***
Квентин не находил себе места. Его подташнивало, но он не давал этому остановить себя, продолжая обыскивать, находясь на улице, каждый миллиметр пола со стороны переднего пассажирского сиденья. Увидь его кто сейчас посреди ночи судорожно рыскающего в машине, точно бы заявил в полицию, мало ли вор какой. Ну почему он не убрал за собой сразу же? На него это не похоже. Чтобы убедиться, Квентин достал из бардачка блокнотик, полистал его. Точно, семь листов. Однако он нашел только шесть. Еще один как сквозь землю провалился. Квентин встал ровно, но дверь закрывать не стал. Огляделся. Рядом никого, лишь несколько пьяных людей, что только вышли из бара неподалеку. Он запустил руку в волосы. Питер не мог. Ему незачем. Какая разница, что за бумажки валяются у него под ногами в чужой машине? Беку так не хотелось об этом думать, но мысли, будто магнитом, тянуло к догадке. Питер посмотрит. А может, уже. Случись такое, он поймет. Может быть, и не до конца, но завеса тайны откроется для него минимум наполовину. Если не больше. «Он не стал бы брать листок просто так», — вдруг подумал Квентин. «Что-то должно было его толкнуть». Когда Питер успел его подобрать? Последний раз он находился в его машине в день встречи с Мэттью Маттом. Бек вспомнил, что в тот день единственное место, где они останавливались — заправка на обратном пути. Питер оставался в машине наедине с собой. У него было достаточно времени не просто поднять страницу, но и прочитать написанное на ней раз сто. Однако когда Квентин вернулся, парень вел себя обычно. Даже не отказался от поцелуя на прощание. Неужели не прочитал? И зачем тогда взял? Бек быстро соображал, что ему делать дальше. Он не мог прямо сейчас примчаться к Питеру, ночь на дворе, однако желание было велико. Он закрыл машину и направился в сторону дома. На середине пути вдруг понял, что не забрал с собой блокнот. На всякий случай. Пришлось вернуться. Уже будучи в квартире, Квентин прицелился, куда бы его деть. Сначала хотел положить в тумбочку в коридоре. Передумал. Затем в спальне. Снова передумал. Этот шкаф — нет, эта полка — тоже нет. Нет, нет и нет. В итоге блокнот нашел себе место в книжном шкафу в гостиной прямо у стены за книгами. Бек не знал, почему прятал его. Питер все равно уже всё видел. Вся эта беготня чуть успокоила его. Он снял с себя пальто, в котором все это время ходил по дому, повесил его на плечики в темный шкаф в коридоре и выдохнул, упираясь руками в бока. Что же он натворил? Скорые последствия Квентин ощутил почти физически.***
Разлепив утром веки под звон будильника, Питер поймал себя на мысли, что не хотел бы просыпаться вообще. Укутанный в пуховое одеяло, он не сразу понял, что в комнате пронизывающий холод, только когда выбрался из кровати. Он покрылся гусиной кожей, на носочках прошел к окну. Закрыл его и какое-то время стоял неподвижно, смотря на лежащий через дорогу ровный снег. Еще никто не успел по нему потоптаться. Паркер сделал вывод о недавнем снегопаде. Повезло еще, что в комнате у него не было сугробов. Он взял с тумбочки телефон. Квентин звонил. Вдруг Питер понял, что проснулся не от будильника, а его звонка. Он пару секунд безэмоционально смотрел в телефон, пока тот не погас. Положил экраном вниз и скрылся в ванной комнате. Тут же нахлынули воспоминания о ночи, принятых таблетках. Питер не прибегал к их помощи уже очень давно. Даже успел забыть, как те работают. Взглянул на себя в зеркало. Кошмар. Как же сильно он изменился за два месяца. От веселого подростка не осталось и следа, на его смену пришел совершенно незнакомый человек. Смотря в зеркало, Питер видел и чувствовал себя так, будто повзрослел на несколько лет. Положительные эмоции притупились, он стал слишком беспокойным. А еще чувство, что он что-то забыл. Что-то жизненно важное. Паркер заглянул в свои глаза и нахмурился. Решение принято. Он вернулся в комнату, снова взял телефон. Квентин звонил еще раз, но перезванивать Питер не стал. Вместо этого зашел в сообщения, быстро, пока его решимость не иссякла, напечатал текст и отправил, не перечитывая. Какая разница, если там вдруг ошибки. «Я больше не могу, Квентин. Дальше веди расследование без меня, если в этом вообще есть смысл». Он краем глаза заметил причину конца своего терпения. Простая бумажка. Совсем маленькая по сравнению с тем, что она натворила. Питер поднял ее с пола и развернул. Прочитал написанное, мало ли, глаза подвели его в первый раз. И тут он разозлился. Он невольно подобрал эту бумажку у Квентина в машине. В мельчайших деталях Питер помнил тот момент. Квентин ушел, а он, оставшись один на один с собой, какое-то время сидел в телефоне. Вот если бы батарея тогда не разрядилась! Он посмотрел на свои кроссовки и вдруг заметил знакомую пожелтевшую бумагу. Без каких-либо мыслей он потянулся за ней и собирался развернуть смятый шарик, но вернулся Квентин. Питер и сам не понял, как неконтролируемо спрятал бумажку в карман. Будто она была чем-то секретным. Теперь, смотря на имя Квентина и дату, которую Питер не забудет никогда — день, когда он наткнулся в лесу на тело, он не знал, что думать. Мысли расплывались. Они встречались гораздо раньше, чем Питер мог предположить. Наверняка Квентин знал точное значение записей в блокноте. И с Элеонорой Уиш он, наверное, тоже виделся. Правдивое ли значение записей он рассказал? Имена — люди, получившие от Спирса дозу, даты — день, в который она была получена. Но Квентин говорил, что наркотики не принимал. Тогда каким образом он появился в записной книжке убитого наркомана? Тут Питер вспомнил о семи вырванных листах. Он не сомневался, что держал один из них. Квентин вырвал их — по-другому никак, а значит, везде имя его. Он встречался со Спирсом как минимум семь раз. Пытался втереться в доверие, чтобы разузнать больше про дело? Тогда Паркер не понимал, почему Бек ему про это не рассказал. Он вдруг задумался, какая это страница по счету. Возможно, данная информация смогла бы пролить свет на вопрос. Пришло сообщение, и Питер вздрогнул то ли от холода в комнате, то ли неожиданности. Квентин просил встречи. Заметил ли он пропажу? Бек не просто так вырвал страницы и молчал все это время. Он ведь ничего ему не сделает? Питер почувствовал страх, но не смог понять причины. Он проигнорировал сообщение, как Квентин поступил с его, и стал собираться в школу на автомате, думая лишь о сложившейся ситуации. И вдруг запнулся, а заполненная мыслями голова не успела предупредить сохранить равновесие. Он упал на четвереньки. Дата. Дата на листочке слишком ранняя. На тот момент Уиш была жива, а Спирс не проходил подозреваемым в расследовании. Никто еще не знал о появившемся в городе серийном убийце. Квентин не мог использовать Ричарда в своих целях. Ему тогда просто нечего было расследовать. Взяв все нужное, Питер сбежал вниз по ступенькам и, остановившись на пороге кухни, попрощался с Мэй. Ответил, что не голоден. Попытался вести себя как обычно, но не был уверен, что тетя ему поверила. — Все хорошо, дорогой? — спросила она, подтверждая догадку. — Ага! Торопливо надев обувь и верхнюю одежду, Питер вылетел из дома и кинулся в сторону автобусной остановки. Только бы успеть, пожалуйста, только бы опередить его. Как назло, именно в этот день недели работа Квентина начиналась намного позже обычного, поэтому тот не видел ничего плохого в том, чтобы довозить Питера до школы. Их договоренность, не подъезжать к дому, все еще оставалась в силе, а потому Бек будет ждать его на остановке. Тем более то сообщение о желании встретиться. Он ни за что не упустит возможность. При таком раскладе Паркер его не избежит. Ему нужно время для обдумывания случившегося, хотя бы несколько дней. Только после этого он будет готов поговорить с мужчиной. Оказавшись на пустой остановке, Питер беспокойно посмотрел вдоль дороги, ожидая увидеть автобус, но вместо этого заметил быстро приближающийся темный автомобиль. Не может быть. Квентин всегда приезжал позже, чем уезжал автобус. С какой скоростью он ехал из города? Или он написал сообщение о желании встретиться, будучи уже почти в конце пути? Как бы парню не хотелось оттянуть встречу, он решил не торопиться с выводами. Он даст Квентину понять, что все хорошо, пока не разберется со всем сам. — Питер, — Бек остановился на обочине и опустил окно. Он был обеспокоен, и Питер задумался, получится ли у него делать вид, что все по-старому. — Что это было? Я тебя обидел? Паркер промолчал, коротко сжав губы и отведя взгляд. Он, скорее, сам себя обидел. Наделал поспешных выводов и поверил в них. Однако о выходе из расследования он не пожалел. Все равно уже давно подумывал это сделать. — Нет, прости, — начал Питер и замолчал. За что он извинился? — Я устал. Мы можем не говорить об этом сейчас? Собственные слова долетели до ушей, и Питер поднял испуганный взгляд со снега на мужчину. Квентин же с ним не только из-за расследования? Они встретились взглядами, и Питер смутился своих мыслей. Нет, Бек бы так не поступил. Только не после взаимного признания. Паркер сел в машину. На середине пути почувствовал, что Квентин хотел взять его за руку, — любимый жест поддержки, — но не позволил это сделать, резко одернув ладонь. Невольно. Сам не понял, как это произошло. — Прости, — снова извинился он, и мужчина поспешил его успокоить. — Нет, нет, все хорошо. Бек сглотнул и украдкой посмотрел на уставившегося в окно парня. Прочитал — вот и вся причина. Квентин понятия не имел, что делать дальше. Обычно в таких ситуациях он использовал один метод, однако с Питером так поступить не мог. Догадывается ли тот? Скорее всего, нет. Иначе вряд ли бы сел к нему в машину. Хотелось знать наверняка, но Квентин не посмел давить. Он вдруг понял, что поступил эгоистично, приехав к Питеру. Нужно было дать ему время. У школы Питер выходил в недоумении. Ему показалось, что только мгновение назад он сел в машину, а уже пора уходить. По привычке обернулся к Квентину и увидел, как тот слабо улыбнулся. Совсем не весело, даже грустно, будто извинялся. Паркер вдруг понял, что тому известно о бумажке. Он не знал, откуда пришла эта мысль, но он был так уверен в этом, будто то сам Квентин подтвердил. Почему же он не злится, как Питер ожидал? Хотя, возможно, он ошибся и еще не настолько с ним знаком, чтобы знать предположительное поведение в какой-либо ситуации. Паркер часто ловил себя на мысли, что ждет, когда Квентин разозлится, хотя причин для подобных ожиданий не было. Питер ощутил острое желание прижаться к нему. Его не заботила маячившая где-то на подкорке сознания мысль, что они на школьной парковке. Порыв оказался сильнее. Он протянул руки к чужому лицу и почувствовал, как Квентин перехватил его ладони. Прижал к своим щекам, напрочь отрезая возможное желание передумать. Чувствуя тепло чужих рук на своих, он наклонился к Квентину, и поцелуй вышел настолько нежным, что обоим захотелось расплакаться. Когда они успели так сильно влюбиться друг в друга? Питер начал неторопливо отклоняться, и тогда Квентин остановил его, едва взяв за щеки кончиками пальцев. Перед следующим поцелуем парень услышал выдохнутое «ещё» прямо в губы. Медленно, будто трогал дикое животное, он провел ладонями по чужим плечам и вдруг жадно обнял за шею, осмелев, а когда они все-таки отстранились друг от друга, Квентин шепнул на ухо, и по спине у Питера пробежали мурашки. — Прости, что люблю тебя. И что это должно значить?***
А Флэш все никак не успокаивался. Питер уже был готов позорно плакать, лежа в позе эмбриона и закрывая голову руками, когда носок кроссовка приходился в одно и то же место раз за разом. Лишь бы от него отстали. Как бы ему ни хотелось отвлечься на случайные мысли, ни за что он не мог зацепиться. Его голова была пуста в безразличном ожидании конца издевательства, из-за чего боль ощущалась особенно остро. Так тщательно он скрывался от Флэша, чтобы так опрометчиво наткнуться на него после школы. Флэш запыхался, из его рта то и дело вырывались хрипы, когда он заносил ногу для следующего удара, но все равно не прекращал. Его разозлили, опозорили, повесили ярлык, что закрепится за ним до самого школьного бала. При чем здесь Питер? Да ни при чем! Выбесил присутствием. Ходит тут, видите ли, психически устойчивый. Столько херни пережил, а ему хоть бы хны. Никак не поменялся. Тогда почему Флэш должен взрываться от малейшего стресса? Это просто несправедливо! — Прекратите! — из-за угла выбежала учительница, смешавшая в себе беспокойство и багровую злость. Ее рот исказился в неровную линию, а брови хмурились все сильнее по мере ее приближения к ученикам. Флэш на мгновение завис и вдруг быстро сбежал, как самый позорный трус. Учительница эта, — Питер быстро глянул на нее, когда та помогала подняться, поддерживая под руку, — преподавала у него историю. Она мягко отряхнула грязь с его куртки, все так же держа за локоть и сказала, что стоит позвонить родителям. В левом глазу Питера все вдруг покраснело, что неслабо его испугало в первую секунду. Он аккуратно тронул кончиками пальцев лоб, посмотрел на свои кровавые подушечки. Пресс отозвался болью, когда он и учительница, наконец, двинулись в сторону входа. Все это произошло за школой. Понятно, почему их заметили не сразу. Тут просто обычно не бывает людей. Паркер продолжал пребывать в состоянии шока, абсолютно не понимая, что происходит вокруг. Залитый кровью глаз начало по нарастающей щипать, и его пришлось закрыть. Тут он оказался в медицинском кабинете. Посадили на кушетку, незамедлительно стали оказывать помощь. Вытерев кровь, врач сказала, что рана не настолько серьезная, чтобы понадобились швы, просто разбитая бровь, которая через какое-то время заживет сама. Уходившая куда-то учительница истории вернулась. На ее лице отразилось сожаление, когда она прижала руку к животу, подперла локоть и слабо коснулась подбородка большим и согнутым указательным пальцами. Прямо как задумчивый смайлик. Еще до того, как женщина заговорила, Питер понял, что тетя Мэй уже уведомлена. Оставалось только ждать. Через некоторое время и врач и учительница ушли, оставив подлатанного парня в гордом одиночестве. Глаз по-прежнему щипало, но терпимее. Питер коснулся места чуть выше брови и аккуратно провел пальцами по пластырю. И вдруг в его голову ворвались мысли. Так прытко, словно он век не размышлял. Первым делом он подумал о тете Мэй. Как сильно, должно быть, она переживает по пути в школу, сорвавшись посреди рабочего дня. Как испугалась, только услышав, что Питер попал в драку. Она знала, что он не любил давать сдачи. Да и вообще насилие не любил. А потому «попал в драку» значило скорее «Питера избили». Неприятно, конечно, но сам он позором это не считал. Он просто не мог отступить от своих моральных принципов. Хотите — верьте, хотите — нет, в какой-то степени парень даже гордился этой своей чертой характера, только никому не говорил. Считал себя оттого особенным? Ну, так, а подростковый максимализм никто не отменял. Губы его тронула слабая улыбка от мысленного разговора. Все он прекрасно понимает. Причинно-следственные связи и так далее. Интересно иногда разобрать самого себя, жаль, в последнее время с этим были проблемы. От тети Мэй и собственной личности беспорядочные мысли Питера перетекли на Квентина. Питер тут же принялся суетливо похлопывать по джинсам и крутить головой в поисках телефона, который обнаружился в заднем кармане. Квентин же ждет! Но внезапно парень увидел неожиданное сообщение, присланное еще за один урок до конца его учебного дня. Бек предупредил, что не сможет сегодня подвести. Неконтролируемая улыбка снова появилась на юношеском лице. А он ведь только задумался о том, как увернуться от объяснений перед мужчиной. Почему-то не хотелось показываться перед ним в таком виде, пусть Питер и был уверен, что Квентин поймет. Все-таки не первый день знакомы, Беку уже доводилось видеть его слабости. Вероятно, на нежелании сказалась утренняя ситуация. Питер удивился этой мысли, как если бы ему ее подкинули. Сегодня он так глубоко погрузился в учебу, что, думать о чем-то помимо, банально не было времени. Он напрочь забыл о переживаниях, о катастрофически маленьком количестве сна, полученного этой ночью, и вырванной страничке из блокнота, что так резко и неожиданно выбила из колеи. То, что он забылся в учебе, по факту, и стало причиной нападения Флэша после школы. Питер потерял бдительность. Пока он помнил и чувствовал зловещее присутствие за своей спиной, он оставался настороже. Стоило расслабиться, и в спине оказался длинный острый нож. Нет, конечно, себя он в нападении не винил. Лишь порицал за потерю осторожности. Питер еще не настолько сошел с ума, чтобы оправдывать чужие отвратительные действия, присваивая ответственность. — Как ты себя чувствуешь? — Питер повернул голову в сторону дверного проема, откуда послышался хриплый голос школьного врача. Курит. Он ответил что-то нейтральное, а когда врач прошла мимо него, сидящего на кушетке и слабо качающего чертей на скрещенных ногах, к своему столу, открыв затем тумбочку и став перебирать бумаги в поиске чего-то конкретного, Питер подтвердил свою догадку. Курит. Квентин тоже курит, но от него никогда не пахнет. Питеровы шутки на этот счет всего лишь шутки. Он подумал, как бы этот запах смотрелся на мужчине и отчего-то пришел к выводу, что ему бы не подошло. Либо Питер слишком привык к его приятному одеколону. Врач вручила Питеру рекомендации, написанные кривым почерком и, пока он смотрел на листок, отчаянно пытаясь прочитать название лекарства, объяснила, что эта мазь поможет уменьшить боль, которая, несомненно, будет преследовать его как минимум неделю после проявления синяков. В следующую минуту на пороге в медкабинет появилась тетя Мэй, как если бы кто-то призвал ее. Высоко изогнула брови и нахмурила лоб. Человек ее не знающий предположил бы, что она вот-вот заплачет, но Питер понимал, что для этого потребовалось бы кое-что похуже, о чем он предпочитает не думать. Они коротко, но крепко, обнялись, тетя прошептала что-то поддерживающее и, встав ровно, спросила у врача, могут ли они идти без незамедлительного объяснения ситуации перед директором, держа руку на плече племянника. Как только врач дала добро, они покинули стены школы. В машину Питер залез очень медленно и с кряхтением. Грудную клетку прошибла колющая боль, которая затем отдала в правую руку. Именно на ней он лежал, пытаясь закрыться от Флэша. Питер пристегнулся, и в тишине они двинулись в сторону дома. Честно сказать, он даже рад такому исходу. Стычка с Флэшем была неизбежна. Не сегодня, так это случилось бы в другой день, и, кто знает, возможно, у него не получилось бы отделаться одними лишь синяками и разбитой бровью. А то, что их заметили — дополнительный бонус в копилку Питера. Флэш не сможет уйти от ответственности. Его уже неоднократно привлекали за избиение людей, из-за чего за ним числился строгий контроль. Сегодняшняя ситуация станет началом процесса отчисления Флэша из этой школы. А значит, здравствуй учеба без страха и минус одна проблема. Питер улыбнулся. Уголки губ, краем глаза заметившей это тети Мэй, тоже неконтролируемо дернулись вверх. У Питера вновь появилось желание посмотреть на вырванный из блокнота Спирса лист. По пути домой он только и мог, что думать про это. Настроение у него было приподнятым от осознания скорого отчисления Флэша, а потому мысль о разговоре с Квентином вызывала внутреннюю дрожь и нежелание сидеть на одном месте. Он то и дело ерзал, поправляя ремень безопасности, а тетя Мэй, замечавшая все это, не говорила ни слова. Она догадывалась о причине нетерпения племянника, однако от всей правды была далека.***
Уже зайдя в дом, Питер быстро разулся и тут же двинулся по ступенькам вверх к себе в комнату, придерживая лямку легкого рюкзака на одном плече. Не поворачиваясь, на автомате ответил Мэй, что не голоден, думая лишь о том, как все расскажет Квентину. Осознание, что мужчине, скорее всего, и без того уже известно о краже листа Питером, придавало толику уверенности — не придется вдаваться в детали. Войдя в комнату, Паркер бросил рюкзак у двери, заперся и посмотрел на себя в зеркало. Наклонился так близко, что мог рассмотреть на лице мелкие прыщики. Он ради интереса медленно отлепил один край пластыря и, увидев, как там все опухло и покраснело, прилепил обратно. Склера также была красной, вся в крови. Питер не знал, когда это пройдет, но надеялся, что завтра ему не придется надевать черную повязку на манер пирата. Выглядел глаз ужасно, не хотелось пугать остальных. Далее он взялся за край рубашки вместе с кофтой и медленно, заранее морща нос и чуть хмурясь от предстоящей картины, поднял вверх. — О, Господи, — неконтролируемо выдохнул парень, затем неторопливо приложив ладонь к ребрам с левой стороны, прямо под грудью. Горячо. Гематома еще не опухла, но кровью уже налилась, синея по краям. Он подумал, что завтра его состояние ухудшится, когда проявятся синяки на местах покраснения. Снятие одежды было сродни борьбе с самим собой, почти каждое движение отзывалось болью по торсу. Питер кое-как от нее избавился, оставшись в нижнем белье, и покрутил перед зеркалом руками. С ними ситуация обстояла лучше. Гематом не было, однако, защищаясь, ушибы он все-таки получил. Запястья были красными, как если бы он только начинал учиться играть в волейбол и получал удары мяча. По себе Питер знал, как выглядят потом такие синяки. Повернулся к зеркалу боком, попытался рассмотреть спину. Почти не пострадала — эта мысль его обрадовала. Питер провел ладонью по бедру, несильно надавливая. И тут синяк будет: скорее всего, один из самых больших. Еще какое-то время постояв перед зеркалом, он тяжело вздохнул и еле-еле наклонился за снятой на пол одеждой, мыча и прижимая предплечье к животу, будто то могло облегчить его боль. Квентину говорить он не хотел, вот только пока не знал, как случившееся скрыть. Квентин не слепой и точно заметит, как мучительно Питеру двигаться в привычном темпе, как ему перехватывает дыхание от неосторожного движения, отчего тело прошибает колющая боль, и как он то и дело закрывает глаза в отчаянной попытке отвлечься. Более того, порой Квентин бывал настойчив, когда дело касалось поцелуев или объятий, отчего Паркер не был уверен, что не взвоет, если Беку приспичит прижать его к себе. Вот только когда он услышал его голос в трубке телефона, слова вдруг полились рекой. Только начав рассказывать, Питер понял, что совсем не боится показаться слабаком. Хотелось сбросить с плеч груз. По дыханию он слышал, как невозможно зол Квентин, пусть и не перебивал, внимательно слушая. По большей части злился на себя. За то, что решил не расспрашивать о Флэше, что не стал пытаться помочь, потому что знал, что Питеру это не понравится. — В этом нет твоей вины, — мягко сказал Питер с улыбкой, перекладывая телефон в другую руку. — Плюс, из-за случившегося совсем скоро Флэша отчислят. Учительница так сказала, да и самому догадаться не сложно. Слова парня Квентина не успокоили, из-за чего тот еще какое-то время ругал их обоих, ворча точно старик. — Я и есть старик. Питер усмехнулся и тут же коротко промычал, кладя руку на грудь. Скоро телефонный разговор был закончен по его инициативе. Нет, конечно, он не забыл о первичной цели этого звонка — обсудить вырванную страницу и все из этого вытекающие, просто вдруг решил оставить то для личной встречи. Кто бы мог подумать, что взбучка от Флэша так сильно поднимет ему настроение и замотивирует на серьезный разговор, который расставит все точки над «i». Питер заранее предупредил об этом Квентина и не ошибся бы, предположив, что тот понял причину.