Hush

- Я понимаю, Купер, что тебе лень искать кого-то кроме Лектера, но давай ты поднатужишься и попробуешь. Хорошо? Купер сыто кивает, откинувшись на спинку кресла. Он раздражает Уилла своим равнодушием и уверенностью в том, что убийцу они уже поймали. - На минутку предположим, что Лектер спит дома. Спит. Дома, - на последних словах Уилл красноречиво смотрит на Купера. - Хорошо. Спит. Тогда как убийца попадает внутрь, откуда у него ключи? А у него ключи, потому что взлома не было. - А если Лектер просто… забыл запереть дверь? - А он забыл? - Я не знаю. Попробуй его сам спросить об этом. - Ты прекрасно знаешь, что это притянуто за уши. Лектер в жизни не забудет закрыть дверь. Уилл морщится и нехотя соглашается: - Хорошо. Может, дубликат ключей был у Кросби. Может, он как-то сумел их сделать. Чтобы бывать в кабинете Лектера, даже когда доктора там нет. - Зачем ему это делать? Уилл пожимает плечами. Купер выглядит удивленным, но для Уилла в этом нет ничего странного. Он сам, например, вполне мог бы так сделать. Если бы ему нравилось находиться там, где ему хорошо. Даже когда его туда не зовут. Но отвечает он так, чтобы Купер ответом удовлетворился. - Ну, он не в себе, шизофреник, они непредсказуемые. Я слышал. Купер смотрит долгим взглядом на Уилла. - Тебе виднее. Хорошо, допустим. Куперу кажется, что Уилл даже начинает светиться от этого его «допустим». - Он пробирается в кабинет после встречи с Лектером. Исследует там все. Находит бритвы… - Ты еще скажи, что он сам себя порезал и воткнул их себе в глаза, после того как умер. Предварительно стерев свои отпечатки пальцев. - А ты шутник, да? Купер довольно улыбается и говорит: - Ок, он находит бритвы и что? - Ну… он ждет. Он мог бы попробовать их на себе. Он шизофреник. - Господи, Уилл, послушай только себя. Уилл запускает обе пятерни в волосы и крепко сжимает кулаки. Зажмуривается. Ничего у него не получается. - Ты беседовал с родственниками Кросби? – пытается он зайти с другой стороны. - У него только сестра. Странная девица. - То есть? - Я слышал, шизофрения передается по наследству? Это наверняка как раз наш случай. У них, похоже, вся семейка была такая. Так вот, сестра говорит, что Энтони был одержим. - Кем? Дьяволом? - В каком-то роде. Лектером. Уилл хмурится. - Что это значит? - Она говорит, что в редкие моменты их встреч Энтони говорил только о Лектере. - Ну, это неудивительно. Многие пациенты циклятся на своих психиатрах и докторах. - Спасибо, что просветил. Я не знал. - С опытом придет и знание. Что она еще говорила? - Он звонил ей в четверг, сразу после встречи с доктором. Был расстроен. Она забеспокоилась, но он вдруг сказал, что знает, что теперь делать и бросил трубку. - Чем он был расстроен? Что-то на встрече пошло не так? - Он не сказал. - Ладно… Опросили жителей домов по соседству с кабинетом Лектера? - Жителей там немного, это тихий район кабинетов и офисов для частных практик. Большинство из них закрывается в 18-19. Только один начинает работу в 3 ночи. Уилл удивленно приподнимает брови: - Это кто же? - Небольшая пекарня-кондитерская в доме по соседству с кабинетом доктора Лектера. - И, конечно же, они ничего не видели. - Конечно. - Ни отпечатков, ни следов, ни толкового мотива, - бормочет себе под нос Уилл. – У нас ничего нет. - У нас есть отпечатки, Уилл, и отсутствие алиби. Грэм смотрит на Купера исподлобья и молчит. - Это не он, - наконец, отвечает Грэм и поднимается, чтобы размять ноги. Они сидели уже битый час, копаясь в деле, и так ни к чему не пришли. – Позволишь взять мне это на одну ночь? – Уилл кивает на лежащую на столе папку. - Бери… я уже до дыр там все проглядел… Дай только знать, если что найдешь. - О, не сомневайся в этом. Вернувшись домой в Вольф Трап, впервые после той злополучной пятницы, Уилл принимает душ. Он лениво бреется, хотя сил у него хватает лишь на то, чтобы неподвижно стоять под горячими струями. Но он знает, что утром бриться ему будет некогда. А являться к Ганнибалу с почти недельной щетиной – это хуже, чем просто плохой тон. Уилл уже начал опасаться, что доктор сочтет это за неуважение к своей персоне. Уилл выбирается из душа и нащупывает на перекладине полотенце. Что-то неприятно шевелится в области сердца, и Уилл оглядывается по сторонам. Он не видит ничего необычного, но чувствует, что что-то совсем чуть-чуть, практически неощутимо, не_так. Он тянет на себя идеально сложенное белое полотенце. И понимание того, что именно – не так, приходит, когда мягкая ткань касается его груди. Приходит за те доли секунды, пока белые ворсинки впитывают в себя влагу с его покрывающейся мурашками кожи. Полотенце потеряло форму, пока он медленно, задумчиво вытирался, и теперь лежит, брошенное, на полу. Как… обычно. Уилл встряхивает головой, отгоняя неуместные сомнения. Полотенца в его доме никогда не были идеально сложены, так, чтобы каждый уголок совпадал с соответствующим ему другим. Но… но ведь… первый раз всегда случается, рано или поздно. А когда голова Уилла касается, наконец, подушки, он проваливается в сон тут же, и последние его мысли перед этим – надежда на то, чтобы их, снов, вовсе не было. И их не было. Не было ничего. Уилл открывает глаза и видит перед собой поле. Оно черное, небо над ним – еще чернее. Уиллу холодно, его ступни сводит судорогой, они утопают в грязи. Уилл опускает глаза, но взгляд цепляется за его руки: они черные по локоть. Или нет. Не черные. Не. Черные. Его пальцы дрожат, робко сжимаются в кулак, прилипают друг к другу. Паника приближается, словно цунами, готовая захлестнуть целиком. Неизбежная и парализующая. Уилл дрожит всем телом и поворачивается вокруг себя, скользя ногами в грязи. Падает и чувствует, как течет из глаз предательская влага. Он хочет снова подняться на ноги, упирается руками в землю, но ее не чувствует. Он чувствует теплую сухую шерсть, и страх дробно пронзает его множеством игл. Уилл шарахается в сторону и вглядывается в темноту. Глаза к ней мучительно медленно привыкают, и Уилл, наконец, видит очертание неподвижной собачьей тушки. Цунами достигает его и, яростно ревя, сбивает с ног.