Страницы черного дневника

      Поиски пропавших без вести продолжаются. Напомним, что в результате атаки неизвестного космического оружия было уничтожено государство — Заковия. Сегодня у нас в гостях военный эксперт Джош Майер, редактор журнала «Арсенал США». Здравствуйте, Джош! Скажите, вот уже месяц США разгребает последствия тех событий, как вы думаете, могли ли Мстители поступить иначе? Уничтожение страны, в которой находился враг, кажется самым простым в данной ситуации. — Здравствуйте, Зак. Да, я согласен, но отчасти. Давайте не будем забывать, что этот, так называемый Альтрон, при помощи особых, нам не известных технологий, умудрился вырвать из земли целый ее кусок, который просто устремился вверх! В данном случае, чем выше он поднимался, тем больше мог принести жертв в случае падения. И с таким раскладом, действия Мстителей весьма обоснованы. Но… у меня также возникает вопрос к супергероям и тем, кто ими управляет: скажите, имея технологии, которые не имеет ни одно государство мира, как вы смогли допустить, чтобы этот Альтрон, без каких-либо проблем, смог поднять целое государство в воздух? Как люди могут вам доверять после этого? Как им чувствовать себя в безопасности, понимая, что хваленые супергерои не смогут их защитить? — Ты опять это смотришь? — недовольно фыркнула, вошедшая в гостиную девушка. Выхватив пульт из руки женщины, она нажала кнопку выключения, и небольшая комната погрузилась в тишину. — Позволь мне самой выбирать, что смотреть, — произнесла с укором женщина, забирая пульт обратно и снова включая телевизор, но на этот раз предусмотрительно перещелкнув канал на бразильский сериал. Девушка снова фыркнула и поморщила нос, когда на экране дочь султана спрыгнула с балкона в объятия садовника. Взяв со стола яблоко, она плюхнулась на диван. — Твой выбор — тупые сериалы и новости о мстителях, — проворчала девушка. — Хоть бы что-то умное посмотрела, а не про этих идиотов. — Наюн, прошло три года, пора уже отпустить. Нельзя же всю жизнь в себе носить злость и в трауре жить! — всплеснула руками женщина. — Эти герои, — девушка показала в воздухе кавычки, — снова половину населения страны угробили. — Если бы не они, погибло бы намного больше людей. — Если бы не они, Якоб был бы жив, — отложив яблоко на тумбочку, девушка зло посмотрела в телевизор. — Ты прекрасно знаешь, что его смерть — не их вина. — А чья еще? Моя может?! — с обидой воскликнула девушка. События трехлетней давности кадрами из немого черно-белого кино пролетели перед ее глазами. Вот они с возлюбленным мирно обедают в открытом уютном ресторанчике у дома. Вот он достает бархатистую коробочку с маленьким тонким кольцом из внутреннего кармана своего любимого пиджака, который надевался крайне редко и бережно хранился для особых случаев. Вот она со слезами на глазах примеряет подарок, который идеально садится на изящный палец, и чувствует себя самой счастливой на свете. А сразу после огромный кусок неизвестного металла приземляется прямо в центр ресторана, погребая под обвалившимся навесом и пылью большую часть посетителей. Чудом уцелевшая колонна на короткое время блокировала обрушение, чем спасла девушке жизнь. Наюн успела отползти. А вот Якобу повезло меньше: один из осколков упавшего с неба объекта придавил ему нижнюю часть тела до пояса. Позже он скончался в карете скорой помощи, не приходя в сознание, а она узнала, кто именно сбил инопланетную тварь на их ресторан. То утро в Нью-Йорке она запомнила навсегда.       Легким движением руки Наюн опустила несколько темных прядей волос, скрывая выступившие слезы от слов матери. Спустя три года девушка научилась брать себя в руки и не показывать ей свои переживания.       Женщина промолчала, лишь поправила аккуратный пучок на своей голове. — Давайте не будем ворошить прошлое? Лучше беги собираться или опоздаешь на работу. А у тебя сегодня первый день, ты не забыла? — крепкая мужская рука легла на голову девушке. — Конечно, я не забыла, отец, — Наюн резво вскочила и отправилась на второй этаж их небольшого особняка.       Открыв шкаф в поисках классической белой рубашки, она тяжелым взглядом посмотрела на клетчатый пиджак, висевший с самого краю. Каждый день девушка порывалась убрать его на самую дальнюю полку, чтобы не теребить старые раны. Но лишь только пальцы касались знакомой мягкой ткани, руки сами опускались, не желая освободить вешалку. Порой, в грозу или в минуты особой печали и отчаяния, Наюн набрасывала пиджак на плечи и лежа на кровати, представляя, что любимый лежит рядом, крепко ее обнимая.       Отбросив грустные мысли, девушка решительно потянулась за брючным костюмом, решив заменить рубашку на светло-голубую блузу из мягкого шелка, что отлично подчеркивала ее синие, как океан, раскосые глаза. Дочь некогда известной балерины и эмигранта из Кореи, она любила подчеркивать свою необычную внешность и ловить восхищенные взгляды прохожих.       С трудом застегнув маленькую пуговку на вороте блузы, Наюн критически осмотрела свое отражение в зеркале. Классический стиль в одежде она не признавала, считая его слишком чопорным и скучным, но дресс-код на новой работе обязывал: в свои неполные двадцать пять лет, девушка с успехом прошла собеседование в генеральном консульстве Южной Кореи. И пусть только на должность секретаря, но именно ей предстоит встречать гостей, а значит, выглядеть придется соответственно. Поправив свои длинные темные волосы, Наюн взяла небольшую папку и спустилась вниз, где чмокнула маму в щёку и помахала отцу.       Купив по пути в консульство стаканчик латте и прижав к груди папку с портфолио и рекомендациями, девушка неспешным шагом шла в сторону новой работы. В голове играла легкая мелодия, которую она услышала из проезжающего мимо авто. Напевая себе под нос приставучую песенку, Наюн спешно шла по тротуару. Остановившись на светофоре, она терпеливо ждала разрешающего сигнала. Погрузившись в свои мысли о новой должности, девушка далеко не сразу заметила автомобиль, потерявший управление и несшийся прямо на нее. Но когда он появился в поле ее зрения, тело Наюн словно парализовало. Девушка лишь успела подумать, что это конец, прежде чем ощутила сильный толчок в плечо.       В себя она пришла уже лежа на асфальте. В глазах двоилось. Попытки подняться не принесли успеха: ее прижимало тело неизвестного, который минутой ранее успел оттолкнуть Наюн в сторону, тем самым сохранив ей жизнь. Мужчина сверху не шевелился. Подбежавшие к месту происшествия люди смогли приподнять его и уложить на асфальт, позволяя девушке выбраться.       Пошатываясь, она отошла к остановке, где с облегчением облокотилась на стеклянную стену. Отмахнувшись от нескольких человек, справлявшихся о ее самочувствии, Наюн вытянула вперед дрожащие руки, чтобы убедиться в их целости. Время замедлилось, гомон толпы зевак погряз в вязком киселе и сменился на звон в ушах. Взгляд упал на мужчину в кожаном плаще, лежавшем в паре метров от места происшествия. Наюн узнала его, да и не узнать не могла. Эмоции смешались. Девушке хотелось одновременно подойти ближе и убежать со всех ног. Колени предательски тряслись, голова гудела. Но здравый рассудок победил: переборов все свои ощущения, она оттолкнулась от стены и остановилась за спиной женщины, которая стояла на коленях перед мужчиной и пыталась нащупать его пульс.       Сил смотреть на мужчину дальше не нашлось, и Наюн отвернулась, чтобы попросить кого-то из прохожих довести ее до дома. Все остальное было как в тумане: семейный минивэн, заботливый взгляд пожилой женщины, отразившаяся в окне прибывшая неотложная помощь и врачи в белых халатах. Наюн отказалась от поездки в больницу, лишь поблагодарив прохожую за помощь.       Поднявшись в свою комнату, она первым делом позвонила в консульство, объяснив всю ситуацию. И ее там поняли, отстрочив первый рабочий день еще на неделю. Сняв свой грязный костюм, она рухнула на кровать. Впереди ее ждал трудный разговор с родителями и попытка их успокоить. Но все это после так необходимого ей отдыха и черной потрепанной тетради.

***

      Разбудить в себе ненависть легче, чем ее погасить. Она, как пламя, обжигает все внутри. Тяжело дышать. Где найти объяснение произошедшему сегодня? Я не знаю. Нужно ли? Руки дрожат. От чего? От того, что я чудом осталась жива, или от того, что это чудо было частью моей ненависти? Якоб бы все простил. Он всегда прощал. Всех. А я не научилась. Что-то черное сжигает изнутри. Напалмом бьет по моей душе. Мне нужно все обдумать.

***

      После трех дней беспокойного сна и затворничества, Наюн наконец разрешила матери зайти в свою комнату, а затем и себя покормить. Девушка не любила кухню в их маленьком доме: темную, маленькую и совсем неуютную, но очень ценила совместные семейные завтраки. Пропустив несколько, она не без грусти заметила, что соскучилась по разговорам отца: обычно он цитировал статьи из утренней свежей газеты, не забывая разбавлять их своими веселыми комментариями и бессознательно брать жену за руку, когда ему попадался рецепт блинчиков или расписание скидок. Женщина на это лишь фыркала, но руку не убирала и смотрела на супруга с особой нежностью.       Наюн радовало, что даже спустя тридцать лет брака, ее родители были влюблены друг в друга, пронеся те самые первые чувства через долгую пелену времени. И сейчас, смотря на утреннюю семейную идиллию, сердце девушки предательски заныло. Ей вспомнился Якоб, их сумбурные завтраки, долгие осенние вечера перед телевизором в обнимку с попкорном и друг другом, совместные кривляния перед камерой, редкие бурные ссоры и последующие сладкие ночи. От той жизни ей остались лишь воспоминания, потертый клетчатый пиджак и маленький блокнот в черном переплете.       Сегодня Наюн предстояло посетить госпиталь, где находился тот, кто спас ее. Жест, на который долго подначивала ее мама. Хотя самой ей от знания, что она обязана жизнью тому, кто виновен в смерти ее души, становилось тошно. Несмотря на обиды и ненависть, препираться с мамой долго не могла. Сдалась. И вот, наспех накинув на себя самые неприметные вещи, Наюн медленно вышла из дома к давно ждущему ее такси.       Узнать, где находился пострадавший, не составляло труда. Таких как он везут в лучшие клиники страны, а самая лучшая в Нью-Йорке была одна, и именно туда девушку нес желтый автомобиль. Рассчитавшись с водителем, Наюн проследовала в большой холл частного госпиталя, который выглядел совершенно иначе, нежели те больницы, в которых ей приходилось бывать. Роскошь, богатство и до омерзения приторно приветливый персонал. Суровый взгляд охранников заставил слегка поморщиться. Не говоря ни слова, один из них рукой указал, куда нужно пройти девушке. — Скажите, три дня назад к вам привезли мужчину, где я могу его найти? — подойдя к регистрационной стойке, спросила Наюн, вцепившись взглядом в совсем молодую белокурую девушку, стоящую напротив нее. Юный ангелочек, спустившийся с небес, настороженно подняла на нее свои голубые глаза. — Здравствуйте, назовите, пожалуйста, имя поступившего, чтобы я смогла понять о ком вы, — слегка улыбнулась она, оголив ряд белоснежных ровных зубов. Дыхание Наюн сбилось, закрыв глаза, она глубоко вздохнула, но не смогла произнести и слова. Собраться с силами не получалось, а язык не поворачивался назвать заветное имя. — Ну же, — напомнила о себе девушка. — Клинт Бартон, — на выдохе выпалила Наюн. — Ох, — замялась администратор. — Скажите, кем вы ему приходитесь? — Я…я… — Просто к нам каждый день приходят девушки, в попытках его навестить. Ну вы понимаете, супергерой, — опустила светлые глаза раскрасневшаяся девушка. — Каждая мечтает с ним познакомиться. Но нам запрещено к нему пускать посторонних. Так кем вы ему приходитесь? — Я та девушка, из-за которой он тут. Он оттолкнул меня тогда, — сказав это, Наюн закатила рукава кофты, демонстрируя ссадины, полученные в результате внеплановой поездки по асфальту. — Погодите секунду, мне нужно поставить в известность начальство. Скажите свое имя. — Наюн. Наюн Ли. — Хорошо, ожидайте. Можете пока присесть.       Последовав предложению девушки, Наюн разместилась на мягком диване. Разумом она понимала, что нужно отблагодарить этого человека. Переступить через себя, отбросить свою неприязнь к нему. Но душа разрывалась на части от одной мысли о том, что девушке придется с ним заговорить.       Ангелочек, на бейдже которой красовалось имя Саманта, не заставила себя долго ждать. Возникнув хрупким силуэтом перед Наюн, она позвала ее с собой к регистрационной стойке. — Мне нужны ваши документы, удостоверяющие личность, для того, чтобы я смогла вас зарегистрировать.       Покопавшись в сумке, Наюн протянула девушке паспорт. — Вот ваш паспорт, а вот бейдж, — тонкая рука протянула Наюн небольшой пластиковый квадратик. — Для вашего следующего посещения, вам достаточно будет предъявить бейдж, он же ваш пропуск. Сейчас наша сотрудница выдаст вам медицинский халат и проводит вас в нужное крыло.       Поблагодарив Саманту, Наюн заметила девушку подошедшую к ней. С длинными ногами, густыми волосами и стройной фигурой она производила несравнимое впечатление на посетителей госпиталя. Казалось, что персонал для этого медицинского заведения подбирали в модельном агентстве.       Через несколько минут, накинув халат и преодолев семь этажей на лифте, Наюн оказалась в невероятно светлом помещении. От яркого света заслезились глаза. Прищурившись, она прошла за своей спутницей. Череда одинаковых стеклянных дверей сливалась в одно мельтешащее пятно, отчего в голове возникли неприятные ощущения сдавленности. — Подождите у двери, сейчас выйдет врач, — резко остановившись, девушка кивнула на дверь и удалилась.       Первое, что бросилось в глаза Наюн, была табличка «Клинтон Френсис Бартон. Закрытая черепно мозговая травма». Затем, подойдя ближе к внушительной двери ведущей в палату, она заглянула в окно, находившееся в ней. Простая кровать и множество приборов с кнопочками и трубками. На постели мирно, лежал Бартон. От одного взгляда на мужчину по коже девушки пошли неприятные мурашки.  — Он отдыхает. Не хочется его будить, — низкий голос, раздавшийся за спиной, заставил девушку передернуться от неожиданности. — Здравствуйте. Я его лечащий врач. Как ваше самочувствие? — Все в порядке, — машинально ответила девушка, чуть опустив глаза. — Я знаю историю, приключившуюся с вами. Его начальство, — доктор кивнул в сторону двери, — хотело вас устроить в наш госпиталь. Но ваши родители отказались. — Да, меня осмотрели в нашей местной больнице, и сказали, что никаких серьёзных повреждений не обнаружено. — Он спас вам жизнь. — Я знаю, — неожиданно громко произнесла Наюн, чем слегка смутила доктора. — Вы наверное хотите узнать о его самочувствии? — Да, я бы хотела, — неуверенно протянула девушка, все еще не решив для себя, как относиться к сложившейся ситуации. Клинт вызывал неприязнь одним своим видом, но она была обязана ему жизнью, что неимоверно злило и, в то же время, заставляло испытывать такую ненужную благодарность. — Вы можете не беспокоиться, опасности для жизни нет. Он слегка дезориентирован, есть провалы в памяти. Но это не критично. Еще пара недель, и мы сможем отпустить его дальше защищать мир. А сейчас извините, мне нужно работать. Если вы хотите с ним поговорить, то можете подождать, когда он проснется. Всего доброго.       Подождав, когда доктор скроется за поворотом, Наюн еще раз заглянула в окно с абсолютной уверенностью, что она сюда больше никогда не вернется. Чуть дернув ручку двери, ее приоткрыла, тихо пройдя в палату. Остановившись возле кровати, она в упор посмотрела на спящего мужчину. Безумная идея взять подушку и задушить его мимолетом пронеслась в голове, но сжав кулаки, девушка заставила себя выйти из палаты и отправиться домой.

***

      Голова ходит кругом. Он был таким жалким, таким ненавистным мне. Чего я ожидала, отправляясь туда? Думала, может из чувства благодарности смогу простить? Не смогла. И не буду этого делать. Ненавижу его, ненавижу их всех. Кто они? Почему решили что могут вершить судьбы простых людей? Все твердят: «Наюн, нужно отпустить. Наюн, нужно жить дальше.» Но были ли они на моем месте?