Начать жизнь заново

— Мам, это кто, твой любовничек? Наконец решила обзавестись защитником? — он смерил меня таким взглядом, каким смотрят на товар на рынке. Слишком неприятный, колкий взгляд. Тут я решил самоустраниться: главный «злодей» в отключке, и, надеюсь, надолго, а разбираться ещё и с разгневанным сынком у меня желания нет, тем более щека… побаливает. — Ну всё, тёть Оль, я в магазин, — напоследок снова улыбнулся и пошел обратно, но, почти завернув за угол, услышал: — Так что, мам? А за ним звонкий удар пощечины. Уже в магазине посмотрел на погашенный сенсор - он нередко заменял мне зеркало. А вид у моей физиономии был далеко не утешительный. Тяжелая рука этого бутылочного бизнесмена красоты не прибавила. Скорее, наоборот. Помассировал щеку, осторожно потрогал скулу... у-у-у-у-у, болит-то как. Когда приду домой, обязательно приложу что-то холодное. А пока единственной прохладной вещью был смартфон, поэтому приложил его. Краем уха услышал, как тёть Оля устроила разнос сыну за то, что он посмел заподозрить её в таком. Усмехнулся - ох уж эти женщины: пьяных боятся, а трезвым разносы устраивают. Хотя так и нужно, наверное. Когда экран стал тёплым, со вздохом положил тот в карман и начал вешать вывеску. Мне осталось забить последний гвоздь, прямо под палочкой с буквой «ы», когда услышал звон колокольчиков – кто-то зашел в магазин. И этим кем-то был тот самый хмурый голубоглазый тип. — Привет, — буркнул он мне. Я лишь кивнул, не отрываясь от своего занятия. — Это… я извиниться пришел, — те же мрачные интонации. — Угу… а за что? — на этот раз я даже повернул голову, с любопытством рассматривая парня. Естессно, он был выше меня и шире в плечах. Форма чистая, но в некоторых местах протёрта, словно хозяин не раз катался по льду на коленках. Рубашка не заправлена, а ссадины придают какой-то бандитский вид. В левом ухе две серёжки: одна — шестиугольник, вторая - простой белый гвоздик. И вообще, он выглядел старше своих шестнадцати, но… может быть, если бы выражение попроще сделал… — За что… — он, казалось, растерялся и задумался, — не знаю… Мать сказала, чтобы извинился, вот я и пришел… — М-м-м, понятно, — кивнул с умным видом и окончательно забил последний гвоздь, — так, ты извинился. Всё, свободен. Я спустился со стула и пошел ставить его на место — в другую комнату магазина. Ума палата — пришел извиняться, потому что тётя Оля отправила, лучше не придумаешь. Сказал бы хоть, что за свои слова стыдно. Я бы даже поверил. Эх, а вот теперь пора приступать к своим ежедневным обязанностям. Тут-то в принципе и обязанностей всего ничего: стоишь себе за стойкой, обслуживаешь покупателей, в нужное время цветочки поливаешь — я даже, чтобы не забыть, себе будильник поставил. Но, зайдя в основное помещение, увидел того же парня. Он, хмурясь, набирал что-то на телефоне — обычной раскладушке. — Что ещё? — вздыхаю. — Она сказала, чтобы сегодня в качестве извинения я помог тебе с магазином. Я шумно выдохнул: прощай, любимое одиночество. Ко мне пришло ещё одно неизбежное Зло — сынок хозяйки. Может, назвать его Зло-2? Ага, сталкер возвращается. Почесал затылок и снова вздохнул, и что прикажете с ним делать? Развернувшись, зашел в подсобку и откопал там небольшую аптечку. Она так, для простой дезинфекции: спирт, бинт, зелёнка, перекись, пластыри, вата, ну ещё и небольшие ножницы. Вот попросил тётю Олю купить после того, как она укололась кактусом. Может, это и лишнее, но когда я случайно, ещё дома, посмотрел какую-то передачу, где показывали женщину, у которой, после того как она поранилась кактусом, начали вырастать иголки на плече, я почему-то боюсь так пораниться. Наверное, это слишком по-детски, но тут уж ничего не могу с собой поделать. — Садись, — указываю на стул рядом. - Зачем? — он подозрительно косится на коробку в моих руках. — Давай садись, узнаешь, — усмехаюсь, смотря прямо в глаза. Он недолго смотрит, но потом, как и все, первым отводит взгляд, хмыкая: — Хорошо. Ставлю коробку на столик рядом, немного подвинув цветочные горшки, и открываю крышку. Затем отрываю кусок ваты и вскрываю банку с перекисью. Пластыри, конечно, поштучные дезинфицирующие, но я не очень-то им доверяю, перекись лучше. — Ты что… — попробовал было возмутиться Ваня, но я тут же оборвал его: — Сиди смирно. Раз будешь сидеть со мной весь день, то нечего пугать клиентов своим внешним видом, — немного помолчал, смачивая вату, но потом как-то мрачно добавил. — К тому же, если считаешь меня любовником своей матери, веди себя соответственно и уважай того, кто по твоим соображениям должен быть отчимом. Мда, кажется, Славик не влияет на меня лучшим образом, скорее, наоборот. Ваня хотел что-то возмущённо ответить, но вдруг, как-то странно посмотрев на меня, передумал. А после этого, откинувшись на спинку стула, и вовсе рассмеялся. - Эй, — запротестовал я, когда он уклонился от ваты. Потом поднял на него глаза и не смог не улыбнуться в ответ - настолько заражающим и приятным был его смех. Да, я всё-таки прав, с улыбкой блондин выглядит значительно моложе… ему идёт. Отсмеявшись, он протянул руку: — А ты неплохой парень. Я Ваня, — и снова улыбнулся. — Знаю, — пожал ему руку. — Миша. Постепенно мы разговорились. Он шипел и кривился, когда я обрабатывал раны перекисью, а потом заклеивал их лейкопластырем. Ваня болтал о чём угодно, только не о школе или семье. Я же, поняв, что это опасные темы, не стал их затрагивать, но когда время уже подходило к шести, а очередной клиент наконец счастливо отчалил, унося с собой алоэ в горшке, всё-таки спросил: — Что с твоим отцом? Он так и остался там валяться? — Ничего особого. Это не в первый раз, — улыбка тут же сошла с его лица. — Он постоянно где-нибудь вырубается, правда, от алкоголя. Когда очнётся, пойдёт домой, так что не беспокойся. Я кивнул, умолкая. В конце концов, у всех есть нелюбимые темы, тем более, я уже догадывался, кто оставил все эти ссадины на лице блондина. Ну точно уж не какие-нибудь гопники или мать. Через некоторое время пришла тёть Оля. Увидев нас, она радостно улыбнулась: — Я так и знала, что вы подружитесь. Миша хороший мальчик, правда, Вань? — Ха-ха, это точно, мам, — он снова улыбнулся. Хех, светлая, почти ребяческая улыбка. Наверное, на такую я уже не способен. — Ой, Миш, ты ж говорил, что ремонт делаешь. Так может, сынок тебе поможет? Он всё равно дома закрывается, и днём, и ночью с колбами возится. Если бы не школа, уверена, и на улице бы не появлялся. Я слабо улыбнулся, покачав головой. Чёрт меня дернул тогда сказать, что адрес назвать не могу, так как ещё не знаю, буду ли там жить вообще из-за ремонта. Не говорить же, что живу в частном районе. — Нет, спасибо, я пока сам. — Ну что же ты… — Тёть Оль. Я. Пока. Сам, — чуть натянуто улыбаюсь, смотря в глаза. — Хорошо? Она, как всегда, первая отводит глаза, признавая поражение. Знает же, со мной бесполезно спорить: — Как скажешь, Миш, я же только предложила. Ваня непонимающе смотрит то на меня, то на мать и, кажется, пытается поверить, что та со мной согласилась. Знаю, теть Оля тоже может быть упрямой, но не упрямее меня, поэтому сейчас и сдаётся так легко. К тому же, ещё и вымотанная визитом мужа — совершенно не хочет со мной пререкаться. — Ну ладно, до свидания, — мельком смотрю время на сенсоре. — Мне уже пора, гости заждались. Тем более этот гость ещё часа три будет непрестанно язвить, если я не приду домой вовремя. Не понимаю, как старик его терпит? Попрощавшись, я зашагал прочь, а в последний раз обернувшись, увидел, как, стоя прямо на ступеньках, Ваня крепко обнимает свою мать. В голове всплыл один образ, но я тут же отогнал его прочь, быстро помотав головой. Нет, это не для меня, назад пути нет. Когда я пришёл, возле дома уже стоял Слава. Подпирая ворота спиной, он рассеянным взглядом задумчиво смотрел на что-то перед собой. — Привет, — относительно вежливо поздоровался, махнув рукой. Он почему-то хмыкнул и кивнул на дом: — Что будем убирать сегодня? Подойдя ближе, я открыл ключами вход и, после недолгой паузы, ответил: — Рабочий кабинет на втором этаже, — следом открыл и двери, а после, не оборачиваясь, обрадовал водителя, — так что ещё немного, и ты будешь свободен. — Жду не дождусь, — тут же послышался голос мужчины. Мы разулись и начали готовиться к уборке. Что меня радовало больше всего — так это горячая вода. У нас дома воду включали по часам: с шести до десяти — по утрам и вечерам. Приходилось пользоваться баком, а это тоже не всегда удобно. Взяв в руки ведро и тряпку, я пошел наверх. На втором этаже навстречу выбежали щенки, они уже наловчились бегать по ступенькам, так что теперь только так гоняли по этажам. Пройдя по коридорчику, открыл дверь. С удовольствием отметил, что большая часть пыли выветрилась — это я вчера оставил окно открытым. Мимо меня прошел Слава. Оглядев помещение, он подошел к шкафу. Попытался его сдвинуть, а когда не получилось, присел на корточки рядом. Просунул руку внутрь и, повернувшись ко мне, проинформировал: — Поднимать или двигать бесполезно, он гвоздями прибит. Хотя, если сильно хочется, можешь попробовать отодрать зубами, молотка у тебя тут я не вижу, — снова эта противная ухмылка. — Нет, спасибо, я обойдусь, — огрызнулся, замачивая тряпку в воде. — Ты порошок взял? Вместо ответа он достал из кармана небольшой пакетик с какой-то таблеткой. — Это что? — недоверчиво присматриваюсь. — Без понятия, мне сказали, что какое-то моющее средство. — Решил на меня расщедриться? — я даже удивился. — Пфф, хочешь, чтобы я мыл той гадостью, которую купил ты? – он насмешливо приподнял бровь, опять молча намекая, какой я идиот. Боже, когда всё наконец закончится, и я избавлюсь от этого злыдня? Вот бы побыстрее, а то такими темпами я выкурю оставшийся блок быстрее, чем предполагал. Конечно, с работой я как-то стал курить меньше, но у меня остались только две запечатанные пачки. Нужно бы где-нибудь пополнить запас. Да и сейчас снова это желание почувствовать заполняющий лёгкие дым... Не знаю почему, но для меня это как исцеляющее лекарство — универсальное обезболивающее. Беру у него пакетик и, распечатывая, высыпаю в ведро. Немного перемешиваю, а потом отдаю выкрученную тряпку Славе. — Пожалуйста, — и вдобавок шутливый полупоклон. — С каждым разом ты всё наглее и наглее, — хмыкает он, хотя в тоне слышится веселье. — Чьими стараниями, — не остаюсь в долгу. Не дожидаясь ответа, разворачиваюсь, решая помыть люстру. Однако, чтобы её достать, пришлось перетащить стол, а он довольно-таки тяжелый. Но я же упорный… может, даже чересчур. Поэтому, взяв стол, начал сантиметр за сантиметром тащить его в центр комнаты. Да что ж такое? Он что, из железа сделан? Почти дотащив до середины, я обернулся, встретившись с насмешливым взглядом, и поспешно отвернулся, прилагая ещё больше усилий, чтобы сдвинуть этот чертов стол. Думает, не смогу? Да щас! Сделав последний рывок, поставил всё как нужно, а после залез наверх. И только хотел выкрутить узкую, почти прилегающую к потолку люстру, как увидел контуры словно вырезанного отверстия. Проведя по нему руками, понял, что если это отверстие вынуть, в него может нормально влезть даже наш курьер. Только вот как это сделать — лома-то, к сожалению, нет, да и не думаю, что дед открывал чердак таким варварским способом. То, что это был выход к чердаку, я уже не сомневался — ну куда ещё может вести этот люк, как не наверх?! Пока я ощупывал потолок, Слава, кажется, тоже заинтересовался. Он отвлекся от своей работы и залез на стол, держась за мою талию, чтобы не свалиться. — Что ищем? — с усмешкой осведомился он. Я хмуро зыркнул на него, уже в который раз укоряя себя за детское поведение. Но по-прежнему ничего не могу поделать… покурить, что ли? Но как-никак, а его помощь тоже может пригодиться. — Смотри, — я указал на контуры, обводя их указательным пальцем, — я почти уверен, что это люк, который ведёт на чердак. К тому же, другого пути туда нет. — Хм-м, — он, казалось, задумался, а потом, немного подвинув меня, принялся водить руками по потолку. Что-то нащупав, водитель тут же обратил внимание на противоположную сторону — ту, которая находилась прямо надо мной. Так что пришлось ещё немного отступить. Я не знал, что дальше стол заканчивался, поэтому, поставив ногу назад, нечаянно перенёс вес тела на неё, начиная падать. И, вероятнее всего, мой затылок любовно поцеловался бы с полом, если бы не Слава, который в последний момент, оторвавшись от своего занятия, схватил меня за руку. Он рывком притянул мою тушку к себе так, что я уткнулся лицом в черную футболку с надписью «Don't touch me!» на груди. А уткнувшись, замер, даже забыв, как дышать. Моё проклятие снова дало о себе знать! Вот же!.. Если бы я был гетеро, то подобная этой ситуация была бы, когда в тесном автобусе озабоченный школьник, по ночам дрочащий на фотку какой-нибудь красотки, уткнулся в пышную грудь шикарной блондинки с французскими формами* и завораживающим взглядом. Абсурд! Это же Слава – человек, который раздражает меня одним видом. «Очнись, Миша, это идиотизм!» Прислушавшись к голосу самосохранения, я осторожно отстранился и, не подымая взгляда от пола, быстро спрыгнул. — Мне надо перекурить, — стараясь не сорваться на бег, сказал, не оборачиваясь. К тому же скрестил руки на груди, чтобы не выдать их предательской дрожи. Идиотская ситуация, идиотский Слава, идиотское проклятие! Быстрей бы добраться до сигарет… *Французские формы — пропорции тела 90*60*90.