A Walk to Remember

Я рассказал бы тебе все, что знаю, Только об этом нельзя говорить. Выпавший снег никогда не растает, Бог устал нас любить, Бог устал нас любить, Бог просто устал нас любить, Бог просто устал…

Дино никогда не жаловался. Дино никогда не скулил. Дино никогда не надоедал Кёе всерьёз. Дино никогда не уходил по-настоящему. Дино никогда не обижался. Дино дал себе слово улыбаться, что бы ни произошло. Мстить таким образом жизни, которая то и дело пытается сломать его. И Дино обещает больше себе, чем Ромарио, когда тот в шесть лет на похоронах отца прижимает к себе Кавалоне, пытаясь собрать непослушные пряди светлых волос, просит не сдаваться, верить в себя и близких. И знаете что? Дино верит. Жизнь – уже слишком много, чтобы сдаваться. Смерть – слишком мало, чтобы отказываться от любви. Кёя дал слово не привязываться к Дино, но, когда тот стоически терпел все его подколы, нелестные взгляды, пинки излюбленными тонфа, из-за чего его частенько недолюбливали и опасались, он сдался. Сам себе. Впервые, но не последний раз. Раньше Кеё было плевать. Плевать, когда на него странно косились из-за неестественного цвета кожи, из-за слишком тёмных волос, из-за слишком чёрных глаз. Кёе было плевать, когда о нём перешёптывались за спиной, он только сильнее закусил губу и слушал, как его одноклассники обсуждали аварию, в которой погибли его родители. Он только поджимал кулаки, чтобы не врезать за эти жалостливые взгляды. Он сильный. Он выдержит. Ему уже было плевать, когда пришлось переехать в новую семью. Плевать, что не ладились отношения с другими детьми. Но Хибари сорвался, когда увидел, как соседские дети подбили маленькую жёлтую птицу и пытались растормошить её палкой. В Хибари проснулось желание. Убивать. Унижать. Ставить на место. Защищать слабых. Он усвоил одно. Предают – абсолютно все. И он поклялся сам себе, что сможет защитить тех, кто нуждается в помощи. Но есть ещё одна вещь. Парадокс - Хибари презирает слабых. Но Дино не был слабым, нет. Конь для Хибари – сильнее всех, хоть тот и не признает этого никогда. Дино всегда отличался жуткой нерасторопностью, торопливостью, несдержанностью, импульсивностью, эмоциональностью и особым видом кретинизма. Но в нём было что-то особенное. Что-то такое, что смогло заставить Хибари уважать его. В нём был стержень. Они похожи. Их тянуло друг к другу, и обоим чего-то не хватало. Чего-то важного, и только когда они оставались наедине, могли случайно касаться друг друга, они понимали, чего именно. Но им до боли в лёгких хотелось быть «вместе»? Нет, такое определение им не знакомо, просто быть рядом. Видеть каждый день, ежеминутно, ежесекундно, чтоб убедиться – всё в порядке. Дино старше. Он в будущем может стать заведующим частной клиники своего дяди, потому что он успешный молодой специалист, а ещё он состоит в совете защиты и охраны животных и сейчас пропагандирует будущим выпускникам прелести сией профессии. Хибари ещё школьник, каким бы сильным, мужественным и морально готовым не был бы, его социальный статус это не изменит. Но ему это нравится, он состоит в дисциплинарном комитете и гоняет нарушителей, контролирует исправительные работы и наказания, его это устраивает. И они с Дино ждут. Когда одному из них это надоест. Когда один из них сможет перешагнуть эту грань. Кавалоне улыбается подчинённым, не замечая сузившихся глаз Хибари. А Хибари не обращает внимания на то, как натянуто в последнее время улыбается блондин. Конь почти не ест, и теперь цвет его кожи почти такой же, как у Хибари. Дино оправдывается стрессом, а Хибари замечает, что кашляет Конь сухо, надрывно и часто, но продолжает улыбаться, и это пугает. Для Хибари улыбается искренне, пусть с каким-то потушенным уставшим взглядом, но улыбается. Но на главу дисциплинарного комитета такие фокусы давно не действуют. Он хмурится и звонит Ромарио, так как знает, Дино ненавидит врачей, хотя, по сути, сам врач. И на удовлетворение главы дисциплинарного комитета Конь соглашается, и через неделю он кашляет, но реже, больше ест, пьёт больше воды, кожа даже приобретает лоск, всё вроде прекращается, но Кавалоне становится нервным. Чаще замолкает, отключается от мира, от всего, даже от Хибари. И всё бы было ничего, это можно было бы списать на переезд, который оказывается задумал Дино, на то, как он нервничал, а согласится ли Кёя. Можно было бы списать на неловкость, когда Дино заключил в «конячьи» объятия Хибари в новом доме, и тот лишь плотнее придвинулся, просунув руку под живот Коню, тихо засопел. И им не было неловко просто спать вместе. Им хотелось касаться друг друга, просто чувствовать теплоту, водить руками по обжигающей коже и целоваться. Жарко, страстно, безудержно, до солёного привкуса крови, и Кёе казалось, что ещё чуть-чуть, буквально миг, и он взорвётся. От счастья. Поэтому он отстранялся и просто засыпал, сжимая переплетённые пальцы. Хибари не говорил, что любит, а Дино не просил. Он только сам иногда выходил на балкон с такими ненавистными Кёе сигаретами и становился позади него, шепча тихое: «Ti amo», выпуская горький дым куда-то в район шеи. Хибари вздрагивал в такие моменты, сгоняя Хибёрта с плеча, и недовольно морщил нос от противного запаха сигарет, а Дино смеялся, целуя Кёю, потому что тот не мог сказать: «Нельзя курить на крыше частной собственности дисциплинарного комитета». Потому что они не в школе, не на крыше, и эта квартира не принадлежит ему. Но ему принадлежит Дино. И они оба это отлично знают. И их это устраивало, так могло продолжаться и дальше, если бы… Если бы. Если бы однажды вечером Дино не разбирал бы документы, лёжа на полу на животе, и не попросил Кёю подать бумаги и если бы Кёя не заметил, не потянулся на пару миллиметров левее. Но Кёя заметил. Кёя всегда замечал всё важное, и каким-то седьмым чувством он знал, что держит в руке белый, нераспечатанный конверт с чем-то решающим. Едва ли об этом говорила печать с гербом больницы семьи Каваллоне. - Конь, что это? – Если бы Хибари был чуть мягкосердечнее или слабее, то его голос бы дрогнул. Но Хибари не привык дрожать. Запинаться и сомневаться. Хибари не ищет обходных путей, он пробивает стены. А Каваллоне смотрит на конверт и кусает губы, вспоминая, что, так и не распечатав его, положил к бумагам, намереваясь оттянуть время. Тот самый конверт, который ему вручил Шамал – лучший врач в частной клинике семьи Дино. Ему не нужно было распечатывать конверт. Он точно знал, что там. Какой результат. По лицу Шамала и его «Будешь готов – приходи». Но Дино не был готов, как бы он не убеждал себя, где-то на подсознательном уровне он понимал, что оттягивать нельзя, но он не мог. Он хотел ещё чуть-чуть насладиться обществом Хибари, просто ещё немного побыть счастливым. Потому что потом, путь к мальчишке будет закрыт для него. Чем раньше он признается себе, чем раньше расскажет Кёе, тем легче им будет. Расстаться. Перестать дышать друг другом. Дино болен. Безудержно, неутешительно и неизлечимо. Он болен Хибари. И тянет его за собой. А ещё он почти болен СПИДом, потому что реакция ВИЧ положительна, но это кажется мелочью по сравнению с тем, как медленно и тягуче его убивает Хибари. Что-то внутри у блондина сжимается в маленький комок и падает куда-то вниз. Дино как-то чересчур прерывисто и тяжело вздыхает, бросая короткое, - я думаю, нам надо расстаться, - и смотрит выжидающе на Хибари. Глаза в глаза. - Что там? – Сжимая до противного шелеста конверт, спрашивает Кёя. Твёрдо, решительно. - Распечатай. – Дино пытается говорить уверенно, бесстрашно, но тень сомнения где-то затаивается, шепча: «А вдруг пронесёт? Вдруг ты ошибся?» Но Дино понимал, что не может ошибаться. А ещё Конь понимает, что Хибари догадывался о чём-то таком, где-то в подсознании боялся этого и не мог признать. Потому что брюнет не был глуп, нет, только не он. - Я хочу услышать это от тебя. – Дино старается незаметно провести кончиками пальцев по всей длине татуировки, что не скрыть от Хибари. Тот хмыкает, стараясь скрыть презрение. «Жертва обстоятельств» - проносится в голове у того. - Я заразен, Кёя. – В любой другой раз Кавалоне вложил бы побольше стали в интонацию, но не в этот, нет. Хибари горько усмехается, садясь рядом и кладя руку на колено Дино, даря едва уловимую поддержку. Хибари не надо ничего объяснять, он уже наверняка знает, что только что случилось. Это был толчок к либо полному расставанию, либо к выводу отношений на другой уровень. Более тесный. Если бы Хибари был дураком, то можно было бы съехать на нет, прикинуться удивлённым и выбросить конверт или хотя бы соврать, что это результаты анализов, а не заключение от Шамала. Но Хибари не был дураком, нет, поэтому он заползает на кровать, потянув ужасно серьёзного Дино за собой. Хибари, несмотря на всю напряжённость ситуации, хочется смеяться, увидев в любой другой день такое выражение лица у любовника, он бы непременно так и поступил, но не сейчас. Не так. Не когда Дино надломлен. Хотя для себя он принял решение, и Хибари это понимает. Понимает, почему Дино обнимает его, почти по привычке потираясь носом о загривок Кёи, он словно отрешается от мира, а Хибари перебирает отросшие волосы Дино, которые ещё два месяца назад сам состригал. И Хибари готов принять то, что завтра, когда он проснётся, Дино уже не будет рядом. Хибари знает: надо отпустить. А Дино думает о том, что всё не так страшно, теперь Хибари в безопасности, так даже легче. Он знает, уйти надо сейчас. Больше тянуть не имеет смысла. *** Дино понимает, что стоит уехать. Куда-нибудь далеко, хоть ненадолго. Потому что, куда не суйся, всё напоминает о Кёе. Он бы уехал, но он не хочет забывать. Наоборот, он собирается помнить, топить себя в мыслях о нём, думать, как же весело, душить себя в собственных чувствах. Поэтому он идёт на кухню и заваривает чай, как ни прискорбно, но зелёный, на одного человека. Стоит ли говорить, что Дино его не пил? Хибари резко открывает глаза, пожалуй, даже слишком. Этого хватает, чтобы понять, что он не спал, он боролся с собой, с тем, чтобы не открывать их чертовски медленно, подрагивая ресницами, боясь увидеть пустое пространство рядом. Он поворачивает голову и видит на прикроватном столике то режущее глаза белое письмо. Тянется к нему рукой, но одёргивая себя. Поворачивается и закрывает глаза. *** Дино выключает телефон, ему надоело прослушивать голосовую почту, которая только и гласила о том, что пора появиться на работе. Сейчас ему не хотелось ничего кроме… Кроме кого? Кроме Кёи. Он чувствовал себя мазохистом, потому что не нашёл ничего лучше, чем пойти в квартиру, которую снимал, учась в университете. Именно в этой квартире Дино проводил занятия с Кёей, именно здесь всё началось. Он с даже некой радостью думает, кашляя в кулак, что сегодня похолодало, и если он это чувствует, то ему становится лучше. Ушёл. Хибари ещё раз проводит кончиками пальцев по чуть пыльному стеклу фотографии, Дино ей так дорожил, потому что, по сути, она единственная, где они вместе. Он не может смириться, он остро чувствует, что ему чего-то не хватает, как будто вырвали лёгкое, потому что ноет у Кеи в груди. Кея вздрагивает, когда слышит шаги на лестничной площадке, неосознанно он ждёт. Но он уверяет себя, что сегодня только второй день, как он ушёл. В конце концов, Дино же не ушёл навсегда, не умер, так почему ему так не спокойно? Тупое травоядное. И он косится на всё ещё не распечатанный конверт. *** В квартире холодно, и Каваллоне кажется, что, выйди на улицу, там и то теплее. Но он боится, что своим видом распугает разгуливающих со своими чадами мамаш. Поэтому он ставит чайник и наливает две полные кружки зелёного чая. Дино улыбается, ему кажется, что он сошёл с ума. Он разговаривает с чашкой. Потому что ему не хватает Хибари. Хибари кажется, что везде беспорядок. Слишком много мусора, вещи не на своих местах, всегда он думал, что причина хлама – Дино, но Дино сейчас нет. Хибари почему-то улыбнулся, ему этого не хватает, а ещё, выметая из-под кровати обёртки любимых шоколадных конфет коня, он с ужасом понимает, что нашёл ещё одно письмо. Но беря его в руки, и видя, что оно не запечатанное, в нём просыпается волнение и трепет, всегда, как когда он видит Дино. *** Четыре дня, а Дино кажется, что вечность. Сегодня он ездил к Шамалу, потому что захотел. Внезапно, в 4.30, когда он лежал, тупо глядя в потолок, ему просто захотелось знать. Знать, сколько ему осталось. Собирать себя по маленьким крупицам. Говорят, ВИЧ-инфицированные могут прожить до пятнадцати лет. Дино считает, что тридцать семь лет вполне достаточно. Потому что день без Кёи – это чертовски много. Хибари сжимает в руках два листка, комкая уже ненужные конверты, и думает, что ему делать. Он не привык удерживать, не привык. Может, Дино кажется, что Кёя испугается, узнав, что его любовник – болен, будет отшатываться, как от чумы? Но Хибари не боится, его берёт злоба за то, что Дино беспокоится, он дал ему время, а Каваллоне не намерен возвращаться, решив, что так будет лучше для обоих. Но Кёя не согласен. Он собирается и идёт в бар недалеко от дома, неважно, что он подросток, его там все знают. *** Дино занимается йогой. Шамал прописал ему целый ряд медицинских препаратов и курсов, так что он невольно начал чувствовать себя ущербным. Поэтому вернулся на работу, даже снова пьёт кофе. Старается дышать глубже, потому что он – не нужен. Такие, как он, не нужны обществу, общество боится, сторонится, но Дино докажет обратное. Углубился в книги и документальные фильмы. Смотрел историю про то, как женщине поставили диагноз «Рак», а она проживала каждый день на радость себе, не зацикливаясь, и вылечилась. Может, Дино повезёт, и произойдёт чудо? Как жаль, что Дино не верит в Бога. Хибари твёрдо решил, что это выбор Дино, как жить. Почему-то он почувствовал себя преданным. Да, Дино не вылечится, это не простуда, не грипп, Дино умрёт. И никто не знает, когда это случится. Находиться с ним, по идее, опасно. А вдруг Каваллоне заразит его? Странно, но Кёя не боится. Но раз боится Дино, Кея отступит. Так он думал до того момента, пока, возвращаясь со школы, не увидел Коня, который покупал сладкую вату какому-то мальчугану. Хибари захотелось улыбаться, ведь Дино любил делать людям приятно. Это – его Дино. И Хибари может принять его любым. *** Хибари садится у барной стойки, глядя на часы, отсчитывая минуты. Пьёт какой-то безалкогольный напиток, потому что Хибари не любит алкоголь, когда рядом с ним садится некто иной, как Скуало. Лучший, и, можно сказать, единственный друг Дино. - Врой, ты. – Отпивая виски скорее утверждает, чем спрашивает Суперби. Кёя кивает, внимательно изучая того, замечая на скуле синяк. Суперби прослеживает взгляд Кёи и усмехается. - Видишь, какая любовь бывает. Это у Вас с Дино всё гладко. - Гладко? – Хибари почти давится, но ничего больше не говорит, потому что видит, тому надо высказаться. - Знаешь, хрень всё это. Вот ты любишь, когда тебе делают больно? А я, по ходу, люблю. Мне нравится, когда меня таскают за патлы и жёстко ебут, кусают губы до крови, но иногда мне хочется простого понимания. Я вот думаю, что сдохну, если когда-нибудь ему что-нибудь упадёт на голову и он захочет завести семью или что-то бредовое в этом роде. Хибари понимает, что Скуало любит, а ещё он ловит себя на мысли, что рад тому, что Дино болен, шанс – привязать его к себе. Гарантия того, что они будут вместе, нет этих пустых обещаний, а чистая, безнадёжная любовь. Кёя встаёт, даже не глядя на часы, слыша за спиной ещё какой-то лепет Скуало. Он набирает номер Занзаса и просто диктует адрес, а затем идёт по давно заученной улице, он знает, где искать Дино. Дино хотел, чтобы он его нашёл, иначе не писал бы то письмо. Каваллоне пытался выкинуть из головы ту улыбку Хибари, но не смог, увы. Поэтому он не удивился, услышав как кто-то звонит в дверь, сочтя это за шизофрению, но, когда звонок повторился, пришлось встать, не смотря на почему-то задрожавшие ноги. Он ожидал увидеть Хибари, но не ожидал услышать: - Привет. У меня есть пачка презервативов и коробка конфет, впустишь? На минуту он растерялся, как рыба, то открывая рот, то закрывая, а потом, как обычно делал – кинулся на Хибари, почти оплетая его собой. Внезапно он осознал, как сильно устал без него. *** Дино представлял свой первый секс с Хибари в каком-нибудь дорогом люксе, кровать усыпанная розами (за которые Хибари бы убил), шампанское, музыка и только они. Но потом его мечты рухнули, в один момент пришлось осознать всю невозможность этого. В глубине души он надеялся, что всё же сможет коснуться, подчинить себе Хибари, почувствовать его, но он никак не ожидал, что будет судорожно сжимать простыни под Кёей, сдерживая стоны. Хибари решил буквально вылизать Дино с ног до головы, дразня и находя всё новые эрогенные зоны, заставляя Дино почувствовать себя ведомым. Он пытался что-то протестующее промычать, даже когда услышал шелест упаковки от презервативов, но Кёя провёл вдоль бедра, успокаивая. Кёя почему-то никогда не задумывался над тем, чтобы быть ведущим, он чувствовал, что Дино нуждается в том, чтобы обладать им, но на сей раз Дино надо доказать, что он обычный, нормальный, нужный. Поэтому Хибари входит в тесное кольцо мышц, придерживая коня за поясницу, чувствуя, как расправляются стенки кишечника. Дино буквально распирало изнутри, он чувствовал огромное давление, и оно отрезвляло его, показывало, как это важно – чувствовать, касаться того, кого любишь. То, чему нельзя сопротивляться. Кёя двигается медленно-медленно, мучительно. Он думает, что никогда не представлял себя в старости, даже хотел умереть лет в тридцать пять. Потому что он не планировал заводить семью, привязываться, а потом... Потом появился Дино, и Кёя вдруг представляет, что будет, когда Дино не станет? На минуты его прошибает холодный озноб от того, что его родного, его Дино не будет. Нигде. Никогда. И он не сможет его увидеть, написать, поговорить, коснуться. Он сжимает Дино в объятиях так сильно, что тому кажется, что он слышит хруст собственных костей, он двигается быстрее, прижимая к себе Каваллоне, такого, родного, любимого, тёплого, живого. Кёе хочется почувствовать Дино в себе, но он знает, что ещё рано. Когда-нибудь, через месяц, два, год, он сможет упросить Дино войти в него безо всяких предохранений, и он знает, Дино доверится ему. Потому что Хибари брился бритвой Дино, пил с его чашки, целовался после драк, он же не проверялся, кто знает, может, он тоже болен? Хибари обещает, что, если Дино умрёт, Кёя будет жить. Кёя думает, что сможет его выполнить, а пока они вместе, то всё в порядке, им не стоит беспокоиться. Жизнь слишком коротка, кто знает, может, через лет пять найдут лекарство от СПИДа и вылечат Дино? А, может, случится чудо? Дино не верит в чудеса, Хибари решает, что время, которое у них осталось - самое дорогое, и они обязательно поверят.