«Just a little rush, babe, To feel dizzy, to derail the mind of me. Just a little hush, babe – Our veins are busy but my heart's in atrophy.»
Агента Эйч немного ведёт влево, словно после кощунственной смеси лёгкого экстази с каннабисом прямо в венах. Ти выплёвывает ему в лицо подчёркнуто-вежливое «Ты изменился», а после смягчает привычным, и, если честно, затёртым до чёртиков «Ты мне как сын». У Ти никогда не было сына, да и жены тоже не было. Дрянь какая-то, а не жизнь – ни тебе лохматой собаки, ни полосатой пижамы на Рождество, ни состарившейся девчонки, которую ты любил вроде бы, а сейчас только терпишь. У Генри был отец. Когда-то, наверное, должен был быть; столько лет прошло – поди уж разбери. Только, признаться, он как-то пропустил первое слово сына, первое падение с велика, первую девушку и первый выпуск из какого-то безликого аграрного университета. Может, на работе задержался. В общем и целом – жизнь даже более классическая, чем чёрный костюм, а потом вдруг нá тебе – словно обухом по голове. – Добро пожаловать, Агент М.«You and I nursing on a poison that never stung. Our teeth and lungs are lined with the scum of it. Somewhere for this, death and guns, We are deaf, we are numb, Free and young, And we can feel none of it.»
Молли–Молл–Мо–Агент М безмятежна в своём цветастом детстве под чёрным пиджаком. Он почти хочет сказать ей, что досье в их организации – непозволительная трата драгоценного времени, но теряет язык в глотке, перехватив олений испуг в её нахальном взгляде. Чувство схоже с другим: тем, когда держишь в узде загнанную и прыткую кобылицу. Не то, чтобы Генри сравнивал девушек с лошадьми, но что-то дикое в этой девчонке определённо было. Молли – ящик с двойным дном. Он держит спину ровнее всех, роняет слова с осознанной развязностью, позёрствует направо и налево и всё-таки не дотягивает до её планки. Если Эйч и держит спину, то Молли держит марку. Если начальство и узнаёт о его маленьких хобби, то выказывает достаточную лояльность по отношению к его личной жизни, чтобы в оную не вмешиваться. Лёгкий щелчок стекла – колба с порошком удобно лежит в ладони. Доза регулярная и одинаковая – ни граммом больше. Генри пристраивает дорожку на двух фалангах большого пальца и с почти дворовой жадностью втягивает носом. Это всё совершенно несолидно, это не пристало Агентам ЛВЧ – путаться так дёшево и мутно с такими обыденными психотропными и наркотическими веществами. Ти усаживает его строго перед собой в кабинете и говорит только одно – «Я простил бы тебя, будь это невиданная инопланетная дрянь, но марихуана...» Генри падает, падает свысока и бьётся сильно самой задницей, а после ещё и унизительно придерживается за неё же, пешком ковыляя в Ад. – Ти, делай со мной, что тебе угодно. Только прошу тебя, Эйч улыбается слегка заторможенно, перебрасывая Молли навороченный бластер одиннадцатого поколения, ловит ответный, искрящийся задором и бойкостью взгляд, и почти не видит смысла в каннабисе. не говори М. Ти усмехается легко со своего пьедестала после всей заварушки с Роем, слегка подёргивая провод старинного телефона. – Мисс О? – Да, Ти? – Она подаёт куда бóльшие надежды, чем я в своё время. Лёгкий смех в трубке звучит несолидно. – Не прибедняйся. Агент М недостаточно глупа для его нескладного вранья о фармацевтической пользе марихуаны. Она ловит его, как директор ловит нескладного старшеклассника с пакетиком травки в школьном туалете – за ухо, наплевав на рост и профессиональные рамки приличия.«Something isn't right, babe: I keep catching little words but the meaning's thin. I'm somewhere outside my life, babe, I keep scratching but somehow I can't get in. So we're slaves to any semblance of touch. Lord we should quit but we love it too much.»
Генри слушает её отповедь, слегка сминая полы пиджака потеющими ладонями. Так его ещё не прибивало. Видимо, это не от Мэри Джейн. М буквально искрится от гнева, как трансформатор Теслы, и всё зудит, зудит, зудит, с заминкой отвешивая добрую пару оплеух наотмашь. Эйч улыбается, как абсолютный дурак. – Я знаю, Молли. – примирительно констатирует он, с лёгкой улыбкой замечая недвусмысленность их позы – прижатые к спине лопатки старшего агента наконец ощущают холод бетона. Агент М ниже, много ниже, но она очень зла, а это может компенсировать всё что угодно. И она сдаётся, заключая его в слишком сильные объятия, но эту вольность они оба списывают на вечное прощание. Колба хрустит в ладони, почти не причиняя боли.«You and I nursing on a poison that never stung. Our teeth and lungs are lined with the scum of it. Somewhere for this, death and guns, We are deaf, we are numb, Free and young, And we can feel none of it.»
«Узнала?» спрашивает Агент О. «У этого есть цена.» говорит Агент О, замечая её взгляд в спину Генри, которую он мастерски держит ровно. И только гораздо позже Молли наконец понимает, что речь здесь вовсе не о жизни Ти. Только сидя в чёрной тонированной машине, насквозь пропахшей лощённым владельцем. – Эйч, ты видел летающие тарелки? – Если это твой способ предложить мне выпить, то я за. – смеётся Генри.«Somewhere for this, death and guns, We are deaf, we are numb, Free and young, And we can feel none of it.»