Dragonrend

Форт наводняли маги. Злые, истеричные маги, которые были слишком напуганы и самонадеянны, чтобы при нападении дракона сделать единственную разумную вещь — затаиться внутри форта, пока буря не стихнет. Дова мог без труда сжечь поселение с деревянными, соломенными или даже каменными хижинами. Но и самый разъярённый дракон не попытался бы сровнять с землёй добротную крепость. Всё вокруг сгорело бы дотла, но камень — материал огнеупорный; такое сооружение падёт лишь в том случае, если дракон будет целенаправленно и дотошно поливать его огнём несколько дней кряду. Хоть Дов и обладали великой силой, им бы в голову не пришло осаждать укреплённый форт. «Уж точно не в одиночку. Другое дело, если бы четыре-пять Дов атаковали одновременно…» — размышлял Алдуин, осматривая форт с безопасного расстояния, пока Одавинг, пикируя вниз, обрушал на людишек огненный дождь. Он легко уворачивался от ответных потоков мороза и молний, а когда Одавинг расправлялся с чародеями, в его рёве звучал издевательский смех. Наконец, бой завершился, оставив после себя лишь треск пламени, языки которого весело плясали на обугленных телах и остатках деревянного моста, — да дым, медленно поднимающийся к небу. Одавинг приземлился на одну из стен, победно маша крыльями, прежде чем оценить нанесённый им ущерб с крайне довольным, каким-то даже ехидным взглядом. Всё же эти маги были слишком самоотверженны: их начали обстреливать ещё на подлёте к крепости. Колдуны бросили вызов силе, превосходящей их во сто крат, а когда им, наконец, открылась истина — она открылась в огне. Минуя трупы, Алдуин взошёл на лестницу, чувствуя на себе пристальный взгляд Одавинга, который следил за каждым его шагом. Поравнявшись с драконом, он остановился, и Одавинг почтительно склонил шею, чтобы говорить с ним лицом к лицу. Алдуин внутренне усмехнулся; он определённо смог добиться подчинения, и теперь его протеже дрожал от страха — не только перед ним. — Я призову тебя, когда возникнет такая нужда. До тех пор ты свободен летать где тебе вздумается, — распорядился Алдуин. Затем, немного поразмыслив, он проглотил своё обычное наставление касательно того, что всюду надо сеять хаос. Одавинг прекрасно с этим справится и без его напутствий. — Тебе запрещено атаковать таверны, расположенные к юго-западу от Морвунскара. На города ограничение на распространяется — круши их, если пожелаешь. Одавинг наклонил голову, явно борясь со своим любопытством, однако разум всё же победил. Тури не задают вопросов; ему все просто повинуются. Одавинг не всегда следовал этому кредо, но на сей раз он выбрал поступить мудро. — Ты собираешься выманить Довакина наружу? — не скрывая своего интереса, Одавинг сосредоточил взгляд на закрытой двери. — Или убьёшь её внутри этих стен? Алдуин испытующе посмотрел на Одавинга, прикидывая, какую часть своих планов он мог раскрыть алому охотнику. И по итогу решил, что его единственным советником останется он сам. В идеале Одавинг мог бы доставить их на Монавен; так многодневное путешествие заняло бы лишь несколько часов. Но Седобородые подчинялись Партурнаксу, а вид странного дракона, летящего к горе, вызвал бы тревогу. Ему становилось не по себе от воспоминания их призыва, что сотряс небо Кейзаль. Они хорошо овладели Голосом, и мощь их ту'ума была способна сокрушить более слабого дова. Ему бы не хотелось прямой конфронтации с такими людьми, даже если на его стороне будет Драконорождённая. А ещё он начинал сомневаться, что Одавинг послушно согласится везти на себе Фрейю. Да и сама Фрейя, которая была рождена, чтобы убивать драконов, которая голодными глазами смотрела на то, как он пожирает драконью душу, могла иметь другие представления о потенциальной пользе Одавинга. — Она будет жить столько, сколько я сочту нужным, — коротко ответил он, после чего сделал шаг назад. Это означало конец разговора, и Одавинг понял намёк. Огромные крылья подняли в воздух клубы пепла и дыма; Алдуин едва не закашлялся, наблюдая за тем, как алый дракон в мгновение ока возносится к небу. Полёт верхом на Одавинге и утолил, и сильнее разжёг его жажду, подпитывая его решимость вернуть всё, что было утрачено. Но ничто не достаётся бесплатно… Тряхнув головой, словно это могло заглушить тревожные мысли, Алдуин обнажил Соловьиный клинок. Чёрный металл блестел неестественно ярко в золотых лучах занимающегося рассвета. Утро только начинало вступать в свои права, хотя звёзды уже стали бледнее. Глухую тишину разрезал птичий крик; этот высокий гортанный зов, подобно хрустальным каплям, отразился от руин. Резко повернувшись, Алдуин огляделся вокруг, частично ожидая, что из какой-нибудь тени на него сейчас выскочит затаившийся маг. Но всё было тихо. Только дым тонкими нитями поднимался в рассветное небо. Алдуин отворил дверь и, войдя внутрь, бесшумно закрыл её за собой. В нос ударил запах сырости и плесени; где-то рядом капала вода. По бокам горели две жаровни, от которых исходил мягкий свет, как и от канделябров, прикреплённых к грубым каменным стенам мрачной комнаты. Прошептав Слово ту'ума, Алдуин увидел силуэты выживших чародеев, которых он стал тихо проклинать. Неужели они не слышали звуков битвы? По-видимому, форт, куда отправил его Сангвин, был населён магами не просто глупыми как рыбы, но и такими же глухими. В спёртом воздухе вибрировал звон металла, а потом на его фоне раздался голос, громкий голос мужчины, жалующегося на жизнь. — Они там пьют день и ночь, а я что делаю? «Может быть, падаешь замертво вместе со своим собеседником?» — подумал Алдуин, ощутив лёгкое разочарование, когда его мечта не сбылась. — Ты работаешь в кузне, — голос женщины, которая огрызнулась в ответ, звучал по меньшей мере жутко раздражённо. Возможно, эти двое убьют друг друга прежде, чем до них доберутся они с Фрейей — тогда они быстрее уйдут из этих Богами забытых развалин. Если Фрейя полностью восстановилась от чар. В противном случае им придётся, мягко говоря, нелегко. К счастью, за стуком молота и перебранкой Алдуину удалось незаметно спуститься по лестнице. В помещении было несколько входов плюс запечатанная дверь, но инстинкты и слух вели его этим путём. Испытание в виде узкого, извилистого коридора, усеянного бутылками, он преодолел успешно, ибо никого не удивил своим присутствием. В один момент кто-то направился в его сторону, громко шаркая ногами и бормоча себе под нос бессвязные речи. Бежать было некуда, прятаться негде, и Алдуин, прижавшись к стене, скользнул за угол, чтоб подкараулить мага там и без лишней шумихи перерезать ему глотку. Но затем шаги прекратились, пьянчуга пробормотал что-то неразборчивое, а после вернулся туда, откуда пришёл. Алдуина накрыло облегчение, быстрое и сладкое, хотя в следующую секунду он поморщился от звуков чьей-то рвоты. Его передёргивало от одного вида этих гор пустых бутылок; было ужасно несправедливо, что местных магов не убило злоупотребление алкоголем. Могли бы ради приличия хоть сознание потерять, чтобы он беспрепятственно вошёл в форт. Последняя дверь вела в громадный зал. Огромные колонны, увитые мхом, были такими высокими, что ему пришлось запрокинуть голову, просто чтобы всё это оглядеть. С потолка стекала вода, причём в таких количествах, что её можно было принять за лёгкий дождь. Алдуин плотно сжал губы, вытер влагу, попавшую ему на лицо, и решительно отказался думать о том, где была эта жидкость перед тем, как очутилась на его коже. Просторный зал заполняла странная смесь из дымки, теней и колеблющихся пятен света, отбрасываемых слабыми огоньками свечей. Подобно мутным лужам, которые подчёркивали все неровности пола, стены здесь тоже имели грязно-серый оттенок, будто само здание чем-то болело, приобретя нездоровую бледность. И тогда Алдуин увидел свою цель. Впереди возвышалась лестница, ведущая на отдельную платформу. Дорожка наверх была выстлана огромными черепами, на которых поблёскивал свет от жаровен. Чёрные впадины, заменившие им глаза, словно прожигали его взглядом, а разинутые пасти с остроконечными зубами складывались в жуткие улыбки. На стуле рядом с большим сундуком восседал маг, немного ссутулив спину; он был на грани между сном и явью, о чём свидетельствовало то, как его голова время от времени опускалась на грудь. Безусловно, мужчина не видел портал, мерцающий по его левую руку, надутый, словно радужный пузырь. Как будто Боги украли с неба кусочек северного сияния, дабы спрятать это забытое сокровище в самом сыром и ничтожном уголке Нирна. Очевидно, коридор вёл в другие комнаты, поскольку в дальнем его конце туда-сюда бродила тёмная фигура. «Патрулирует», — мрачно подумал Алдуин. Всего два мага отделяли его от мистической двери, за которой томилась Драконорождённая. Ничего сложного. Алдуин скользнул вниз по ступеням и спрятался за обломком колонны, концентрируясь на самой дальней точке, какую мог уловить его взгляд. — Зуль Мей Гут. Едва ли громче, чем приглушённый шёпот, вдалеке раздались слова: — Глупые смертные! Маг поднял тревогу; в темноте загорелись вспышки огня и молний, танцующих на вскинутых руках. Его задремавший товарищ чуть не свалился со стула и, спотыкаясь, побежал вниз по лестнице, чтобы выяснить причину суеты. — Тут кто-нибудь есть? — вопрошали они резким голосом, а сами уходили глубже в коридор, совсем не замечая Алдуина, который под покровом теней неукоснимо приближался к лестнице. Он преодолел лишь три ступеньки, как вдруг краем глаза заметил движение. Алдуин замер. Прямо напротив лестницы располагалась небольшая ниша с книжными шкафами и обеденным столом. Ошалевшая магичка с грохотом вскочила со стула; при виде незваного гостя её рот удивлённо открылся, а сверкающие в полумраке глаза стали похожи на блюдца. — Эй! Алдуин хотел было воспользоваться ту'умом, но горло всё ещё немного жгло. «Побери меня Ситис», — чертыхнулся он, взбегая вверх по лестнице. Ощутив резкое падение температуры, он пригнул голову и услышал, как о стену с треском ударяется лёд. Коварно острые белёсые осколки рассыпались у его ног, и, поскользнувшись на узких ступеньках, он едва не потерял равновесие. — Я положу конец твоей никчёмной жизни! — взвизгнула ведьма. В этот момент пламя жаровен, яростно метнувшись в сторону, стремительно погасло, и всё вокруг погрузилось во тьму, за исключением голубого портала, который притягивал его, как маяк. Думать было некогда, а медлить — уж тем более, и Алдуин с головой нырнул в сияющую сферу, позволяя ей себя поглотить. По сути, это был шаг в никуда. Алдуин почувствовал, что он падает, и инстинктивно вскинул руки, проклиная Сангвина всей своею душой. Когда он плюхнулся на землю, Соловьиный клинок выпал из его рук, а во рту появился вкус крови: кажется, Алдуин прикусил себе щёку. В адрес Сангвина вновь полетели проклятья, где упоминалась и «нечестивая зараза, которая породила этого ублюдошного Даэдра». Ему понадобилось несколько минут на то, чтобы прийти в себя, открыть, наконец-то, глаза и медленно подняться на ноги. Значит, он не ошибся: здесь действительно был источник воды. Мир будто бы окутывали сумерки, но быстрая река, весело скачущая по мокрым булыжникам, искрилась и переливалась, и пена её волн казалась девственно-белой на фоне камня. От ламп, висящих на низких балках, исходил приятный, мягкий свет, который падал на дорожки и каменные мостики, а листву деревьев окрашивал в насыщенную бронзу. Вдали сияли странные голубые огоньки, но они ничуть не приоткрывали завесу тайны, хоть и помогали отчасти рассеять мрак. Здешний воздух был настолько пропитан магией Обливиона, что Алдуин едва не задыхался. «Вот и Туманная роща». Коротко взглянув назад, он убедился, что портал исчез; за его спиной была лишь очаровательная, усыпанная листьями тропинка, а за ней — ещё более непроглядная тьма. Старым путём он вернуться не сможет, и если он не найдёт другого выхода, то окажется заперт здесь навсегда. В его душе мелькнуло опасение. Это место не являлось планом Обливиона, но Сангвин точно приложил руку к его созданию. Алдуин не был уверен, что он сможет победить Принца Даэдра в смертном теле. «Ещё не факт, что мне удастся вытащить отсюда Фрейю и себя. Однако это не значит, что я не буду бороться!..» Когда он, наконец, нашёл свой меч, Алдуин обнаружил его у самого берега. Ещё чуть-чуть, и Соловьиный клинок свалился бы в реку — и его унесло бы течением. А так, с мечом в руках, он чувствовал хоть какое-то подобие спокойствия и безопасности, аккуратно ступая по каменной арке. Куда идти, в принципе, было понятно, если расставленные вдоль дороги лампы о чём-то да говорили… — Что ты тут делаешь? — воскликнул сердитый голос. Сангвин, появившийся словно из ниоткуда, выпрыгнул прямо на середину тропы и отхватил мощный удар, который лишил бы его обеих кистей, если б намерение Алдуина осуществилось. — Эй, осторожнее! — едва ли не взвизгнул Даэдрический Князь, после чего телепортировался на безопасную дистанцию. — Ты сам меня пригласил, вот я и пришёл, — Алдуин практически рычал. — Где Довакин? — Ты рановато. И даже не думай сбегать с невестой. Иначе а-та-та, — Сангвин укоризненно погрозил ему пальцем, прежде чем резко тыкнуть им в Алдуина, который уже замахнулся Соловьиным клинком, горящим, как чёрное пламя… Но так и не достигшим своей цели. Внезапно воздух стал густым, точно грязь; прозрачная субстанция начала цепляться за меч и сделала его неподъёмным, отражая даже самые злые удары. И, к бесконечному его сожалению, никакие усилия Алдуина не могли проломить этот щит. — Ну-ну, лорд Алдуин, зачем же Вы доводите себя до белого каления? Подумайте о том, что скажут гости, да и какое впечатление Вы произведёте на Довакин и её жениха? Эта насмешка стала последней каплей. Алдуин наполнил лёгкие воздухом и уже собирался обрушить на Сангвина жар тысячи солнц, как вдруг где-то вдали хрипло закаркали вороны, своим пронзительным криком заглушая все прочие звуки. На один краткий миг тени слились в чёрное марево, и все лампы разом потускнели. Туманную рощу обдало волной дикой магии; перед его глазами возникла рябь, как на воде, когда в неё бросаешь камень. — Чёрт! — Взгляд Сангвина обрёл некоторую рассеянность. Склонив голову набок, он прислушивался к чему-то, что Алдуин услышать не мог. — Таким макаром мои планы полетят коту под хвост. Держу пари, она как-то замешана в твоём приходе! — рявкнул он. — А что касается Драконорождённой, ты хоть вверх дном тут всё переверни — и всё равно её не найдёшь, уж это я обещаю. Меня можешь не ждать, мне надо словить ещё одну птичку, упорхнувшую из клетки. Когда начнётся свадьба, я сам тебя найду, — и с этими словами Даэдра исчез в мерцающем всполохе тьмы. Какая бы сущность ни проникла в Туманную рощу, её влияние было достаточно велико, чтобы разрушить все защитные барьеры, воздвигнутые Сангвином. А если она заставила нервничать Лорда Даэдра… — Будучи Соловьём, я обязана служить ей. А поскольку я ношу Звезду Азуры, та нарекла меня своим Чемпионом… В его памяти всплыли слова Фрейи, сказанные давным-давно, в сыром, тёмном склепе, и тогда Алдуин всё понял. Это была либо Ноктюрнал, либо Азура, а может, сёстры явились сюда вместе. Ведь Сангвин нанёс оскорбление им обеим, забрав то, что они заклеймили раньше. Хотя Алдуин всегда считал их притязания безосновательными: если Фрейя кому-то и принадлежала, то только ему, ведь по её венам бежала дова сос, а в её плоти жила дова сил. Тем не менее, вмешательство Принцесс могло быть даром свыше. Пока Даэдра будут сражаться друг с другом, у него появится шанс выкрасть Довакин из их лап, а уж потом он глаз с неё не спустит до самого подъёма на Монавен. Он зажмурился и обратил внимание вовнутрь. Из-за темноты опущенных век проступили тонкие нити магии, вплетённые в ткань бытия, но ему были нужны не они: он взывал к сущности дракона, гостящего в этом царстве. И спустя время Алдуин почувствовал пульс её жизненных сил, ощутил то странное наваждение, которому она подверглась, увидел огонёк её души за тёмно-фиолетовым сияньем чар Обливиона. Он её нашёл. Однако к тому времени, как он добрался до места, она куда-то исчезла. Алдуин нахмурился; он точно чувствовал, что она была рядом. Зов крови не мог ошибаться. Но берег неподвижного пруда был пуст, а белые цветы, что изредка окунали свои бутоны в прозрачную воду и колыхались от лёгкого ветра, словно глумились над ним. Быстро оглядевшись вокруг, он увидел лишь тени высоких деревьев, которые росли так плотно, что создавали над его головой второе, зелёное небо. Алдуин стал прочёсывать местность. Внутри него закипала досада, она накатывала горячими волнами, которые с каждой секундой поднималась всё выше и выше. Сангвин вернётся — это лишь вопрос времени. И Сангвин найдёт Фрейю первым. Алдуин в этом даже не сомневался, хоть это и ранило его гордость. А может, Даэдра снова её заберёт, ведь бывший дракон мог противостоять ему только ту'умом… Тот бешеный удар обязан был оставить Сангвина калекой. Но меч лишь отскочил от его латных перчаток, и Ала внезапно накрыла силовая волна, которая прошлась по всей его руке и поразила его до самых костей. Хотя Сангвин, похоже, испугался того, что удар вообще достиг цели (впрочем, он мастерски это скрывал). Наверное, незваным гостем всё-таки была Ноктюрнал, ибо в его руках покоился её клинок. Однако, если дело дойдёт до поединка, Алдуин вряд ли одержит победу, полагаясь только на меч. — Фрейя, — тихо прошипел он. Она явно была здесь, ветер нёс в себе её запах, но он игрался с Алдуином, обдувая его сразу со всех сторон и пряча её местоположение. Её близость сводила с ума. — Покажись, — это должно было звучать как приказ, но почему-то больше походило на мольбу. — Как тебе угодно. И в следующий миг его руки и шея покрылись мурашками; её дыхание коснулось его уха, а затем она грубо впечатала его в ствол дерева. Ошеломлённый, он снова ощутил на языке вкус крови. Холодные пальцы скользнули в зазор между его шлемом и бронёй, пытаясь что-то нащупать. Он хотел было схватить её за руку, но в этот момент она нашла то, что искала, и с силой надавила на мягкий, уязвимый кусочек кожи, соединявший его ухо с челюстью. Алдуин понял, что он потерял сознание, только когда очнулся. Или ему всё это мерещилось?.. Не каждый день он просыпался с видом на Драконорождённую, которая, оседлав его бёдра, невесомо водила остриём эльфийского кинжала по его… У Алдуина перехватило дыхание; точёное лезвие задело воротник его рубашки, и он почувствовал легчайший запах гари, когда Фрейя начала аккуратно разрезать льняную ткань, подставляя его кожу ночному воздуху. Во имя Ситиса, она сняла с него доспехи! Попытка оттолкнуть её в сторону дала Алдуину понять, отчего у него ныли плечи и отнимались пальцы: она связала ему руки, и он лежал на них спиной. Стараясь быть как можно незаметней, он попробовал пошевелить ногами. Лучше бы он этого не делал. Фрейя поймала его взгляд, и Алдуин с ужасом отметил, какими большими и раскосыми стали её зрачки; при этом радужку заволок тёмный бархат, практически лишая её синевы. Внезапно горячий кинжал коснулся его горла, и он ощутил на себе её дыхание, куда был примешан пряно-фруктовый аромат алкоголя. Его сердце камнем рухнуло вниз, когда Алдуин осознал всю тяжесть своей ситуации. Довакин была не только околдована, но и пьяна. Металл немного глубже впился в кожу, вызывая слабое покалывание; вместе с тем указательным пальцем свободной руки она очерчивала его ключицы. «Пьяна как дремора», — беспомощно уточнил Алдуин. Он почти слышал исходящую от неё молчаливую угрозу: «Лежи смирно, не то пожалеешь». Но ещё более остро, чем это — мучительно остро, — он осознавал тот эффект, который производили на него Фрейины касания. Как бы сильно Алдуину ни претило такое положение, его тело было категорически с ним не согласно. И, конечно, он бы всё списал на слабость человеческой натуры, если бы Фрейя не отвлекла его своим ножом и лёгкими, как пёрышко, прикосновениями. Её пальцы рисовали на нём странные, замысловатые узоры, и почему-то каждое её движение ощущалось ослепительно ярко. А через минуту его сердце едва не выпрыгнуло из грудной клетки, ибо Фрейя, склонившись чуть ближе, уткнулась носом в его шею и сделала глубокий вдох. — На тебе остался её запах, — осуждающе пробормотала она, растягивая слегка невнятную фразу. И принялась царапать его своими ногтями, на месте которых возникали красные линии; от неприятной боли хотелось поморщиться. Как она смогла это учуять?.. Нарри приставала к нему меньше трёх секунд, прежде чем он швырнул её на пол. Но, глядя в эти стеклянные, бездонные глаза — глаза дракона, — Алдуин не сомневался, что в том, что происходит с Фрейей, виновато заклинание Сангвина. Исчезла та застенчивая и скромная Драконорождённая, которую он знал: вместо неё перед ним была Дова во всей её безудержной, хищной красе. Только вот зачем она связала… — Ай! — Алдуин едва ли не вскрикнул, когда Довакин вдруг снова подалась вперёд и больно укусила его у основания шеи, достаточно сильно, чтобы порвать зубами кожу. Ощутив слабый, но резкий запах своей крови, Алдуин шумно втянул ноздрями воздух. Всё его тело было напряжено, как струна лютни… И тут Фрейя стала зализывать его рану. «О милостивые аэдра, только не это…» Так дова помечали своего партнёра перед спариванием — и во время него. «Когда Фрейя вернётся в сознание, либо меня, либо Сангвина ожидает мучительная смерть. А может быть, нас обоих». Внизу живота, помимо его воли, разлилось приятное тепло, затягивая коварный узел, который становился всё больше и больше. Алдуин с трудом поборол желание застонать, когда она лизнула его снова, аккуратно прощупывая ранки на шее. Он мечтал о Довакин уже очень давно, и до сих пор ему удавалось так хорошо себя сдерживать… — Впредь она к тебе не прикоснётся, — скомандовала Фрейя, возвышаясь над ним. Её лицо выражало праведную злобу дракона, у которого хотели украсть его собственность. — Она и не касалась, — его голос отдавал постыдной хрипотцой. — Довакин, прекрати… Она тихо зарычала: Алдуин совершил ещё одну ошибку. Её тонкие пальцы зарылись в его волосах, а потом она схватила целую пригоршню и так резко их дёрнула, что он откинул голову назад, оставляя без защиты уязвимую часть горла. — Ложь! — Фрейя яростно зашипела. Она навалилась на него всем своим телом, прижалась к нему так близко, что выдыхаемый ею воздух опалял его губы, и он не видел перед собой ничего, кроме её дикого, ледяного взгляда. — Никто другой не вправе до тебя дотрагиваться. Ты мой и только мой. — Она сильнее сжала его волосы, грозясь содрать с него скальп. — Это понятно? Тяжело было придумать более унизительное положение. Если бы это был кто-то другой — кто угодно, — Алдуин нашёл бы способ дать отпор. Подчиняться — вне его правил, это просто недопустимо. «Но с Фрейей всё по-особенному…» — печально подумал он. Она всегда была исключением, она настолько запала ему в душу, что выворачивала её наизнанку… Его достоинство разбилось в пух и прах, когда Алдуин признал, что запах возбуждения исходил от них обоих, сливаясь с запахом его крови и превращая окружающий их воздух в густую, плотную вуаль. Боги, он хотел её так сильно, но она вожделела его только из-за действия чар… Тогда Фрейя вновь наставила на него кинжал, возвращая Алдуина в реальность. Дракон скорее уничтожит желаемый объект, чем добровольно отдаст его конкуренту. И он хорошо понимал это чувство, ему была прекрасно знакома эта всепожирающая страсть. — Да, понятно, — ответил он. Он знал, к чему приведёт его попустительство. Но все его фантазии меркли по сравнению с тем, что случилось в следующий миг, когда лезвие с глухим стуком упало на землю и Фрейя накрыла его губы своими. В лекции Нарри был раздел, посвящённый поцелуям, но никакие слова даже близко не передавали те чувства, которые он испытал в тот момент. Внутри него будто взорвались тысячи звёзд. Какие же они мягкие… И как ему хочется ещё… Это было неправильно, это должно было произойти не так. И всё же он открыл рот, чтобы ощутить её вкус, ощутить её сладкие губы и запомнить их на всю жизнь, и с каждым новых вдохом, с каждым соприкосновением их тёплой плоти — делать Фрейю своей. Они жадно упивались друг другом, позабыв обо всём; она обхватила его лицо ладонями, и её разметавшиеся волосы создали вокруг них золотой ореол, который отделял их маленький мирок от остальной Вселенной. Алдуин сгорал от одной мысли об этом запретном сокровище. Когда она отстранилась, он потянулся за ней, ибо у него не было другого выбора, кроме как вернуть её обратно, снова привязать её к себе жестоким, грубым поцелуем. Наконец, она освободила его руки, и, хотя он почти не чувствовал обескровленных пальцев, Алдуин крепко обхватил её за спину, притягивая ближе к себе. С утробным рыком он прикусил её шею, впиваясь зубами в тонкую светлую кожу. Фрейя начала вырываться, но он не собирался её отпускать: сперва он хотел ощутить сладковатый привкус металла на кончике своего языка, напитать её своим запахом, как снаружи, так и внутри… Испытанный шок отчасти вернул ему память. — Нет, — хрипло прошептал он, пытаясь оттолкнуть её руками, которыми едва ли мог управлять из-за мириады мелких уколов, пронзавших их, точно булавки. На самом деле ей ничего из этого было не нужно. «Пора остановить это безумие», — кричал здравый смысл. — Фрейя… Ох. Алдуин зажмурил глаза и до скрипа зубов стиснул челюсти в попытке заглушить предательский стон, стремящийся вырваться из его горла. Несколько раз он был свидетелем того, как Фрейя вскрывала замки — сначала в Валтуме, затем на хребте Остриё Ножа. Ала всегда завораживали эти ловкие, умелые пальцы, когда они орудовали отмычкой и вращали миниатюрное лезвие, которое она неизменно носила с собой. И сейчас эти самые пальцы развязывали шнуровку его бриджей — а потом проскользнули внутрь так быстро, что он не успе… На этот раз Алдуин не смог сдержать громкого стона, который заглушил слабый шелест травы под весом их тел. Он лихорадочно извивался, но Довакин не выпускала его из своих объятий, и постепенно их грех растворялся во мраке ночи. Фрейины губы, прижатые к его рту, изогнулись в злой, довольной улыбке, и тогда Алдуин понял, что он проиграл. Пути назад больше не было, и всё, что ему оставалось, это поддаться её быстрым, порочным рукам и жарко отвечать на её поцелуи, в то время как мир вокруг них распадался на части.