Кумкум, сандал и пепел

— Больше, чем мои руки, Баджирао любит держать свою саблю, а больше своей сабли — твои руки, — Кашибаи мягко касается лба соперницы, нанося бинди, но вместо того, чтобы на этом закончить ритуал, неожиданно продолжает рисовать линию, двигаясь вдоль переносицы, соскальзывает во впадинку над верхней губой, с силой прижимает окрашенный палец к подбородку Мастани. Глаза младшей жены пешвы маратхов распахиваются в немом изумлении. — Рао говорит, что я — его вдохновение, а ты — сила, — робко произносит Мастани, стремясь утихомирить гнев, тлеющий в сердце Каши, и прекратить это непонятное действо, заставляющее её замирать от необъяснимой тревоги. Улыбка Каши сочится гневом. Она продолжает рисовать. Алая черта тянется вдоль горла Мастани, пересекая чакру Вишуддха, словно перечёркивая её. — Разделить бы тебя пополам саблей Рао, — зло смеётся Каши. — Я бы смогла! Мастани молчит, но не по причине беспомощности или скромности. Любой другой женщине она ответила бы так, что та не посмела бы больше и рта раскрыть. Но это ведь Каши… Рао полюбил её и дал ей клятву верности гораздо раньше, чем встретил Мастани, значит, она неприкосновенна. — Но я пришла с миром, — Каши отрывает палец от груди соперницы. — Сегодня ночь, когда женщины нашего дома молятся о здоровье и долгой жизни мужей. Помолись и ты. Но для начала… Раздевайся! Щёки Мастани заливает густая краска. Каши сравнила бы этот цвет с кумкумом или гибискусом, не будь эта юная счастливица ей настолько ненавистна. — Вот твоё новое сари! — Каши грубо швыряет расписанный золотом кусок алого шёлка в лицо Мастани. Сари очень дорогое. Глядя на это чудесное одеяние, можно было бы подумать, что представительницу клана раджпутов наконец приняли в семью маратхов, но это точно не так. Взгляд старшей супруги Рао ледяной и колючий. Мастани ловит свой подарок в воздухе и с вызовом смотрит на Каши. Поднимается на ноги и начинает раздеваться. Каши удивлена, но не отворачивается, завистливо разглядывая ту, кто похитила сердце Рао. Приходится с горечью признать, что ненавистная Мастани куда моложе и красивее. У неё высокая грудь и выпуклые соски, пупок идеальной формы — напоминает раковину с жемчужиной, скрытой внутри. Ноги соперницы длинны и стройны, талия тонка, а бёдра округлы. Ни малейшего изъяна. Внутри Каши поднимается волна удушающей ярости. Мастани не успевает опомниться. Её неожиданно толкают на пол. Рядом со звоном падает поднос. Красная, как кровь, краска опрокидывается, пачкая ковёр. — Вот так он держит тебя за руку? — Каши до боли перехватывает запястье Мастани, откинув в сторону браслеты. — Вот так целует тебя? — грубое вторжение чужих губ больше напоминает укус, чем ласку. Кровь начинает медленно сочиться из ранки, стекает на подбородок, затем на шею, по прихоти судьбы сливаясь с нарисованной чертой, тянущейся от размазанного бинди. Кашибаи дотягивается до опрокинутого на пол подноса, окунает пальцы в смесь кумкума, сандалового масла и пепла. Пусть эта смесь навсегда въестся в кожу проклятой разлучницы! — Вот тебе пепел и кровь, чтобы ты помнила о бренности этого мира и любых чувств, даже любви, кажущейся вечной! — кричит Каши, собирая краску в горсть и размазывая по обнажённой груди Мастани. — До встречи с тобой Рао любил меня одну! И он давал слово не брать вторую жену! Но ты… сломала всё! Ненавижу! Она нещадно мнёт грудь соперницы, выкручивая соски, царапает ногтями бёдра и живот. Неожиданно Мастани издаёт жалобный стон и покорно раздвигает колени, запрокинув голову. Это её движение лишает распалённую гневом Каши остатков разума. Рука торопливо скользит внутрь горячего лона, такого мягкого, податливого. Пальцы погружаются в сердцевину нежнейшего цветка, который хочется приласкать так же сильно, как и растерзать, но Каши сейчас сама не понимает, чего хочет больше. — Рао! — выгибается всем телом Мастани, и это имя приводит Каши в исступление. Быстро обнажившись, старшая супруга Рао распускает свои волосы по плечам, и они каскадом струятся, скрывая их обеих, словно пологом. Краска для нанесения бинди теперь и на её собственном лице, но Каши всё равно. — Назови меня по имени! — громко требует она, но Мастани лишь отрицательно качает головой, ловя руку Каши и возвращая её на место, но при этом продолжая повторять имя Рао. Каши гневно рычит, кусая грудь беспомощно распластанной на ковре Мастани. Та кричит и содрогается в экстазе. Пульсирующее лоно, истекающее влагой, сжимается вокруг пальцев Каши. Веки Мастани опущены, дыхание сбилось, но она продолжает шептать: — Рао… — Ненавижу! — на сей раз жёсткий, болезненный укус достаётся мочке уха соперницы, а затем её — нежному плечу, подобному лепестку золотой лилии. Интересно, если следы не заживут до возвращения пешвы, Баджирао спросит, кто оставил на коже Мастани укусы? Каши зло смеётся. Пусть спрашивает. Пусть узнает правду! Она едва не умерла от боли, увидев мужа и эту проклятую дочь раджпутов в зале зеркал в Шанивар Ваде! Месть сладка. — Сегодня мы молимся о здоровье и долгой жизни наших мужей, — Мастани вдруг распахивает глаза и смотрит на Каши, словно ручная невинная голубка. — Но если Кашибаи придёт сюда завтра, тогда из моих уст прозвучит её имя. В изумлении отпрянув, Каши потрясённо смотрит на улыбающуюся соперницу. — Ты — часть Рао. Я не могу отвергнуть тебя. Я принимаю твою страсть и твою ненависть. От тебя и Рао я приму даже смерть, — лёжа на спине, Мастани смиренно складывает над собой ладони. Кашибаи встаёт на ноги и громкий смех пополам с рыданиями вырывается из её груди. Она понимает, что от такой Мастани, принимающей всё, невозможно отказаться. Кашибаи снова придёт завтра.