***
Жизнь в 1946 году не слишком отличалась от жизни в 1990. Люди всё так же суетились на улицах, женщины общались, а дети играли; парочки отдыхали в кафе, и Гринготтс сверкал и возвышался над ними… ну, может этот момент и отличался, ведь Гарри ещё не проникал туда и не сбегал с помощью дракона. Мода была очевидно другой, мётлы и котлы были попроще, но в остальном Косая Аллея не сильно поддалась изменениям времени. Том разбудил Гарри утром и сказал ему, что он должен будет сопровождать его на работу в «Боргин и Бёрк». Не то чтобы Поттер был в таком уж восторге от перспективы провести весь день в мрачном и тоскливом магазине, но, по крайней мере, это означало, что Том ещё не убил Хепзибу Смит — он ведь покинул работу сразу после того, как сделал это, а из этого следовало, что на данный момент у Тома было только два Хоркрукса. Никто даже не бросил на них косой взгляд, когда они свернули в Лютный Переулок — видимо, в этом времени дурная слава этого места ещё не получила такого размаха. Это было странно, учитывая то, насколько Гриндевальд был известным и выдающимся волшебником, но, быть может, как раз-таки сосредоточенность Волдеморта на британцах поспособствовала росту клейма со временем. Том резко остановился, от чего Гарри врезался в него. — Держись поближе ко мне, — тихо произнёс Том. — Такие симпатичные мальчики, как ты, для местных ведьм на вес золота. — Тогда как у тебя получается избегать их каждый день? — горько пробормотал Гарри, даже не удивившись, когда его назвали «симпатичным мальчиком», пока не заметил, как ухмыльнулся Том, и не понял, что только что сказал. — Эм, я имел в виду… — Только не заблудись, дорогой, — твёрдо произнёс Том, заставив Гарри нахмуриться. Каким-то образом Риддл смог произнести слово «дорогой» одновременно обольстительным и покровительственным тоном. Ведьмы и нищие действительно кидали на Поттера, идущего позади Тома, косые плотоядные взгляды, пока они спускались по Лютному Переулку, но всё же уступали Тому — а значит и Гарри — весьма широкую полосу дороги. Казалось, будто отребье из Лютного действительно больше боится Риддла, чем невинный люд, посещающий Косую Аллею. Послышался звон колокольчика, когда Том открыл дверь в «Боргин и Бёрк», и перед ними появился старый, низкий человек с седыми волосами. — Доброе утро, Карактак, — поздоровался Том, полностью игнорируя колючий взгляд, которым его работодатель одарил Гарри. — Кто это? — прохрипел Карактак, вытирая пыльные ладони о свою рубаху. — Твой друг, Том? — Двоюродный брат Альфарда Блэка, — кивнул он. — Незаконнорожденный сын любовницы, ты должен понимать, но всё же кровь — есть кровь. — О? — буркнул Карактак, его взгляд смягчился, но тело всё ещё было напряжено. — Мой брат, Герберт, женился на одной из ваших. Это делает тебя сводным братом Одина? — Братом Ориона, да, — непринуждённо поправил его Гарри. — Я слышал, что скоро он будет помолвлен с Вальбургой. — Прошу прощения, — прокашлялся Карактак. — Я старый человек, и не слишком хорошо запоминаю имена. — Сегодня он будет со мной, — произнёс Том куда более требовательным тоном, чем мог бы себе позволить обычный сотрудник, но, видимо, это могло сойти ему с рук. — От него проблем не будет, Карактак, ручаюсь. Карактак, казалось, на мгновение задумался. — Только ничего не трогай, мальчик, — с кивком произнёс он. — Любой ущерб имуществу будет оплачен, вне зависимости от состояния твоего здоровья. Я буду в кабинете, Том — последи за магазином. — Конечно, — ответил Том со сдержанной улыбкой, вновь отыгрывая роль покладистого сотрудника. Когда Карактак скрылся в кабинете, Риддл жестом пригласил Гарри присоединиться к нему за стойкой. — Вижу, ты знаком с фамильным древом Блэков. Было ли моё предположение о том, что ты являешься их незаконнорожденным родственником далёким от истины? Конечно, Гарри помнил, как выглядело фамильное древо Блэков — он провёл достаточно много времени в Блэк-хаусе, разглядывая выжженную дыру с именем Сириуса под ней. — Мои родители были женаты… в смысле, друг с другом, — коротко ответил Гарри. — Мертвы или разведены? — уточнил Том, проницательно подмечая, что Гарри использует прошедшее время. Казалось, он не пропускал ни слова. — Мертвы, — сказал Гарри, про себя добавляя вертящееся на языке окончание: «из-за тебя». Его родители не должны умереть, если Гарри сохранит лучшую сторону Тома… или хотя бы даст ему шанс убить его раньше. — Как и мои, — ответил Том, и у них обоих действительно было кое-что общее: их отцы мертвы, потому что Риддл убил их. Гарри взял себя в руки, когда услышал, как зазвенел колокольчик на двери, пропуская покупателя и когда Том оживлённо заговорил с вошедшим. За Риддлом действительно было увлекательно наблюдать: за тем, с какой лёгкостью он располагал к себе людей — не только Гарри — и помогал им чувствовать себя комфортно и легко рядом с собой; как он очаровывал их своей харизмой и заставлял делать то, что он хочет: в данном случае — покупать драгоценности, с которыми ни Том, ни покупатели не могли справиться без магии. В магазине было удивительно оживлённо, и пока Том метался от покупателя к покупателю, Гарри взялся за перо и пергамент, которые отыскал. Двоюродная бабушка Луны в этом времени должна была быть молодой женщиной, и она, вероятно, могла бы рассказать Гарри что-нибудь о родственных душах. В описании говорилось о том, что все заклинания и идеи принадлежали ей, а значит есть шанс, что она могла бы и отменить действие заклятия.Дорогая госпожа Лавгуд, — писал он. Недавно я наткнулся на ваше заклинание, которое должно было показать мне мою родственную душу. Тем не менее, я оказался в другом времени, в далёком прошлом, и со своей потенциальной второй половинкой, к которой не ощущаю никаких романтических чувств. Что же на самом деле означает «родственная душа», и может ли быть отменено заклинание?
Он знал, что рискует, рассказывая так много, но, судя по книге, двоюродная бабушка Луны была таким же открытым и неординарным человеком, как и сама Луна. Он не подписывался, но знал, что ответ придёт именно к нему, если его отправят с той же совой. Гарри поднял взгляд, когда услышал, как колокольчик над дверью в очередной раз зазвенел, и вздрогнул, увидев вошедшую в магазин дородную рыжеволосую женщину; женщину, которую до этого видел лишь в воспоминаниях — Хепзибу Смит. — Том! — радостно воскликнула она, подходя к Тому и приобнимая его одной рукой. Казалось, Риддл был привычен к этому и лишь солнечно улыбнулся женщине. — Хепзиба, какой приятный сюрприз, — произнёс он тоном примерного мальчика, приветствующего свою бабушку. — Этот день стал намного ярче, когда вы пришли. — Ох, Том, прекрати, — кокетливо отмахнулась Хепзиба. — Ты заставляешь старую женщину краснеть. — Старую? Едва ли, — усмехнулся Том, и Хепзиба хихикнула, как маленькая девочка. Хотя Гарри и знал, что Том всего лишь очаровывает женщину, чтобы потом убить и украсть её артефакты, он вдруг ощутил поднимающуюся внутри волну безотчётной ревности. Его пальцы сжались так сильно, что перо в его руках с треском переломилось. Том и Хепзиба одновременно обернулись в его сторону, и Гарри выдавил из себя учтивую улыбку, игнорируя боль в руке. — Новый работник? — спросила Хепзиба. — Друг моего друга, — ответил Том. — Он вчера получил неприятную травму головы, и я предложил присмотреть за ним. — Ты очень добр, Том, — произнесла Хепзиба, похлопав его по плечу. Гарри закатил глаза, смахивая осколки сломанного пера с ладони. — Ну, я зашла только для того, чтобы поздороваться, Том, — тем временем продолжила Хепзиба. — Я зайду ещё завтра, чтобы посмотреть товар, а пока мне надо идти на встречу к сестре. Возьми это и купи себе что-нибудь приятное для своей тяжёлой работы. Она передала Тому мешочек с монетами, прежде чем уйти на встречу с сестрой. Хепзиба была дурой, очарованной улыбкой и добрыми словами, но она не заслуживала смерти. Гарри посмотрел в её глаза и пообещал себе, что не позволит этому случиться.***
— Ты останешься в своей комнате сегодня вечером, — сказал ему Том однажды. — Скоро сюда должны прийти мои друзья, и я не думаю, что они оценят твою компанию. Это начинало походить на его жизнь с Дурслями. Гарри уже три дня жил у Тома, но это был первый раз, когда он делал что-то, дающее понять, что он являлся не просто молодым человеком, многое смыслящим в розничной торговле и в обслуживании клиентов. Гарри догадывался, что эти «друзья» были частью организации «Вальпургиевы Рыцари» — ранней формы Пожирателей Смерти. — Я не знал, что моё присутствие оскорбительно, Том, — прокомментировал в ответ Гарри. Он часто замечал за собой попытки подражать манере разговаривать, с которой общался с ним Риддл, но у Поттера просто не было той природной харизмы, которая могла бы ему помочь. Том поджал губы, нависая над Гарри и совсем близко склоняясь к его лицу. Поттер ненавидел высокий рост Риддла — он ведь наконец-то вырос до солидного роста, который можно было бы считать высоким, вот только Том всё равно возвышался над ним на добрых пять-шесть дюймов. — Ты ведь отказываешься говорить мне свою фамилию или статус крови, мой дорогой, — промурлыкал Том, вновь пытаясь покорить Гарри своим тоном — и не сказать, что это требовало от него больших усилий. — Мои друзья не особо любят магглорождённых, и если у них появится малейший повод заподозрить, что ты один из них… — Я не маглорождённый, — прервал его Гарри. Он распознал угрозу — или, может, предупреждение — в его словах, однако… он сомневался, что Том позволит своим друзьям убить его, — ведь он мог сделать это сам уже давно, если бы желал Гарри смерти — но всё же он не был уверен, что они не будут пытать его, когда сам Том сделает вид, что никак не смог остановить их. — Фамилия? — требовательно приказал Риддл, но Поттер лишь поджал губы и покачал головой. Имя Гарри было довольно распространённым, чтобы Том не подумал ничего лишнего, но называть фамилию «Поттер» было довольно рискованно. Назвать случайную семью тоже не было лучшей идеей, если Том решится расспрашивать его; также, он определённо знал, что Гарри не был частью рода Блэков, учитывая, что у него было много друзей среди них. Огонь в камине вспыхнул зелёным, и Том бросил на Гарри красноречивый взгляд, когда в комнате послышался треск. Двое мужчин вышли из пламени: один — с длинными белыми волосами и острыми чертами лица, который, судя по внешности, был отцом Люциуса Малфоя; второй — высокий мужчина с волнистыми чёрными волосами и холодными серыми глазами, что так сильно напоминали Гарри о Сириусе. — Абраксас, Альфард, — поприветствовал их Том, раскрывая объятия. — Это Гарри, мой гость. Он сейчас пойдёт к себе в комнату. Альфард и Абраксас понимающе переглянулись, и на губах последнего появилась ухмылка, похожая на ухмылку Драко. Том оглянулся на Гарри и положил ему руку на плечо, легонько толкая. — Иди в свою комнату, Гарри, дорогой. Поттер закатил глаза, но подчинился, спиной ощущая взгляды всех троих мужчин, направленные на него, пока он шёл в свою комнату. Он всё ещё был без палочки, и, вероятно, ему будет лучше находиться подальше от Тома и его друзей. Поттер ненавидел оставаться безоружным: он чувствовал себя слишком беспомощным и уязвимым для атаки, и если Том в ближайшее время не вернёт его палочку, то ему придётся искать новую. Возле «Боргина и Бёрка» было много магазинов, куда заходил Гарри в попытках найти работу. Это позволило бы ему заработать немного денег, чтобы купить новую палочку, и наверняка дало бы возможность следить за Томом так, чтобы тот даже не подозревал. Хотя, Риддл наверняка уже догадывался, что Поттер знает о его увлечённости Тёмными Искусствами, но он всё ещё не делал ничего, что давало бы повод думать о нём, как о Тёмном Лорде, а Гарри не мог помешать тому, чего не мог видеть. Поттер слышал, как ещё больше людей выходит из камина в дом Тома, и гул голосов всё рос, пока внезапно не стих — без сомнений, это Риддл наложил чары конфиденциальности. Подозревая, что Том также запер его, Гарри взялся за ручку и повернул её, действительно обнаруживая, что не может открыть дверь. Тяжело вздохнув, парень опустился на кровать и закрыл лицо руками. Он продолжал себя убеждать, что поступает правильно. Может, бегство к Дамблдору и сделало бы нынешнее положение Гарри более лёгким и менее опасным, и он возможно смог бы вернуться в своё время, но тогда Поттер упустил бы шанс исправить всё, пока не стало слишком поздно. Гарри даже не мог понять, почему Том позволил ему жить у себя дома, но это подарило парню возможность остановить Риддла до того, как он превратится в Волдеморта. Гарри мог наблюдать за Томом, мешать ему совершать плохие поступки, и даже попытаться стать к нему ближе и завоевать доверие. Бегство только из-за того, что он плохо себя чувствовал в данной ситуации, лишь позволило бы смертельному круговороту уже знакомой истории завертеться снова. К тому же, дело было ещё и в этой досадной ситуации с родственными душами. А потом, словно по команде, за окном появилась сова, крепко зажимающая в клюве письмо. Гарри стремительно подпрыгнул к окну до того, как сова постучала в него, что предположительно могло привлечь совершенно ненужное внимание Тома, и быстро забрал у птицы письмо. Ответ был написан угловатым почерком с завитушками, и Гарри пришлось щуриться, чтобы попытаться разобрать написанное. Он прочёл:Как интересно! Путешественник во времени! Родственные души — невероятно редкое явление, и моё заклинание должно было лишь дать вам приблизительное представление о второй половинке, но если оно действительно переместило вас во времени, то это тогда точно судьба! Дайте своей любви шанс — вы наверняка оказались здесь не без причины!
Гарри вздохнул, прокрутив письмо между пальцами. По крайней мере, иметь кого-то, кто подтверждает то, что он действительно застрял в прошлом, было не так плохо, как если бы ему сказали, что он пошёл наперекор законам времени, чтобы быть со своей родственной душой — ведь его второй половинкой оказался человек, убивший родителей Гарри и тот, кто в будущем стал самым устрашающим Тёмным Лордом всех времён. Вообще-то, Том был очень привлекательным молодым человеком, но это не отменяло того факта, что он являлся социопатом, который жаждал обрести бессмертие любой ценой, и в будущем закончил бы невменяемым психопатом. И проблема была в том, что Гарри жил не с кровожадным монстром Волдемортом, а с очаровательным и харизматичным Томом, влюбиться в которого было куда проще.***
Когда Гарри проснулся на следующее утро, то сразу же почувствовал, что находится в комнате не один. Он инстинктивно попытался нащупать свою палочку под подушкой, но её там, конечно же, не оказалось. — Почему ты так напуган? — раздался голос Тома, и Гарри обернулся, замечая его фигуру, сидящую в кресле в углу комнаты. — Кого ты ожидал увидеть здесь, что готов был броситься в бой, даже не раздумывая? — Тебя, — честно ответил Гарри. Глаза Тома сверкнули в ответ, и на его лице появилась лукавая улыбка. — Ты всё ещё не доверяешь мне, — не спросил — констатировал он. — А ты доверяешь мне? — парировал Гарри. — Ты обещал вернуть мне мою палочку, когда это произойдёт. — И сколько же веры ты готов отдать за обещание? — Том поднялся с кресла и в два широких шага преодолел расстояние до кровати, садясь на самый её краешек. Он склонился вперёд, опираясь лишь на одну руку, расположенную всего лишь в нескольких дюймах от ладони Гарри. — Если ты достаточно мудр, слишком многого и не потребуется. — Я пытаюсь видеть хорошее во всех людях, — произнёс Гарри, внезапно отмечая, как всякий раз дёргается кадык Тома, когда тот глотает, и как едва заметно сверкают голубые блики в тёмной зелени его глаз. — Во всех, кроме меня, — снова констатация, не вопрос. Как Гарри может видеть добро в Томе, зная, во что он превратится? — Так дай мне повод увидеть, — произнёс Гарри, не являясь даже уверенным, что эта сторона может существовать в Томе. Риддл ответил не сразу, скользя испытующим взглядом по телу Гарри. — Если ты так хочешь увидеть, то тебе придётся присмотреться. Гарри торопливо отдёрнул руку — их разговор явно приобретал слишком откровенный для него оттенок. — Я собираюсь устроиться на работу, — объявил он, поспешно сменяя тему разговора. — Поспрашиваю в Лютном, посмотрю, что смогу найти. Первой остановкой Гарри была «Лавка Коффина». Она находилась прямо напротив «Боргина и Бёрка», и Гарри с удовольствием отметил, что даже не выходя на улицу может увидеть, что творится внутри другого магазина, несмотря на то, что обзор был несколько размыт из-за затемнённых витрин. В самой Лавке Коффина, по всей видимости, в основном продавались принадлежности для некромантии и инструменты для контакта с мёртвыми. Гарри знал, что некромантия не могла помочь в воскрешении того человека, которым он являлся до смерти — хотя, такие существа, как Инферналы доказывали, что это возможно в каком-то смысле — но в целом, магия, связанная с мёртвыми и со смертью, было одной из самых Тёмных. Кто-то выразительно прочистил горло за спиной Гарри. — Могу ли я вам чем-то помочь? Поттер обернулся и оказался лицом к лицу с человеком, который больше походил на ходячий скелет. Он был до жути худым, с выпирающими костями, обтянутыми кожей, впалыми щеками и жидкими волосами, и он был по росту даже выше Тома. Человек не выглядел старым, ему можно было дать немного за тридцать, но его стиль одежды выглядел даже более древним, чем мода тысяча девятьсот сороковых годов… что-то вроде Викторианского стиля. — Простите мне мой внешний вид, — произнёс мужчина, раздвигая губы в улыбке и оголяя два острых клыка. — Я уже давно не утолял жажду. В общем-то, то, что вампир работал в лавке, специализирующейся на продаже предметов для магии смерти, имело некоторый смысл, но Гарри не знал, как относится к тому, что он стоит перед голодным кровососом. — О, не беспокойся, — продолжил тем временем мужчина, явно ощущая беспокойство Гарри. — Было бы расточительно убивать такого хорошенького мальчика, как ты, и, тем более, если я начну пить твою кровь, то вряд ли смогу остановиться. Меня зовут Серафино. Он протянул костлявую руку, и Гарри колебался лишь мгновение, прежде чем пожать её. — Храбрый мальчик, — промурлыкал Серафино, отпуская руку Гарри и поднося свою ладонь к его лбу. — Какой занятный шрам… Ты отмечен самой смертью. — Я спасся от смерти, — сухо произнёс Поттер. — Мне хотелось бы устроиться здесь на работу. Серафино отвёл руку от Гарри и уставился на него пристальным взглядом. — Молодые люди не заходят в такие магазины, как этот, и уж тем более не спрашивают у вампиров о работе, — вкрадчиво произнёс Серафино, проводя длинным когтем по нижней губе и размазывая кровь, выступившую на ранке. — Так какова причина? — Ничего, что повлияло бы на вас, — ответил Гарри, прекрасно понимая, что притворство обычным отважным выпускником, который отчаянно ищет какую-нибудь работу, никого не обманет. — У меня есть опыт работы с этим видом магии: я сталкивался с Инферналами и Хоркруксами, и я знаю, что Дары на самом деле существуют. Я видел Завесу Смерти и слышал голоса по ту сторону. — Такие разговоры могут завести тебя в лечебницу, дитя, — протянул Серафино, но на его лице блуждала улыбка. — К счастью для тебя, я достаточно безумен для того, чтобы поверить твоим словам. Если я предложу тебе работу, хотелось бы узнать твоё имя. — Я Гарри, — ответил он. Серафино ушёл в кабинет за бумагами, и Поттер бросил беглый взгляд в сторону «Боргина и Бёрка». Том как раз разговаривал с покупателем, но внезапно поднял голову и встретился глазами с Гарри — последний даже через улицу ощутил напряжение, проскользнувшее в его взгляде. — Он странный мальчик, — произнёс Серафино — Гарри даже не услышал, как он подошёл. — Ты, быть может, и знаешь, что такое смерть, но это ещё не значит, что ты видел зло. — О, не волнуйтесь, — криво усмехнулся Гарри. — Я смотрел злу в глаза.***
— Я не думал, что ты некромант, — прокомментировал Том, когда они вернулись домой. Риддл настоял, чтобы они пошли и вернулись с работы вместе, хотя до этого момента не перекинулись и словом друг с другом. — Никто ведь не может назваться настоящим некромантом, не так ли? — поправил Гарри. — Ведь невозможно воскресить мёртвого — всё, что ты можешь, это вернуть его тело. Даже Воскрешающий Камень не способен полностью возвратить душу с того света. — Ты веришь в Дары? — спросил Том, толкая Гарри на диван прежде чем сесть рядом самому. Казалось, будто Том в последнее время начал больше общаться с Гарри, используя любой предлог, чтобы коснуться его. — Мы живём в мире магии, где многое кому-то может показаться безумным, так почему же мы должны позволять рамкам ограничивать то, во что мы верим, — ответил Гарри, внутренне вздрогнув, когда осознал, что только что говорил так же, как Луна. — Рамки могут ограничить тебя в чём-то только если ты сам позволишь им это сделать, мой дорогой, — промурлыкал Том, наклоняясь почти вплотную к Гарри. Гарри сглотнул, ощутив неожиданное тепло, исходящее от Тома. Но почему же оно должно было быть неожиданным? Риддл всё ещё был достаточно человечным, и хоть его душа и была уже расколота, быть может, это ещё можно было как-то исправить. — Тебе стоит быть осторожнее с владельцем магазина, — продолжил шёпотом Том. — Вампирам нельзя доверять. — Будешь скучать, если он убьёт меня, дорогой? — Гарри вскинул бровь, лениво проводя кончиками пальцев вдоль своей шеи. Взгляд Тома цепко проследил за движением, и он алчно провёл языком по губам. — Это будет такой потерей, если ты встретишь смерть от рук этого существа, — произнёс Том, и Гарри застыл, когда он невесомо коснулся кончиками пальцев его лица. — Я видел, что он заинтересовался твоим шрамом. Какое проклятье оставило его? Гарри судорожно выдохнул, когда пальцы Тома коснулись его шрама на лбу, и от этого прикосновения по его телу разлилось мягкое, приятное тепло. Поттер ожидал, что он будет гореть и жечь, как тогда, когда Волдеморт дотронулся до него, но вопреки этому, ему казалось, будто каждый нерв в его теле отзывается сладким желанием. Даже Том резко отдёрнул руку, хмуро и слегка удивлённо уставившись на собственные пальцы. — Любопытно, — тихо пробормотал он, скорее самому себе. Когда Риддл вновь поднёс руку к шраму Гарри, его пальцы не касались его, лишь обвели контур очень близко к коже. — По форме он очень напоминает движение, необходимое для осуществления Убивающего Проклятья. Гарри надеялся, что Том не услышал его рваный выдох. — Никто не может выжить после него, и всё же я здесь. — Никто не должен был прорваться сквозь мои Щиты, и всё же ты здесь, — заметил Том, смотря на Гарри испытующим немигающим взглядом. — Границы магии могут быть разрушены теми, кто этого заслуживает. — Как и границы смерти? — спросил Гарри, понимая, что ходит по острию лезвия. Том на мгновение застыл, и Гарри отвёл глаза, не выдержав напряжённого взгляда, которым одарил его Том. — Есть способы победить смерть, — заявил он, — но сможет это сделать лишь тот, кто готов разрушить чью-то жизнь. — Как? — требовательно спросил Гарри и понял, что зашёл слишком далеко в своих расспросах, когда Том резко поднялся. — Твой разум не сможет выдержать всей жестокости этого знания, — прошипел Том, и, казалось, его глаза на мгновение вспыхнули красным. — Но, как ты говорил, ты пытаешься увидеть добро в людях, то есть никто на него по-настоящему не способен — если ты действительно веришь, что добро есть абсолютно в каждом. — Я верю, что у каждого есть потенциал, чтобы нести свет, — жёстко поправил его Гарри, тоже поднимаясь. В конце концов, он даже Волдеморту предлагал шанс попытаться раскаяться, и если он давал такую возможность ему, то мог дать её и Тому. — Добро трудно определить, — произнёс Том, чуть наклоняя голову. — Кто-то совершает вещи, которые считает хорошими, правильными, но для других они могут быть плохими. Жизнь — это не то, что можно разделить на что-то однозначно плохое и хорошее. — Есть только сильные и слабые, — завершил Гарри, перефразируя одни из первых слов, которые некогда сказал ему Волдеморт. — Именно, — кивнул Том. — И я, дорогой Гарри, собираюсь быть могущественным.***
Каким-то образом Гарри заметил, что дни превратились для него в лёгкую рутину. Он просыпался по утрам, обычно от того, что ощущал на себе взгляд Тома, и это до сих пор было немного жутковато и странно, но Гарри уже привык. Они ходили на работу вместе, праздно переговариваясь по дороге. Том более даже намёком не упоминал о Тёмной стороне своей личности с той самой ночи, когда чуть не потерял контроль над своими эмоциями, и с лёгкостью менял тему разговора, если Гарри пытался докопаться до чего-то. Иногда к Тому приходили друзья, и в такие моменты Гарри запирали в комнате, лишая даже возможности слышать, что происходит в гостиной. Они всегда оставляли его одного, и Гарри делал вид, что их и вовсе не было. Серафино в последнее время стал практически другим человеком, найдя способ утолять свою жажду. Гарри не хотел даже знать, какой именно, но вампир более не походил на оживший скелет, и сейчас его бледная кожа и серые глаза, казалось, светились. Гарри даже не знал, зачем Серафино нанял его, потому что в большинстве случаев работа состояла лишь в том, чтобы сидеть, изучая запретные товары, да предупреждать покупателей о том, что Лавка Коффина не несёт ответственности в случае одержимости демоном или смерти клиента. Гарри думал, что Серафино просто нравилась его компания. И пока у Гарри не было много работы, он посматривал в сторону «Боргина и Бёрка» на противоположной стороне дороги, наблюдая за тем, как Том талантливо отыгрывает роль отзывчивого продавца. Казалось, будто Хепзиба Смит наведывалась в магазин каждый день, зачастую принося с собой подарки для Тома. Она казалась очень увлечённой им, что в конечном итоге приведёт к её гибели, если Гарри не сможет спасти женщину. Не рассказывая об этом Тому, Гарри купил себе новую палочку на свою первую зарплату. Она не была настолько же хорошей, как его собственная, но всё же выполняла свою работу и помогала ему чувствовать себя куда увереннее и безопаснее. Поэтому, когда он увидел, как Хепзиба уходит однажды поздно вечером из «Боргина и Бёрка», под завязку нагружённая сумками, Гарри крикнул Серафино, что отлучится на обеденный перерыв и поспешил за ней. Точно нацеленное заклятие пробило одну из её сумок, и все покупки высыпались на землю. — Ох! — воскликнул Гарри, подбегая к ней и предлагая помощь: — Позвольте помочь вам. Он плавно взмахнул палочкой, медленно поднимая рассыпанные покупки в воздух и расфасовывая их в другие сумки. — Ты, — произнесла Хепзиба, — ты ведь друг Тома, не так ли? — Да, — ответил Гарри, кивнув. — Вообще-то, я надеялся встретиться с вами. Я, эм, хотел поговорить насчёт Тома. — Зачем? — с подозрением спросила Хепзиба. — Он в порядке? Он попал в какие-то неприятности? — Вроде бы, нет, — ответил Гарри. — Слушайте, мы можем поговорить где-нибудь в приватной обстановке? Хепзиба покачала головой. — Я никуда с тобой не пойду. Ты можешь сейчас сказать мне, что случилось с Томом или я ухожу. Гарри задумался, не зная, как сказать Хепзибе быть осторожной, чтобы не выставить себя параноиком или сумасшедшим. Он не хотел злить женщину, но также должен был дать ей понять, что Том на самом деле не такой, каким кажется на первый взгляд. — Тому нужны… — Гарри запнулся, нахмурившись, раздумывая над тем, как закончить предложение. — Тому нужны ваши артефакты. Бёрку нравится заключать выгодные сделки и он знает, сколько на самом деле стоят ваши товары, поэтому приказал Тому попытаться вас очаровать, чтобы вы продавали ему вещи по куда более дешёвой цене, чем они стоят на самом деле. Хепзиба замерла на мгновение, и Гарри вспомнил, что в воспоминании был момент, когда она увидела алый блеск в глазах Тома и тень алчности на его лице, и в тот момент засомневалась в нём. Но вдруг её лицо приняло сердитое выражение, и она довольно сильно ударила Гарри по руке. — Лжец! — прошипела она, но тут же понизила голос, когда несколько людей посмотрело в их сторону. — Том — добрый и внимательный молодой человек, и он говорил мне, что я для него, как бабушка, о которой он всегда мечтал. Как ты смеешь распространять столь гнусные выдумки о нём! — Хепзиба… — вновь попытался обратиться к ней Гарри, но женщина оборвала его рассерженным рычанием: — Для тебя я мисс Смит! — Хепзиба? — послышался голос Тома, и в этот момент Гарри пожелал провалиться сквозь землю. — Всё в порядке? — Нет, не в порядке, — запальчиво ответила она. — Этот мальчишка пытается распространять о тебе ложь! — Это не так, — запротестовал Гарри, вздрогнув, когда Хепзиба вновь ударила его по руке. — Лжец! — снова прошипела она. — Он назвал тебя обманщиком, сказал, что ты пытаешься манипулировать мной! — Хепзиба, — успокаивающе произнёс Том. — Я не манипулирую тобой, ты это прекрасно знаешь. Но, как я уже говорил тебе ранее, Гарри получил довольно неприятную травму головы, поэтому он и бредит время от времени. Он не имел в виду ничего плохого. Том бросил в сторону Гарри острый взгляд, когда Хепзиба обернулась, чтобы мягко похлопать Риддла по плечу. — Как хорошо, что ты заботишься о таком мальчике, — сказала она. — Если бы я оказалась на твоём месте, то он уже оказался бы в лечебнице. — К нему просто нужно проявить немного терпения, — ответил Том, отступая чуть дальше от Хепзибы и делая шаг к Гарри. Он одной рукой приобнял Поттера за плечи, но, как для обычного дружеского жеста, слишком сильно сжав ладонь. — Увидимся завтра, Хепзиба. И с этими словами, Том практически потащил Гарри в один из боковых переулков, уводя его всё дальше от главной Аллеи, пока Поттеру, наконец, не удалось отстраниться от него. — Давай не будем играть в игры, Том, — гневно прошипел Гарри. — Мы оба знаем, что ты не самый хороший человек, и Хепзиба заслуживает знать, что ты не испытываешь к ней того интереса, о котором она думает. — А что, если и так? — прищурившись, парировал Том, делая шаг ближе к Гарри, пока тот не оказался в ловушке между ним и стеной здания. — Я делаю одинокую старую женщину счастливой, а взамен получаю то, чего хочу. Почему Хепзиба так важна для тебя? Действительно, если Том не убьёт Хепзибу, то он с лёгкостью сможет найти какого-нибудь другого клиента с драгоценными реликвиями и сделать его своей целью, но в центре этой истории ведь изначально была именно Хепзиба. Гарри также должен был признать себе тот факт, что уже пытался спасти не только женщину, но и Тома. Риддл уже создал два Хоркрукса, но он всё ещё был достаточно нормальным и человечным. Но после убийства Хепзибы, Том исчез, он путешествовал по миру, всё больше и больше углубляясь в Тёмные Искусства, пока не вернулся, уже почти превратившись в монстра. Хепзиба была тем рычагом, который превратил Тома в Волдеморта. — Хепзиба для меня не имеет значения, — произнёс Гарри, тут же замолчав, потому что это было всё, что он действительно мог сказать; он всё ещё не мог поведать Тому правду. Риддл опустил ладонь на грудь Гарри, широко растопырив пальцы. Его рука была тёплой и тяжелой, прикосновение успокаивало, но одновременно заставляло желать чего-то большего. Гарри хотел большего; он жаждал его тепла и прикосновений, и он хотел, чтобы Том остался Томом. — Ты очень странный, Гарри, — мягко произнёс Том, хотя в его глазах пылал огонь. — Ты бесишь, но вместе с тем интригуешь. Ты наивен и глуп, но всё же, кажется, знаешь многим больше, чем кто-либо ещё. Ты знаешь меня, тогда как я о тебе не знаю почти ничего. Ты — загадка, мой дорогой, но я всегда был искусен, когда дело доходило до головоломок. — Дай знать, когда разгадаешь меня, — выдохнул Гарри. — Ведь я до сих пор этого не сделал.***
Гарри сидел прямо на полу в центре гостиной дома, его пальцы блуждали по поверхности толстой доски, испещрённой вырезанными различными рунами и знаками. Она выглядела — и в основе своей была — волшебной версией Доски Уиджи, только на ней не было букв. Вместо того, чтобы напрямую связываться с Царством Мёртвых, что повышало бы риск позволить опасным духам просочиться в этот мир, доска просто давала ближайшим призракам достаточно сил, чтобы проявить себя на короткий период времени. Серафино сказал, что это невероятно Тёмная магия, но она позволяла людям контактировать с любыми призраками, находящимися около них. Доски относились к запретным товарам, их использование было незаконным, но Серафино поклялся, что Министерство не сможет отследить их. Он подчеркнул это после того, как спросил Гарри, не хочет ли он попробовать использовать её. Мужчина говорил несколько расплывчато, хотя утверждал, что хотел бы, чтобы Гарри просто почувствовал, что это такое, а сам парень не увидел причины возможных скрытых мотивов вампира. Следуя инструкциям Серафино, Гарри провёл кончиками пальцев по рунам в определённом порядке, после чего достал палочку и постучал ею в центре доски. Сперва казалось, будто ничего не случилось, но спустя несколько мгновений Гарри ощутил, как температура в комнате резко упала. Поттер оглянулся вокруг, но ничего не увидел, а потом медленно поднялся на ноги. Пока парень стоял, он увидел своё отражение в огромном зеркале, которое висело на стене. Гарри был не один. Он быстро обернулся, подняв перед собой палочку, но девушка, стоящая позади него, даже не вздрогнула. Вместо этого она грустно улыбнулась, её лицо будто едва заметно мерцало. — Ты не можешь причинить мне больше боли, чем они уже причинили, — произнесла она, и голос её звучал отдалённо, как-то потусторонне, но вместе с тем будто проникал в саму суть Гарри. — Здесь так много боли… — произнёс новый голос, и Поттер обернулся, чтобы увидеть старика, держащегося за голову. — Что я им сделал, чтобы заслужить это?.. — Мерзость. Погань. Вот как они меня называли, — раздался голос нового призрака. — Хотели увидеть мою грязную кровь, — прошипел ещё один, силуэт этого духа был залит кровью с головы до пят. — Грязь, говорили они. Недостойная. Гарри не знал, куда смотреть дальше, когда в комнате появлялось всё больше и больше призраков. Здесь были мужчины и женщины, старики, дети и молодые люди, но все они выглядели грустными, и никто из них не задерживался достаточно долго для того, чтобы многое сказать. Они все говорили об одном и том же, упоминая о боли и страхе. И никто из призраков не говорил «он», все упоминали «их». Гарри не был дураком: он знал, что когда к Тому приходили друзья, они не просто проводили время за праздными разговорами, настольными играми и холодным пивом. Гарри знал, что они не были его настоящими друзьями, а являлись частью «Вальпургиевых Рыцарей», и он знал, что они убивали людей. Просто то, что он увидел всех их жертв, столь многих, посеяло страх в сердце Гарри. Что, если уже слишком поздно, и Тома не спасти? Потому что знать — это одно, а видеть — совершенно другое. Все эти люди умерли по вине Риддла и его целей, но почему-то Гарри всё ещё хотел спасти его. В некотором смысле, это делало Гарри ещё хуже Тома. Доска начала дрожать, руны загорелись и вспыхнули хаотичными узорами. Воздух стал густым и тяжёлым от бурлящей в нём магии, её Тьма проникала сквозь кожу Гарри и заставляла его чувствовать себя живым. Хотя Поттер раньше уже использовал Тёмную магию, это не было похоже ни на что ранее ему известное. Что-то приблизительное он ощущал, когда использовал Проклятье Круциатус на Амикусе Кэрроу. Магия внезапно всколыхнулась, и Гарри понял, что Том вернулся домой. — Что ты делаешь? — резко спросил он, и когда Гарри обернулся к нему, то увидел, что Риддла окружают призраки людей, смерти которых он наблюдал. Том, казалось, не видел их, но он определённо мог ощущать Тёмную магию, витающую в воздухе. Его глаза расширились, в них блеснул алый огонёк, и он посмотрел на Гарри голодным взглядом. Поттер знал, что должен бы закричать и обвинить Тома во всех этих убийствах и жутких смертях. Он должен был проклясть его и уйти, найти Дамблдора, попросить о помощи. Забыть о любом прикрытии — такой монстр, как Риддл не заслуживал спасения. Но сейчас, видя Тома перед собой, потерянного во Тьме и окружённого мертвецами, Гарри понял, что не хочет покидать его. Если он оставит его сейчас, это не остановит убийства, и лишь приведёт к тому, что Риддл продолжит дальше терять свою человечность. Том был его родственной душой, независимо от того, являлся ли он убийцей или нет — Гарри ведь желал найти свою вторую половину, и теперь он должен был помочь ему. Том внезапно оказался прямо перед ним, и духи окружили уже их обоих. Пальцы Риддла подцепили подбородок Гарри, заставляя его поднять голову и посмотреть в его глаза. Даже с алым блеском они всё ещё оставались человеческими. — Остановись, — выдохнул Гарри, беря в руки лицо Тома. — Я не должен хотеть тебя, но я хочу. Ты не хороший человек — ты тёмен и полон греха. Том поджал губы и склонил голову, пока его лицо не оказалось всего в нескольких дюймах от лица Гарри. Казалось, магия в комнате стала ещё плотнее, отдаваясь пульсацией и покалыванием на коже Поттера. — Не сопротивляйся, — тихо прошептал Том, опуская руки на талию Гарри, когда он чуть приподнялся на носочках. — Согреши вместе со мной. Будь моим грехом. А потом губы Тома накрыли рот Гарри, и мир вокруг них взорвался, оставляя Поттера с осознанием, что он рядом с Томом, и ничего более не имеет значения. Духи, казалось, растаяли в воздухе, когда Риддл притянул Гарри ещё ближе, сильнее прижимая их тела друг к другу. Было ощущение, будто каждый дюйм тела Гарри прошибает электрический ток, заставляя его чувствовать собственное тело так ясно, как никогда прежде. Он ощущал себя таким живым, свободным, цельным, и за этими ощущениями скрывалось почти болезненное, отчаянное желание большего. Том захватил губами нижнюю губу Гарри и немного оттянул её перед тем, как отстраниться. Поттер закрыл глаза и упёрся лбом в грудь Риддла, ощущая, как тёплые руки обнимают его. В голове было слишком много мыслей, слишком много путаницы. Границы между правильным и неправильным стали условны и размыты, но это было и не важно, пока Том так нежно обнимал его, и в этот момент Гарри позволил себе забыть обо всём мире. Всего лишь на мгновение.***
Гарри вздохнул, щекой опускаясь на стол, наблюдая за Томом через окно. Его мысли метались всю ночь. Риддл оставил его почти сразу после их поцелуя, сказав, что ему нужно «подумать», и Гарри тонул в водовороте эмоций и чувств до сих пор. Он даже не мог понять, правильно ли поступает или нет, да даже не знал, верный ли делает выбор. — Ты веришь в родственные души? — спросил Гарри Серафино, когда тот вернулся в магазин. — Я считаю, что они очень редки, — ответил вампир, чуть наклоняя голову, смотря на Гарри. — Я верю, что они существуют, но они были созданы, а не рождены. Нечто, что связывает двоих людей вместе, в особый способ будто опутывая душу, делая её частью одной половины, а не целого. Попытка убийства и случайно созданный Хоркрукс, вероятно, стал причиной такой же связи душ. — Что бы ты сделал, если бы у тебя была родственная душа? — спросил Гарри, бросая очередной взгляд на Тома, который вновь разговаривал с Хепзибой. — Например, если когда-то ты ненавидел её, но потом она умерла, а ты внезапно попал в то время, когда она всё ещё была жива? Прекратишь ли ты ненавидеть её только потому, что она оказалась твоей родственной душой? — Мальчика-Риддла нелегко ненавидеть, несмотря на всю его злобу, — промурлыкал Серафино, и Гарри от неожиданности резко поднял голову. — Что? Я не… — Ты задал мне очень специфический вопрос, Гарри, — прервал его Серафино с немного насмешливой улыбкой. — Я сам не из этого времени: я умер ещё в 1792 году, и научился очень хорошо подражать речи и поведению людей из разных периодов времени. Поэтому я могу понять, если кто-то не следует этим шаблонам. А ещё ты посматриваешь на Риддла слишком откровенным взглядом для того, чтобы считать твой интерес лишь праздным. Гарри ощутил, как краснеют его щёки: он и не подозревал, насколько всё это было очевидно. Видимо, Серафино знал обо всём с самого начала, и сейчас просто не было смысла что-то отрицать. — Я понимаю твои опасения, — продолжил Серафино. — Мы оба знаем, что он злоупотребляет способностью создавать Хоркруксы. — Откуда ты это знаешь? — спросил Гарри, удивлённый тем, как много, оказывается, Серафино знал. — Точно так же я могу сказать, если человек является оборотнем или Вейлой — их запахи не совсем человеческие. Он слабый и угасающий, но без того горьковатого аромата, которым обладают другие волшебные существа, — Серафино замолчал на мгновение, переводя взгляд на Тома в окне напротив. — Как же он умер, если у него были Хоркруксы? — Я уничтожил их, — тихо ответил Гарри. — А потом стал Повелителем Смерти: когда он попытался убить меня, его проклятье отрикошетило и попало в него самого. Тогда он уже не был Томом, его звали Волдеморт. У него было семь Хоркруксов, и он уже являлся не-человеком. Он выглядел, как монстр, и делал ужасные вещи, стал полностью невменяемым психом, сеющим лишь смерть и разрушение. — Это он оставил тебе этот шрам от проклятья? — спросил Серафино. Гарри кивнул. — Впервые он попытался убить меня, когда я был ребёнком. Моя мать пожертвовала собой, дав мне защиту, от чего проклятье угодило в него самого, но Хоркруксы не дали ему умереть окончательно. Но в тот момент его душа была настолько слаба, что в отчаянии зацепилась за мою собственную. Позже он снова попытался убить меня, что, однако, уничтожило Хоркрукс внутри меня. Глаза Серафино удивлённо расширились. — Человеческий Хоркрукс? Я никогда раньше не слышал о таком… не удивительно, что вы оказались родственными душами — вы буквально связаны вместе. — Но ты понимаешь, почему это неправильно? — спросил Гарри. — Том скоро убьёт женщину и создаст ещё два Хоркрукса, после чего исчезнет на долгое время, а потом вернётся, полностью увязнув в Тёмных Искусствах, став одержимым мыслью о бессмертии. Я знаю, что он уже убийца, но всё ещё более-менее человечен. Я просто… не знаю, что делаю. Он снова посмотрел на Хепзибу и Тома, которые всё ещё оживлённо болтали о чём-то. — Я хотел её спасти, или я так думал… — продолжил Гарри. — Но вскоре понял, что спасти хочу не её, а Тома. Я говорил ему, что пытаюсь видеть в людях свет, но всё ещё не могу увидеть его в нём. Он убийца, и я не знаю, есть ли в нём ещё что-то, что можно спасти, да и стоит ли пытаться. Но в то же время, я не могу заставить себя отвернуться от него. Кроме того, он ещё ни разу не причинил мне боли в этом времени и даже не попытался: я знаю, что уже не раз злил его и выводил из себя, но он никогда не был жесток ко мне. Гарри ощутил небывалую лёгкость в груди, когда смог выговориться, и уже было не важно, сможет ли Серафино посоветовать ему что-нибудь в этой ситуации, теперь, по крайней мере, в мыслях Поттера хоть немного прояснилось. — Ну, — медленно начал Серафино. — Тебе не обязательно любить свою вторую половинку, чтобы осознать вашу связь. И ты сказал, что переместился во времени, чтобы быть с ним? А теперь подумай — почему тебя перенесло именно в это время, ещё до того как Тома уже невозможно будет спасти? Быть может, твоя судьба — именно спасти его? — Я даже не знаю, смогу ли! — в отчаянии выкрикнул Гарри, хватаясь руками за голову. — Что если он убьёт Хепзибу, и не важно, что я буду делать? — Тогда оставайся с ним даже после этого, — предложил Серафино твёрдым и уверенным тоном. — Ты думаешь, что в Риддле нет ничего хорошего? Может, так и есть. Но ты хороший, и ты — его родственная душа. Быть может, свет не в нём самом, а в тебе. Вместе вы — одно целое, и возможно лишь твоё присутствие рядом сможет спасти его. Только быть с Томом, вместо того, чтобы активно пытаться помешать его убийствам… это было трудно, но, быть может, это желание помешать ему было всего лишь частью «комплекса героя» Гарри? Если это сможет спасти больше людей в будущем, то может теперешнее бездействие и стоит того? — А у тебя есть родственная душа? — не мог не спросить Гарри. — Просто, ты очень многое знаешь… — Была, — грустно произнёс Серафино, и Гарри уже пожалел, что вообще спросил об этом. — Она была рядом даже после того, как я стал вампиром… Я убил её, когда она пыталась удержать меня от убийства ребёнка — это была случайность, безумный, неконтролируемый порыв… И с тех пор я никогда больше не убивал. — Прости. Мне жаль, — выдохнул Гарри, обойдя стойку и легонько дотронувшись пальцами до ладони Серафино. — Она спасла меня от превращения в монстра, несмотря на то, что я был создан быть им, — произнёс Серафино, грустно улыбаясь. — Я верю, что ещё есть надежда для твоего мальчика-Риддла.***
— Куда ты идёшь? — спросил Гарри, немного взволнованным взглядом наблюдая за тем, как Том накидывает длинный плащ поверх строгого костюма, в который он был одет. Одежда выглядела до безумия знакомо, и Гарри имел плохое предчувствие от того, что он, кажется, знал, где уже видел её. — В гости к другу, — просто ответил Том. — Не волнуйся, дорогой, я не надолго. Но Гарри всё равно беспокоился. Это мог быть — очень даже возможно — тот день, которого Поттер так боялся, и он был поражён внезапным осознанием того, насколько оказался неподготовленным к нему. — Тебе обязательно идти? — Гарри протянул руку, попытавшись коснуться запястья Тома. — Я надеялся провести ночь вместе… — Это по работе, Гарри, — усмехнулся Том. — Но можешь дождаться моего возвращения. — Да-да, — с горечью пробормотал Поттер. — Знаешь, я уверен, что некоторые твои покупатели наверняка врут о своих предполагаемых ценностях. На самом деле, чем больше они говорят об их ценности, тем она наверняка меньше. Так что просто будь осторожен с тем, чему ты веришь. — Я хорошо знаю свою работу, — возразил Том, заломив бровь. — И я могу отличить подлинную ценность от дешёвой подделки. Не забивай этим свою хорошенькую голову, дорогой. Снисходительный подлец. — Кроме того, — продолжил Том, — леди, к которой я иду, заслуживает доверия, и вещи, которые она показала мне действительно подлинные. Гарри застыл, уставившись на Тома широко распахнутыми глазами. — Она уже показала тебе их? — дрогнувшим голосом спросил Поттер, ощущая, как ужас сковывает его тело с осознанием, что он опоздал. Том бросил на Гарри недоуменный взгляд. — Да. А теперь, если ты простишь меня… Гарри крикнул: — Подожди! — но Том ушёл, даже не взглянув на него. И следующие два часа тянулись для Гарри безумно медленно. Он несколько раз пытался вызвать Хепзибу через камин, но ответа не было. Поттер несколько раз задумывался над тем, чтобы обратиться к властям, но даже если они поверят Гарри, не имеющему ни единой улики, подтверждающей сказанное, Том мог просто с лёгкостью сбежать. А если Риддл убежит, Гарри не сможет его больше нигде отыскать, и Том просто убьёт кого-нибудь ещё для создания следующего Хоркрукса. Несмотря ни на что, кто-то обязательно умрёт, и смерть Хепзибы, по крайней мере, даст Гарри шанс спасти больше людей в будущем. Поттер настолько погрузился в собственные мысли, что даже не заметил возвращения Риддла, пока тот не встал прямо напротив него. Лицо Тома было залито кровью, больше всего её было вокруг его рта, но всё же он не выглядел раненным. — Ох, Том, — выдохнул Гарри. — Что же ты наделал?.. Том ничего не ответил, лишь сел рядом с Гарри и бездумно уставился на стену напротив них. Красный блеск в его глазах был ярче, чем когда-либо до этого, и даже его лицо выглядело более измученным, чем обычно. Гарри встал и направился в ванную комнату для того, чтобы намочить какую-нибудь ткань. Когда он вернулся, то опустился на колени перед Томом и коснулся влажным полотенцем его лица. Кровь оттиралась с трудом, её слой был даже толще, чем предполагал Гарри. Том никак не отреагировал, когда Поттер слишком сильно потёр его кожу, но даже после всех усилий кровь всё ещё виднелась на губах и щеках Риддла. Гарри обхватил лицо Тома алыми окровавленными пальцами. Риддл, казалось, смотрел куда-то сквозь Поттера, даже когда тот мягко коснулся своими губами его губ. — Ты не можешь больше создавать их, — прошептал Гарри, и его шёпот прозвучал слишком громко в хрупкой тишине. — Посмотри, во что это превращает тебя… Как ты думаешь, сколько ещё сможет выдержать твоя душа? Глаза Тома потемнели, он резко вскинул руку, хватая Гарри за воротник его рубашки, дёргая на себя. — Чем больше я их создаю, тем сильнее становлюсь, — прошипел Том, и слишком нежно для ситуации прислонился лбом ко лбу Гарри. — Ты не можешь обмануть смерть, — выдохнул Гарри, закрывая глаза. — Разве ты не слышал сказки «о Трёх Братьях»? Ты можешь считать, что провёл её, но смерть всё равно доберётся до тебя. Том не ответил, поднимаясь на ноги и поднимая Гарри за собой. — Я ухожу на Крит, — спустя мгновение произнёс Том. — Ты пойдёшь со мной? Гарри кивнул, даже не раздумывая над смыслом вопроса, и Том взял его за руку. Аппарация, в которую утянул его Риддл, казалось, длилась дольше привычного, и когда они оказались на какой-то пустынной местности Крита, мир вокруг спустя мгновение прекратил вращаться. Гарри при первой же возможности осмотрелся, замечая с одной стороны сверкающие голубые воды и высокие крутые горы — с другой. — Где мы? — спросил он, оборачиваясь к Тому и натыкаясь взглядом на волшебную палочку, направленную на него. — Том? Глаза Риддла сверкали безумным пламенем, и на кончике его палочки вился алый огонёк. — Откуда ты столько знаешь обо мне? — требовательно спросил Том. — Ты появился в моей жизни, зная обо всех моих прошлых поступках, о том, что я делаю и планирую делать. Ты даже не пытался сдать меня, ничего не предпринимал, но всё же моя жестокость к другим людям причиняет тебе боль. Ты что-то вроде моего духа-хранителя или же просто безумец? — Хотел бы я сказать, что второй вариант верный, — со вздохом сказал Гарри, передёрнув плечами. Том хотел правды — и Гарри исполнит его желание… в пределах разумного: он не был уверен, как отреагирует Риддл на заявление о родственных душах. — Я из другого времени, — произнёс Гарри, внимательно наблюдая за Томом, но не видя никакой реакции на свои слова. — Я из того времени, где ты уже создал семь Хоркруксов и потерял всю свою человечность и разум. Ты стал совершенно невменяемым и безумным, одержимым и помешанным… Твоя идея одержать бессмертие провалилась, потому что все твои Хоркруксы были уничтожены и твоя попытка убийства самой большой угрозы обернулась прахом и вместо этого погубила тебя самого. Ты умер молодым, Том: тебе было лишь немногим за семьдесят — твои попытки обмануть смерть закончились тем, что ты умер в возрасте, до которого доживают даже магглы. — И ты вернулся в прошлое, чтобы остановить меня, — предположил Том, но Гарри в ответ покачал головой. — Я хотел пойти к Дамблдору, — признался Гарри, — но мы не смогли бы остановить тебя до того, как ты превратился бы в монстра — я не хочу, чтобы ты даже становился им в этом времени, Том. Риддл вздрогнул, опустив руку с зажатой в ней палочкой. — Ты глупец, Гарри. Эмоции, подобные этим, уничтожат тебя: они запутали тебя, заставили подумать, что я могу быть чем-то хорошим, но мы оба знаем, что во мне нет света. — Я свет в тебе, — произнёс Гарри, повторяя слова Серафино. — Я могу уравновесить твою душу. Том мрачно хмыкнул, кончиками пальцев подцепляя подбородок Гарри. — Твоя преданность слепа и глупа, но достойна восхищения, мой дорогой. Позволишь ли ты мне показать свою преданность тебе? Гарри слабо кивнул, когда Том склонился к его лицу, чтобы поцеловать. Он позволил взять на себя инициативу Тому, который быстро снял с них обоих одежду, аккуратно опуская Гарри спиной на каменистую землю. Были жадные поцелуи и волнующие прикосновения, и когда Том вошёл в Гарри, тот почувствовал, будто наконец нашёл утраченную часть себя, об отсутствии которой даже не подозревал. Наслаждение было почти невыносимым, заставляющим Гарри дрожать и тонуть в электрических импульсах, прошибающих его тело, в приятном, окутывающем жаре. Гарри принадлежал Тому, а Том принадлежал ему.***
Гарри проснулся на следующее утро, ощущая тяжесть и боль в теле. Его голова покоилась на груди Тома, и он мог слышать его размеренное сердцебиение. Гарри снова закрыл глаза, прислушиваясь к биению сердца Тома. Вчера всё произошло далеко не так, как планировал Гарри. Он не смог спасти Хепзибу, но Том пригласил его путешествовать вместе с собой. В прошлом, без Гарри, Том скитался по свету в одиночестве, и рядом с ним не было никого, кто мог бы удержать его от падения во Тьму. Быть может, судьбой Гарри было никогда не спасать Хепзибу, но спасти Тома, указывая ему на ошибку, которую он совершил, убив её. Может, Хепзибе было суждено оставаться лишь пешкой, да и потом, какое она имела значение для Гарри? Том — вот кто был для него важен. И секс с Томом… да, это было самым, пожалуй, волнующим опытом в жизни Гарри. Это было чувственно и волнующе, наполнено страстью, нуждой друг в друге и желанием. Гарри никогда не ощущал себя настолько цельным, как в тот момент, и он был уверен, что Том тоже чувствовал это. Конечно, была ещё одна деталь в том, что они занялись сексом практически сразу после убийства и создания Хоркрукса, но Гарри всегда знал, что Том — убийца. Если у Гарри получится не дать Риддлу погрузиться во Тьму, быть может, прошлые грехи Тома можно будет простить. Или же Гарри был просто эгоистом, не желающим признавать злобную сущность Риддла, потому что не мог найти в себе силы покинуть его. Однако, независимо от причины, Гарри влюбился в Тома, несмотря ни на что. Он ведь заслужил быть счастливым и любимым в этой жизни, и если Том был тем человеком, который заставлял Гарри чувствовать завершённость своей сути, да будет так. Рядом с ними хлопнула крыльями птица, и Поттер поднялся, ощутив, как зашевелился рядом Риддл. Сова кинула рядом с ними пакет, и Гарри увидел собственное имя, нацарапанное на нём. Гарри протянул руку, взял и разорвал упаковку, выуживая из неё изысканный кинжал с красивым орнаментом, лезвие которого поблескивало на солнце. Рукоять была украшена чёрными драгоценными камнями, рядом с ними были вырезаны алые линии, создающие рисунок. Рядом с кинжалом была записка:Береги себя, мой друг. Оставайся светом в его тьме. Серафино.
— Вампирский кинжал? — тихо прошептал Том, грудью прижимаясь к спине Гарри и опираясь подбородком о его плечо. — Это чтобы убить меня, мой дорогой? Гарри качнул головой, когда ощутил, как Том легонько касается губами основания его шеи. — Конечно, нет, — согласился Том, щекоча дыханием ставшую удивительно чувствительной кожу Гарри. Он потянулся к кинжалу и перевернул руку парня, прижимая острие лезвия к его ладони. — Убийство твоей родственной души убьёт и тебя. — Ты знаешь, — констатировал Гарри, чуть вздрогнув, когда Том слегка надавил на лезвие, выводя на его ладони рваные пересекающиеся линии знака. — Конечно, знаю, — промурлыкал Том, протягивая Гарри свою руку, чтобы он мог вывести такой же знак и на его ладони. — Между нами есть связь, которую чувствует даже наша магия: в твоей палочке та же сердцевина, что и в моей — перо того же самого феникса — и ты заставляешь чувствовать меня то, что не может вызвать во мне никто другой. Я не знаю, что значит любить, и не уверен, способен ли вообще на это чувство, но ты единственный человек, которого я хочу видеть рядом с собой всегда. И твой друг-вампир только подтвердил мою теорию, когда пришёл ко мне и сказал, чтобы я не совершал его ошибок. Ты должен знать, мой дорогой, что я никогда умышленно не сделаю тебе больно. Том откинул кинжал на камни рядом с ними и потянулся к руке Гарри. Он соединил их ладони вместе, порез на руке Поттера едва ощутимо покалывал. — Руны души, — пояснил Том. — Мы оба части одного целого. Гарри кивнул, поворачивая голову, чтобы поцеловать Тома. Поцелуй быстро перерос в жадный, более страстный, и Гарри сумел отстраниться лишь тогда, когда воздуха уже совсем не хватало. — Если ты действительно веришь, что мы родственные души, то прекрати создавать Хоркруксы, — произнёс Гарри, чувствуя, что ему нужно это сказать. — У тебя и так уже есть несколько, и я не отказываюсь от своих вчерашних слов — я не хочу, чтобы ты превратился в монстра. — А ты создашь Хоркрукс ради меня? — парировал Том, нежно проводя пальцами по шраму Поттера. Гарри задрожал, ощутив приятное покалывание в теле от прикосновения, но всё же нашёл в себе силы, чтобы покачать головой. — Я не убийца, — произнёс он, не сводя взгляда с лица Тома. — Но если ты умрёшь, дорогой, — пробормотал Том, опуская пальцы на губы Гарри, медленно обводя их контур, прежде чем провести по шее. — Мне кажется, что без тебя я совершенно точно сойду с ума. Если это было обещанием, что Том попытается сохранить свой рассудок пока Гарри будет рядом с ним, тогда он не против сохранить между ними эту нездоровую связь. Оставаясь в живых, Гарри сможет удержать Тома от убийства, но сам не был готов убить, чтобы гарантировать это. Но была одна вещь, которую он мог сделать. — Я отыщу Дары, — произнёс он. — У тебя есть Хоркруксы, а я стану Повелителем Смерти. Мы сможем быть бессмертными вместе, путешествовать по миру вместе, — что угодно, лишь бы удержать Тома от Тёмных Искусств. — Однажды я уже нашёл их, и сделаю это снова. Губы Тома изогнулись в прохладной улыбке, и он поднёс свою окровавленную ладонь ко рту Гарри, размазывая кровь по его губам, прежде чем прильнуть к ним в поцелуе, навсегда скрепляющем связь между ними.