When I'm fucked up, that's the real me Я настоящий, только когда я под кайфом
Грубые прикосновения горячих ладоней прожигали даже сквозь тонкую потертую кожанку и растянутую майку. Шумное прерывистое дыхание у щеки щекотали кожу, покрывая её гусиной кожей. А зажатое собственное тело между возбужденным и тонкой стенкой, через которую, скорее всего, будет слышен каждый звук, не давали сдвинуться с места. Но это и не нужно. Слишком много трудов потребовалось, чтобы прийти к желанной цели. А отказываться от неё не входило в его планы. К его губам прижались чужие. Жёстко, властно, требующе. И он шире приоткрыл рот, отвечая с таким же горячим напором, ведя битву языками, проводя им по набухшим губам, кромке зубов и дёсен. Цеплялся за горы мышц на плечах, лопатках, сильно царапая кожу острыми ногтями. Почувствовав приглушенный рык, тихо усмехнулся в поцелуй, сильнее впиваясь в сокращающиеся мышцы под светлой кожей, раскрывая глаза для того, чтобы запечатлеть этот момент в своей памяти. Наслаждался моментом, когда брови смыкались к переносице, а светлые ресницы слегка приоткрывались, убийственно и животно впиваясь взглядом в изумрудные напротив. Да, это то, что надо. Ему нужен огонь. Нужно пожирающее адское пламя, что разорвёт на части, испепелит от всепоглощающего удовольствия кости в пепел. Нужно большее, на что тот способен. Иначе будет неинтересно. А скуку он ненавидел всеми клеточками организма. К нему прижались ближе, соприкасаясь с твёрдым и возбужденным до предела членом, отчего сотни звёзд пронеслись перед глазами, вырывая изо рта нетерпеливый и мелодичный стон. Он сам подавался навстречу, потираясь своим пахом с чужим. Смазка уже намочила джинсы, а твёрдый стояк нудел хуже некуда, желая поскорее избавиться от всей одежды и как можно быстрее отдать всего себя, тем самым прекратив невыносимую пытку обостренных в тысячи раз ощущений. Похоже, его мысли услышали, поскольку незамедлительно скинули куртку и майку, разбираясь с ширинкой штанов. Учащенно дыша и чувствуя тяжёлые и громкие стуки сердца о грудную клетку, кусал желанные губы, оставлял мокрые следы на щеке, скуле, веке и до всего, до чего мог дотянуться. И вот, джинсы были отшвырнуты в дальний угол, и он облегчённо выдохнул, ощущая долгожданную свободу. Быстро потянулся к чужому торсу, пытаясь дрожащими пальцами снять облегающую тело рубашку, чтобы прикоснуться к горячему напряжённому прессу, отчаянно, зависимо прося об этом. Грубое и резкое движение сильной руки прекратило его тщетные попытки, поднимая их над головой, крепко сжимая. Боль глухо отдавалась в затуманенном от возбуждения и литрах алкоголя сознании, не принося ничего, кроме сладостной неги. Выдыхая через рот, тихо скулил и стонал от убийственно приятных укусов в мочку уха, шею, худую и выпирающую кость. Красная нудящая кожа в помеченных местах не придавала такой боли, на которую он рассчитывал. Под многочисленными стаканами виски, абсента, заправленными водкой и тёмным пивом, в такие моменты он становился неадекватным, падким на боль, мазохистом, желая, мечтая почувствовать её всем телом, чтобы оно горело, не подчинялось, не шевелилось ещё несколько дней после. Поэтому он поднимает одну ногу и забрасывает её на тазовую кость, прижимая тяжёлое тело так близко, чтобы грудь зажало настолько, что нельзя было вдохнуть ни грамма воздуха. В комнату проникла шумная музыка, раздающаяся на первом этаже, сотрясая стены частыми битами и мелодичной сопровождающей солиста, под аккомпанемент с громкими выкриками десятков поддатых голосов и ритмичным топотом под стать замысловатому алкогольному танцу. Что и сказать, на этот раз приглашённый диджей имел хороший вкус в музыке. Вжавшись в стену, помутненным разумом, который может в любой момент упасть в обморок от взрывных ощущений, он совсем неслышно подпевал словам, еле-еле приоткрывая рот:Fight so dirty but your love so sweet Talk so pretty but your heart got teeth
— Как ты и заказывал. Самая новая партия, поэтому вдвое дороже, но результат безбашенный. Точно уверен, что сможешь выдержать под таким напором? — Я ни на что другое и не рассчитываю. Громко вскрикнул, когда его бесцеремонно швырнули на кровать, что скрипнула от веса двух тел. Слегка приоткрыл тяжёлые веки, глотая образовавшийся комок в горле, позволяя поту катиться по лицу, телу. Воздух словно по волшебству накалился до сотен градусов, сгущаясь и накаляясь вокруг. Грубые, резкие и даже дерзкие захваты заставляли впадать в эйфорию, терять связь с реальностью, полностью поддавшись чувствам. Он не помнил, когда успел снять боксеры, забыл, как перевернулся на живот и приподнял бедра, чувствуя, как чужая рука вжимает его лицо в подушку, крепко вцепившись в густые волосы. От этого движения он удивлённо охнул, задерживая дыхание в лёгких, и сильнее вцепился в простыню, нервно подрагивая всем телом от тягучего нетерпения и животного желания быть чьим-то. Звуки металлической бляшки ремня и собачки расстегивающейся ширинки тянулись с мучительно медленной скоростью, словно в замедленной съёмке. Но сердце гулко стучало под рёбрами, учащаясь с каждой секундой, а кожа нагревалась, словно под палящим летним солнцем. «Ну же, ну же», — шептал он себе под нос, сжимая зубы и глаза до чёрных точек, поддаваясь бёдрами навстречу, елозя ими, так и кричащими, чтобы их немедленно использовали, но как назло, секунды текли лениво, неторопливо, и от этого он готов был взвыть волком и кончить прямо сейчас, больше ни о чем не смея думать. Строчки песни отпечатывались в памяти, прогоняя их сотни раз, выучивая наизусть, читая как мантру, пытаясь поскорее перемотать время.Late night devil, put your hands on me And never, never, never ever let go.
— Достаточно лишь капли, и на тебе будут скакать до рассвета. — Такое чувство, что ты разбираешься в афродизиаке больше, чем в наркоте. — Ты не представляешь, какой большой спрос на этот продукт. Вскоре сам удостоверишься, почему. В него вошли резко, всей длиной, вырывая громкий крик изо рта, чувствуя нестерпимую боль в районе ягодиц, что аж коленки затряслись. Грубые толчки каждый раз заставляли стонать в голос, глуша звуки подушкой, а, вынимая во свою длину, оставляя лишь головку, и снова вгоняя внутрь, движения выгибали спину до формы вопросительного знака. Глаза затуманились, переставая видеть перед собой дальше вытянутой руки, бедра горели жгучим пламенем, пошлыми шлепками мошонки о ягодицы отдаваясь в перепонках. Толчки все ускорялись, а трение колом стоящего члена о простынь утопало в безумном огне, отчего он чувствовал, что улетает куда-то далеко, подальше отсюда, в чарующий восторг, когда сильные руки впивались в тощие бока, готовые сломать кости, лишь сжав посильнее. Только песня не давала упарить, держа в реальности и позволяя прочувствовать все ощущения, от которых хочется кричать.Something in the way you're looking through my eyes Don't know if I'm gonna make it out alive
Горячее дыхание на спине прожигало кожу в том месте, и он обернул голову через плечо, встречаясь с такими же мутными и стеклянными глазами, наполовину скрытыми под вспотевшей чёлкой, которую так и хочется убрать набок, но руки будто стали стальными, не смея менять их положение. Очередной толчок задел нужную точку, и он резко выгнулся, испытывая острую боль на плече от зубов. И от этой боли он кончил, подняв голову вверх и громко простонав, заливая живот и простынь своей спермой. Обессиленно обмякнув, он ощутил, как горячая сперма залила проход, пачкая красные ягодицы, спускаясь вниз по бёдрам. Упав на постель, почувствовал, как тяжёлое тело легло следом, рефлекторно прижимая к себе. Сдавленно дыша, он неожиданно хрипло засмеялся, восхваляя тех, кто произвёл на свет это прекрасное средство, помечая в голове, что нужно приобрести его у Токоями снова, в ещё большем объёме. Он приглушенно хихикал, беззвучно содрогаясь всем телом, и не мог сдержать широкой улыбки. Определённо, этот день станет для него одним из лучших. ***Try to burn me down, Get this whole place lit. Попробуйте сжечь меня — И все запылает grandson — 6:00
— Вечеринка? — хмуро ответил Тодороки, скрещивая руки на груди. — Да, да, она самая, — весело воскликнула Ашидо, лёгкой походкой приближаясь к трибуне, где уже уместилась вся компания. — И тебя я хочу видеть там в первую очередь, сладкий мой, — она игриво подмигнула чересчур накрашенным глазом Тодороки, который на этот жест сильнее нахмурился, равнодушно отворачивая голову в сторону. — Я не собираюсь принимать участие в подобных мероприятиях. — А вот это уже было обидно! — Мина притворно надула напудренные щёчки, воздушно приземляясь рядом с парнем, нахально устроив свой локоть на его плече. — Иногда ты можешь быть той ещё брюзжащей старушкой, Тоди, — сказала она, взмахивая длинными розовыми волосами. — Признай, его ворчливость очень даже милая, — парень, лежащий на коленях у Тодороки, подал голос, убирая руки с глаз от яркого палящего солнца прямо над ними. Мина тихо усмехнулась, как-то странно блеснув тёмными глазами. — Наш Шото полностью состоит из самой умилительной милоты. — Может, перестанете говорить обо мне в третьем лице? — перебил их Тодороки. — Я, вообще-то, все ещё здесь. — Ваша пустая болтовня только надоедает, — лениво протянул Монома, размахивая у лица тетрадью, чтобы хоть как-то спастись от нестерпимой жары октябрьского полудня. — Просто помолчите хоть минуту, лишний раз не выставляя себя идиотами. — Кто бы говорил, — прыснула Ашидо, приседая рядом с блондином и закидывая на его колени свои длинные ноги. — Как ещё раз? Ты назвал меня идиоткой? — Ни в коем случае, — миролюбиво улыбнулся Нейто, большим пальцем поглаживая открытую голень, поднимаясь взглядом вверх, что-то пытаясь разглядеть за короткой клетчатой юбкой с широким розовым ремнем под цвет волос. — Вот и молодец, — ответила Ашидо, проводя рукой по светлым волосам, словно послушную собачку. — То есть, идиоты — мы? Я правильно тебя понял? — юноша приподнял голову с колен Шото, прищуренным взглядом косясь на Моному. — Не знаю, не знаю… — Что ещё за оргия? — хрипло отозвался пришедший к ним парень. Длинная фиолетовая чёлка спадала на глаза с пролегающими под ними огромными синяками, а сама фигура юноши была настолько сгорблена, что напоминала замысловатый рыболовный крюк. Четыре пар глаз тут же уставились на фиолетоволосого. — Не оргия, а приятное времяпровождение. Можешь присоединиться, — хмыкнул Монома, устраивая нахальным образом свою голову на груди приоткрытой рубашки Ашидо, на что сразу же получил по макушке. — Ауч! То есть, закидывать на меня свои ноги — это позволительно, а когда я тоже хочу сделать себе приятно, так сразу же по голове! Нечестно! — Ты моё кресло, — победно ухмыльнулась девушка, оскаливая ровные маленькие зубки. — А кресла не разговаривают. — Жестоко. А если бы на моем месте был Тодороки? — Тогда это уже другой вопрос, — загадочно улыбнулась Мина, бросая на Шото хищный взгляд, на который тот сделал вид, словно не заметил этого, украдкой наблюдая за парнем, устроившимся на его коленях и заметно притихшему, что на него не похоже. — Так на чем мы остановились? — воскликнула Ашидо и звонко хлопнула в ладоши. — Ах, да! Скоро у меня в доме состоится вечеринка, и вы не можете не прийти. — Ещё чего, — сухо бросил фиолетоволосый, все так же стоящий перед ними, и кривым движением поправил спавшую с плеча лямку рюкзака. — Ни за что в жизни. — Ну ладно, Шинсо ничего уже не исправит, — вздохнула Мина. — Но вы должны быть там, — она указала пальцем на трех парней поочерёдно, всем своим видом показывая, что за отказ она сдерет им кожу и скормит их ещё не остывшие тела бездомным псам. От такого вида девушки действительно становилось не по себе. — Все ради тебя, — махнул рукой Монома, понимая, что его признаки внимания девушка все равно не замечает, пытаясь в который раз заполучить номер телефона Тодороки, одного из самых красивых и состоятельных парней Юуэй, по совместительству состоя в их нелепой группе, прозванной в округе обидным названием «Пятёрка Отморозков». — Я подумаю, — дёрнул плечами Тодороки, таким действием показывая, что наполовину уже был согласен, и теперь все зависит только от одного человека. — У нас был уговор, ты не забыл, Изуку? — спросила Ашидо, приподнимая одну бровь. Изуку приподнял уголки губ, поворачивая к ней голову. — Я помню, Мини, — спокойно ответил он. — Он согласился? — Сказал, что подумает. Хотя я не понимаю, как он мог устоять перед моим профессиональным флиртом. — Просто перестань вести себя, как заправская девка, — пробубнил Шинсо себе под нос. — Чего сказал? — Он шутит, ты же знаешь, — перебил их Монома. — Эта скотина просто не понимает твоей внеземной красоты. — Вот именно. — Правда? Может, тогда сходим в кафе? — Ещё чего! — У вас все готово? — вдруг прервал их Изуку, поднимаясь на месте. Все мгновенно стихли, поворачивая к нему головы. — Не совсем, — уклончиво ответил Тодороки, опуская взгляд в сторону. — Осталась только парочка приготовлений, и все начнётся так, как ты и задумал. — Отлично, — подытожил Изуку, медленно потягиваясь. Все это время остальные сидели молча, погрузившись в свои мысли, пока их не окликнул неожиданно серьёзный Мидория, сверкнув изумрудными глазами. — Хоть эта вечеринка служит только для того, чтобы усыпить бдительность, мы должны понимать всю серьёзность ситуации. А после… мы сделаем первый ход. — И какой же? — поинтересовался Монома. Изуку странно улыбнулся, слегка наклонив вперёд голову. — Моей целью станет Катсуки Бакуго. ***Always tryna send me off to rehab Я всё время пытаюсь пройти реабилитацию
Он уже пожалел, что согласился приехать на это грузное столпотворение под названием «вечеринка» . Хоть он идеально не знал адрес, но не увидеть и впоследствии не услышать весь этот хаос не мог. И ему придётся находиться здесь ближайшие несколько часов. А может, ну это все нахер? Просто свалить, пока никто его не увидел? Хотя, когда он пропускал вечеринки? Прорываясь сквозь густую толпу молодых людей, тихо чертыхаясь себе под нос, желая поскорее вздохнуть полной грудью, он смог протиснуться в, как оказалось, средних размеров кухню в теплом бежевом тоне и розоватыми ящичками, под стать хозяйке этого дома. На столе взгромоздились десятки бутылок различного пойла на каждый извращенный вкус, и Катсуки сморщился, подозрительно рассматривая каждый напиток, сомневаясь, что такое вообще можно пить. Стены просто сотрясает громкая музыка, закладывающая уши, что называется танцевальная, хотя ничего, кроме кратких битов и едва слышного сопения солиста на заднем плане, из-за шума нельзя уловить. Хотя, популярную песню Уикэнда ещё можно услышать, но вот следующую, похожую на мотивы Авичи и ещё какого-то диджея, уже невозможно разобрать, но это и не требуется, лишь бы потрясти своими пьяными головами в такт музыке, не вдаваясь в саму песню. Как и ожидалось, ни единого знакомого лица здесь Катсуки не увидел, просто очередной сброд в составе почти целого универа, видимо, для того, чтобы показать, насколько хозяин закатившей вечеринки крут. Этому не требуется объяснение. Но, похоже, одну знакомую макушку он заприметил. Но та предсказуемо была настроена отнюдь не дружелюбно. — О, ты все-таки пришёл! — крикнула ему розоволосая, помахав ему рукой, продвигая себе путь к нему так, чтобы не выплеснуть напиток из пластикового стаканчика в другой. Катсуки перестал вести немую перепалку взглядами с красноволосым, повернувшись к девушке лицом. — Подумал, а почему и нет? — повёл плечами он, облокотившись о столешницу и взяв парочку чипс из общей миски. Со вкусом барбекю, неплохо. — Я очень рада, — ответила Ашидо совсем близко, чмокнув его в щеку и как ни в чем ни бывало обошла его фигуру и, задорно помахав кому-то, воскликнула: — Вау, и ты здесь! Какая неожиданность! Катсуки тихо прыснул, думая, почему девушка, которая буквально умоляла его прийти на эту вечеринку, не крутится вокруг него как хвост, а просто делает вид, что он обычный знакомый, которому посчастливилось побывать здесь. Хотя он и не был огорчён ее отсутствием, и не то, чтобы блондин хотел познакомиться с ней поближе, просто даже он иногда не может полностью понять женский мозг и мысли, что протекают в этих головах. — Играть на вечеринках Маруна 5 я называю явным кощунством, — произнёс голос справа. Катсуки вздрогнул, резко оборачиваясь. И криво сморщил лицо. — А ты хули здесь? Даже тебя удосужились пригласить? Или просто пришёл пожрать на халяву? — Между прочим, Мина — моя подруга, — беззлобно заметил Мидория, дерзким образом устраиваясь на одном из кухонных гарнитуров, свесив худощавые ноги и помахивая ими в такт музыке. В руках он крутил пустой стаканчик, смяв его в зажатом кулаке. Катсуки удивлённо изогнул бровь, скрещивая руки на обтянутой чёрной рубашкой (что, кстати, ему чертовски хорошо шла) груди. — Ты и эта девка? Весьма занятное сочетание красоты и кретинизма. — Может, со стороны это кажется несколько странным, но так оно и есть, — легко улыбнулся зеленоволосый, играясь с резным кольцом на указательном пальце, нервно покручивая его другой рукой, все это время не сводя с блондина прищуренный взгляд ярко-салатовых глаз, ярче, чем были раньше. «Линзы», — подумал Катсуки, отводя взгляд в сторону, мысленно давая себе знатную оплеуху за то, каким боком его бы интересовал цвет глаз какого-то утырка. — На тебя то и дело косится Киришима, — хитрым голосом приметил Мидория, заставляя Бакуго снова посмотреть на него. — У вас что-то произошло? — А тебе какая, к черту, разница? — раздражительно ответил Катсуки. Зеленоволосый лишь снисходительно пожал плечами, выпятив нижнюю губу. — Не хочешь, не говори. Но, если что, можешь в любой момент обратиться ко мне за помощью. — А-а? Я тебе что, дама в беде? И как ты, такой дрыщ, можешь мне помочь? — Я не могу вот так сразу раскрыть все свои козыри, — тихо хихикнул Мидория, но такое чувство, что этот смех громким басом прошёлся по всему дому, заглушая орущую на всю катушку музыку. — Блять, ты начинаешь давить мне на нервы. Сгинь, — бросил Бакуго, отворачиваясь от парня, найдя себе «интересное» занятие, следя, как группа выпивших парней и девчонок играют в карточный поцелуй, больше смеясь и выпивая, чем занимаясь самой игрой. Но, как назло, этот зеленоволосый никак не мог отлипнуть от Катсуки, изучающим взглядом сверля его широкую спину. Скрипнув зубами и сжав кулаки, блондин хотел уже было прочистить морду этому зазнавшемуся ублюдку, как тот неожиданно оказался рядом, протягивая бокал с каким-то напитком темного цвета. — Ладно, хватит с нас ссор и обид, — ответил Мидория, широко улыбнувшись. — Давай зароем топор войны и выпьем за хороший день. Бакуго подозрительно покосился на протянутый стаканчик, недоверчиво вглядываясь в салатовые глаза напротив. — Я не собираюсь заводить друзей или даже просто приятеля, уяснил? — Я и не собираюсь быть тебе другом. Просто выпьем, ведь так в основном развлекаются на вечеринках. Катсуки шумно выдохнул, но принял стакан, принюхиваясь. Тёмное пиво не было противно на вкус, что немного радовало. — «Города, как мне теперь представляется, воплощают собой наши наиболее глубокие и часто неосознанные убеждения — не отдельно взятых индивидуумов, а тех социальных животных, каковыми мы являемся, »— спустя несколько минут произнёс Мидория, пустым взглядом уставившись перед собой, медленно потягивая стакан пива. Бакуго покосился в его сторону, нахмурив брови. — Что за хрень ты сейчас сморозил? Зеленоволосый недоуменно посмотрел на блондина, словно не понимая, о чем он говорит. — Просто вспомнилась одна цитата из книги, — хмыкнул он, наклонив голову вбок. — «Записки велосипедиста», Дэвид Бирн. Не слышал о таком? Мне особенно приглянулось его высказывание насчёт коллективного сознания. — И как оно вписывается во всю эту алкогольную муть? — Никаким образом. Но здесь должна была проскользнуть хоть одна здравая и умная мысль. «Внутренние механизмы сознания проявляют себя в трех измерениях повсюду вокруг нас. Наши ценности, наши надежды кричат о себе с простотой, порой вызывающей неловкость». Катсуки молча выслушивал его монолог, выпив уже второй стакан пива, ощутив что-то странное по всему телу. Вдруг ему стало невыносимо жарко лишь в одной тонкой рубашке и лёгких джинсах, а сознание потихоньку мутнело, и он не помнил, чтобы это происходило с ним только от одного пива. Меж тем тихий голос продолжал высказывание, молотком отпечатывая каждое слово в черепной коробке. — «Езда на велосипеде по всем этим улицам похожа на странствие по коллективным нервным цепочкам некоего глобального мозга. На самом деле это путешествие по единой душе компактно живущей группы людей, этакий «Мозговой штурм», только без убогих спецэффектов. Оно дает возможность исследовать коллективный мозг — счастливый, жестокий, неискренний, великодушный, — увидеть его в часы работы и в часы отдыха.» Катсуки не на шутку поплохело. Крепко держась за поверхность стола одной рукой, другой он провел по колючим волосам, сгоняя пот со лба. До его плеча прикоснулись чужие пальцы, обжигая кожу в этом месте. — Что-то ты не очень хорошо выглядишь, — обеспокоенно поведал голос около уха, щекоча щеку горячим перегаром. Он чувствовал, как его потянули куда-то. — Тебе нужен свежий воздух. Пойдём. Его схватили за руку, уволакивая прочь от шумного места. Дышать становилось все трудней, а желудок свернулся в узел, тянущей болью отдаваясь в горящем паху. Он ещё в состоянии сесть за руль и уехать отсюда, просто нужно дойти до машины, сесть за водительское сиденье, завести двигатель и как следует выспаться. И он уснул. Только не у себя дома. *** Парень шёл по опустевшему коридору, засунув сжатые кулаки в карманы толстовки. Тяжёлые шаги громко отдавались по стенам коридора, разрезая тишину чьим-то присутствием. А вот и необходимая комната. Он, не заботясь о том, что в комнате может быть ещё кто-то, резко растворил дверь, отчего та глухо встретилась со стеной, разнося вокруг громкий тупой звук. Человек, спиной стоявший к двери, быстро обернулся, но тут же успокоился, приподнимая уголки тонких губ. Как и обычно, сверкая своими глазами. На оттенок темнее, чем был в прошлый раз. — На что ты надеялся, присылая мне ебучую записку о том, что нужно срочно поговорить? — раздражительно выдал блондин, размахивая листком как тряпкой, сминая в кулаке и выкидывая бумагу в мусорное ведро в углу. Зеленоглазый облокотился о столешницу, вызывающе взглянув на бомбящего Бакуго. — У меня и правда есть к тебе серьёзный разговор. — Ну так выкладывай, блять, и быстро! — Сначала пройди в комнату, — ответил Мидория, подходя и закрывая дверь за зашедшим в помещение Катсуки, что оглядывался по сторонам, помечая в голове, что комната фотографа выглядит так, как и должна. Повсюду на стенах развешены плакаты, фотографии, ещё какие-то распечатки с неизвестным содержанием, на столе расположилось массивное по количеству оборудование, начиная фотоаппаратами, рассеивателями, вспышками, заканчивая старинной плёнкой и винтажным полароидом. А ещё Катсуки услышал отчетливый щелчок замка на двери. С подозрением обернувшись через плечо, он прищурился, предчувствуя что-то неладное. — Ты сказал, что можешь рассказать мне, что произошло на вечеринке и почему я нихрена из всего этого не помню? — начал Бакуго. Мидория утвердительно качнул головой, как-то странно посмотрев на блондина. — И я отвечу на твои вопросы. Если ты сначала ответишь на мои. — Чё ты несешь? Вдруг свет в комнате погас, погружая пространство в темноту. Где отчётливо выделялись два ярких изумрудных зарева. — Скажи: это ты убил Сецуну Токаге?