***
Дживс «зашел» через месяц, когда Берти уже вернулся в Лондон из Нью-Йорка и домой из клуба. Дживс только что проглотил восьмой (незаслуженный) упрек за вечер и решил, что ему нужно проветриться. Единственным доступным ему способом. — О, привет. — Ты каждый раз это говоришь? — Что, здороваюсь? — Смешать тебе маргариту? — Давай. И себе тоже. — Берти бросил на вешалку шляпу, не попал, пожал плечами и рухнул на диван. — Выглядишь ты так, словно тебе она гораздо нужнее. Дживс, слегка поклонившись, подал Берти бокал, потом пошел и повесил шляпу на место. — День был не из простых. — Этот твой Скрудж плохо с тобой обращается? Дживс не ответил. Он подошел к окну и посмотрел на ночной город, респеткабельно сияющий белыми огнями. — Где ты живешь? — Он обернулся к Берти, который смотрел на него озабоченно. Этот человек что, обо всех беспокоится? — Беркли-сквер, Мэнфейр. Надо же, как удачно. До дома мистера Читтеридж-Хьюза пешком минут двадцать. Он допил коктейль одним глотком и подошел к Берти, чтобы забрать у него бокал. — К сожалению, мне пора. — Погоди! — Берти вскочил на ноги. — Тебе стало хоть чуть лучше? Дживс посмотрел в ясные голубые глаза и впервые за две недели улыбнулся. — Мне уже гораздо лучше, благодарю.***
— Почему бы тебе просто не обьяснить ей, что это была случайность. Что она замечательная девушка, но прямо сейчас ты не готов жениться? Он предложил только для проформы, чтобы отсечь очевидно лишнее, так сказать. Он уже понял, что Берти не ищет легких путей. Особенно если легкий путь хотя бы чуточку неблагородный. — Preux chevalier не может сказать девушке, которая думает, что он в ней души не чает, что он скорее побежит в Африку охотиться на крокодилов, чем с ней под венец. — Значит, ты уже знаком с Лайолой. — Да я, вроде как, со всеми знаком. А ты нет? Дживс пожал плечами: — Ты был первым. Берти улыбнулся и произнес успокаивающе: — О, они появятся, уверяю тебя. Скоро ты со всеми познакомишься. Разве это не здорово? Дживс смотрел в сияющее лицо и думал, что, наверное, Берти прав. — Отправь мистеру Бивер-Уостингсу в Хэмпшир телеграмму следующего содержания: «Мисс Мэриголд помолвлена. Торопитесь». — Думаешь, приедет? — Я в этом более чем уверен. — Он же от меня мокрого места не оставит. — У меня сложилось впечатление, что тактическое отступление по водосточной трубе не будет для тебя новым опытом.***
Берти учился в школе для мальчиков, а потом в университете для мальчиков, поэтому он знает, что есть мужчины, которым для удовлетворения некоторых физических потребностей женщины не нужны. Тем не менее, он несколько удивился, когда узнал, что и Дживс принадлежит к этой категории мужчин. — О, мой бог! — Он быстро закрыл лицо руками, и это, к сожалению, означало, что заткнуть уши он уже не мог. — Прости, я не хотел! Он заметался по комнате, вынужденно подсматривая в щелки между раздвинутыми пальцами и прекрасно понимая, что обычным путем из нее не выйдет. — Черт, что же делать-то? Дживс, несмотря на то, что это он был застигнут с поличным, перенес эту ситуацию гораздо спокойнее. Впрочем, думал Берти, лежа в своей кровати и глядя в темный потолок, не существует ситуации, в которой Дживс вел бы себя беспокойно. Теперь это можно утверждать со всей очевидностью.***
Берти вел в вальсе очередную новую знакомую-потенциальную невесту и чувствовал на себе угрожающий взгляд Бинго Литтла. У Бинго на Бертину знакомую были серьезные планы, в которые ее танцы с Берти не вписывались. И сам Берти, надо думать, тоже. А Берти старался не думать о чужом камердинере, потому что за такие мысли парни обычно заканчивают жизнь в сумасшедшем доме. Или на каторге. Кому как повезет. Вот интересно, могут посадить за роман в голове? Берти так и не понял, как работают эти перемещения в пространстве, но, как обычно, «не думать» закончилось привычно — Берти улыбнулся Дживсу и закружил его под музыку какого-то из русских композиторов (он их все время путает). — Я рад, что ты здесь. — И я рад. Берти танцевал со своей новой знакомой, пока не закончился вечер. И пусть завтра Бинго подобьет ему глаз — оно того стоило.***
Берти учился в школе для мальчиков, а потом в университете для мальчиков — этого хватило, чтобы понять, что и он относится к той категории мужчин, которые вполне счастливо прожили бы жизнь без женщин. Еще он считал, что в свое время хорошо набил руку в этой сфере и ничего, что происходит за закрытыми дверями спальни (или в алькове клуба для мужчин, в его случае), удивить его не сможет. В двадцать пять он узнал, что значит довести до оргазма мужчину, физически находящегося где-то на другом конце города, и понял, что, наверное, его заключение было поспешным. В конце концов, «есть многое на свете…», как говорил тот унылый парень.***
С одной стороны, Берти, конечно, счастлив, что за его самое поразительное любовное приключение никто не угодит в тюрьму. И мысль о том, чтобы это приключение продолжалось как можно дольше (а лучше — всю жизнь) наполняет его каким-то девичьим трепетом. И в то же время ему почему-то впервые в жизни одиноко.***
Когда Дживс проснулся (в чужой постели) от чужого кошмара, он понял, что у «всей этой штуки», определенно, есть не только плюсы. Свои его мучают очень редко, но он к ним привык, знает, чем они вызваны и что он никогда от них навсегда не избавится. А тут он даже не помнит, что ему снилось. Скорее всего, ничего, а вот Берти это что-то явно все еще снится. Он дрожит во сне и тихо невнятно стонет. Дживс положил ему на лоб ладонь и обнаружил, что он холодный и мокрый. Что делать? Разбудить проще всего, но кому, как ни ему, знать, как неприятно после такого просыпаться, чувствуя отголоски страха, вызванного тем, что так давно прошло. Он встал с кровати, обошел ее со стороны Берти и сел. Погладил по спине и забормотал что-то бессмысленное, ощущая себя абсолютно бесполезным. Минут через пять Берти порывисто вздохнул, перевернулся на другой бок и затих, уткнувшись носом в Дживсово бедро. Утром (то есть уже днем, по Дживсовым меркам), он принес Берти в спальню чай. — О, привет! — Доброе утро. — Он аккуратно опустил поднос Берти на колени и всмотрелся в его лицо. Ни следа ночных страданий. — Как спалось? — Замечательно. Спасибо за завтрак. Но Дживс! Ты же не мой камердинер. — Вот об этом я бы хотел с вами поговорить, сэр.