на территории другого государства. И я не имею никаких дел с магглами, в отличие… — он остановился, его ноздри раздулись от едва сдерживаемого отвращения, — от других волшебников. Если у вас нет конкретного обвинения, а его у вас нет, то никакие допросы с сывороткой правды проводить вы не имеете права. Спасибо за беседу, — он ёрнически поклонился и вышел, не встречая сопротивления. Гермиона дала знак аврорам его не задерживать, но проводить до выхода, а Джон, едва за аврорами закрылась дверь, скинул мантию и рявкнул:         — Какого черта?!         — Гарри! — Гермиона вскочила и обернулась к нему. — Ничего я ему больше не могу предъявить, он прав!         — Организуй за ним наблюдение! Постоянное. Пусть клятву даст какую-нибудь…       Гермиона опустила голову.         — Прости, Гарри. Я не могу. Это незаконно, и…       Джон вышел из кабинета. Он был просто в ярости. Да, он понимал Гермиону, но… чёрт, речь шла даже не о бытовом преступлении! Малфой готов был вот-вот воскресить Тёмного лорда, и тогда всем уж точно станет не до предписаний и регламентов.       Как назло, Малфой из атриума Министерства сразу же переместился куда-то камином, и догнать его было невозможно — Джон только проводил взглядом его фигуру, уносящуюся прочь в языках зелёного пламени.       Но сидеть без дела он был не намерен.       Обратиться за помощью к Рону?       Сразу представилось, как некогда лучший друг качает головой, разводит руками и говорит: «Прости, Гарри, но за такую слежку Гермиона меня убьёт». Если бы только можно было все рассказать Шерлоку, проблема бы решилась мгновенно. Уж кто-кто, а он сумел бы придумать, как выследить Малфоя и доказать его виновность.       Так и не решив, что делать, Джон тоже подошёл к каминам, зачерпнул летучего пороха, шагнул в огонь и сказал:         — Косая аллея.       Его закружило, пару раз стукнуло о чьи-то каминные решётки и мягко вытолкнуло в «Дырявом котле». Он только начал отряхиваться, как заметил впереди знакомые белые патлы.       Волшебная, почти немыслимая удача: Малфой тоже решил заглянуть на Косую аллею и сейчас выходил из паба во дворик, ведущий в торговые кварталы.       Скрывшись от любопытных глаз за каминной трубой, Джон накинул мантию-невидимку и, стараясь не попасться никому под ноги (мантия делала его невидимым, а не бесплотным, в конце концов), поспешил следом за Малфоем.       К счастью, было затишье: до начала ажиотажа перед первым сентября оставалось ещё добрых полтора месяца, и возле лавок бродили только немногочисленные домохозяйки.       Малфой не таился — шёл строго посреди улицы с такой прямой спиной, словно проглотил шест, и время от времени водил головой из стороны в сторону: наверняка при этом брезгливо кривился.       Джон прибавил шагу и догнал его, после чего отстал на пять шагов — так, чтобы не привлечь внимания, но и не потерять из виду. Было достаточно легко предположить, что Малфой идёт в Лютный переулок: именно там можно купить любую дрянь для темномагического ритуала. Но он миновал поворот в Лютный, даже не глянув туда, вместо этого остановился возле небольшого, но очень дорого отделанного магазина: «Волшебное кольцо». В витрине действительно были выставлены кольца: серебряные, золотые, из каких-то мерцающих металлов, с драгоценными камнями или без.       Малфой вошёл внутрь, и Джону пришлось исхитриться, чтобы не остаться снаружи. Он замер возле одной из витрин, а Малфой уверенно подошёл к немолодой женщине-хозяйке, учтиво поздоровался, сказал пару слов о погоде, а потом попросил:         — Посоветуйте что-нибудь изящное, дорогое, но чтобы не напоминало фамильную драгоценность. Что-то более современное… Подвеску или серьги, только не кольцо.         — Для юной леди? — переспросила хозяйка. Джон нахмурился, пытаясь понять, что происходит. А на лице Малфоя появилась очень нехарактерная для него улыбка, совершенно лишенная обычной брезгливости или насмешки.         — Для очень юной. Моей дочери исполнится девять на следующей неделе.       Пока Малфой и хозяйка ювелирного салона выбирали для девочки кулон, Джон стоял, не двигаясь. Да, он мог обвинить Малфоя в чём угодно. Мог следить за ним хоть сутки напролёт. Вот только человек, у которого есть любимая дочь, не станет возрождать Тёмного Лорда — потому что знает, на что её этим обречёт. Он не повторит ошибки своего отца. А значит, версия, в которой Джон был так уверен, оказалась ложной — кто бы ни пытался вернуть к жизни Волдеморта, это не младший Малфой. Или теперь его надо называть «средний»?