Начать жизнь заново

- Миша, - спустя секунду она отмерла и, разомкнув объятия, схватила меня за руку, вытаскивая прочь из комнаты, - пап… ты не переживай, я разберусь… Выйдя из здания, Лера только хотела что-то сказать, как я закрыл ей рот рукой: - Попозже, сейчас наш выход. Хмуро кивнув, та поплелась за мной, я же был просто в смятении, пообещав себе, что в обязательном порядке вытрясу из одноклассницы все подробности. Выступление прошло на удивление гладко: голос Леры звучал без дрожи и запинок, только бледность давала понять, что поцелуй не был галлюцинацией. Я тоже старался не отставать, а остальные тем более. А по окончании я просто вытянул одноклассницу за руку, крикнув остальным, что мы скоро вернёмся. Лера всё понимала и не сопротивлялась, у меня же в голове вертелся только один вопрос: «Какого фига?» - это ж статья, и чокнутого папашу повяжут без разговоров, девчонке-то даже не шестнадцать. Словно прочитав мои мысли, та сказала: - Он не виноват, я первая начала. Ну да, типичные слова жертвы, которой жаль своего насильника – детское милосердие. - И это не милосердие, или что ты там подумал, - маленькая ладошка крепко сжала мою руку. - Ты же говорила, что мысли человека можно прочитать по его мимике, а сейчас ты абсолютно не видишь моего лица, - я попытался хоть немного успокоиться. Напрасно, только распалялся ещё больше, не в состоянии понять КАК, вот КАК такое может быть? Это же, блять, педофилия! Или у этого папашки совсем ролики с катушек съехали? Так это в психушку прямая дорога, я даже денег на поездку дам! - Чтобы понять, что ты сейчас чувствуешь, не обязательно смотреть в лицо, - неуверенно ответила она, пытаясь подстроиться под мой всё ускоряющийся шаг. Мы быстро вышли из здания и направились в сторону лавок, тех самых, что стояли шестиугольником, окружая большое дерево. Опустившись на одну, а рядом усадив Леру, я испытующе посмотрел ей прямо в глаза, всем своим видом требуя объяснений. - В общем, - она первая отвела взгляд в пол, тем самым признавая вину, - это было несколько лет назад. Мне тогда одиннадцать было. - Девчонка сглотнула, а я мысленно застонал: одиннадцать лет?! Это же совсем ещё малышка. – Мама умерла очень давно, я даже лица её не помню, но папа всё равно сильно грустил, и… я предложила ему быть вместо мамы. Папа только улыбнулся, сказав, что дочка у него замечательная. Вот поэтому я и старалась всё делать: стирать, убирать, гладить, мыть посуду… Один раз… - брюнетка сглотнула комок в горле, - мне друг рассказал, чем занимаются его родители ночью, даже вырезку из какого-то журнала принес. У папы тогда никого не было и быть не могло, только работа, работа, работа… А я, придя домой, предложила ему это. Он, конечно, сначала отказывался, даже выпорол так, что ходить не могла, но потом ему пришлось согласиться… Я слушал и пытался понять всё, что она мне говорит. Но до меня по-прежнему не доходило. Единственное, что я сейчас чётко понимал, – зачем она всё это мне рассказывает – я ведь могу преспокойно пойти в милицию, а там уж разберутся, что к чему. - Пойми, - тонкие пальчики с силой сжали моё запястье, - он не мог не согласиться. - Лера закусила губу и упрямо посмотрела в мои глаза. – Я угрожала ему самоубийством. Стояла на подоконнике и клялась, что спрыгну, если он не займётся со мной… этим. Или перережу вены. Или брошусь под машину. А он ведь знал, что ему я никогда не вру… - Ты бы правда спрыгнула? – решился спросить, после недолгого молчания. Но та не ответила, погруженная в свои мысли и воспоминания. Видимо, девочка никому про это не рассказывала, а теперь, начав, уже не могла остановиться. - …И тогда, перед тем как сделать «это», он поставил мне условия. - Лера смотрела в сторону главного здания, но не на него, а сквозь, будто сейчас, в этот момент, находилась совсем не здесь. - Я должна быть отличницей и лучшей, что бы это ни было. Одна ошибка – и всё прекратится, причём я даже не заикнусь о самоубийстве. Он не нанимал мне репетиторов, пришлось всему учиться самой – просиживать часами в библиотеке, вместо того чтобы гулять с подружками, постоянно учиться, читать, заучивать на память, и это только для того, чтобы папа встретил меня горячим ужином, а после увёл в постель… Знаю, первое время он и сам боялся того, что между нами происходит: скрывал засосы лейкопластырями, старался быть как можно нежнее и почти не касался меня на людях, но потом как-то привык. Я люблю папу, но не так, как дочка, совсем не так, и если наши неправильные отношения вдруг прекратятся, я умру даже без суицида… Она всё говорила, говорила, не раз сбиваясь, не находя нужных слов, а мне только и оставалось слушать её самую сокровенную тайну, не имея права возражать. Я не тот человек, который может в чём-то её упрекать, ведь и сам «ненормальный». Люди – странные существа… Лера затихла, и мы молча сидели, смотря, как все расходятся по домам. Сколько же длился её рассказ? - Не говори никому, хорошо? – вдруг попросила девочка, по-прежнему смотря в пустоту, - я редко ошибаюсь, поэтому знаю, ты верный и хороший друг. А ещё очень добрый. Будь это кто-то другой, я бы не всё ему рассказала, но это ведь ты… Да уж, и что тут скажешь?.. - Хорошо, но будь осторожнее. Девчонка благодарно улыбнулась, а я не мог не улыбнуться в ответ, хоть знал, насколько ужасен её секрет. Так же, как и мой. Мы стали ближе, ведь теперь связаны общей тайной. Прошло минут десять, прежде чем к лавкам подошел Женя. - О чём шепчетесь? – и снова эта похабная ухмылка, я к ней почти привык. - О том, как трудно на свете жить, - хмыкнул я, наблюдая, как на бледном лице Леры появилась слабая улыбка, ведь мои слова – чистая правда. - Тогда можешь поболтать об этом со мной, - меня оперативно подняли с лавки и потащили к воротам. – Пока, Лера, можешь поговорить о своих проблемах с классной, а своего психолога я тебе не отдам. Мне только и оставалось, что обреченно закатить глаза и махнуть на прощанье рукой. - Так о чём вы говорили? – поинтересовался мой сосед, когда мы шли уже рядом с домом. Слова сопровождались хитроватой ухмылкой, заставившей меня в который раз тяжко вздохнуть – даже не знаю, что хуже: его обычное состояние или серьёзное. - Я тебе уже сказал. - А поподробней можно? – Женя поймал брошенные ему ключи и перебрал все, пока не нашел два подходящих к нужным замкам. - Нельзя. Это слишком личная тема, – я засунул руки в карманы и отвернулся, желая показать, что разговор закончен. Но Савкин не был бы Савкиным, если бы проигнорировал мой прозрачный намёк. Он развернулся ко мне лицом, идя задом вперёд. Я мысленно пожелал ему навернуться или хотя бы врезаться во что-нибудь. - Даже для меня? - Даже для тебя. Я ещё тебе свои секреты не рассказывал, а чужие тем более. - Так я же твой одноклассник… - ага, я, типа, одноклассникам всё рассказываю. - Ещё скажи «парень». – Заметив, как он с лукавой усмешкой открыл рот, тут же перебил, - Только попробуй! Тот быстро замахал руками, словно говоря, что ничего такого не имел в виду, но хитрющая физиономия выдавала с головой. Хмыкнув, я отвернулся, слыша, как арендатор звенит ключами, открывая ворота. Правильно ли я поступил, оставив всё так, как есть? Может, Лера соврала насчёт их с отцом отношений?.. Хотя нет, я бы понял: что-что, а на это у меня чуйка срабатывает. Но отношения странные. Даже страннее, чем наши с Женей. Подумать только, дочь принуждала отца с ней спать, кому сказать – не поверят… - Эй, чего задумался, пойдём, - вытянул меня из размышлений громкий голос. Опомнившись, я зашел внутрь и был тут же припечатан к стенке поцелуем. Впрочем, он был недолгим. Оторвавшись, Женя начал разуваться, с довольным видом щурясь. Сейчас он как никогда напоминал довольного жизнью кота, а этих созданий я в последнее время начал недолюбливать. Я только хотел высказать всё, что о нём думаю, как парень развернулся и, ухмыляясь, сообщил: - Кстати, пока ты там секретничал с нашей правнучкой Эйнштейна, директор похвалил классы и сказал, что все художники, актеры и писатели прошли семестровый экзамен. - Это как? – от удивления я даже замер, так и не закончив развязывать шнурок на левой ноге. - А так. – Женя, похоже, веселился, - прошли, и всё. - Но почему без предупреждения? Надо же было хоть как-то подготовиться. - А о первом они никогда не предупреждают, - брюнет пожал плечами, снимая гриндерсы, - просто проверяют твои способности, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Причём, это может быть что угодно и когда угодно, а название «Семестровый» - простая формальность. Закусив губу, я нахмурился, всё-таки разулся и запустил руки в волосы, пропуская довольно длинные пряди через пальцы. Мда, стоит ли говорить, что я ничего не понимаю? Вот совершенно без понятия: что творится с этим миром?