С небес

      Сколько разделяющих нас километров придется преодолеть?       Остановиться в паре метров друг от друга, на выдохе согнуться чуть ли не пополам, уложить ладони на колени, чтобы как-то прогнать естественную усталость от длительного выматывающего пути, отдышаться, выдыхая горячий воздух из тела, расползающийся в сторону и вверх белесым паром.       Выждать мучительно долгие полминуты, когда ты наконец сделаешь шаг навстречу, замешкавшись, выстояв несколько секунд на месте в полуразвороте, но узнав во внезапно нагнавшем тебя человеке своего. Подойдешь мягкой поступью, стараясь наступать в недавние следы, ожидая того момента, когда устремлю взор в твои глаза, с расширенными от переполняющих эмоций зрачками, уменьшающими цвет радужных оболочек, в который я влюбился до беспамятства.       И тогда ты вытянешь руку с раскрытой ладонью…       Преодолев приличное расстояние от дома, я пожалел о том, что не захватил зонт, тот самый под которым мы прятались от дождя. Но может это и к лучшему — хоть волосы и липли к лицу, но я держал руки, несильно сжатые в кулаки, в карманах пальто, не боясь обморозить пальцы.       Бетонные серые высотки спального района остались позади, я шел среди редких двухэтажных коттеджей, огороженных невысокими заборами. Впереди пустынная дорога, что упирается в бескрайнюю стену леса вечнозеленых деревьев, чей цвет сейчас преображается.       Снег будет продолжать идти.       И я буду продолжать пробираться по сугробам, между многолетних стволов, в чьих дуплах зимуют белки, одну из которых нам удалось приручить — в ее глазах не было ни следа страха, когда она встала на задние лапки на твоих ладонях и быстро выхватывала передними орешки из моих пальцев.       Я так и не понял, кто из нас кого приручил, но одно знал точно — я должен тебя найти.       Ты не мог уйти далеко, я все еще ощущал прикосновение подушечек твоих пальцев на своем бедре, что ты медленно оглаживал, едва дотрагиваясь до обнаженной кожи этой ночью, влажные поцелуи, успокаивающе покрывающие шею, жадный укус на мочке уха, которым ты попытался перебить внезапно возникшую боль, сменившуюся вспышкой того безумия, что я хотел достичь благодаря тебе, и что патокой растекалась внутри дрожащего тела, показывая до какого наслаждения ты способен меня довести.       Со случайно задетой ветки посыпалась снежная пыль, попадая в приоткрытый рот, тая на языке, на котором я все еще чувствовал твой вкус.       Перед глазами все поплыло, стоило на мгновение зажмуриться то ли от ослепительного света, то ли от замеченной подрагивающей точки вдалеке.       … чтобы легонько подтолкнуть, чтобы я упал на спину — и в этот раз удар откликнется в ребрах — в белоснежное покрывало, частицы чьей материи заберутся под ворот, соприкоснуться отрезвляющим холодом с кожей, ровно до тех пор, пока ты не окажешься надо мной и не соприкоснешься теплым поцелуем, обветренными губами с искусанными, не дожидаясь, когда твой плащ накроет нас обоих.       Ты не будешь спрашивать, как и зачем я следовал за тобой, не спросишь отправлюсь ли дальше с тобой вместе.       И когда мне удастся вдохнуть полной грудью, впиваясь взглядом в твое лицо, обрамленное чернильными прядками, в окружении падающих со светлого свода облаков блестящих снежинок, на выдохе я произнесу то, что теплилось в моей душе, прогревало изнутри всю дорогу, пока я не заметил твой силуэт, поднимавшийся вверх по склону, сквозь непроглядное полотно пушистого снега:       — Демон, спустившийся с небес… Мой Достоевский.