Команда капитана Зараки

Когда Зараки Кенпачи шагает по Сейрейтею, все расступаются. Оно и понятно - иначе ведь не пройти. На каждом плече у Кенпачи сидит по ребенку, еще один - на закорках, и с полдюжины скачут рядом, дожидаясь своей очереди. По цвету волос детишек можно изучать население Сейрейтея. Красные - это семейство Абарай-Кучики. Желтенькие - семья Кира. Беленькие - это пока одни Укитаке. В семействе Хицугая пополнение еще только планируется. - Ну Ичика-тя-а-ан, - тянет желтенький, как одуванчик, мальчонка в голубых шортах. - Ты уже долго, я тоже хочу. - А дядя Бьякуя говорит - много хочешь, мало получишь! - сообщает сверху девочка с задорным алым хвостом. И, немного смутившись своей грубости, уточняет, - Это дядя Бьякуя так говорит. - А Кен-джи* говорит: кто мало хочет, вообще ничего не получит, - не сдается мальчик. Апеллируя к авторитету взрослых, просительно тянет Кенпачи за штанину, выше не достает. - Кен-джи-сан, ну правда же? - Точняк, - рубит Кенпачи. - Эй, мелкие на втором этаже - дальше куда? - Туда! - радостно визжат разом три детских голоса, и три маленьких пальчика, разной степени перепачканности, устремляются в три разные стороны. Кенпачи, секунду подумав, выбирает четвертый путь - и шпарит вперед по газону. Полдюжины пар детских ног - босых, в сандаликах, в кроссовках и в гэта - вприпрыжку мчатся по зеленой траве. Кто быстро не ходит - того Кен-джи не катает. Это известно всем шинигами от ноля лет до пятидесяти. - Ну Ичика, - все еще не сдается мальчик, - ну ты уже накаталась! - А мой кролик - еще нет! - возражает Ичика. Для убедительности вытаскивает из кармана замусоленную плюшевую игрушку. - Кролик, ты накатался? Нееееет! - верещит тоненьким голосом. - Вот видишь, не накатался. Но мальчика ей все-таки жалко. Но и слезать не хочется - ведь Кен-джи вооот такой огроменный, с его плеча далеко видно, и можно срывать желтую сливу, когда проходишь под деревом. Она, правда, еще недоспелая и невкусная, но ведь не в этом же дело. - Ты скажи Нэко-тян, пускай она тебя пустит, - предлагает девочка выход. - Она справа сидит. А слева - это лейтенантское место! - А ты совсем и не лейтенант, ни капельки! - А вот вырасту, и буду! - А я тоже вырасту и буду! - А мальчики лейтенантами не бывают! - А вот и бывают! Дядя Изуру лейтенант! И твой папа тоже лейтенант! - А в Одиннадцатом - не бывают! Вот! - Глупости какие-то. Не могу это слышать, - говорит мальчик. Девочка и вправду совсем забыла про дядю Иккаку, от которого сбежали все волосы и который всегда учит их танцевать. Но что поделать - Абарай Ичика совершенно точно знает, кем она хочет быть, когда вырастет: лейтенантом Одиннадцатого отряда. И еще немножко принцессой. - Ты что, глупый? Дядя Иккаку не считается, - находится она с ответом. И для убедительности стучит себя по макушке. - Как он сюда уместится? А? - Сперва лейтенантскую силу отрастите, а потом уж рассуждайте про место, - бурчит Кенпачи. - Простите, - поспешно говорит мальчик. И честно смотрит наверх большими голубыми глазищами. Дядя Изуру всегда говорит: лишний раз извиниться - никогда не лишнее. - Это мы просто играем. Но Ичика не торопится подтверждать. Она думает. И застенчиво говорит: - Кен-джи, мой кролик хочет тебе сказать на ушко. Хочу-хочу, - тоненьким голосом. И, обхватив Кенпачи за шею, долго-долго шепчет ему что-то в ухо. - Там видно будет, - сурово отвечает тот. Насколько возможно сурово, когда тебя обнимает за шею маленькая девочка и прижимается мягкой щекой. А между тем на правом плече разворачивается своя дискуссия. Черненькая девочка с хвостиками в виде кошачьих ушек и с личиком, ярко разрисованным аквагримом под кошачью мордочку (что для любого шинигами неопровержимо свидетельствует, что девочка эта из клана Фон, и только что побывала в гостях у тетушки) с важным видом выговаривает мальчику, шагающему внизу: - Пончик-тян. Посмотри на себя. На кого ты похож. Если ты будешь все время есть, есть и есть, ты станешь таким толстым, прямо как сто слонов. Даже как тысяча миллион слонов. И Кен-джи тогда тебя не поднимет, и ты все время будешь ходить сам. Мальчик и впрямь крупненький, и жует на ходу булку с шоколадной глазурью. Разве в семье Омаэда выпустят ребенка на улицу без надлежащего запаса провизии? Мальчик добродушно спрашивает, глядя вверх: - У меня еще одна есть. Будешь? Клубничная. Девочка вздергивает нос: - Нет! Я такие не люблю, - и тут же, спохватившись, что вышла из роли строгой воспитательницы, прибавляет. - И я не хочу стать такой жирной, как ты! - Я не жирный! - возмущается мальчик. Даже его благодушие имеет ограниченные размеры. - У меня просто кость широкая! И вообще, хорошего шинигами должно быть много! - Кто кашу не ест, у того духовной силы не будет, - педагогично вставляет Кенпачи. - А от конфет духовная сила прибавляется? - подает сзади голос беленький мальчик с игрушечным динозавром на поводке. - Прибавляется, - непедагогично подтверждает Кенпачи. Родители детей его за такое, конечно, убьют. Но, во-первых, убить Зараки Кенпачи - это надо еще постараться. А во-вторых - ведь прибавляется же, это он точно знает. - А булку Немури дай, если у тебя лишняя, - говорит он. - Она, поди, хочет. Пончик-тян не возражает поделиться с Немури. И Зараки передает наверх булку черненькой девочке, которая сидит у него на шее. Та радостно хватает ее, и вот еще одна пара детских ладошек стала липкой от джема и сахара. - Кен-джи, я тебе одно хочу сказать, - говорит Немури. - Папа мне дает суп, а он всегда какой-то нескусный. - Ну так не ешь, - логично предлагает Зараки. - А папа всегда говорит: «Чтобы сейчас же в тарелке было пусто, кулёма!». - Скажи ему: «Сам лопай свои помои!» - А еще папа говорит: «Не хочешь есть суп, будешь есть яды». - Вот придурок! - от души припечатывает Кенпачи. - Тогда скажи ему так: «Завали свою пасть, старый хрен!». Немури аккуратно записывает в блокнотик. Она уже знает кану: все-таки искусственная душа имеет свои преимущества. - Кен-джи, а как пишется «хрен»? - уточняет она. - Нууу… - Кенпачи задумчиво чешет ручищей в затылке, отчего Неко-тян взвизгивает и вцепляется в него крепче, точно настоящий котенок. - Как эта зеленая хрень, которую детям нельзя. Девочка понятливо кивает и тщательно выписывает катаканой, пока еще чуть кривоватой: «За ва ли свою пасть старый восаби». - А еще можно сказать, - подает голос пацан в стильных черных очках и с игрушечным мечом больше себя за спиною, - «Что сам налепил - то сам жрать и будешь». Бабушка всегда так говорит, когда папа пельмени лепит. - А еще, - поддерживает его белячок с динозавром, - можно так: «Это не суп, а какая-то какашка!». - Это некультурно так говорить, - со знанием дела возражает другой мальчик, желтенький, который претендовал на место на левом плече. - Надо говорить: «Простите, но папа - ты адиот!» Девочка добросовестно конспектирует. Зараки статистику не ведет, делать ему больше нечего, но знающие люди подсчитали: благодаря поездкам на капитане Зараки капитан Куроцучи зовет свою вторую дочь никчемной дурой примерно в два раза реже, чем первую. Однако девчонки, судя по всему, слезать решительно не хотят… а кто-то сказал, мол, Кен не поднимет… - Ну, мелкие, держитесь крепче! - предупреждает Кенпачи… и, присев прямо с грузом, разом подхватывает на две ладони двух пацанов. И поднимает аж прямо над головой! Мальчишки счастливо визжат и ищут за что уцепиться, девчонки невольно взвизгивают тоже. Пацан в очках снизу восхищенно присвистывает: прямо как силачи выступают в цирке, он как раз недавно в мультике видел. Мальчишки сверху глядят орлятами: они выше всех, им-то всё лучше всех видно! А вот Нэко-тян посматривает наверх с опаской. И начинает с выражением декламировать про Шалтая-Болтая. Мальчик грустнеет… - А я ведь тебе браслетик сделал… - обиженно говорит он. - Правда-правда?! Покажи! - девочка вспыхивает радостью, но тут же ей становится неловко, она-то ведь только что вон как вредничала, и она отворачивается, вроде как ей ни капельки и не надо… и даже неинтересно… Мальчик, так же отвернувшись и надув губы, сует вниз блестящую штуку, и девочка наконец решается. Браслетик скручен из блестящей, как золото, проволоки, и на нее нанизаны разноцветные, всё больше красных и розовых оттенков, бусины из обточенных камушков, и одна - большая лиловая бусина-бабочка. - Какой красиииивый… - восхищенно тянет девочка. Встречные шинигами раскланиваются с капитаном, и в ответ на всю улицу звенит нестройное, но дружное "здрасьте!" - Здрасте, дядя Широ! - Кому дядя Широ, а вам - капитан Хицугая, - привычно огрызается тот. За плечом у него меч, правда, за другим - здоровенный мешок, из которого торчат, не умещаясь, пакеты с ранними персиками, детали от розовой детской кроватки и лапа большого плюшевого медведя. Но когда мелких это останавливало. Он уже знает, что сейчас начнется. И точно: - Дядя Широ, а сделай снега! - Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! - Мы хотим играть в снежки. Мы принцесса, и все должны нас слушаться! Белокурая девочка в розовом шелковом кимоно капризно топает ножкой. Почему все такие непонятные! Впрочем, что она принцесса - всем ее друзьям, как и многим взрослым за пределами поместья Касумиодзи, приблизительно по барабану (как говорят простолюдины). Совсем другое дело - что в поместье Касумиодзи оборудовано настоящее футбольное поле. И, между прочим, дядя Широ туда тоже иногда поиграть заходит. А вредничает! - Вы хоть с проезжей части уйдите, - сдается Тоширо. - Снизойди с ледяных небес, Херинмару. Дети ссыпаются с Зараки, как горох из мешка. И завороженно, задрав головы, смотрят, как взмывает в небо ледяной дракон... как расправляет огромные крылья. Дракон покачивает крыльями, и с них, точно с новогоднего неба, сыпется белый снег. Хорошо (или плохо), что лето, снег тает быстро - а то бы ребятишек и не утащить! Счастливые, мокрые, перемазавшиеся ещё больше, собирают с травы последние остатки, тающие прямо в ладошках. Хорошего понемножку! После снежков схема рассадки меняется. Теперь на плечах у Зараки горячо спорят двое мальчишек. Один уверяет, что у них в саду завелись динозавры. - И мы видели их следы! Один след вот такой, как у рекса, а второй - вот такой, как у Блю. - Ты думаешь, что говоришь? - второй выразительно стучит себя по лбу. - Тираннозавр Рекс - он же высотой как холм Согиоку! Вот как он в саду уместится, а? - Это логично! - тявкает рыжий волчонок. Он едет у Зараки за пазухой. Сейрейтейская ветвь семьи Комамура расширяется тоже. Недавно дядя Шухей притащил из Мира Людей диски, и они смотрели все вместе. У волчонка это теперь самый любимый фильм. Правда, он там не все понял, а на самых страшных моментах выбегал из комнаты и закрывал глаза лапами. Но теперь он точно знает, что у кого острые уши - они самые умные. И только белокурая принцесса молча сидит у Зараки на шее. Принцесса занята делом. - Здрааасасьте! - За...раки-кун! Ну у тебя и видок! - Кёраку Шунсуй чуть не роняет шляпу, держась за живот от смеха. - Чего ржешь? - Кенпачи хмурится, но начальника не унять. Того и гляди по земле кататься начнет. – Гляди, а то я генералов пока что не бил... давно охота попробовать. - Ох... нет... Зараки-кун! Ты себя видел? Кёраку копается у себя за пазухой, в рукавах, в карманах, никак не может найти, потому что без перестана ржет, но все-таки вытаскивает зеркальце и протягивает его Зараки. Каждая из торчащих прядей капитана Зараки Кенпачи теперь украшена розовым бантиком, или резиночкой, или заколкой с цветочком. - Э-эй... мелочь ушастая... - Зараки начинает багроветь и выворачивать назад голову... - Мы принцесса! Мы можем делать, что захотим! - А скажи-ка мне, принцесса... - Зараки разворачивается до упора. - Если я сейчас возьму тебя за косу, раскручу да закину - как далеко ты улетишь со своим благородным именем? - До одиннадцатого района Руконгая. - Почему до одиннадцатого? - капитан озадачен. - Кен-джи, ну дальше же мы считать не умеем! Девочка вдруг шмыгает носом и ручонками обвивает большого дядю за шею, прижимается мокрой от недавнего снега щекой. - Ну Кен-джи, ну пожалуйста, не ругайся... нам просто... просто так хочется, чтобы ты был красивый. Красивее, чем дядя генерал Кёраку! - Ну и придумала!.. – ворчит Кенпачи. Кажется, все-таки никто никого никуда не кидает. Кёраку, поправив шляпу, присаживается на корточки перед сгрудившейся детворой. - Ну что, ребятки, – подмигивает, - кто хочет пить? - Эй, ты чего удумал! – Кенпачи встревожен не на шутку. – Знаю я, что у тебя там за питье! - Капитан Зараки! Что у тебя за фантазии! – у генерала рот до ушей. – Лимонад. Самый настоящий человеческий лимонад, только вчера прислали ящик из Мира людей. С шоколадным печеньем. Детвора уже скачет от нетерпения. Зараки ссаживает на землю последнюю партию. - Ну тогда ладно… А мне, - он неожиданно подмигивает, - нальешь того, чего детям нельзя и что твоя лейтенантша пока не нашла. - Заметано, - Кёраку кивает, и вся ватага с шумом и гомоном трогается в недолгий путь до Первого отряда. Зараки на ходу разминает плечи и думает, как хорошо, что у бывшего капитана Восьмого в заначке всегда имеется молотый кофе.