Первый рассвет

Камень души много лет хранился на Вормире, куда и лежала дорога Роджерса. Мёртвая планета встретила его холодом, пробирающим каждую клеточку, порывами колючего ветра, царапающими лицо песчинками и множеством озёр. В них, словно в зеркале, отражалось тёмное ночное небо с огненными облаками, нависающими так низко над его головой — руку протяни и коснёшься этой тяжёлой, сгоревшей в огне звезды ваты. Вскинув голову, Стив замер, всматриваясь в обломки огромных башен, что возвышались над долиной, поражая путников своим былым величием. С каждым его шагом ветер, словно уговаривая отступить, гнал его подальше от близнецов, но он упрямо шёл, закрывая лицо от колючих снежинок. Когда последняя ступенька осталась позади, всё затихло: ни вьюги, ни шороха, ни его собственного дыхания. Только сердце колотилось в ушах, словно знало, что сейчас произойдёт что-то ужасное, хотя это «самое» было уже давно позади. Тучи чуть разошлись, впуская лучики яркого света, и Стив увидел фигуру, стоящую к нему спиной в шаге от пропасти. Чёрный балахон, сотканный из первородной тьмы, извивался, словно был живым, скрывая тело неизвестного. Это и есть хранитель? Клинт описывал его именно так. — Стив, сын Джозефа… — Голос раздавался будто со всех сторон. Холодный, смиренный, мёртвый, словно с ним говорила сама Смерть. — Откуда вы знаете? — Удивился Роджерс, подходя ближе к загадочному незнакомцу, который всё так же стоял, наблюдая за рассветом. Первым рассветом в его, несомненно, короткой в масштабах вселенной жизни. — Это моё проклятие, знать всё о всех, когда-либо существующих. Но мы с тобой были знакомы лично. Я знаю, зачем ты пришёл Капитан Америка. Оставь камень и продолжай свой путь. — Я не поним… — Грудь сдавило тисками, когда мужчина повернул к нему своё лицо — исхудавшее, но всё такое же узнаваемое. — Ты?! — Я. — Стеклянные глаза снова устремили взор на огненный шар, что потихоньку открывался из-за туч. — Не удивляйся, мне с самого начала была отведена эта учесть. Твоя же жизнь скоро вернётся на круги своя… — Я думал ты… Умер. — Стив поражённо помотал головой. У него был когнитивный диссонанс — с одной стороны, вот он — его враг, но он не узнавал его. Этот мёртвый, слишком смиренный голос, от которого сжимались жилы, пустые серые глаза без огня, даже без искры — как будто это пустая оболочка. — Я тоже. И даже жалею, что это неправда… — Он протянул к нему свою руку, что была перебинтована грязно-серым бинтом, очевидно, скрывающим последствия взаимодействия с тессерактом. Костлявые пальцы не дрожали, как у истощённых. — Отдай камень, Роджерс. Он не принесёт тебе ни счастья, ни славы, ни богатства. Только страдания, оттого что близкие тебе люди, которых ты, возможно, даже любишь, будут умирать, пока ты будешь разделять вечность сам с собой… Мне не следует об этом говорить. — Что будет с тобой? — Блондин достал оранжевый кристалл, но не спешил вкладывать его в протянутую ладонь. — То же, что было последние сто с лишним лет. Буду ждать. Ждать того, кто сможет пожертвовать своей любовью ради Души. И скидывать в бездну тех, кто убил невинного ради наживы. А ты? — Я? — Он всё же положил камень, и тот, коротко засияв, исчез. Рука плавно опустилась, пропав в складках тёмной разодранной ткани. — Не знаю. Он не соврал. Сейчас в его планы входил только путь домой, а что будет после, он и не думал. Отойдя от Черепа, он развернулся, ступил всего шаг: — Даже не спросишь, как там Наталья? — Впервые он услышал хоть какую-то интонацию от этого застрявшего между жизнью и смертью существа. — А ты… Знаешь? — Что-то ёкнуло в сердце. — Знаю. — Заговорщически протянул он. — Чего ты хочешь? — После недолгого раздумья спросил Стив. Он был готов почти на что угодно, лишь бы узнать, где Наташа и можно ли её вернуть. — Собеседника. Или хотя бы слушателя. — Мужчина повернулся к нему. В его глазах читалась непомерная тоска и боль. — Я так долго пробыл в одиночестве, что почти забыл, каково это — быть не просто безмолвной тенью, которая лишь проясняет условие договора. — Хорошо. Я… Я даже не знаю с чего начать. — Довольно странное желание для заклятого врага. — Благодарю. Позволь мне для начала ответить на вопрос, что терзает тебя больше всего… Её не вернуть. К сожалению, камень не торговец — с ним нельзя договориться или обменяться, он не знает алчности. Но не печалься, ей там хорошо, она не одна. Сейчас играет в прятки с Гаморой. Чудный ребёнок. — Хоть что-то радует. Как ты выжил? — Судьба. Для меня она была предрешена. Первые годы были ужасны — всё казалось несправедливым и неправильным, пока я не понял — это наказание за мои грехи. За пониманием пришло смирение. Жизнь для меня закончились, осталось только жалкое подобие существования, и даже тогда я мог чувствовать. Пока не пришли они — парень и девушка. Он не любил её. А она его всем сердцем, всей своей пылающей душой. Я огласил цену и уже ждал того, что они уйдут, как и все до этого, но… Он схватил её за волосы и скинул. Безжалостно. А она до последнего мгновения любила. Тогда-то я окончательно потерял всякую веру, всякую надежду. Просто отправил его вслед за девушкой, зная, что его душа, если она конечно была, отправится гореть в аду… По спине Стива пробежал холодок. Что было бы, если бы парень её не скинул? Она бы поняла, что он просто использует её? Встретила бы того, кто по-настоящему её полюбил? — Не знаю. Никто не знает. У них, у меня, нет выбора, но он есть у тебя. — Какой же? — У тебя ведь есть любимая. Пегги Картер. — Она мертва. — Но только в твоей реальность и времени. Что мешает тебе вернуться к ней? У тебя есть бесконечное количество времени и возможностей. — Но ведь… — Альтернативные ветки мироздания создаются по миллиону в секунду, так почему бы не быть той, в которой вы вместе? Где ты героически возвращаешься к даме сердца и всё же отводишь на свидание. Пускай с опозданием… Стив глубоко задумался. С одной стороны, Череп прав, как бы странно ни звучало. Но с другой, это нарушает все мысленные и немыслимые правила. — Разве ты не заслужил хотя бы простого человеческого счастья? — Эта фраза стала решающей. Они ещё долго стояли, наблюдая за рассветом. Иоганн всё рассказывал о тех существах, которые населяют необъятную вселенную, но интересней всего было слушать его мысли о строении мироздания, о его законах и покровителях стихий. А когда речь зашла о смерти: — Она довольно милая леди — вежливая, тихая, но неотвратимая. Мы, кстати, довольно похожи внешне. — Да ты сам вылитая Смерть, только косы на плече не хватает. — О, последнее ты зря. Она не носит с собой огромного лезвия для скоси травы, пускай, по её словам, дорога в рай немного заросла. — Так она не того? — Нет, она просто проводит души до места назначения. Я пытался несколько раз упростить её забрать и мою душу, ибо смотреть на этот парад бессмысленных убийств было уже невыносимо. Но она всегда отвечала на разный лад: «твоё время ещё не пришло». Словно у неё есть список, в котором записаны все даты смертей, и моя была где-то в самом конце. А может, её вовсе не было и она просто утешала меня мыслью, что когда-нибудь это закончится. — Знаешь, Иоганн, мне жаль тебя. Да, ты совершил много ужасных деяний и я до конца времён буду проклинать тебя за мнимую смерть Баки, но то, что ты мне рассказал — перебор. Бесконечность в пустоте и одиночестве… Я бы самоубился. — Знаешь, один раз я дал слабину — сиганул с вершины башни, чтобы уж наверняка… Очнулся целым и невредимым, лёжа головой у Смерти на бедре, и, если честно, то это было самым неловким и одновременно страшным пробуждением в моей жизни. Ты бы видел её… Глазницы — жуть непередаваемая. Так и познакомились. Они коротко посмеялись. — Красиво. Я ещё ни разу не видел эти озёра в свете звезды. — Облака окончательно разошлись, и свет охватил всё вокруг. Только плащ Черепа всё так же был подобен бездне и абсолютно не вписывался в антураж. — Тебе уже пора. Удачи, и спасибо, что выслушал. — Перед тем как я навсегда уйду: почему ты предложил мне остаться с Пегги? — Ну, должен же хоть кто-то в этом водовороте страданий быть счастливым? Капитан грустно усмехнулся и растворился в свете, оставив забытого всеми врага. — Как думаешь, я поступил правильно? — Ты, по крайней мере, не соврал. А остальное… Время покажет. — Смерть обошла его и, коротко коснувшись плеча, пропала в снежной вьюге.