Я ненавижу этот город

      Я ненавидел этот день. Ждал и ненавидел его на протяжении месяца, как только мы все решили. Казалось, это будет самым сложным днем, самым удушающе больным. Больнее, чем та ночь на стройке.       Утро началось слишком стремительно, словно кто-то ускорил время в два раза. Я буквально закрыл глаза, а на часах уже шесть утра. И сна ни в одном глазу, хоть и усталость дикая. Рядом лежал Нико, прижавшись ко мне и уткнувшись носом в грудь. Я знал, что он не спал полночи, он уже как месяц перестал нормально спать, сидя на кровати чуть ли не до самого утра, пока глаза сами закрываться не начнут. И я прекрасно знал, для чего он это делает. Он смотрит на меня. Пытается запомнить каждую черту на моем лице и нежно водит пальцами по моей коже. Он не хочет, чтобы я уезжал. И ему в тысячи раз больнее, чем мне.       Я нежно провел пальцами по его щеке, убирая в сторону волосы. Едва ощутимо, чтобы он не проснулся. Хоть для кого-то это утро должно было начаться нормально. В окно уже заглядывали первые лучи солнца, и в их свете я рассматривал Нико. Его лицо было умиротворенным, и он на удивление не хмурился, хотя луч светил ему прямо в глаза, которые обрамляла каемка длинных ресниц. Я всегда обожал наблюдать за его глазами. Казалось, в них эмоций больше, чем существует в принципе. Там были все оттенки чувств, обрамленные в зеленый цвет его радужки. И один глаз чуть темнее, чем другой. Я всегда восхищался его глазами и, казалось, их образ отпечатался у меня на сетчатке, потому что я видел их даже несмотря на то, что веки Нико были опущены.       Мой взгляд прошелся ниже, по аккуратному носу. Я помню, как боялся, что в одной из драк его сломали, но все обошлось. Тогда нам обоим здорово прилетело от Мики и его шавок, но переживал я только за Нико, словно мы были связаны и если плохо ему, то плохо и мне.       Я проскользил взглядом ниже, улыбаясь легкой щетине. Последние несколько дней нам не было времени для такой чепухи и мы просто наслаждались обществом друг друга. Я наслаждался его губами. Они всегда мягкие и горячие, словно только и созданы для поцелуев. Я никогда не мог оторваться, всегда отстранялся Нико, моей силы воли было недостаточно. Казалось, что я дышу, только благодаря этим губам.       Не удержавшись, я едва ощутимо поцеловал Нико, и он тут же улыбнулся сквозь сон, прижимаясь ближе. Одеяло сползло с его плеча и я улыбнулся, увидев его тату. Я даже помню, когда он его набил. За несколько дней до этого мы очень сильно напились и у меня до сих пор в памяти был Нико, стоящий посреди улицы с бутылкой рома, смеящийся и кричащий: «Довожу хейтеров с 1995, сука». И именно в честь этого он и решил тогда набить свой год рождения. Только не в его стиле делать это просто, поэтому латинские цифры были его выбором.       Я улыбнулся. Все эти воспоминания грели душу и отгоняли тот мрак, который должен был накрыть меня вечером, когда я сяду в машину и дам по газам. А сейчас мне оставалось лишь осторожно гладить Нико по волосам, чтобы не разбудить его, и ждать, когда время замедлит свой бег хотя бы на чуть-чуть. Но оно все так и продолжало бежать. И мне захотелось оставить для себя хотя бы миг из этого утра.       Телефон нашелся на тумбочке, заботливо поставленный Нико на зарядку. Я вечно забываю про это. Едва фронтальная камера открылась, я чуть ближе прижал к себе Вильхельма и посмотрел на него через экран. Сейчас он был просто ангелом, лежащим на этих белых простынях словно на облаках. Я коснулся губами его виска и нажал на кнопку съемки, желая оставить этот поцелуй не только в воспоминаниях.       Нико проснулся совсем скоро. Сонно зевнул и потер глаза, словно это могло бы помочь ему избавиться ото сна. А потом прижался ко мне ближе, утыкаясь носом куда-то в плечо.       — Ты давно проснулся? — Нико еле слышно шептал заспанным голосом, но я все равно его слышал. Он словно пытался проснуться от собственного голоса.       — Нет, буквально пару минут назад.       — Врешь, — протянул он, обнимая меня и прижимаясь ближе. — Я знаю, какой у тебя голос, когда ты только просыпаешься.       Между нами повисло легкое молчание, прерываемое лишь шорохом занавески. Нико не открывал глаза, словно боялся увидеть, сколько времени осталось до моего отъезда. Я же на часы тоже не смотрел, лишь утыкался носом в его макушку и прижимал к себе как можно сильнее.       — Эй, раздавишь же, — рассмеялся Нико чуть приподнявшись и легко коснулся моих губ. — Я так не хочу вставать, ты не представляешь.       — Представляю, — вздох из меня вырвался помимо моей воли и я лишь вновь уткнулся Нико куда-то в волосы, лишь бы не видеть его взгляда. — Но мы можем еще поваляться.       — Я прекрасно знаю, что нет, иначе мы потом будем бегать как в жопу ужаленные по дому, — протянул Нико, садясь на кровати. Одеяло полностью соскользнуло, обнажая его тело. Я не без удовольствия проскользил взглядом по цепочке свежих засосов, а потом зацепился за тату на его боку. Наше лого, пять роз. Пять идиотов, как называл нас Нико и никогда не стеснялся присоединять себя к этим идиотам. Это было словно напоминание о том, ради чего мы здесь. Не удержавшись, я положил ладонь на рисунок и улыбнулся, смотря на Нико. Его улыбка словно придала мне уверенности и сил в том, что мы собирались сделать. Все не просто так и мы справимся.       — Чур я первый в душ, — шепнул Нико, вплотную приблизившись к моим губам и тут же отстранившись, резко подскочив с кровати.       — Нечестно! — воскликнул я ему вслед и, откинув одеяло, помчался следом, хоть и знал, что Вильхельм никогда не закрывает за собой дверь.       — Честно! Нечего было так долго валяться, — рассмеялся Нико, едва я заскочил к нему в кабинку.       — Я тобой любовался, неблагодарный, — притворно надулся я, но ладони к его бедрам все-таки протянул, с наслаждением сжимая их пальцами. — У нас еще есть время.       — Я знаю, — хитро шепнул Нико, включая воду и обнимая меня за шею.

***

      Вышли мы из душа на полчаса позднее, чем могли бы. Но я нисколько об этом не жалел, а наоборот радовался тому, что выбрался из кровати пораньше. Потому что время все еще бежало как бешеное. Я смотрел на Нико, который крутился у плиты и делал нам обоим завтрак, и следил за каплями, стекающими с его волос по спине и прячущимися в полотенце.       — Ты очень красивый, — я улыбнулся, подпирая подбородок ладонью, а Нико лишь усмехнулся, накрывая омлет крышкой. — Нет, ну правда. Не веришь мне?       — Верю. Даже больше того, я это знаю, — Вильхельм усмехнулся, закидывая кусочек зеленого лука в рот.       — Вот засранец, и как тебе комплименты делать, если все знаешь? И как я буду тебя целовать, Моиланен? Он тебя теперь луком шмонит за километр! — рассмеялся я, наблюдая, как он медленно идет ко мне. Эту его походку я называл модельной. Понятия не имею, где он этому научился, но похожую видел по телевизору на одном из показов, пока искал хоккей. Он слегка покачивал бедрами, обернутыми в полотенце, и я не мог отвести от этого зрелища взгляда.       — Да ладно? — выдохнул он мне в губы. Я едва удержался, чтобы не притянуть его к себе, потому что это точно бы закончилось повторением наших шалостей в душе.       — У тебя омлет горит, соблазнитель херов, — также тихо шепнул ему в ответ я, наблюдая, как он кинулся выключать плиту, от которой уже тянуло подгоревшими яйцами. Я смеялся, а Нико кидал мне взгляды, которыми можно было убивать.       Позавтракали мы вполне спокойно, даже покурить сходили без особых проблем. Но меня не отпускала мысль. Я смотрел на Нико и видел, как он с каждой минутой пытается быть ко мне все ближе. Он обнимал меня, лишний раз пытался коснуться. В его глазах зарождалось тяжелое темное чувство, которое я не видел там уже достаточно давно. Боль.       — Ты будешь все с собой из вещей забирать? — Нико распахнул дверцы стенного шкафа и замер, смотря куда-то в его глубь. Ко мне он не поворачивался и в глаза старался не смотреть. — Или только необходимое?       — Думаю, только необходимое, — обнимая его за талию, произнес я и поцеловал его в висок. — То, что мне может пригодиться на первые недели две-три.       — Хорошо, тогда… — Нико взял мою толстовку в руки, которую я после стирки просто закинул на полку, и начал ее складывать, все также смотря в глубь шкафа. — Тогда думаю тебе хватит сценического чемодана. Или я могу дать тебе свой?       Нико впервые поднял на меня взгляд за последний час и мое сердце безумно сжалось. В его глазах никогда не было столько тоски. Даже когда его провожала его маленькая сестра на выступления и просила вернуться поскорее. Мне казалось, я видел его душу. И сейчас она страдала.       — Давай я останусь, Нико? — я обхватил его лицо ладонями, вглядываясь в две зеленые бездны. Мне хотелось раствориться в них, лишь бы не видеть этих эмоций там, в глубине. — Парни поймут, они не изверги. А лейбл — это хуйня, не этот первый, не этот послед…       — Нет. — Нико резко оборвал меня на полуслове и выбрался из моих рук, хотя и продолжил смотреть мне в глаза. В его взгляде появилось что-то новое. Решимость? Стойкость? Жесткость? — Послушай меня сюда. Мы все решили. Да, Томми не может, у него здесь Эмма. Олли учится и просто не в состоянии перевестись, ты сам помнишь. Йоонасу просто некуда ехать. Смысл срываться в никуда?       — Я помню, но…       — Нет, слушай меня. И не перебивай. Ты единственный, кто может с этого поиметь хоть что-то. Тебя приняли в университет в Хельсинки, у тебя есть знакомые, у которых ты можешь пожить. Да и работа тоже в принципе есть, тебя звали в студию, я помню. — Я попытался ответить ему, но он просто положил ладонь на мой рот и продолжил. — Я прекрасно знаю твою историю, Йоэль Хокка, маленький мальчик с длинными волосами, он которого отвернулись буквально все. Ты был словно прокаженный. Ты искал тепла и заботы. Но мечта у тебя уже была тогда. Йоонас вытащил тебя из западни, а потом ты также вытащил меня.       Нико замолчал, а я коснулся губами его ладони, показывая, что я слушаю его и не стану его перебивать. Я знал, что он не даст мне остаться, как бы больно ему не было.       — Я не хочу быть преградой тому, к чему ты шел годами, — Вильхельм провел ладонью по моей щеке, — я не стану преградой к твоему величию, Йоэль. Я не буду человеком, утянувшим тебя на дно только потому, что забрал у тебя такой шанс.       — Ты никогда не станешь таким человеком, дурак, — я обнял его и прижал к себе. В голове у Нико была безумная каша, в которой он плескался, словно утопающий. Это было видно. — Ты сделал из меня того, чем я являюсь.       — Я знаю, что это будет тяжело. Будет больно, сложно. Будет как угодно, но не светло и весело. Но мы справимся, нам нужно только привыкнуть, — Нико произносил эти слова словно только для себя, стараясь убедить в них только себя. — Я хочу видеть, как твои глаза засияют, когда твоя мечта исполнится.       — Я знаю, Нико, я знаю, но я так не хочу оставлять тебя одного, — я уткнулся носом в еще влажные волосы и прижал его к себе поближе. — Что если Мики опять…       — Я умею давать сдачи… Да и парни всегда рядом.       — А что если…       — А что если мы будем решать, когда они произойдут, — негромко произнес Нико, качая головой и выбираясь из объятий. Он вновь вернулся к шкафу, давая тем самым понять, что наш разговор на эту тему окончен. — Эту толстовку с собой не бери, она тебе совершенно не идет. Будешь позорить Оулу в столице.       Нико пытался шутить, складывая мои вещи, пока я рылся в ящиках и собирал что-то по мелочи. Иногда даже выходило. Но я все равно видел, как он складывает в чемодан только выстиранные вещи, а все те, что я уже надевал, откладывает аккуратной стопкой на одну из полок. Мне же удалось умыкнуть у него только одну из его нескончаемых белых рубашек и запихнуть в самый низ чемодана, пока Вильхельм отходил покурить. Мне нужна была хотя бы частица чего-то родного в этом холодном и новом городе.

***

      Атмосфера была очень напряженная даже между мной и Нико, что уж говорить об остальных парнях. Они подъехали где-то за полчаса до моего предполагаемого отъезда, чтобы пожелать удачи. Йоонас отказывался называть это прощанием. «Прощаются навсегда, а ты, дебила кусок, на месяц в отпуск сваливаешь!» — усмехался Порко, хотя я видел в его глазах жуткое беспокойство за меня и ситуацию в целом. Оно было у всех, но только он пытался прикрыть его шутками. Йоонас всегда умел смягчить происходящее, но сейчас-то и смягчать было нечего.       — Эй, Йоонас, — я подозвал его к себе, пока упрямо запихивал чемодан в багажник. Из-за какого-то дерьма, которое там валялось, он никак не хотел нормально залезать на своей место. — Разговор есть.       — Что угодно, чувак, что угодно.       Он подошел ко мне стремительно, почти подбежал. Взволнованно смотрел на меня и иногда бросал взгляды на Нико, который говорил о чем-то с Олли. Я прекрасно знаю, о чем он думал. Йоонас был любителем придумать себе самое худшее, чтобы потом не быть от этого в самом большом ахуе.       — Присмотришь за ним? — я просто кинул взгляд на Нико, чтобы не привлекать к себе его внимание, и вновь посмотрел на Порко. Он был озадачен, но в то же время полон решимости сделать все, что я попрошу. Словно я умирал, а это была моя последняя воля.       — Конечно, о чем речь вообще? — Он улыбнулся. Искренне, но как-то криво. Его коробила не просьба, а сама ситуация, в которой мы оказались. Сам хотел ехать и я знал, будь у него хоть маленьшая возможность зацепиться там, он бы мне не дал и слова сказать.       — И пиши мне обо всем, что у вас тут происходит. Что у него происходит, — я вновь посмотрел на Нико, сжимающего что-то в пальцах и нервно тянущего свою футболку вниз. Он был безумно взволнован, и от этого я сам только больше волновался. — Я его знаю, он может написать мне, что все хорошо, хотя сам на стены лезет. Так что дай мне знать, если что-то с ним произойдет такое.       — Это само собой разумеющееся, — Порко затих и переминался с ноги на ногу, а такое бывало только тогда, когда он решался на что-то. Но судя по его жесткому взгляду, он договорился с самим собой. — Вы же… Вы же не наделали глупостей?       — Нет, не ссы, — я усмехнулся и обнял его. Он, как говорится, волновался за наши отношения сильнее, чем за свои. — Таких глупостей мы не наделали. И если что, его не кори за глупости, если они произойдут. Мы далеко друг от друга, всякое бывает.       Я отстранился, поймав непонимающий взгляд Порко. Он поймет. Потом, но поймет, что я имел в виду, поэтому нет смысла сейчас при всех ему объяснять, что если Нико найдет себе кого-то здесь — это не страшно, и я приму это. Возможно, за секунду до того, как полечу вниз с табуретки, но приму в любом случае.       — Поздравляю с поступлением, — Олли протянул мне руку, и я сжал ее в ответ, тут же ощутив, как он порывисто меня обнимает. — Не каждый еще в него попадет.       — Вы же знаете, я мальчик умный, люблю пахать, — я усмехнулся и парни слегка улыбнулись. Даже Нико, но тут же вновь стал серьезным.       — Потому что шило у тебя в жопе, — Йоонас следующим заключил меня в объятия. Они были на никогда крепкими, и я почти ощущал, как хрустят мои ребра.       — Как и у тебя, мы с тобой поэтому и братья, — я обнял его в ответ также сильно. Мы стояли так где-то с минуту. Никто не мешал, все понимали — это прощание, кто и что бы не говорил. Мне ведь не 14 и я не с родителями в отпуск лечу, а уезжаю в другой город. Вероятнее всего — насовсем. Каждый волновался за меня из-за чего-то своего, но только Нико и моя мать волновались из-за всего на свете: от моей простуды до астероида, упавшего в центре Хельсинки. Хотя я с уверенностью мог сказать — Моиланен волновался сильнее всех.       — Ты нас там не забывай, засранец, а то как увлечешься столичными тусовками, так и забудешь про своих сельских друзей, — наигранно пробурчал Йоонас, едва выпустив меня из объятий. — И звони, если найдешь симпатичных девчонок, я пулей примчусь.       — Вот про тебя не забуду, обязательно дам знать, — я рассмеялся, но это было так наигранно, что я быстро заткнулся.       — Все будет хорошо, Йоэль, — Томми улыбнулся и крепко меня обнял. В его глазах плескалась гордость, грусть и даже какое-то восхищение. Я знал, почему все это так. Он обдумывал, смог бы так поступить или нет. С Эммой они встречались уже где-то лет пять и безумно любили друг друга. Наверное, даже Ромео и Джульетте такой любви не снилось. И я и сам не знал, смогут ли они на расстоянии. Томми даже к концу туров начал увядать без встреч с ней, а тут месяцами не видеть. У меня бы от такого зрелища сердце бы треснуло. — Удачно добраться.       Томми отошел в сторону, и я встретился взглядом с Нико. Он явно не ожидал этого, поэтому я отчетливо видел все, что он старался скрыть. Его зеленые глаза были полны грусти, похожей на слизь. Я чувствовал ее даже кожей и поежился от этого ощущения. А еще так была боль, но она не была жгучей. Он нее веяло антарктических холодом. Такая бывает только после смирения. Когда ты уже ничего не можешь изменить.       Я не выдержал, шагнул к нему первым и раскрывая объятия. Ему с трудом давалось каждое действие, но он все еще продолжал почти улыбаться. Я боготворил его за это. Этот мальчик держал на плаву меня все это время и теперь продолжает выталкивать на поверхность, даже несмотря на то, что сам стремительно идет ко дну.       Он быстро преодолел ту пару шагов, что нас разделяла, и оказался сжат в моих объятиях. Сам же он обхватил мое лицо руками и нежно коснулся моих губ своими. Он вложил в этот поцелуй все, что чувствовал ко мне. Любовь, нежность, заботу, веру. Все это чувствовалось в его прикосновениях и поцелуях. И я знал, как тяжело ему дается не пускать отрицательные эмоции в этот маленький мирок, созданный из ничего всего на пару минут.       Нико никогда не целовал меня при парнях до этого. Только тайком, чтобы никто не увидел. Не хотел смущать остальных, да и рушить братскую атмосферу в наших посиделках он не собирался. Мы же все еще оставались лучшими друзьями, несмотря на то, что делили одну квартиру и занимались любовью. Теперь же смысла в этих прятках не было, и я искренне отвечал Нико тем же, что он дарил мне — любовью.       — Приедешь, не забудь позвонить, — зашептал Нико, едва я уткнулся лбом в его лоб. Он сжимал мою кожанку пальцами, которые слегка подрагивали. Как и его голос. Это было почти незаметно, но я слышал в нем те самые нотки, от которых хотелось сделать что угодно, лишь бы их не было.       — Обязательно, — я поцеловал его в лоб, прижимая его к себе. Глаза начинало пощипывать, и я уткнулся носом в волосы Нико, лишь бы никто не видел, как часто я моргаю.       — И завтра ты же помнишь, что… — он шептал совсем тихо, я даже с уверенностью мог сказать, что парни не слышат, о чем он говорит.       — Самый лучший день в моей жизни. Я про это никогда не забуду, — я тоже перешел на шепот, поглаживая Нико по спине. — Там в шкафу бутылка вина, того самого. Она для тебя. Все, что ты найдешь в квартире, только для тебя.       Я улыбнулся. Зная о привычке Нико устраивать уборку в разные дни в разных местах, я распихал по всему дому около двадцати записок и небольших заначек. В шкафу я спрятал его любимые конфеты, на кухне припрятал пачку сигарет, а в спальне — билеты на наш с ним первый концерт. Я знал, что это хоть и ненадолго, но согреет его душу.       — Я буду скучать, — он выдохнул это так, что я понял — пора. Сейчас или никогда.       — Я тоже. Я люблю тебя всем сердцем и душой, даже мозгом тебя люблю. Мы скоро встретимся, Нико, — в носу у меня защекотало и я посмотрел на Йоонаса, который мне лишь кивнул. — Если что, что угодно, звони мне. В любое время, по любому поводу. Только не молчи, хорошо?       Нико закивал, уткнувшись мне в плечо. Я ощутил, как он положил что-то в мой карман и тут же отстранился. Его глаза блестели, как два изумруда. Мне казалось одно движение его век отделяет меня от того, чтобы остаться.       — Я тебя люблю, Йоэль Хокка.       Последнее, что я услышал от Нико, отступившего назад. Он улыбался. Искренне. Я так любил эту улыбку и никогда не мог ей сопротивляться. Поэтому улыбнулся в ответ, отворачиваясь к машине.       — Пока, ребят, скоро увидимся, — громче нужного произнес я, после того, как до меня донесся шепот Йоонаса: «Смотри вверх, скоро все закончится, Нико». Все отозвались дружным гулом, и я сел в машину. Оборачиваться не хотелось, я лишь посмотрел в зеркало заднего вида и дал по газам.       Я чувствовал, как по щекам текут слезы, а руки трясутся. Сердце сжимало словно тисками, и я вглядывался в знакомые улочки, пытаясь запомнить каждую деталь. Словно действительно вижу все это в последний раз.       Мне пришлось остановиться на выезде из города, потому что дорога плыла. Я буквально ничего не видел, остервенело стирая влагу с лица. Мне не хотелось уезжать, хотелось вернуться назад.       «Он плачет?»       Смс улетела так же стремительно, как и была набрана. Я знал, что Йоонас ответит мне, чтобы там ни было.       «Да.»       Оповещение отвлекло меня от упирания лбом в руль машины, заставляя сердце сжиматься еще сильнее. Я готов был повернуть прямо сейчас. Приехать обратно к Нико, сжать его в объятиях и больше никогда не быть причиной его слез.       «Я тоже»       В кармане что-то зашуршало, когда я залез в него руками и вытащил бумажку, сложенную в несколько раз. Пальцы плохо слушались и я с трудом смог ее развернуть.       «Если бы я встретил тебя раньше, то присоединился бы к тебе самым первым. Ты удивительный, не забывай, для чего и ради чего ты это делаешь. Я люблю тебя. Нико.»       В бумажке лежал также кусочек пластика, совсем небольшой, треугольной формы. Черный, с нашим лого. От этого мне стало только хуже и я потянулся за сигаретами.       Выкурив три сигареты, я сжал руль и закрыл глаза. Если мне суждено достигнуть своей мечты, то я буду пахать до кровавых соплей, лишь бы она осуществилась. Даже приеду в город, который ненавижу уже сейчас. Судьба никогда не была щедрой, она лишь хорошо торгуется. За попытку осуществить задуманное, она забрала мою семью.       Я нажал на газ, понимая, что я ненавижу этот город, но я сделаю все возможное, чтобы вернуться из него победителем.