Эksпеriмеnт

Мы с Моникой беззаботно восседали на скамье, в подземной церкви, прямо перед священным алтарем «Машины-Бога». Мы сидели и беседовали. Подумать только, сколько же я теперь знаю… и какова цена тому. Знаний от Моники, от Ренье и Йозефа, от других врачей. От анализа, которым я подвергаю все, что мне говорят, все что я вижу сама. И сколько еще тайн мне предстоит раскрыть. Так и обстоят дела сейчас… – закончила я свою мысль. – План работает, как видишь. А если не понимаешь, учись чуткости и тончайшему анализу происходящего. Вникай в сказанные мной смыслы с полуслова, Моника. Ты способна на это. Ты очень умная, но что-то тебе здорово мешает по-настоящему раскрыться. Говоришь так, будто сама идеальна, Кира… – обиженно говорила она, хмыкая себе под нос. Ну хватит. Конечно же, я не идеальна, – не поспешным было внести некоторые коррективы в ранее сказанное. – Отнюдь, Моника. Просто попытайся воспринимать мои слова исключительно с точки зрения рациональности, а не эмоций. Пожалуйста… Верно. В противном случае нас ждет очередная глупость, когда люди осознанно или нет – считают тебя лучше, чем ты есть только потому что ты выполнила нечто несколько раз подряд на высокий балл. Глупая и неотъемлемая данность нашего мира. Ненавижу переучивать людей. Какая ты сложная, а, – Моника не удержалась и ткнула меня пальцем в живот. Внутри пронеслось противное ощущение щекочущей боли. – И план твой слишком уж какой-то нереальный. Не находишь? Чем же тебя не устраивает план, в котором ты даже толком физически не фигурируешь? – я нервно изогнула бровь, сидя напротив нее с полнотой серьезности во взгляде. – Мне во многом приходится ради тебя стараться. Все взяла на себя, так чего ты жалуешься? Или ты не веришь в меня? Я верю в тебя, Кира… – хмуро ответила Моника. – Однако. Когда дело дойдет до того самого момента. Там… все так неопределенно. Может ты, конечно, и набросаешь остаток, но. Тот интуитивный подход, который мы имеем сейчас – легко может нас погубить. А-а, – мое лицо просияло искренней слабой улыбкой. – Значит, ты не веришь в нас, да? Ну вот что ты несешь, глупая! – Моника обхватила мое лицо руками и плавно приблизилась к моим губам собственными. – В нас-то я еще как верю… и ни во что больше я верить просто не хочу. Не веришь, Моника, – издевательски прошептала я, убеждаясь, что «лесбийский план» в деле. – Не веришь, потому что боишься однажды не понять ход моих мыслей. Не понять их в судьбоносный час, когда одна ошибка может разрушить все. Ты этого боишься, я права? Боже… – бедолага опустила голову, прильнув своим лбом к моему носу. Что и требовалось доказать. – Ну. Да, если так над этим задуматься. Но… разве ты не чувствуешь себя преданной сейчас? Если бы такое говорила я. Эти сомнения, истоки непонимания. Я была бы так ранена. Впрочем, я и сейчас это чувствую. Я думаю, что не все приходит сразу… – мои пальцы аккуратно и нежно гуляли по ее волосам, в то время когда губы давали ответы. – В конце концов, реальное восприятие ситуации помогает выжить. Ты чудо, Кира, – сказала она, являя мне свой лик лишь для того, чтобы взять моего поцелуя. Нужно терпеть. Терпеть. Ничего не поделаешь. – Я доверюсь тебе. Нашему будущему. Спасибо, Моника, – пора было действовать. Проявить инициативу и поцеловать ее в губы точно так же, как она целовала меня. – Мы обязательно победим. Осталось совсем немного. Нужно, чтобы она думала, что мне не все равно, иначе дело с треском провалится. …но я понимала, что чем дальше подбираюсь к концу, тем меньше верю в успех и выбор своего решения Ведь, так ли правильно я поступаю? Некое чутье упорно твердит мне не противиться, но сделать все так, как того требуют доктора. И что же это может означать? И на что может пойти Моника в случае, если я действительно передумаю? Если ее ненависть и ревность пересилят всякий здравый смысл. Л-ладно… – девушка тяжело вздохнула, когда позволила моей голове прильнуть к ее плечу, обнимая меня. – А что там с Эл? Не хочешь ничего мне рассказать? В конце концов, ты уж очень странно повела себя у моего дома вчера. Такая конспирация. Не думала, что ты такой параноик. Это мне надо тебя спросить по поводу Эл, – говорила я. – Очень важно знать как ты получила данные от шефа полиции. Передавал ли он их тебе лично, в каких условиях заключалась передача, участвовали ли посредники, находились ли рядом третьи лица, какая была обстановка вокруг, в какой форме были данные и так далее, и так далее, и так далее… Ты точно-точно параноик, дорогая моя! – Моника звонко рассмеялась от моих слов. – Знаешь? Мне кажется, ты зря так переживаешь. Хотя… этот Эл. По ходу мышления, он напоминает мне тебя. Это так странно, Кира. Мне кажется, вы друг друга действительно стоите. Может быть, – я опускала взгляд, когда отвечала с какой-то неподдельной пустотой. – Данные меня не особо обрадовали. Эл действительно много знал, хотя, думается мне, что он бы еще очень-очень долго не смог меня вычислить. Возможно, ему было необходимо, чтобы я сделала ход. Да, я более чем в этом уверена. Наверное, он такой же милый, как и ты … – игриво произнесла Моника, балуясь… балуясь моими миниатюрными пальчиками на своей ноге. Мой положительный настрой резко улетучился, словно бы часть моего разума изменилась. Я ни с того, ни с сего встала со скамьи, превозмогая усталость и боль. И я схватила Монику за руку и уставилась ей прямо в глаза. Ты действительно считаешь его милым? – из моего рта лилась пустота. К-кира, ты в порядке? – ее взгляд вдруг начал источать неподдельный страх. Враг… – пусто произнесла я. – Эл наш враг. А врагов не называют милыми, их убивают. Не целуют, не люлюкают. Но бьют десятикратно больнее чем они тебя. Терзают. Пронзают. Моника нервно сглатывала слюну, что подступала к ее горлу в который раз. Не знаю, как точно я выглядела со стороны, но она была определенно встревожена. Я чувствовала себя такой бессмысленной и пустой. Тебе ведь это понятно? – я ждала ее ответа, но получила лишь тишину. И пустоту. И только спустя примерно пол минуты непрерывного зрительного контакта, моя несчастная спутница подала голос. Понятно… – ее взгляд упал в пол. – Зачем ты так? Такое чувство, будто это я твой враг, а не Эл. Прости, – я медленно села обратно. Наваждение будто сошло само собой. Что это вообще было? Странно. Просто… – не хотелось придумывать глупых оправданий, но. – Меня это завело. Не знаю, почему. Моника не знала что и ответить. Расскажи мне о той встрече с шефом полиции, – я решила перевести тему на более значимую. Времени оставалось мало, мы очень долго с ней просто гуляли по учреждению, плюс те тренажеры… Форму нужно поддерживать, иначе я так тут и останусь навсегда. Расскажи все подробно, – говорили мои губы. – Хочу сделать какие-то выводы. Хорошо… – она ответила с такой грустью, что даже бессердечный бы на секунду ощутил вину. – В общем, дело было так. Я составила полное описание обстоятельств смерти этого человека. Времени было немного, всего шесть минут. За это время шеф должен был быстро передать мне все материалы и организовать вещание в прямом эфире, где прочитал бы речь и покончил с собой. Я писала ему текст так, чтобы было как можно информативнее и наименее скомкано. Говорил он недолго, где-то минуту… Жаль, ты этого не видела, Кира. Ну, меньшего я от тебя и не ожидала, дорогая, – мягко произнесли мои губы, когда я улыбалась ей. Моника моя. Дорогая?? – в изумлении она буквально засияла на глазах. – Я… Не отвлекайся, продолжай                                           последовал мой сухой ответ. Моника вновь огорчилась. Эти качели из чувств здорово мешали ей трезво мыслить. Она и правда никогда не изменится. В общем, – ее губы зашевелились. – Мне пришлось быть рядом с участком. Шеф вышел в назначенный переулок и передал мне флешку с данными. Когда он ушел, я сменила переулок на другой и удостоверившись, что за мной не следят, переоделась. Ну а потом я пошла домой. Вот, собственно, и все. Вроде бы, ты вела себя предусмотрительно… – это был беглый анализ. Мне требовалось не только рассудить услышанное, но и не поскупиться на поощрение. Все же, она правда молодец. Ты не шутишь? – Моника мягко улыбнулась и взяла мою руку, крепко обхватив ее своими ладонями. – Я не разочаровала тебя? Ты чудесна, – мне подумалось проявить нежность, обнять ее за талию свободной рукой. – Надеюсь, там нигде не было камер. И еще, надеюсь, что одежда: и та, и другая, в которую ты переоделась, была сделана таким образом, чтобы скрыть твою фигуру и лицо. Очень важно сымитировать разных людей, в том случае, если копы все же как-то тебя засняли или увидели. Нужно пытаться предусмотреть все. Я знаю, я старалась сделать как раз именно так… – довольный тон и слова которые я так желала услышать – грели мое сердце. Надеюсь, она не лжет. – Эл нас никогда не найдет. Нас двое, мы особенные. А он? Он просто жалкий персонаж и ничего более. Никогда не недооценивай врага, – твердо говорила я, предаваясь воспоминаниям. – И не переоценивай себя. Порой, один жалкий персонаж способен уничтожить целую систему, если правильно все сделал. Учел все факторы. Понимаешь меня? Да… любимая, – она ловила мои слова, хлопая огромными глазищами и складывалось впечатление, что все меньше понимает о чем вообще идет речь. Словно проигнорировав, она вновь замечталась и уже сама обнимала меня. Время подходит к концу, Моника, – я прошептала ей это на ушко. – Пора отсюда выбираться. Погуляем еще немного перед сном? – она спрашивала это у меня, сияя радостью и счастьем. Лучась добротой. Конечно, – мягко отвечала я. – Всегда только с тобой, Моника. Только с тобой. *** Я проснулась в своей постели вот уже как несколько минут назад. Голова напрочь отказывалась соображать и дико клонило в сон. Все потому, что вчера я целую ночь расписывала месячный план смертей преступников в тетради. А так же мастерила место, в котором буду отныне хранить это свое, так называемое «оружие массового уничтожения». Конечно, я бы без проблем могла и вновь облечь тетрадь в тот файл, но… на деле это оказалось гораздо сложнее, чем мне думалось. В любом случае, это бы было даже как-то нечестно. Хочется более реалистичной игры с этим так называемым Эл… как бы глупо это не звучало. Ведь я лично проводила тесты с консолью, силясь разобраться в ее многочисленных переменных. Боюсь, что без конкретных технических знаний сделать это будет просто невозможно. Мне бы потребовались годы изучения материалов. Как есть – действительно гораздо проще. Что же до моего тетрадного убежища? Я воспользовалась приемчиками Лайта из Тетради Смерти и оборудовала свой стол похожим образом. Сделала такое же двойное дно, под которым и спрятала тетрадь. Оборудовала место хранения тетради пакетом с жидкостью для розжига и системой проводов с контурами. Ключ открывающий ложное дно так же не отличался. Это был все тот же пастик от ручки, помещающийся в специальное отверстие под столом, приподнимающий пресловутый предохранитель и замещающий его собой, не дающий контуру замкнуться и вызвать искру в пакете с жидкостью для розжига. Гениально и просто. Главное не забывать менять батарейки время от времени. Любой, кто заподозрит двойное дно и попытается взломать его – не найдет там ничего. Контур замкнется, электричество от батареек пойдет в жидкость и моментально вспыхнет пожар. Тетрадь сгорит… ничего доказать не удастся. В это же время, я всегда смогу безопасно открыть дно с помощью пастика и взять из тетради столько листов, сколько мне понадобится. Более того, я особым образом оборудовала и сам пастик, и отверстие, в которое тот необходимо вставлять. Чтобы даже в случае нахождения этого отверстия, только один пастик подошел к нему и никакой другой предмет кроме него. Сам же пастик я буду хранить в особой мини-ручке, которую буду носить с собой, рядом с моим новым самодельным аниме-портсигаром. Да-да, я увлеклась и смастерила себе вчера так же и его. Неважно. Теперь дело было за малым. Надо положить в стол фикционный дневник с описанием моих будней, чтобы в случае, если кто-то захочет посмотреть, что в столе – нашел именно дневник, и ничего более. Времени на сюжет дневника у меня пока было немного, займусь этим сегодня ночью, а сейчас пусть все останется так. Я все равно много сделала. Встряхнув головой и как следует проморгавшись, я направилась на кухню. Вчера ночью пришлось обойти половину Канто в поисках материалов для убежища тетради, так что заодно я купила и запас еды. Решила взять всего понемногу и уже приготовленного, ведь у меня нет ни времени, ни желания заниматься кулинарией. Забавным оказалось то, что денег на моей карточке было в достатке. И откуда они у меня, если я нигде не работаю? Мифические родители? Здорово. Главное, чтобы хватало на сигареты и еду, в противном случае придется заставлять преступников приносить мне доход. Последние размышления заставили меня рассмеяться в голос. Как то-ошно… – я протягивала вслух, заканчивая с приготовлением кофе. Мрак. Расположив еду и напиток на кухонном столе, я лениво взглянула на часы и поняла, что к концу своего медлительного завтрака, начну опаздывать в школу. К черту. Сегодня прогуляю. Уж что-что, а школа в этом мире для меня совершенно не важна. Я спокойно принялась есть, без нервов и суеты, с беззаботностью в душе, побрасывая на часы редкие взгляды. Завтрак стал еще медлительнее чем предполагался и занял почти целый час. Закончив, я собиралась вернуться назад в комнату и немного вздремнуть. Это было бы крайне кстати после сегодняшней неординарной ночи, но. Внезапно, в моей квартире раздался звонок в дверь. Кого это еще принесло? Неужто Сайори? Я лениво развернулась и медленно поплелась назад на кухню, к входной двери. Как я и думала, это была моя подруга детства. Доброе утро, Кира! – звонко пела девчонка, лицезрея мою наверняка помятую физиономию. – Не собираешься в школу? Не собираюсь, – мой хмурый ответ был очевидным. К-кира? – лицо Сайори в миг погрустнело, весь задор как рукой сняло. Я не собираюсь идти в школу сегодня, – мои слова были сухими, хотелось побыстрее покончить с этим и идти спать. – Шагай без меня. Э-это на тебя… непохоже! – Сайори изливалась тревогой, когда говорила так отрывисто. – Что-то случилось, Кира? Ты выглядишь ужасно. А вчера ты мне говорила, что у тебя проблемы. Я очень волнуюсь! Сайори, занимайся своими делами! – моя рука хлопнула дверью почти в тот момент, когда губы произнесли то, что произнесли. Прямо перед ее носом. … Я развернулась и медленно побрела в комнату. Возможно, это было чересчур и не стоило вот так. С каких это пор я вообще стала такой грубой? Ладно, неважно. По крайней мере, она все сразу поняла и никакого нытья мне выслушивать не придется. Добравшись до постели, я завалилась спать. Спать… .       .             .                   Час,                         два,                               три… По какой-то не до конца ясной причине мне явно не спалось. Нет, конечно, я дремала то и дело, но шумный поток мыслей и странное внутреннее волнение мешало окончательно сомкнуть глаз. Что ж, я продолжила свой дрем дальше, пока сонливость совсем не пропала. Гребаная жизнь. В конечном итоге, я просто поднялась с постели и придумывала чем бы себя занять. Долго думать, по правде говоря, не пришлось. В моей комнате был настоящий бардак после вчерашней ночи. Все следы домашних поделок необходимо было убрать, чем я и занялась в первую очередь. Нда уж… а мне-то казалось, что это займет немного больше времени. Типичные заблуждения… Уборка окончилась, что и глазом не успела моргнуть. Чем же занять себя еще, прежде чем подойдет время идти в клуб? Может быть…                         . . Недолго думая, я решила написать поэму. На эту идею меня подтолкнули мысли о клубе. Я быстро нашла свою школьную сумку и, копаясь в учебниках, вынула из нее дневник с сочинениями. Внезапно, я кое-что вспомнила. Поэма Юри… Вчера мне посчастливилось прикарманить сие произведение для изучения на досуге. Учитывая, как редко этот досуг у меня вообще появлялся – можно лишь тяжело вздыхать. Что ж, это, наверное, мой последний шанс изучить стих. Юри, в силу своего социофобного характера, наверняка ждет от меня критику, поэтому прежде чем писать, придется немного поломать голову. Я плавно опустила лист бумаги на стол перед собой и попыталась сосредоточиться, выгоняя хаотичный поток мыслей из своей головы. И принялась рассуждать. Вслух. Итак… – мои мысли облекались в задумчивые слова, когда взгляд падал на строки. – «Зверь», значит? И что бы это могло под собой подразумевать? Ладно, первая строка очевидно, не говорит ни о чем кроме обычного уклада жизни Юри, да? Я внимательнее вчиталась. Одиночество. Наверное, это и есть ключевое слово. Я продолжила читать дальше. Вторая строка с непонятным «зверьком», который, скорее всего, просто фигура речи – не привлекла мое внимание, и я сразу же перешла к третьей строке. Глазам предстало небольшое пояснение. Зверек, которого она не замечала подле себя никогда… – я задумалась. – Это точно фигура речи, обозначающая нечто важное, чего ранее не было, что внезапно появилось. Внезапно, хм. Без какого-либо пускового механизма? Странно, как по мне. Буду иметь это в виду. Я перешла к четвертой строке. Зверек попросил «кусочек хлеба». Еще одна фигура речи? Они явно связаны между собой, это факт. Окей. Стоп, вот это важно! – мой энтузиазм пробудился на пятой строке произведения. – Очарование, о котором писала Юри здесь – покидает ее сразу же после насыщения «зверька». Что бы это значило? Юри намекает на некое измененное сознание под давлением этого «зверька»? Она дает ему то, что он хочет, и он уходит, после чего, все возвращается в норму. Шестая строка. Ее подсознание забило тревогу. Значит ли это, что Юри совершила нечто не совсем хорошее, давая «хлеб» «зверьку»? Под неким очарованием, Юри совершает нечто, что в здравом уме бы посчитала не совсем верным? Странно. Седьмая строка. Именно… – я говорила, найдя подтверждение своим же догадкам. – Она поняла, что натворила. А натворила она явно что-то совсем-совсем нехорошее. Дальше. Мое внимание перешло на восьмую строку. Там описывались опасения того, что, дав однажды «зверьку» «хлеб», «он» придет снова. Что такое этот «зверек»? Желание? Измененное состояние сознания? Может, психоз? А кто его знает, может эта девчонка сумасшедшая. Я невольно засмеялась с собственных мыслей. И не такое бывает в этой жизни. Неважно, девятая строка. А вот и пошли симптомы… забавно, – я внимательнее всмотрелась в строчку, после чего невольно обратилась к следующим десятой и одиннадцатой строкам. Они все равно были короткими. Ну… вот это уже действительно информативно. «Хлеб» – плоть Юри, тут пишется прямо черным по белому. Странно, что я сразу не заметила это ключевое слово. «Зверек» – это соблазн. Да? Я задумалась. Общая картина казалась мне довольно странной из-за этого нового поворота в каноне. Мне почему-то думалось, что «зверек» – это не совсем соблазн. Соблазн скорее исходное от «зверька»… то, что Юри испытывает, когда приходит «зверек». Очарование, соблазн «нарезать хлеба». Нарезать своей плоти… своей плоти. Встряхнув головой, я принялась читать следующую строку, двенадцатую. Но прочла и остальные три следом, буквально все четверостишие, взахлеб. Мда-а… Лезвие ножа, от которого отражается свет, тот же что и в глазах «зверька». Не значит ли это некую связь между «зверьком» и ножом? Не очень удачный довод, но подержу его в голове. Все равно дальше рассказывается о том, как Юри режет себя все больше и больше, несмотря ни на что, но… стоп. Защита? Что это значит? Я принялась читать дальше. Все последующие строки. Залпом. Все равно я имела представление о картине этой поэмы, так что проблем у меня возникнуть уже не должно. Итак. Из всего этого следует забавный вывод. То, что заставляло Юри резаться – явно становилось сильнее. Оно в ней росло. Оно предлагает ей собственный нрав. Здесь говорится о злости, об упрямости, о том, что зверь не собирается покидать Юри. Что же такое этот зверь? Тот зверь, с которым она гуляет в кампании, который отпугивает людей. Некое изменение в поведении? В характере? Тогда, возможно, слова про исток соблазна пытаются донести до читателя нечто другое. То, что Юри, будучи социофобом и трусом – соблазняется силой зверя внутри себя. Боже… Если так рассуждать, слово «зверь» уже не кажется мне такой уж фигурой речи. Это вполне реальное обозначение того, что теперь живет в Юри. Безумие какое-то! Как вообще я могла дойти до таких доводов?? Она продолжает себя резать несмотря на растущий аппетит «зверя», принимая его защиту, полагая, что это малая цена за те ощущения, которые тот ей дает. Ощущение силы, возможно удовольствия, возможно даже это неким образом гасит ее фобию. А какой фоб не мечтал избавиться от своей фобии? Хотя бы на короткое время. И в завершение, Юри поясняет, что всем довольна. Ее зверь насыщается, и она получает желаемое, полностью удовлетворяясь. Вот, собственно и все. В смятении я откинулась на спинку своего стула и задумалась. Очень безумная поэма, даже жуткая. Клянусь, я бы испугалась, если бы не видела вещи пострашнее. Но все же, насколько это вообще все правда? Может у Юри просто разыгралась фантазия? В конце концов, эта девушка весьма одаренный поэт и, наверное, вообще писатель. Что бы ей помешало попросту выдумать подобный сюжет? Ну а если это правда, то на ее теле наверняка найдутся шрамики. Забавно. Как же мне теперь хочется все это проверить! Так что тебе мешает это сделать? – послышалось сзади. . . Я обомлела. Так страшно мне было лишь тогда, когда я проснулась в той палате впервые, когда пришел Ренье. Я резко повернулась на своем стуле, чтобы удостовериться, что это просто мое больное воображение, и мне все причудилось нафиг, но… А-а-а! – я закричала во весь голос и в ужасе повалилась со своего стула, который потом больно рухнул прямиком на меня. Так ты меня видишь? – молвило оно. – О-оу. Передо мной стояло черное чудовище. Высокое, ростом с человека, гуманоидной формы, но абсолютно черное, искрящееся, с когтями на руках и ногах, и странной нечеловеческой мордой, в которой торчала огромная продолговатая пасть. Было ощущение, словно передо мной стоял демонический очеловеченный динозавр. В чем-то изящная и красивая тварь стояла надо мной, и я совершенно не понимала, что будет делаться дальше. Эй, тихо-тихо! – говорило оно басистым тоном, вскидывая одну из своих когтистых длинных рук. – Не надо так пугаться, ладно? Т-ты… кто? – я ежилась от страха, когда бормотала свои слова, вдавливая свое тело в пол. Это было безумие. Можешь звать меня, Рюук, – создание злорадно засмеялось, наблюдая за мной. Мое лицо тем временем покрыло неподдельное удивление. К-какой еще Рюук? – я путалась… язык меня не слушался. – Ты откуда вообще… Откуда я знаю или откуда взялся? – монстр сделал такой вид, будто задумался. – Если ты о первом, то я вообще-то без понятия. Я это из твоей головы достал. Ты довольно редко думаешь о ком-то, кто носит мужские имена. В твоей башке вечно крутится какой-то Эл, иногда мелькает Лайт, но это ведь все наверняка твои знакомые или что-то вроде того. А вот Рюук… Знаешь, не заметил я, чтобы ты о нем думала, как о том, кого хорошо знаешь. Ч-что, блядь!? – я опешила, опешила! Я была в ужасе… в диком, нахуй, страхе! Расслабься уже… – оно тихо смеялось, изъясняясь передо мной столь натянуто-добродушно. Что это за существо? Я терялась в собственном безумии, отчетливо сознавая, что начинаю куда-то проваливаться. Я твой друг, – говорило оно… говорило для меня. – Я не собираюсь ничего с тобой делать. А ты уже, наверное, жутко перепугался. Трусишки-то не обмочила? И вовсе я не… испугалась. Рюук, – мой тон и голос звучали отрывисто. Я медленно поднималась на ноги, цепляясь за собственную юбку. Нет, на его несчастье я ничего там не обмочила. Слишком много чести для этой черной динозавроподобной херни. Я плавно встала, не отводя взгляда от своего гостя и настороженно ожидала дальнейшего. Странное существо, как внешне, так и по поведению. Совершенно никакой агрессии, даже юморит… Хоть его юмор и представляет из себя чуть большее сортирного уровня. Тем не менее. Рюук, – выговаривали мои губы. – И что же тебе от меня нужно, Рюук? Во-от это уже разговор! – Рюук видно приободрился, плавно оскалился и добродушно засмеялся. Добродушно, черт побери. Если это вообще можно так выразиться. Слушай, – он заявлял, не останавливаясь в своей демагогии. – Я вообще-то уже давно торчу в тебе. Не помню сколько, возможно с самого твоего рождения, когда ты была еще мелким и уродливым сморщенным пупсом. Но знаешь… Все это время я был как в клетке. Безмолвно наблюдал за твоими действиями, тщетно пытаясь на тебя хоть как-то повлиять. Хотя, иногда получалось! Ты никогда не замечала несвойственное себе агрессивное поведение? Когда хотелось, к примеру, размозжить кому-то его дурацкую черепушку. Или… ой. Наверное, это слишком. Так, ладно, давай другой пример… Господи, хватит трещать над ухом! – я не могла больше выносить его чертов монолог и умышленно с этим порвала. – У меня от тебя голова раскалывается! К-какой, нафиг, с рождения? Ты что мне тут несешь вообще? Говори правду, откуда ты взялся! Последние слова я выкрикнула угрожающе. Странно. А что я ему вообще могу сделать? Он мне голову слопает своей огромной пастью при желании, а я тут в таком тоне разговариваю. С другой стороны, а сам же виноват. Трещит хуже Сайори. Да что же это мне так везет-то вообще? А, точно, ты же девочка-умник… – монстр смеялся. Вновь. – Всегда подвергаешь все сомнению, да? А-а… неважно. Он весело махнул рукой в мою сторону. Где только учат такому дурацкому стилю речи. Можешь мне не верить, мне по большому счету все равно, – слова не прекращали исходить, когда чудовище говорило. – Главное теперь лишь то, что я полностью пробудился и могу с тобой болтать. Наконец, мы можем веселиться и делать разные забавные штуки. Уж я-то научу тебя как жить на всю катушку! Я ни ничего не понимаю, черт возьми, – в глубине души пришлось смириться со всем здесь происходящим, чтобы хоть как-то разобраться в ситуации. – Хорошо, допустим, я тебе верю. И так, к слову, «допустим», это не значит, что я тебе верю, понял? Это значит лишь то, что я чисто гипотетически «тебе верю», чтобы во всем разобраться, понял? Я тебе по-прежнему не верю, что б ты знал, но готова принять к сведению в порядке некой исключительности. Так что даже не думай запутать меня. Рюук задумчиво почесал затылок. Господи, этот тугодум что, нихрена не понял? Да он, блин, шутит! Ве-ерно… слушай, – его саркастичная ухмылка читалась даже в зверином лике. – Я не знаю, что ты там пыталась мне сказать, но, отвечу прямо. Я часть тебя. Я твой голос ярости, злости. Я – твои потаенные инстинкты. Твое животное начало. И я был в тебе всегда. Ты поймешь однажды, у нас… много времени. Он замолчал, давая, судя по всему, слово мне. Хорошо, пусть так, – гипотетически мне пришлось согласиться. – В этом случае, как и зачем ты пробудился? Мне, знаешь ли, и без тебя хорошо было. Не видела твою страшную рожу никогда, и была этому рада. Ты чего приперся вообще? Чего тебе надо? Да я без понятия вообще-то, – он пожимал плечами, отвечая совершенно растерянно. – Может быть, исполнилось мое желание, загаданное на рождество? Если так, то я действительно поверю в Санту. Вообще же, я этому несказанно рад. Я долго пытался пробиться, но ничего толком-то не получалось. И вот, оно удалось. Кстати, хочу заметить. Барьер, который меня от тебя отделял, надломился еще тогда, когда тебя приняли в эту забавную семью из веселых дядечек, ну а потом… стена трескалась с каждым днем твоего пребывания тут. Думается мне, что всему виной твоя волшебная тетрадка. Та самая, в которую ты пишешь свои судьбоносные закорючки, обрывающие жизни других людей. Знаешь, хоть я такой подход не совсем одобряю, убийство и схожие ему вещи – это моя стезя. И они могли способствовать моему влиянию. Знала бы что так будет, десять раз бы подумала перед тем как использовать тетрадь… – хмыкнула себе под нос я. – С другой стороны, никаких гарантий достоверности твоих слов нет, так что, можешь не обольщаться. Если ты какая-то моя потаенная личность, то, скорее всего, ты пробудился благодаря одному лишь этому сну. Во снах чего только не случается, ведь так? А я уже долго это все практикую. Кто знает, как может повести себя мозг в подобной ситуации. Если ты конечно вообще не врешь. Ты можешь быть и обычным глюком, простой фантазией, а никакой не личностью там. Утешай себя, если хочешь, но знай… – чудище подлетело ко мне буквально «лицом к лицу» и наклонило свою пасть на уровень моих глаз. – Знай, что я был в тебе всегда. Я наблюдал за тобой еще до этого сна. А верить или нет, это уже тебе решать. Как я и сказал, мне по большому счету все равно. Личное пространство. Личное пространство, черт тебя дери! Я задумалась. Говорит ли он правду? Или может просто стебется надо мной? Я в любом случае не могу проверить. Я умею читать людей, но не это. Он не человек. Мимики на его черной морде нет. Звучит он конечно так, будто верит в то, о чем говорит, но… кто его знает? Сложно подвергать разумному анализу такое. Думаю, мне просто нужно время. Черт… И угораздило же. Теперь он всегда будет преследовать меня? Стоп. Сто-оп! А не об этом ли писала Юри в своей поэме? Знаю, звучит безумно, но… а вдруг? Кажется, меня начинают посещать действительно интересные идеи. Эй, ты, – я окликнула своего нового пресловутого собеседника. – Рюук. А-а? – он хрипло заголосил в ответ, но не больше. Хм-м. Буду думать, что это все-таки «он», ведь говорит он о себе как о мужчине, да и имя мужское выбрал. А ты случаем не хочешь? – довольно волнительно было говорить такое, но. – Не хочешь, чтобы я, скажем, резала себя? Я злорадно ухмыльнулась, демонстративно водя указательным пальцем по рукаву худи. Это ты в том листочке прочитала, да? – Рюук призадумался, хватая поэму меж своих когтистых лап. – Знаешь? Я не думаю, что это хорошая идея. Лучше бы ты порезала кого-то другого. Вот это я с радостью поддержу и даже помогу! Последние слова я пропустила мимо ушей, наблюдая как моя мнимая галлюцинация спокойно манипулирует вещами моего дома. Ты что, можешь взаимодействовать с миром вокруг? – меня вновь посетили сомнения касательно того, кто этот монстр такой на самом деле. А? – он видно удивился. – Кажется так. Ка-ак же здо-орово! Он буквально воспарил от радости и, словно реактивная ракета, пронесся по комнате, нарезая круг. Наверное, это потому что мы во сне… – иного предположить было и нельзя. Должно быть так. Да какая вообще разница! – монстр снова подлетел ко мне поближе и уставился мне прямо в глаза. – Давай уже повеселимся! Мне скучно. Скучно-скучно-скучно-скучно! Заткнись! – я резко выпалила, поднимаясь со своего стула. Проклятый демон. И упал же он на мою голову. Зану-уда… – лилось мне с обидой вслед. Я игнорировала. Игнорировала его слова, продолжая ходить взад-вперед, нарезая круги. Руки на висках, глаза полусомкнуты. Во что я опять вляпалась? Как будто старых проблем было мало. Наверное, это мое наказание за то, что пропустила школу. Стоп, школа. Клуб… Поэма! Мне все еще нужно написать поэму для клуба. Черт! А сколько сейчас вообще времени!? Я кинулась к своему столу за смартфоном. Времени осталось катастрофически мало. Нужно быстро приниматься за работу. Эй, Рюук! – я громогласно воскликнула, крепко сжимая заветную ручку в ладони. – Сейчас молчи. Ни слова, ни звука. Ни писка, чтоб от тебя не было слышно. И не дождавшись ответа, не встревая в дискуссии – я увлеченно окунулась в свое творчество. … Двойная личность Вся жизнь моя – сплошная интеллектуальная игра. И так она текла, пока… Несдержанный, несовместимый нагноения росток навзрыд не вырвался из вовнутри – во вне Звериный свист коснулся глубины сознания Клубок мышей вгрызается в оплавившийся мозг А я сижу. Анализирую ту красоту незнания И очарованная, ощупываю новый для себя, подпропастный костноязычный мост Дорожка выверена мне из жарких поцелуев Мой путь, что пролегал чрез розовый дурман Там, вовнутри, природный ужас мой родной танцует Однако, стой. Кто знает? Быть может, путешествие сие – простой обман? Неважно. Ведь на душе с того момента, по сей день давно красуется огромный скрытый шрам. Вся жизнь моя – сплошная экстремальная игра. И так она текла, пока… Сей пышущий комок из сломанных хитросплетений одной нити, громко не вырвался наружу… Я откинулась на спинку стула, сопровождая свое расслабление протяжным хрипящим выдохом. Поэма была написана за считанные минуты, вот это я понимаю вдохновение! Черт, я так увлеклась, что не слышала вокруг себя абсолютным образом ничего. Я просто погрузилась в собственные миры и написала. Написала… Я вздрогнула и блаженно потянулась за листком бумаги. Я написала потрясающую поэму! – мой голос безумными нотами обогнул всю комнату. – Наконец, я создала что-то, чем реально можно гордиться! Эй, Кира… – Рюук бесцеремонно прервал мои рассуждения. – Так держать! А-а? – я плавно повернула голову в сторону монстра. – Ты что, наблюдал? Да, – хрипло ответил он. – Думаю, теперь ты точно впечатлишь ту грудастенькую. Ты ведь этого хочешь, так? Я забегала глазами по комнате. Грудастенькую? Девушку? Но мне же всегда нравились только парни. Я не лесбия… я не. Я что? Нет. Серьезно, да как же так! Я забегала глазами по комнате. Чувства так и распирали изнутри, превращаясь в смех. Хотелось отвернуться, и я сделала это, бегло читая строки своей новой поэмы. Вновь. Впечатлю Юри? А я точно этого хочу? И осмелюсь это по-настоящему признать? Вот так признать такое? Впечатлю… Юри. Впечатлю Юри. У меня ведь никогда не было такого. Таких странных теплых чувств к девушке. Но а что парни? Не помню я, чтобы и они мне нравились. Я даже не знаю, зачем поддерживала те отношения со своим парнем из жизни. Что в нем было особенного? Насколько я помню, он был еще и рэпером, и познакомились мы при ну о-очень странных обстоятельствах. Что интересовало еще сильнее, так это для чего ему я. Быть может это что-то вроде фетиша на умных? Не знаю. Я никогда не любила рэп, а девяносто его процентов вообще презирала, однако… Я помню, как мой парень написал трек для меня, посвятил его мне. Это было восхитительное чувство. Мой парень правда был очень романтичным и милым со мной. Именно со мной. И все же… Лишь после этого трека я стала что-то ощущать к нему. Какое-то немного манящее тепло. Хотя, мой парень все-таки был довольно типичным для рэпера, он хорошо понимал меня. Не знаю. Наверное, я просто странная. И теперь я просто вот так, с бухты-барахты выбрала девушку. Нет, я так не думаю. Но, тем не менее, я впечатлю Юри!