Очередной слишком реалистичный кошмар наконец обрывается, заставляя в приступе секундной паники очнуться.
Сын Спарды резко поднимается, хватаясь за край спинки дивана и испытывая неприятную тянущую боль в области груди. Под рубашкой он прощупывает бинты, что не позволяли разойтись швам на очень глубокой ране. Пульс, бьющий по ушным перепонкам, заглушал мысли, а размытые обрывки воспоминаний никак не хотели складываться в общую картину. Помещение, где он находился, казалось уж слишком знакомым. Трофеи поверженных врагов, что висели на стене, сломанный музыкальный проигрыватель, стол с антикварным телефоном и потрепанной фоторамкой. Выдерживался стиль.Однако, чего-то все же не хватало.
Попытка сделать шаг увенчивается провалом. Мужчина задевает кофейный столик, от чего все стоящие на нем пустые бутылки падают и со звоном разбиваются. От резкого звука он пятится назад и чуть не заваливается сам, рефлекторно стараясь ухватиться за что-то на уровне бедра, но лишь проводит рукой по воздуху. — Ямато… — непроизвольно срывается с губ, впоследствии вытаскивая и небытия последние затерянные фрагменты событий. Мрачными и кровавыми отрывками они заполняют сознание, заставляя вновь отступить и схватиться за голову, что словно вот вот расколется надвое. Ожесточенная битва, чудища, чьи габариты вдвое, а то и втрое превышают человеческие. Причудливые орудия и метаморфозы собственного тела. Напарник… Легкомысленный и пошлый, однако невероятно сильный. Окровавленный и кричащий что-то невнятное в их последнюю встречу перед тьмой длинною в почти два десятилетия. По привычке мужчина откинул назад растрепанные пряди белых волос и грустно усмехнулся. Чертов Данте подоспел вовремя. Хоть львиная доля кошмаров уже успела вырваться из узды, постепенно превращая весь внутренний мир в эмоциональное месиво… Темные коридоры превращались в бесконечный лабиринт для почти терявшего сознание от резких нагрузок мужчины. Опираясь о стену, он плелся в сторону единственного источника шума. Еще не до конца придя в себя, он все же толкает дверь, со скрипом отворяя ее и фактически вваливаясь в помещение. Струи горячей воды отрезвляют. Рубашка неприятно липнет к телу, становится полупрозрачной, выдавая кровоподтеки от еще не затянувшихся ран. Должно быть больно. Крупные капли бьют в лицо, заставляя зажмуриться. Человек, находящийся в душевой комнате, медленно оборачивается, рассматривая своего брата, еще пару часов назад пребывавшего в коматозном состоянии. Сейчас же - еле держащегося на ногах и промокшего до нитки. — Верг? — Данте тянет руку к нему, надеясь привести в чувства, но светловолосый машинально перехватывает запястье. Перед ним такое знакомое лицо. Его давно потерянная часть, плоть и кровь. Волной накрывают куда более мрачные воспоминания. Все их стычки и взаимное презрение, отрицание единой сущности и даже привкус чужой крови на собственных губах. Так неприятно режет нутро. Светлые глаза не выражают злобы или обиды. Глубокие шрамы на ладони и груди, нанесенные некогда Ямато, выделялись на фоне прочих, вызывая новый приступ ментальной мясорубки. Данте говорит не смолкая, в ярчайших подробностях описывая последнюю битву с невероятно сильной тварью. Усмехался, говоря о неуклюжести старшего братца, что периодически захлебывался кровью, вопреки построенному идеальному образу. Полудемон так и не понял, что спас брата от самого настоящего ада. Чувства вырываются из самых глубин израненной души. Давно забытые, насильно забитые в дальний темный угол. Как единственная слабость.Скажи ему, как он прекрасен.
Вергилия словно кто-то подтолкнул, заставил сделать шаг навстречу единственной родной душе в этом безумном мире. Чей-то голос, засевший в голове, напевает столь запретные фразы, побуждающие черное сердце биться вновь. Когда ему в последний раз приходилось чувствовать нечто подобное? Он почти физически ощущает ладони на своих плечах, щекотящее чувство у самого уха и дрожь в искалеченной грудной клетке. Все кажется слишком… Человечным?Поцелуй и прошепчи ему нежно…
Неужто все лишь иллюзия? Очередная шутка Мундуса, заключившего его в бесконечные муки? Попытка сломать, надавив на самое больное? Он вновь жмурится, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях, распознать и развеять обман. Данте замолкает и, воспользовавшись моментом, осторожно высвобождает свое запястье из мертвой хватки. Сейчас Вергилий был похож на перепуганное дитя. Прямо как в детстве, когда в их город впервые пришла настоящая буря. Дождь и гром, сверкающие молнии и сильные порывы ветра, что настежь распахивали окна, разбивали стекла. Невероятно редкий случай, когда старший пришел к младшему за поддержкой. По прежнему гордый, но признающий собственную слабость. Рывком мужчина притянул к себе брата, заключая в крепкие объятия. Впервые за десятилетия разлуки. Второй лишь смиренно утыкается лицом в мокрую шею и неуверенно отвечает, касаясь чужих плеч. Холодно, влажно и немного неуютно стоять в одежде под потоком воды и обнимать обнаженного близнеца, но разве сейчас это так важно?Раздели с ним любовь и останься рядом.