Здесь и сейчас

— Как ты можешь жрать? Я служу в полиции почти в полтора раза дольше тебя, но ничего мерзостней за все эти годы не видывал! Тсуна скосил глаза на напарника. И вернулся взглядом к своему подносу. — Это ты про бургеры? Вполне себе ничего, по-моему, — он пожал плечами и в доказательство откусил ещё один большой кусок. Сок от мяса вместе с соусом тек по пальцам, напомнив на миг кровь на последнем месте преступления. Но Тсуна только ещё раз пожал плечами, на этот раз уже мысленно. Во-первых, к дерьму привыкаешь, во-вторых, видел он и похуже, в-третьих, жизнь продолжается, его по крайней мере. А это значит, что, что бы вокруг ни творилось, жрать все равно придется. Мораль была, может, не самая лучшая, но для отдела убийств работала так же хорошо, как для мафии. — Ты же знаешь, я не это имел в виду. Пока Джеймс молчал, Тсуна, наконец, доел бургер, вытер салфеткой пальцы и теперь, крутанувшись на высоком стуле, полностью перевел все свое внимание на напарника. У того был бледный вид. — Ешь давай, — Тсуна пододвинул картошку, — ты же знаешь, что тот полицейский, который не ест, и не работает. — Да я даже не представляю, как мы его будем ловить. Грязи и крови полно, следов почти нет, — тихо произнес Джеймс, уставившись перед собой. — Нам и не придется. Он - или они, кто бы они ни были - нарушил все, что можно. Ещё до утра его мозги окажутся отдельно от черепа. Ну, или голова от тела, — задумавшись, со вздохом добавил Тсуна. — С чего ты взял? — Джеймс нахмурился, но теперь всё-таки протянул руку к стаканчику с колой. Тсуна опять вздохнул. — Ладно. Скажу одно слово. Мафия. Явно кто-то из них слетел с нарезки. А значит, и разберутся сами. — Откуда ты знаешь? Тсуна покачал головой: — Ты же мне веришь? Ну, так ешь давай. — И с чего бы им самим в этом разбираться? Что бы могло заставить беспокоиться о других людях? Почему ты произносишь это с такой уверенностью? — напарник наконец перестал излучать отвращение к еде и насел на Тсуну с вопросами, впившись профессиональным коповским взглядом. — Тебе оно действительно надо? То, что ты не знаешь, тебе не вредит, — вообще-то Тсуна был действительно уверен в своем напарнике. Пускай у него почти не осталось пламени, но интуиция даже обострилась, отшлифованная годами осторожных и выверенных решений и спонтанной импровизацией. — Я тебе доверяю, может, одному из немногих. Ты нас вытаскивал из действительно дерьмовых случаев, у тебя стойкие принципы и большая сила воли. Но это было просто ужасно. Не хочу думать, что это повторится. А ты так уверен, что этого больше не будет. Мне нужно знать, — через стальной взгляд вновь начала проглядывать неуверенность. — Пожалуйста. — Тогда ты должен поклясться, что сохранишь эти знания при себе, — Тсуна оглядел забегаловку. В пятом часу утра она почти пустовала. За одним столиком сидел парень, активно поглощающий бургер, который не интересовался больше ничем, кроме своего телефона. За другим мужчина средних лет, в совсем не пафосном и не дорогом костюме, мрачно заливал в себя вторую пинту кофе, просматривая бумажки. Уставшая официантка наполовину спала за стойкой, лениво шелестя страницами помятой книги. — Я уже понял. Ты мне доверяешь прикрывать тебе спину, но не веришь, что я смогу в нужный момент промолчать? — Есть вещи гораздо неприятнее пули в спину, — Тсуна передернул плечами, — дай руку. Джеймс недоуменно нахмурился, но протянул руку без вопросов. Тсуна сжал его ладонь: — А теперь поклянись, что не расскажешь об этом никому. Джеймс нахмурился сильнее, но сказал: — Клянусь. В ладонях словно зародилось горячее тепло и ему показалось, что он увидел небольшой огонек пламени. — Это то, от чего отказался ещё в детстве, — произнес Тсуна, убирая руку и опять садясь ровно, переводя взгляд на улицу. — И отказывался и отстаивал свою точку зрения еще не раз, пока не получил, что хотел. Свободу. Я не буду много рассказывать. Чем больше знаешь, тем больше оно тебя засасывает. — Я родился в обычной семье. Рос в Японии, а совсем не как я рассказываю, переезжал из-за работы семьи по Европе много раз. Не знал криминала большего, чем отобранные хулиганами кошельки у первачков и сводки национальных новостей. А потом спустя 13 лет узнал, что у меня есть много «родственников» из «другого мира». Знаешь, мафиози зовут себя семьей. Со своими принципами я много раз обжигался, удерживаясь их лишь чудом. Удержался. И именно поэтому я теперь на другом континенте. Да меня отпустили, но чем дальше, тем связи слабее, и Америка оказалась идеальным вариантом. Но и в мафии есть свои правила, — Тсуна взболтал остатки кофе в большом бумажном стакане, — и чем опаснее звери, тем более строгие правила должны их удерживать. То, что мы видели… Оно привлекает слишком много внимания. Криминальному миру это не выгодно. Ради своих денег, ради сохранения своей власти, они разберутся сами. Не спрашивай меня больше ни о чем. Слово «омерта» должно тебе что-то сказать. — Хорошо. Мне нужно подумать. Я спрошу потом еще раз, но это будет не сейчас. И обещаю в это не лезть. Раз ты действительно считаешь, что все решится без нас, то мы просто поедем в участок и, наконец, займемся оформлением документов на всю эту кровищу. Их-то без нас точно не напишут. — Так и есть. Но сначала ты поешь. На голодный желудок отчеты у тебя выходят абсолютно отвратительные. — Если только картошку и ты выкинешь кетчуп. Тсуна закатил глаза, и замахал рукой официантке.

***

— Ты думаешь эти двое действительно могли так изрезать друг друга до смерти? — На телах татуировки, старые травмы, явно от оружия, а не бытовые, тот же район. Думаю это как раз те двое, слетевших с нарезки. — Думаешь? — Почти уверен, — Тсуна покачал головой и развернулся к компьютеру. Его сейчас гораздо больше интересовал кое-кто другой. — Эй, Тсуна, спустись, там твои пончики курьер принес. Да, именно этого он и ждал. Ну, может, без конкретики. На первом этаже возле охраны, стояла и с умеренным любопытством оглядывалась девушка с голубыми волосами под фирменной бейсболкой Dunkin' Donuts и с такой же фирменной коробкой в руках. Тсуна, правда, пончиков не заказывал. Кроме того, это была Блюбелл. — Добрый день, это я, — Тсуна поспешил к «доставщице». — Здравствуйте, спасибо за заказ. Он уже оплачен, — сверкнула улыбкой Блюбелл. — Ты его выполнила? — спросил Тсуна с любопытством. — Для наших лучших клиентов, босс отправляет только самых очаровательных курьеров, если позволите, в наших заведениях пончики еще вкуснее, чем с доставкой. Тсуна принял коробку, стараясь не хмуриться. Он действительно оставил мафию. Оставил с ней свое Пламя, некоторых дорогих людей, раздал все свои и не свои долги, помог всем, кому хотел и мог, и ушел ради себя. Аркобалено больше не были детьми, Вендиче вернули свою плоть, проклятье больше не отыгрывалось на них. Тринисетте, наконец, обрело равновесие, и Бьякурану вернулся здравый рассудок, хоть его и почти отрезало от других миров. И пускай Тсуна отдал за это почти все свое Пламя, маленький огонек еще теплился в его груди, а интуиция никуда не делась. И он был полностью уверен, что поступил правильно. Здесь, какая бы дорога его сюда ни привела, он чувствовал себя на своем месте. Чувствовал себя как никогда правильно. — Это только приглашение, — уже тише сказала Блюбелл, — вы оставили что хотели, но не оставляйте то, что дорого. River Place в субботу в пять, в пятом. Это только приглашение, — еще раз повторила она. — Спасибо что выбираете Dunkin' Donuts, до свидания! — совсем другим тоном Блюбелл завершила разговор и ушла, не оглядываясь. River Place было здесь любимым местом Тсуны. Ресторан в соответствии со своим названием находился на берегу реки, и этот вид через полностью стеклянную стену успокаивал Тсуну в любое время года и любую погоду. Отдельные кабинеты там тоже были. Что если он действительно придет? Может ли он действительно держаться подальше от мафии и при том не терять связь с тем, кто ему дорог? Выходя в пятницу вечером из полицейского участка, он уже знал что пройдя такой путь, сделав столько, чтобы оказаться здесь и сейчас, он... обязательно попробует. Он уверен что и на это ему должно хватить сил. В конце концов, жизнь его закалила для того, чтобы он мог бороться за то, что дорого именно ему.