Кто бы мог подумать

Но я знаю: мы еще сыграем Наудачу и в который раз ва-банк (с)

1. Кто бы мог подумать – Нью-Йорк и Гилберт. Они сталкиваются, в буквальном смысле этого слова, на сверкающей рождественскими огнями улице. Курт едва заметно морщится и идет дальше, скользнув взглядом. Сердце Ника чуть не пробивает грудную клетку одним резким ударом – в тот момент, когда висок навылет прошивает этим ледяным безразличием. – Хэй! – возмущенно бросает Ник, схватив Хаммела за рукав. И не знает, не совершил ли только что самую большую ошибку в своей жизни. Курт поворачивается, смотрит в знакомо-незнакомые серые глаза, безразлично выдыхает “А, это ты…” и покорно идет за Гилбертом в бар. А тремя часами позже молча одевается и уходит, даже не взглянув на Ника, который еще долго задумчиво курит, нарушая собственное правило – никаких сигарет в спальне. И ни один из них совершенно не чувствует себя пьяным. 2. Кто бы мог подумать – ни проблеска ненависти из-за того, что случилось с Дэвидом, ни остатков опасений, что в произошедшем и его вина тоже есть. Идеальная амнезия. Псевдоидеальное почти не-одиночество. – Зачем я здесь? – спрашивает устало Курт и закрывает глаза, приваливается к косяку, едва войдя в квартиру. – Зачем я пришел? Зачем я вообще прихожу? – Тебе это нравится, Хаммел, ты этого хочешь. Ты всегда всего лишь удовлетворяешь свои низменные желания и потребности, – грубовато отзывается Гилберт и отодвигает Курта, запирая дверь. Иногда он и сам хочет говорить чуть мягче, прикасаться чуть осторожнее, целовать менее небрежно и смазанно, называть по имени, но не торопится: подставить себя под удар – дело пары слов. Хаммел такое не пропустит. А как сильно ударит в ответ – тот еще вопрос. Не примет, пока еще нет; да Ник и сам не уверен – принимает ли. – И твои, Гилберт, – отзывается Курт, скидывая плащ. – Не тормози, через два часа меня будут ждать. 3. Курт не помнит и не понимает, как все зашло так далеко. Почему уже третий год его упрямо тянет в эту квартиру, которую он знает лучше, чем ее хозяина. Почему ему совершенно не хочется узнавать Гилберта. Почему он никак не может не приходить. Иногда ему хочется вспомнить – как это было, когда он впервые оказался в постели Ника, но эти воспоминания затерлись так же, как и многие другие. Кто бы мог подумать – Курт не помнит, как ласково прикасался к его ладони Адам, как смеялся Блейн, как застенчиво улыбался Дэвид, как болели запястья и лодыжки, когда футболисты закидывали в мусорный бак. Запаха отходов от собственной одежды он, кстати, тоже не помнит. И не понимает, почему первый секс с Гилбертом оказался для него событием из этого ряда воспоминаний. Потому что секс с Блейном, например, он бы и хотел, может, забыть, но увы. “Хэй” шепчет Ник беззвучно каждый раз, когда в его квартире раздается быстрый, почти раздраженный стук в дверь. – Надеюсь, Гилберт, ты понимаешь, что однажды я просто перестану приходить, – не спрашивает – утверждает Курт, стряхивая с волос капли дождя. Ник только чуть высокомерно и самодовольно, хоть и беззлобно, усмехается и никак иначе не реагирует на этот – явно отрепетированный – выпад. – Да куда ж ты денешься, – выдыхает вместе с сигаретным дымом Ник, когда за Куртом закрывается дверь. Только под утро. 4. Ник проводит большим пальцем по припухшей нижней губе Курта, смотрит, как завороженный, не может отвести взгляд. Наклоняется медленно, так, что у самого дыхание перехватывает, что уж говорить о Курте, поддерживает за подбородок и едва касается губами его губ, дразнит, ловит дыхание. От этих легких прикосновений щекотно не только губам – в груди Ника словно кто-то водит пушистым перышком. – Гилберт, что это? – непонимающе хмурится Курт. – Посткоитальные ласки, Хаммел, знаешь, люди этим занимаются, – язвит Ник, хоть и совершенно не хочется. Курт закатывает глаза: – Зачем, почему я здесь? – Потому что ты меня любишь, Хаммел, – фальшиво усмехается Ник и задерживает дыхание – пошел ва-банк. Курт смотрит на него пару секунд не моргая, а потом отталкивает. И одевается с рекордной для себя скоростью. 5. Они встречаются уже пять лет, вдруг понимает Курт, если слово “встречаются” вообще применимо к тому, что происходит между ними. – Хаммел, – встряхивает его Ник, расстегивая пуговицы пальто, – ты собираешься тут всю ночь стоять или все-таки пойдем трахаться? Курт вдруг с неожиданной даже для самого себя злостью отбрасывает руки Ника. – Хэй, – удивленно поднимает бровь Ник, отходит на шаг назад, опираясь о стену, и смотрит, ждет, что же дальше. Ник так и стоит, скрестив руки на груди, когда Курт выскакивает из квартиры, ненавидя всех и вся. И себя в первую очередь. Ветер бьет в лицо ледяной крупой, щеки горят – Курт почти ощущает боль от воображаемой пощечины самому себе. Кто бы мог подумать, качает головой Ник, греет в ладони бутылку пива, переключает каналы – безразлично и машинально, даже не разбирая, что мелькает. И не может не думать о том, что надеется, что Хаммел все-таки разберется в себе – и в Нике – и вернется. 6. Ник улыбается и называет его по имени, тянет на себя за руку, запускает длинные пальцы в волосы, поглаживает затылок, словно случайно задевает большим пальцем за ухом так, что Курт тихо стонет и закрывает глаза. Курт открывает глаза и смотрит куда-то в темноту. Фантомные боли, думает он, Блейн мне тоже снился. Просто фантомные боли десять ночей кряду, неосознанно сжимает кулаки, ничего больше. Распахивает глаза шире от осознания, что сравнил Ника с Блейном. “Потому что ты меня любишь, Хаммел”, звучит вдруг знакомый голос, хоть и в голове, но так отчетливо, что Курт вздрагивает. Не в первый раз в жизни рабочий день кажется неправдоподобно долгим, но вот лифт впервые едет так медленно, раздражается Курт, колотит в дверь квартиры чересчур громко. – Хэй, – широко и искренне улыбается Ник, пропуская его в квартиру. – Я уж было подумал, что ты и правда решил больше не приходить. – Я тоже, – кивает Курт и смотрит в такие знакомые серые глаза. – Вот и скажи мне, почему я здесь. – Потому что ты меня любишь, Курт, – уверенно говорит Ник. Курт улыбается в ответ и ждет. Ник понимает – теперь и Курт пошел ва-банк, и не обманывает его ожиданий. – И потому что я тебя люблю.