Рецидив

Я всегда захожу в нашу квартирку тихо. Так, чтобы ты не заметил, иначе теряется вся магия. Чуть потревожить, — неосторожным скрипом половиц, шумным, сбивчивым дыханием, даже громко свистящими в голове мыслями, — и она растворяется, плывет в воздухе, а после медленно опадает по углам, делая каждый миллиметр вокруг снова совсем обычным. Поэтому я переступаю порог и словно перестаю существовать в пространстве, делаясь практически невидимым. Чтобы не нарушить твою магию. Чтобы увидеть тебя настоящим. Твоя магия — это твой собственный мир. Мир, в который я попадаю, становясь случайным гостем. Мир, в котором я могу находиться, пока остаюсь незамеченным. Это не потому, что ты не хочешь меня пускать, — просто у тебя не получается. Так уж вышло, что в мире этом место только для одного. Я останавливаюсь на выцветшем коврике для обуви и весь обращаюсь в слух, улавливая движение на кухне. Ты плавно, будто не касаясь пола, скользишь по комнате, и перед глазами моментально возникает твой растянутый темный кардиган, плащом парящий за твоей спиной и задевающий мебель. Именно он выдает твои шаги и то, как ты слегка покачиваешь бедрами в такт какой-то песне у себя в голове. Я безмолвно улыбаюсь, прикрывая глаза, и осторожно вдыхаю полной грудью. Запах. Вторая вещь, обнаруживающая твое присутствие. Терпкий, чуть горьковатый аромат кофе, заполняющий всю нашу небольшую квартирку. Я буквально вижу, как ты мягко вынимаешь джезву из шкафа, засыпаешь ровно четыре с половиной ложки молотого кофе и ставишь ее на скрипучую, еще только теплую плитку, чтобы порошок разогрелся. Я знаю, ты всегда настраиваешь самый слабый огонь, и синие язычки пламени едва мерцают под дном джезвы. «Так получается особенный вкус», — вспоминаю твои слова и почти чувствую слабое прикосновение твоих губ. На секунду я открываю глаза, но обнаруживаю, что все еще стою в охваченном полумраком коридоре, поэтому снова закрываю их и продолжаю прислушиваться к твоему миру. С кухни слышится характерный скрип, и это первый действительно сильно ощущаемый звук за все время, проведенное мной в твоем мире. Ты достаешь прозрачную высокую бутылку, аккуратно проводя указательным пальцем по горлышку, и ставишь у плитки. Это ликер. Я знаю, ты любишь его даже больше расслабляющего портвейна. К запаху кофе примешивается его аромат, с нотками душистых трав, и я блаженно вдыхаю эту смесь, однако все еще с предельной осторожностью. Я помню, всего один миг, — и мир рушится. Спустя каких-то десять минут ты наливаешь кофе в большую черную кружку — твою любимую. Я подарил ее тебе на Рождество несколько лет назад, и с тех пор ты упрямо пьешь только из нее. В груди от этой мысли разливается согревающее тепло, а ты тем временем не спеша подливаешь в кофе ликер, и напиток дымится, испуская сизые клубы куда-то в невысокий блеклый потолок. Твой мир можно также попробовать на вкус. Это мой любимый момент, — я чуть приоткрываю губы, вдыхая через рот, и чувствую на языке тот самый кофе с ликером, твой ненавязчивый одеколон с нотками ночной набережной и шампунь, который ты наспех втирал в свои угольные волосы сегодня утром. В эту смесь вмешивается еще кое-что — мягкий вкус твоей кожи. Он настолько приятный, что я невольно зажмуриваюсь, а кончики покрасневших пальцев на руках слегка подрагивают. Любопытно, но твой мир можно ощутить и всем телом, — это холодный ветер, пробирающийся в нашу квартирку через приоткрытое окно на кухне. Кардиган, который ты не снимаешь в любую погоду, заставляет тебя вспотеть, и ты открываешь форточку, чтобы охладиться. Кофе с ликером приятно обжигает твое горло, и я буквально вижу, как ты с блаженством прикрываешь глаза, чуть откидывая голову назад. Непослушные черные пряди щекочут шею, белым пятном выделяющуюся на общем фоне кухни и твоего кардигана. Мне внезапно слишком хочется прикоснуться к ней, прикоснуться к тебе, и я почти делаю шаг, но вовремя останавливаюсь, осознавая, что едва ли не спугнул твою магию. Единственный недостаток нахождения в твоем мире заключается в том, что я не могу коснуться тебя. Я ужасно огорчаюсь, но запах сигареты, которую ты поджигаешь и, я уверен, зажимаешь между ловкими пальцами, возвращает меня в прежнее состояние эйфории. Теперь все составляющие собраны воедино и напоминают странный ритуал, который ты покорно совершаешь каждый вечер, когда меня нет рядом. Я знаю, ты любишь это. Любишь горьковатый привкус кофе с ликером, не менее горькое дыхание сигареты в легких, гудение в ногах после долгого дня, скрип покачивающейся форточки в прохладном воздухе. Я знаю, это также часть тебя самого, и это заставляет меня трепетать. Иронично, но свой мир ты разрушаешь самостоятельно, выходя в коридор и щелкая пальцами по выключателю. Я и не заметил, как незаконченная сигарета оказалась выброшенной в уже закрытое окно, а кружка с едва заметными остатками кофе опустилась в мутную раковину. Замечая меня в дверях, ты нежно улыбаешься и подсознательно протягиваешь вперед руки, — и я тут же касаюсь твоих ладоней. Наслаждаюсь исходящим от тебя теплом. Оно так приятно саднит внутри, разливаясь по всему телу, что я невольно крепче сжимаю твои руки в своих. Ты поглаживаешь мои пальцы, а я чувствую, как в воздухе становится спокойно. Взгляд падает на твои потрепанные усатые тапочки, голые, детские щиколотки, и все мое существо прошибает удивительно приятная дрожь. Ты тянешь меня вперед, прижимаясь всем телом, отчего запах твоей кожи ощущается совсем рядом. Так сильно, что кружится голова. Поддаваясь странной потребности, я целую тебя в скулу, слыша твой тихий довольный смех и искреннее «я скучал, Фрэнки». И я знаю, что этот час, находясь в своем мире, ты правда скучал. Знаю, потому что я скучал тоже. — Я приготовил лазанью, хочешь поужинать? Вместо ответа я тянусь к твоим губам, и ты ласково обнимаешь меня за шею, принимая это за положительный ответ. Я знаю, мы можем общаться и без слов. На твоем языке все еще ощущается привкус кофе с ликером, — последнее воспоминание о том твоем мире, и ты украдкой делишься им со мной. Странно, но сейчас твой мир кажется таким далеким и ненужным. Может, все потому, что я чувствую твое тепло в своих руках? Ты слегка отстраняешься и тянешь меня на кухню, не выпуская мое запястье. Со стороны кажется глупым то, что и дома мы ходим, держась за руки, но для нас это так же естественно, как принимать душ по утрам. Это приятная необходимость. Ты знаешь, я люблю держать твою руку. А на кухне, казалось бы, ничего не меняется, — все те же навесные деревянные шкафчики, скрипучие дверцы мини-бара, прозрачное окно с видом на сквер. Ты также покачиваешь бедрами, напевая песню, только теперь уже вслух, и я слышу твою улыбку через плавные слова «Motorcycle Emptiness». Ты знаешь, я безумно люблю слушать, как ты улыбаешься. — Фрэнки? — оборачиваешься, улавливая мой взгляд. Мне так хочется подойти ближе, — и я подхожу, укладывая голову на твое плечо. Ворсинки кардигана щекочут щеку, а твое тепло прямым насыщенным вектором бьет в самую грудь, отдаваясь эхом во всем теле. Я снова слышу твой приглушенный смех, переходящий в сбившийся вдох, — следствие прикосновения моих губ к твоей шероховатой шее. — Ты такой теплый, — шепчу я, чувствуя, как ты поворачиваешься ко мне всем корпусом и поглаживаешь мои бедра сквозь плотную ткань темных рваных джинсов. Ты ничего не отвечаешь, лишь забираешься пальцами под мою мятую футболку и задеваешь кончиком покрасневшего носа лоб. Знаешь, я думаю, что больше твоего мира люблю твои теплые руки. Правда, на следующий день, вернувшись домой, я все равно покорно застываю на пороге, не в силах что-то с собой сделать. Круговорот не кончается.