***
— Вечно вас, Фантомхайвов, нужно подгонять, — Хел закатила глаза. — Сиэль, твои родители уже где-то в этой сумасшедшей толпе. Ишь, как сильно народу хочется поглазеть на шоу, что даже собрались и пришли раньше, — тренер недовольно заворчала о «некомпетентных и безмозглых администраторах», совсем не походя ни на добродушную сорокапятилетнюю британку, ни на строгого, сдержанного, иногда сухого британского тренера по фигурному катанию, а скорее на фыркающего и ворчливого ежа. Но она по справедливости собиралась после мероприятия высказать своё «фи» организаторам сие беспредела, естественно, во всеуслышание и со вкусом, виртуозно используя слова, в приличном обществе не произносимые, подсластив жизнь напоследок хорошей взбучкой, вытрусив немного деньжат «за моральный ущерб» (работая на такого хитрого работодателя как крутая-сволочь-Фантомхайв столько лет, каждый из уважающих себя и его сотрудников обязательно умел это делать на «ура»). Такие масштабные события переносить резко было нельзя, с чем полностью соглашались запыхавшиеся Сиэль и Себастьян. До приветствия собравшихся и первого в жизни инфаркта Хел на нервной почве оставалось пять минут, когда BMW остановилась на автостоянке возле Сомерсет-хауса Фигурного Катания и какой-то буйный парень в белых, заляпанных чем-то коричневым штанах, размахивая руками и вопя «Мы тут! Мы тут!» буквально вылетел из неё, спотыкаясь об стыки в кладке площади. Своё обещание Себастьян выполнил, петляя туда-сюда среди автомобилей, нагоняя юркую Бентли. Пришлось спуститься с Эксетер-стрит по Берли-стрит, заново выезжая на А4, уже в лучшем её виде. (Если бы он поехал дальше, больше времени потратили на возврат в нужную сторону, поэтому Сиэль понимал и поддерживал решение водителя.) И вот, они стояли напротив постаревшей лет на пятьдесят Кэролайн, готовые к новому бою: сначала с открытием мероприятия, потом с не такими уж малочисленными фанатами омеги, а затем с самым главным боссом — соревнованием-выступлением. К превеликому счастью Себастьяна, он не перенял у Винсента Фантомхайва кое-что — он почти никогда не светился на камерах и не устраивал какого-то шума вокруг своего имени, поэтому чаще всего папарацци принимали его за обычного прохожего. Программы Сиэля же тренер и его команда транслировали на разных платформах, из-за чего вокруг него была толпа и ухмыляющийся Себастьян.***
Лёд освещался синей и фиолетовой подсветкой, как и спартанские — как назвала их тренер — лавки из-под низа. Внизу бортов, с разных сторон, шли спрятанные отрезки светодиодной ленты, шедшей также под сидениями зрителей. Включалась такая вечером, горя вместе со всем другим освещением площади и здания для катающихся, но сегодня было исключение. Красоту такого выбора дизайнеров можно было оценить только по краям льда, ведь ярко светило солнце, из-за чего позже всё же было решено отключить ленты под лавками на период дневного выступления. Участников было на удивление много, поэтому мероприятие обещало «хлеба и зрелищ» на продолжительное время. Фигуристы являлись не столько лондонцами, сколько жителями окружных городов. Талантливыми молодыми людьми, как в последствии признала Хел. Челмсфорд, Колчестер, Лутон, Гилфорд — по мере представления членов соревнования Сиэль поражался и поражался. Его внутренняя болтушка-омега хотела переговорить со всеми, зная красоты их городов, но точно лишь после собственной программы. Ведь, дрожавший, он сам с заплетающимся языком для разговоров казался непригодным. Родители затерялись, не устраивая для Себастьяна внезапного знакомства с роднёй возлюбленного, как и не устраивая для Сиэля внезапный сердечный приступ спонтанным знакомством мужчины с отцом и матерью. Особенно с отцом. Такими темпами весь день обещал закончиться без летальных исходов, по крайней мере, Фантомхайв-младший на это искренне надеялся, в пол-уха слушая речь миловидного мужчины с кривой улыбкой — одного из спонсоров, посетивших мероприятие. Многие из эмблем упомянутых были знакомы Михаэлису, как были знакомы их представители или сами владельцы компаний. Последняя от ряда, где стояла пара, являлась очень знакомой: большая завитая «Ф» с кроликом с одной стороны и леденцами с другой. Фантомхайв занялся благотворительностью в честь культурного развития? Как мило. Речи закончились, номера были выданы и всех участвующих попросили пройти в палатки, расставленные по периметру катка. На этом моменте фигуристы расставались с друзьями, пришедшими их поддержать, и вместе с тренерами шли переодеваться и разогреваться, чтобы только через неопределённое количество времени, в зависимости от их номера в списке, встретиться со своей поддержкой. Они расставались с ней от начала до конца собственного представления. Сиэль глубоко вдохнул, тяжело выдохнул и повернулся к Себастьяну, неловко и нервно улыбаясь. Ладони потели, а сердце стучало, будто он был впервые на таких мероприятиях. Второй раз — это не первый, птах. Но Сиэль так не считал, поэтому немного неловко распахнул руки, прося успокаивающих объятий. — Эй, эй, полегче, мы расстаёмся всего лишь до двадцать седьмого номера, — Себастьян сжал тельце в крепких объятьях, отвечая на такие же, но словив грозный и раздражённый взгляд со стороны, начал отстраняться, — беги уже, а то нас скоро убьют. Я буду здесь, всегда наблюдая за тобой. Сиэль тихо угукнул, назвав эту ситуацию про себя слишком розовой, сопливой и клишированной. Он начал отходить, ведь тренер сердито начинала постукивать ногой, ничего хорошего не обещая. Неожиданно за руку снова схватили, он обернулся и увидел мягкую, ласковую улыбку альфы: — Ты же знаешь, что я люблю тебя? И вправду, слишком розово. — И я тебя люблю. Но почему не может ещё розовее? В мире существуют столько оттенков этого цвета. Кэролайн закатила глаза, чувствуя липкость этой сцены и для профилактики прикрикнула на обоих, зацапав руку подопечного, крутнувшись на каблуках, и потащила в их палатку. Знала она, чем обычно такие сопливые моментики заканчивались. А здесь где-то Фантом ошивается, зачем ей убавка в зарплате? С помощью мелкого путеводителя найдя свою палатку в этом лабиринте, Сиэлю велели переодеваться и начинать растягиваться, когда же грозная тренер (очень, очень заботливая, — в такие моменты поправлял себя омега) отправилась на поиски пропитания, не соглашаясь выпускать своего подопечного на лёд голодным. Всё это сопровождалось ворчанием о повёрнутой на диете молодёжи, которую может снести при малюсеньком дуновении ветра, хотя она знала, что Фантомхайв-младший нередко баловал себя выпечкой, забывая про овощи и фрукты. Именно поэтому она спешила в ближайшую кофейню за булочкой, ведь фруктовый салат с самого утра лежал в специальном отделе её рюкзака. У натягивающего термоводолазку Сиэля завибрировал телефон, издав громкое «кря». Такое уведомление стояло на номере папы, потому он поторопился прочитать сообщение. 08:14 a.m. > Мы не смогли тебя найти, сынок, извини Вау, папа извиняется. Сиэль был приятно изумлён их налаживающимися сильнее и сильнее отношениями. > Главное не волноваться. Мы в тебя верим, целую, папа Телефон повторил вибрацию уже с чириканьем, высветив сообщение от Рейчел: 08:16 a.m. > Твой папа опередил меня, милый, но знай, что мы верим в тебя > И пока я не расскажу ему про того милого черноволосого джентльмена, державшего тебя за руку и так нежно улыбавшегося, но пока ;) Что-то ранее говорилось о надеждах не получить сердечный приступ? Забудьте. Сиэль готовился откинуть коньки сразу после прочтения сообщения. Он молился, чтобы мама не слышала тех самых слов, но отвечать и расспрашивать не о чем не стал, ограничившись «спасибо» вместе с сердечком. Опрокинув в себя стакан холодной воды и выглянув на улицу, разглядывая, не идёт ли тренер, Сиэль тяжело вздохнул и с грустью подумав о тяжести судьбы фигуристской и омежьей, продолжил натягивать тугую водолазку. Та сдавливала туловище и не предсмертно, но заметно и неприятно давила на горло. Заправив её в такие же лосины (с трудом натянутые, «отъел кое-что» — после вставит тренер), он подошел к зеркалу, стоящему в углу с обогревателем. Сиэль редко наносил макияж, но чисто символически для этого мероприятия взял с собой едва заметного цвета тени да извечную увлажнительную помаду — от льда исходил холод и губы ужасно пересыхали. — ПРИВЕЕТ! — вопль раздался чуть ли не на весь Лондон, как показалось Сиэлю. Он подпрыгнул, чиркнул себе помадой по щеке и стремительно обернулся, чтобы попасть в вихорь из кудряшек и ядовито-желтой юбки. Элизабет была в своём репертуаре, вся в бантиках и рюшечках, солнечная, весёлая и румяная. Для Фантомхайва её появление было неожиданным, ведь одну неделю назад она вместе с семьёй улетела в Амстердам, покорять улицы (и каналы, естественно), местные катки и кафе, перед этим долго рассыпаясь в извинениях, что не сможет присутствовать на соревнованиях и возлагая надежды на Себастьяна, чей лик начала причислять к святым после третьего свидания и сияющего друга. Растерянно моргнув, Сиэль расплылся в улыбке. — Лиззи, ты что здесь делаешь? Улетела же на две недели. — Как улетела, так и прилетела, ничего необычного, — она хихикнула, назвав Сиэля глупеньким, — Правда, я не надолго, вечером снова туда же, так что прости, пожалуйста. Мордочка напротив погрустнела, а королевой драмы мог быть только он, Сиэль, потому на секунды сделав из Мидлфорд «пяточка», он снова расплылся в улыбке и усадив подругу на некое подобие кушетки, начал расспрашивать про поездку. Элизабет щебетала про прекраснейшие кафе, дома и всю атмосферу в целом, уворачиваясь от провокационных вопросов об альфах и щебетала бы дальше, пока над их головами не рявкнули: — Прохлаждаемся?! До чертиков раздражённая одним из сотрудников местной забегаловки (щупленьким пареньком, являвшимся бетой, с дурной привычкой всех комментировать, в этот раз её растрепавшуюся прическу) Кэролайн стояла прямо над ними, с бумажным пакетом в руках, источавшим замечательный запах булочек с корицей. Сначала посмотрев сверху вниз на Сиэля, она перевела взгляд на сидящую рядом девушку и скривилась от цвета юбки. — Можно было бы и поскромней, — для уточнения, юбка была ниже коленей. — Можно было бы, но так не весело, — омега совсем не обиделась на тренера, снова ярко улыбнувшись, из-за чего на щеках проступили ямочки. Сердце Кэролайн дрогнуло и с новой волной ворчания она капитулировала перед двумя милыми (лишь под дулом пистолета она бы сказала это вслух) моськами. Кинув в руки Сиэля выпечку и покрутившись в поисках своего рюкзака, Хел спрашивала, как же Элизабет сюда прошла. Та хитро улыбалась и говорила, что волшебники своих секретов не выдают. Разложив какую-то жалкую пародию на столик, больше похожий на раскладную табуретку, и подставив к кушетке, они открыли контейнеры с салатами (как оказалось, и Элизабет не с пустыми руками пришла), уплетая за обе щёки завтрак. На площади раздался из колонок бодрый голос ведущего, объявляя о скором времени начинания соревнования. — Что ж, с Богом, — и, продолжая жевать булочку, Элизабет с нескрываемым интересом посмотрела на побледневших собеседников.***
В четыре часа пополудни настала очередь Сиэля выступать. Продолжительность номеров каждого из прошедших участников составляла от пяти до десяти минут, с перерывами на полчаса через каждые десять выступивших. На удивление Сиэля, время подошло быстро и никак не дало ему собраться. Сначала посмотрев несколько программ и вытянув взглядом из зрителей Себастьяна, а на противоположном ряду, прямо перед Михаэлисом, родителей, омега ушел и больше не высовывался, периодически играя с Элизабет в словесные игры и «камень-ножницы-бумага». Тренер время от времени приходила, пыталась успокоить, даже прикрикивала и более эпизодично, видя и вспоминая состояние подопечного, увеличивала сумму денег, которые хотела стрясти с организаторов. Из колонок, расставленных по всему периметру занимавшего место мероприятия, раздалась мелодия, а после короткое приветствование от трёх судей для нового фигуриста. Сиэль выехал на лёд, смотря себе под ноги и поправляя плотно сидящие беспроводные наушники, в которых сейчас звучала успокаивающая классическая мелодия. За неё и за наушники Сиэль был обязан воздать хвалу предусмотрительному Себастьяну, сейчас подавшемуся вперёд и ободрительно улыбавшемуся. Элизабет сидела рядом с ним, дальновидно «забронировав» место рядом сумочкой и самим мужчиной. С другой стороны сидел Винсент, с непроницаемым лицом, но тёплыми глазами, так поддерживающими его, и мама, в открытую тепло улыбающаяся и показывающая два больших пальца вверх. И, святые булочки, под её бежевым кардиганом была обычная белая футболка с надписью чёрным жирным шрифтом: «С, ты сможешь». Слава тем же булочкам, членов конкурса, чьё имя начиналось на букву «си» было достаточно, дабы лицо омеги пылало слабее. Жюри кивнули, давая разрешение начинать, и помотала головой в разные стороны Хел, не разрешая оплошать. Комментаторы и зрители заговорили. Сиэль глубоко вдохнул и выдохнул. От волнения становилось дурно и слегка кружилась голова, пока он объезжал каток, похлопыванием и потиранием икр разогревая мышцы. В горле застрял ком, а ладони были противно потными, кончики пальцев неприятно холодными. Сиэлю хотелось, чтобы поскорее холод, исходящий от льда, объял открытые участки тела, убирая гадкое чувство с пальцев. Он поднял руки вверх — вдыхая и опустил — выдыхая, повторив так ещё несколько раз. Украшение костюма сверкали в солнечных лучах. В глаза два раза успело потемнеть перед тем, как он доехал до точки — середины катка и встал в исходную позицию: выставил одну ногу вперёд, натянув носок; руки опустил вниз и направил за выставленной ногой, сгорбившись, но элегантно; на лице заиграла лёгкая улыбка, а брови чуть приподнялись. Песня заиграла и с первыми словами Сиэль поднял руки и плавно взмахнул ими, также плавно опуская вниз, выпирая грудь вперёд. Взмахнув снова правой рукой, а затем левой, он крутнулся, подпрыгивая и заезжая на бауэр¹, выгибаясь назад. Он перетёк в простую дугу, доезжая последние секунды. Руки плавно вздымались вверх, а на лице было умоляющее выражение. Крутнувшись и сделав беговой шаг², когда колонки «взорвались» битом, фигурист на мягкой ноге вошел в каскад³, используя вторым прыжком риттбергер⁴, а затем сделав резкий выпад вперёд, вошел в аксель⁵, тем самым совершая комбинацию прыжков⁶. Выйдя из неё в кроссролл⁷, он опять взмахнул руками, нагибаясь вперёд. Парень как раз проезжал мимо Себастьяна и перебрал пальцами воздух, поймав восхищённый взгляд. Обернувшись и направившись в противоположную сторону, омега опустил правую ногу на лёд, подняв левую и расправив руки для удержания равновесия, совершил ласточку⁸, чтобы через несколько секунд перейти в кэрриган⁹ плавным движением руки с полуоборотом. Проехав центр, он крутнулся, делая либеллу¹⁰. Музыка опять начала «накаляться», как это называла Элизабет, и на продолжительном слове Сиэль выполнил лёгкую как движение спираль. Ком в горле до сих пор стоял, но холод трезвил голову, поэтому ни темноты в глазах, ни головокружения не наблюдалось. Песня, игравшая для выступления, играла в наушниках, не замеченных из-за своего белоснежного цвета и сверкания льда на солнце. Народ заворожённо смотрел; Сиэль время от времени ловил восхищённые взгляды своего мужчины, не смотря ни на что больше, кроме него, неба и льда. Выйдя из спирали, сделал твизл¹¹ на два оборота и присев на правой ноге, вытянув левую, он встал и перешёл на беговой шаг. Заворожённые люди подпрыгнули от громкого скачка в песне и рассмеялись, заставив невольно шире улыбнуться Фантомхайва. На «взрыве» он сделал прыжок в шпагат, во время прыжка взмахнув руками вверх, и, сделав дугу¹², прыгнул в тулуп¹³. Выйдя из него, он начал ездить по всей площади катка, плавно делая движения руками и ногами, покачивая бёдрами, заводя или правую, или левую ногу за другую или выводя её вперёд. Песня начала сходить на «нет», когда Сиэль радостный приближался вальсовой тройкой¹⁴ к исходной и финальной точке. Он попал во всё обозначенное время, совершая каждое движение столько времени, сколько давала тренер на последних тренировках перед соревнованиями. Фигурист должен был рассчитывать своё выступление по секундам, — строжайшее из правил. Сидящие судьи были приятно удивлены, даже поражены, как и комментаторы, заранее знавшие из предоставленного им Хел плана, сколько дано времени каждому элементу. Прыжки были сделаны чуть ли не полностью совершенно и идеально, заставляя Хел победно и гордо ухмыляться. Она чувствовала чуть ли не запах и вкус первого места и медали, вспоминая ужасные ошибки со взгляда профессионального, совершённые предыдущими участниками. Сиэль стоял, тяжело дыша и широко улыбаясь, с раскинутыми руками. Зрители аплодировали, а Себастьян с Элизабет посвистывали и кричали. Закрыв лицо ладонями и согнувшись пополам от переполнявших эмоций и снова кружившийся головы с потемнениями в глазах, Сиэль глубоко дышал, пытаясь успокоиться. Он подъехал к выходу с льда, развязывая коньки как в тумане. Ему становилось дурно от людей и эмоций; руки тряслись и снова становились потными; из-за комка в горле начинало подташнивать. Кэролайн связала шнурки коньков между собой, и сама взяла их, замечая, как трусило подопечного. Она довела его до палатки, когда люди снова отвлеклись на нового выступающего. Женщина видела, что Михаэлис и Элизабет пошли за ними, поэтому взяла телефон и вместо того, чтобы самой побежать магазин за водой, отправила сообщение Михаэлису об этом. — Это было нереально круто! — Элизабет юлой носилась туда-сюда, радостно крича и подпрыгивая. У Хел, подавляющей глухое раздражение от шума, вызванное на уровне привычки, появилась ухмылка. Сиэль сидел, раскачиваясь взад-вперёд будто сумасшедший. Им он, естественно, не являлся, попросту таким образом успокаивая знатно потрёпанные нервишки. Себастьян сидел рядом с ним, держа в руках наполовину выпитую пол-литровую бутылку воды. Возле него стояла такой же вместительности бутылка с соком, взятая, чтобы порадовать в скором времени пришедшего в себя омегу. Но пока она не требовалась. — Ты молодец, — с гордостью сказал мужчина, приобнимая остановившуюся половинку за плечи и утыкаясь носом в висок. Последний слабо улыбнулся, устало выдохнув, прикрывая глаза и крепче прижимаясь к альфе в нормальных объятьях. Он уткнулся носом в район между шеей и плечом, внезапно испытывая чувство желания незамедлительно очутиться в мягкой пижаме и в тёплой кровати. — Сиэль, это было непередаваемо восхитительно! — от радостного комментария, сходящего на «нет» в интонации, у Сиэля снова забилось сердце как бешеное. Все повернулись в сторону голоса: оцепеневший Винсент и менее удивлённая Рейчел стояли у выхода из палатки. К чести будет сказано, Фантомхайв-старший быстро оправился, нацепив невозмутимое выражение лица и стрельнув ледяным взглядом по Кэролайн, перевёл злой на Михаэлиса, пристально смотря прямо в глаза. — Михаэлис, — прошипел он, больше, — как заметил названный вскользь, — не походя на сдержанную расчётливую сволочь. Сиэль правда пытался отлипнуть от мужчины, вскочить на ноги, замахать руками и утверждать заведённым «вы всё не так поняли», делать что-то ещё из разряда того, что делают обычно в таких ситуациях, но несмотря на быстро бьющееся сердце, это было выше его сил. Как моральных, так и физических. Поэтому он лениво выдохнул ругательство, незамедлительно получая щипок в бок, на уровне рефлексов. Это было нечестно со стороны мужчины, ведь он выругался даже более грязно, только в мыслях, что означало: не пойман — не вор. — Фантомхайв, — беззаботно поприветствовал он. Сиэль подозрительно прищурился, скашивая глаза на мужчину, со своим положением получая обзор лишь на шею. Он хотя бы осознавал, что встретился с родителями омеги? — Вы знакомы? — самый глупый вопрос, что можно было задать, когда люди уже поздоровались без представления друг другу, но медленно вращающий шестерёнки мозг особо других вариантов и не предлагал. — Да, — четыре взрослых ответили одновременно, после переглядываясь. Альфы убийственно переглянулись, а Хел — само воплощение спокойствия, хотя пальцы малость подрагивали в предчувствии увольнения, достала из внутреннего кармана пиджака серебристый футляр, вытягивая из него сигарету и подпаливая её. Знак с перечёркнутыми любыми табачными изделиями оставался за пределами палатки, тем самым игнорируемый внутри неё. — Что ж, — выдохнув в тишину клуб дыма и облизав губы, продолжила Кэролайн, — меньше пафоса ситуации, господа. Может, — она села ровнее, до этого успев привалиться к сомнительно затрещавшей тканевой стенке, и словила злой взгляд босса — поговорим без, — она посмотрела на бледную Рейчел, подбирая слова покультурнее, — спаррингов? — Нет.