In unseren Schatten

      Тараэль Нарис стоял в облаке пара в центре мелкого гранитного бассейна. Кровь вихрилась вокруг сапог, окрашивая воду, стекая по лезвиям, вырываясь, пульсируя, из растянувшегося под ногами тела.        — Да, я помню.       Они нашли Калиана в подвале «Серебряного облака» развалившимся в мелком горячем озерце, заключённом в каменное ложе. И пьяным настолько, что его абсолютно не беспокоило промокшее и облепившее тело тряпьё. К их удаче, никого кроме в подвале не было.       Девчонка не умела допрашивать, а Калиан не умел подчиняться. Нёс чушь про перерождения и наказания, про шкуры и оболочки, про ползучие ужасы Комнаты Полотен и, испугавшись игрушечных кинжалов, наконец заявил, что отдал страницы «принцессе глубин». Тараэль на миг подумал, что ему послышалось. Принцесса Айсолон?.. Захотел заманить их в пирийские руины на самом дне Подгорода, чтобы заблудшие разорвали их на куски? Хорошая попытка. Он отстранил наёмницу и ступил прямо в бассейн, находя лезвием опору в немытой шее. Горячая вода едва доходила до низа голени и медленно наполняла сапоги. Повязка на лице кое-как, но спасала от запаха неделями не мытого распаренного тела. Калиан попятился к стене, скуля, что Наилак говорит правду и знает, когда подчиняться, но сталь не отстала от горла. Насколько бы жалким он ни казался, это был неисправимый убийца, вершитель Весов, мучитель невинных детей. Наёмница успела пообещать ему, что оставит в живых, если он будет содействовать. Дура.        Калиан тараторил, что принцесса хранит все ответы, что страницы никто и никогда не должен прочесть, что Комната убивает, медленно разлагает изнутри… Тараэль почти не слушал. Непонятные рваные угловатые символы на покрытой струпом коже складывались в узоры, в картины, задевали своими когтями и клыками что-то за границей сознания, что-то болезненно отдающееся где-то на самом дне памяти…       Калиан внезапно заткнулся. Захлопал глазами, всматриваясь в наполовину скрытое лицо, и счастливо заулыбался. Тараэль настороженно свел брови. Нищий затарахтел что-то про «Прибежище», про ящики и доски, про добрую настоятельницу Ша’Гун, что дала ему работу…       Образы вырвались со дна, закружившись вихрем пузырей, грязными ногтями вцепились в плечи, запрокинули голову, вливая горькую пекучую жидкость в горло, перетянули по рукам колючей верёвкой и бросили в деревянный ящик, скрипя колесами.       — Дядя Наилак?..       Бессовестный кусок дерьма, который десятилетиями убивал людей, виновных и невинных. Прогнившая тварь, помогающая Голосам  «успокаивать» детей и натягивать им на головы мешки. Мразь, зажимающая рот Лето, когда он пытался звать на помощь.       Помнит ли Тараэль? Тот день вспомнился слишком хорошо.       Судьба и так не замечала Калиана на этом илистом дне излишне долго. Не замечала до этого момента. Тараэль крепче перехватил левой рукой рукоять. Лезвие вошло под грудную клетку как в песок и так же просто вынырнуло. Тело упало в воду, подняв волну брызг. Он уронил голову на грудь и вдохнул так глубоко, как мог.       — Чёртов ублюдок. Идём отсюда.       Сири отошла от борта бассейна к увитой плющом стене и наблюдала за происходящим оттуда, уже не смея вмешиваться. Тараэль поднялся из воды и прошёл мимо, оставляя на плитах мокрые следы. Она посторонилась, пятясь в тень.        — Идём, — повторил он злобно, обернувшись к ней. Стало не по себе.        Часом ранее, спрятавшись в укромном закутке у Плачущего дерева, где, как оказалось, местные и оставляют на записках свои пожелания и жалобы, поддавшись очередному суеверию, новоиспеченный наниматель поведал своей наёмнице некий план. И историю, от которой на руках встают дыбом волосы.        Двадцать лет назад на Фермерском побережье — регионе к северу от Арка, занявшем плодородные берега Верхнего озера и за это облюбованном крестьянами — произошло непоправимое и ужасающее событие: после очередного летнего заката в дома земледельцев нагрянули облачённые в чёрное и спрятанные под круглыми стальными масками незнакомцы. Они убивали каждого, преградившего им путь, и увлекали с собой дочерей крестьян, к своей неудаче оказавшихся старше двенадцати, но младше шестнадцати. Девочек нашли спустя неделю на тракте мертвыми, нагими и искалеченными, с плотно зашитыми глазами. По одной на милю. А кошмар той поры стал известен люду как «Ночь Немых Дочерей».        За двадцать лет Святой Орден так и не нашёл виновных — убийц не постигла ровно никакая кара. Но, как объяснил Тараэль, на это особенно не возлагали надежд. Всё потому что страшное событие негласно связали с деятельностью наводящего ужас культа Чёрных Весов. По мнению многих, впрочем, давно сгинувшего, или же вообще — никогда не существовавшего.        Знаний о культе среди обычного народа было меньше, чем мало. Черт пойми сколько лет назад первым и единственным тиражом выпустили книги некоего Джаэля сына Кожевника, прозванного Аркским мясником, — мнимого вершителя Чёрных Весов, который и рассказывал помимо своего нелёгкого пути всё то немногое о секте убийц, что и получили в распоряжение простые обыватели, знающие грамоту. Книги снискали небывалый успех, и Орден предпочёл уберечься от вероятного беспутства чересчур вдохновившихся, споро их запретив. Однако почерпнуть и передать из уст в уста саму суть люд успел: Чёрные Весы с небывалой жестокостью карали людей, скопивших грехов с излишком и по какой-то причине не нашедших свою судьбу на скамье подсудимых аркского Трибунала. Но неотвратимо появлялся вопрос — чем же провинились девочки, не успевшие в своей жизни сотворить плохих дел? И как же сами убийцы им не задались?..       Ответ на это отыскала Ралата, а именно — Отец, заинтересовавшись культом Весов куда глубже любого существа с поверхности. По его сведениям, Чёрные Весы могли сдерживать зло не только лишь свершившееся, но и ещё не рождённое. Старшим братьям Весов указания с именами выдавало якобы вечно спящее в одном из их бастионов дитя, всезнающее и всеведущее, чувствующее в своих грёзах пороки всех душ — сгинувших, живущих и ещё не обращённых в плоть, и их меру в каждом на грешной эндеральской земле. Сами вершители культа же не смели ослушаться, всецело доверившись своему маловозрастному божеству. И Ночь Немых Дочерей стала квинтэссенцией промысла убийц, согласившихся бить на упреждение, ведь какая-то из девочек в будущем должна была дать жизнь «вестнику конца».        Но больше всего Отца, однако, интересовало не зверство, свершённое на Фермерском побережье руками неуловимых и непобедимых душегубов. Его интересовал ритуал посвящения в культ Чёрных Весов. Необыкновенное любопытство главы Ралаты было оправдано его верой в связь идеи и сути дня Вознесения с обрядом вершителей. И утолить его полностью не позволяло одно непростое обстоятельство: рукопись Джаэля сына Кожевника по пути к облачению в переплёт потеряла несколько важных страниц. Отец уже даже сумел отыскать в снегах севера один из предполагаемых и заброшенных бастионов Весов — тот самый храм, вскользь упомянутый нанимателем в могильнике, — и почти завершил рубить во льдах путь ко входу. Но вся затея, вся экспедиция теряла любой смысл без утраченных страниц рукописи, описывающих ритуал посвящения.        Наниматель утаил, как именно он, простой ралаим, сумел выяснить то, за чем годами охотился лидер его секты. Сразу перешёл к своему плану: чтобы Сири смогла убедить Отца и верхушку Ралаты нанять её, необходимо было раздобыть те самые страницы. О пропаже которых позаботился, по информации Тараэля, один из вершителей Весов по имени Калиан, наставник Мясника, ныне отошедший от своих чёрных дел и тайно доживающий свой век как пропойца и нищий в Подгороде. И так кстати ответственный за Ночь Немых Дочерей.        Намерение нанимателя убить Калиана после допроса Сири разгадала сразу и не подумала даже оспорить: пожил на дне, непонятно как выборов себе десяток с лишним лет безнаказанности, — пора и кончать. Однако то, что из себя представлял не без труда найденный убийца и что поведал, слегка пошатнуло её уверенность и заставило предложить ему жизнь в обмен на содействие. Была ли тому виной смешавшаяся с брезгливостью жалость или иронично-снисходительное понимание, что такая жизнь похуже смерти, — она не спешила выяснять. Спешила, впрочем, разговор этот закончить — от вершителя Весов в пьяном до горячечного бреда оборванце осталось только имя, которое он переиначил в своём безумии на «Наилака» и заверял Сири, что Калиан давно помер, не выдержав веса злодеяний. Точнее, Калиан «породил» Наилака, чтоб вечно мучить себя ненавистью к своей омерзительной личине, сокрушаясь о свершённых его «старой шкурой» грехах, а Наилак Калиана похоронил.        Обе руки Сири — к счастью ли, к сожалению? — были заняты оружием, и она не стала крутить пальцем у виска, хоть весьма хотелось. Тараэль вмешался всего один раз с простым вопросом — почему Калиан ещё жив? Ведь бывших братьев и сестёр Чёрных Весов не бывает. На что получил закономерный и абсолютно бесполезный ответ: Калиан ведь мертв, до Наилака же культу нет дела. И вообще, как они двое, отравленные гневом и ненавистью пришельцы, не понимают сути перерождения, ведь «кому как не им»?.. Это Сири уже намеренно пропустила мимо ушей, наслушавшись вдоволь, и допрос продвинулся дальше, наконец заставляя голодранца заговорить о потерянных страницах.        Ключ к Вознесению, месту свершения ритуала посвящения Чёрных Весов, обрёл имя — Комната Полотен. Происходящее там, по заверениям Калиана, не предназначалось для человеческого разума, а потому все записи на утраченных листках были выполнены на языке Чёрных Весов, пригодном для чтения лишь Старшими братьями культа. Аргумент, однако, не звучал настолько убедительно, чтобы отбить охоту раздобыть для Отца желаемое — с переводом разберётся как-то сам, важны именно страницы. Но дальше безумец начал лепетать, что похоронил их вместе с Калианом и своим прошлым, и Сири не выдержала, пригрозив ему кинжалами. Наилак едва успел решиться мямлить про какую-то принцессу, как не выдержал уже Тараэль. И пока он беседовал с Калианом поближе, снова очнулось чувство, что не всё так просто ни с нанимателем, ни с его историей, поведанной в могильнике. У Сири не возникло сомнения в его искренности, нет. Но в головоломке будто недоставало какой-то звеняще-личной детали, из-за которой от расправы над душегубом Весов хотелось отвернуться, пронявшись стыдливой неловкостью вмешательства в сокрытое за дверью чужого дома. Не так расправляются с убийцей незнакомок, нагрешившим два десятка лет назад, когда ты пешком под стол ходил, совсем не так…        Наниматель не нарушал тишину ещё добрые полчаса, глядя строго вперёд и прокладывая путь по темноте коридоров и переходов стремительно, как грозовое облако несётся над степью. Но всё же голос его зазвучал, когда его обладатель успокоился и сбавил темп:         — Не лезешь не в своё дело с расспросами. Хорошо, — практически безразлично заговорил он. — Комната Полотен — буквально зала с картинами, это упоминалось в книгах Мясника. Там Джаэль себя прирезал, совершая посвящение, а на страницах описаны нужные Отцу детали. Мы спустимся в яму Невезения.       — Охотно бы влезла не в своё дело, но что-то мне пока голова на плечах ценнее, — выдохнула Сири напряженно. — Прирезал, прирезал… Что за принцесса, не скажешь уже? У вас подземное королевство под носом у Ордена выросло?        Тараэль мрачно хмыкнул.       — Ага. А Ралата — их личная гильдия храмовников.        — Правды я не услышу?       — Увидишь.        — Боишься, что я сбегу? — подняла бровь она.        — Боишься пауков?        — Боюсь, ты в гневе пострашнее будешь.       — Славно, — передернул он плечами, отвернувшись.        Казалось, откровений сегодняшнего дня уже было достаточно с лихвой и требовалась неделька-другая на осмысление… Залы с картинами, где Весы себя режут, безумцы из одного культа, изменники из другого, пауки с монаршими особами, яма, про которую Сири слышала только вскользь, не имея интереса вслушиваться... Ей показалось на момент, что происходящее попросту снится. Ещё несколькими часами ранее под сапогами уже привычно мялась смешанная с кровью грязь арены, а сейчас свежеиспечённая наёмница идет за Голосом Отца к загадочной принцессе на поклон. Бредовый кошмар, пока в равной мере пугающий и нездорово-занятный…       Перед очередным поворотом Тараэль остановился и предостерегающе кивнул, прежде чем проходить в каменную арку. Небольшая пещера с подъёмным механизмом лифта в конце была завалена всевозможными ящиками и отработанными горами породы. За всем этим хламом Сири не сразу заметила бритоголового, лениво растянувшегося на одной из наспех сколоченных коробок. При виде пришельцев он поднялся на ноги и вышел под свет смоляной лампы. Рука его покоилась на древке булавы. Сири схватилась было за кинжал на бедре, однако наниматель мотнул головой и ступил вперёд. Охранник оказался одного с ним роста, но в полтора раза шире — здоровенный малый. И с не самым приятным ехидным блеском в темных глазах.        — Вы кто такие и чего здесь забыли? В такой одёжке руду копать только идиот будет. — Ралаим смерил Сири подозрительным взглядом.        — Из праха в кровь, из крови к свободе. Мы здесь по воле Отца, — отчеканил наниматель.       Здоровяк непонимающе всмотрелся в фигуру Тараэля, а затем, попятившись, отступил к стене, склоняя голову.       — Прости меня, брат Гнев. Я не узнал.        — Нам нужно вниз.       — Разумеется. Сестра Наглость, видимо, не дождалась тебя и уже спустилась с остальной группой. Это было не так давно, можно легко догнать.       — Хорошо… — помедлив, отозвался Тараэль.       — Благословение Отца.       Ралаим развернулся и надавил на несколько незаметных рычагов. Внутри скалы загремело.        — Ралата'Шера.       Наниматель кивнул в сторону деревянной площадки у дальней стены пещеры. Сири зашагала в указанном направлении и дождалась его на щелявой платформе лифта. Между досками струился слабый свет. Охранник со скрипом толкнул самый большой рычаг, и пол дёрнулся и пошел вниз.        — А ты, брат Гнев, я смотрю, важная шишка в вашем скромном предприятии… — Сири с любопытством разглядывала, как полосы света соскакивали с его капюшона на плечи и мигали на медной броши, когда мимо лениво проползал очередной фонарь.       — Перед Раласом все равны. — Он заложил руки за спину и наблюдал за бегущей вверх цепью. — Я ничего не знаю о делах Наглости там внизу. Нужно будет быть внимательнее.       — Ты уж будь так добр, направь меня, куда быть внимательнее. Мне так глубоко шастать ещё не доводилось, — отметила Сири.       — Группу ралаимов ты при всём желании не пропустишь. Или, скорее, они тебя. — Он глянул на неё искоса. — Прав был брат Угрюмость, в яме доспехами сверкать некому.       — Ну, если тебе нужен наёмник в исподнем, то утащил бы кого с «Облака». — Она сложила руки под стальным нагрудником, выглядывающим из-под куртки. — Я делаю свою работу. Ты показываешь пальцем — я режу. Но помереть при этом в моих интересах нет.       Он неопределенно передёрнул плечами и перевёл взгляд обратно на мелькающие звенья. Последний фонарь шахты скрылся за откосом, и перед ними раскинулась пещера огромная настолько, что перехватило дыхание. Ярусы уходили вниз, скрываясь за укреплениями и горнодобывающим оборудованием ранее невиданных размеров и форм. Частично сохранившиеся пирийские развалины нависали над выработками, формировали мосты и скрывались в стенах. Платформа тяжело ударилась о землю.        — Так и будешь стоять здесь и глазеть? — отозвался откуда-то слева голос спутника. Скорее, любопытно, чем недовольно или насмешливо.        Сири оторвала взгляд от внушительных размеров плаката, натянутого через древнюю колонну. «Через труд к праведному пути». Как же.       Наниматель повёл их по боковым коридорам и выдолбленным в скале лестницам на нижние уровни. Изредка мимо мелькали голодранцы и беспризорники с мешками каменьев. Все жилистые, щуплые, по самые глаза в пыли и грязи, они косились на Сири с Тараэлем и с опаской уступали дорогу или вовсе испуганно отшатывались в темные ниши, что тут и там зияли по пути.        Оставив позади последнюю лестницу, наниматель наконец остановился у старой деревянной двери. Слой пыли на ручках был явно потревожен.        — Любопытно, кому понадобилось лезть на заброшенную выработку… — Тараэль внимательно осматривал стоптанный пол под слабым светом почти отгоревшего своё светильника, позаимствованного еще на верхнем уровне, пока они проходили по рукавам шахты. — Погоди-ка…       Послышалось шипение и чавканье, и из-за угла выполз заблудший. Точнее, верхняя его часть. Кто-то аккуратно отделил нижнюю. Наниматель придавил его сапогом и проткнул мечом гнилую голову. Тварь замерла. Но замер и прирученный огонек в руке ралаима, обидевшись на стремительность своего хозяина, — просиял недвижимой красной точкой два вдоха и сгинул. Тараэль звучно выругался.        — Мы должны их догнать, уже близко. Там есть освещение. До конца этого прохода, налево, снова налево… — Послышался глухой удар. — Сука.       Сири нашарила рукой продолжение стены и сделала пару шагов вперед, упёршись в результате лицом ему в спину.        — Что шипишь как гадюка? — мрачно усмехнулась она. — Лбом балку встретил? Ты погоди, может, я смогу…       Она стянула перчатку с правой руки. По поднятой к лицу ладони запрыгали искры. Ещё одно усилие, и вот уже крошечные язычки пламени лижут кожу — довольно горячо, чтобы хотелось отдернуть руку, но недостаточно, чтобы обжечь.       — Это всё, что я могу, — не обольщайся. Да и долго я не протяну — огонь почти настоящий, печёт ещё как. Но поджечь ничего не сможет… — Сири легонько тряхнула рукой, подбадривая пламя. — Показывай быстрее дорогу. И заодно, будь так добр, расскажи наконец, ко входу куда мы идем?       — Айсолон. Старые пирийские руины, скорее всего, храм, — отозвался наниматель, поглядывая на её ладонь. — Его отрыли около двадцати лет назад и с тех пор изредка оттуда выползают заблудшие.        — Магически заражён?       — Мгм. Последние года два — так особенно… Мне доводилось побывать на верхних уровнях с задачами разведки несколько лет назад. Некоторые более опытные Голоса, в основном маги, спускались и ниже. — Он аккуратно глянул на Сири. — Что касается «принцессы»... Ещё там пытают свою удачу мародеры. По рассказам одного из них, сдуревшего по возвращении, она — гигантский арахнид, размером с небольшой сарай. Сидит со своими «слугами» помельче в самой глубине и ждёт заблудившихся идиотов. Это если верить байкам того безумца. Не представляю, как он сумел выжить, если говорит правду… — Тараэль сделал паузу. — Равно как и Калиан. Собственно, нам придётся это выяснить.       Сири глубоко вдохнула, впитывая всю прелесть очередного откровения.       — Я в восторге…       За новым поворотом костлявым силуэтом на полу показался ещё один заблудший. Мёртвый. Затем ещё. И ещё. Порезы на иссушенных телах были свежие. Сразу четверо порубленной кучей лежали у наполовину разваленного входа. Чёрные каменные двери были то ли выломаны, то ли разворочены изнутри, и несколько тел мумий лежало прямо между створок.       — Или нас на несколько минут опережает группа хорошо вооруженных мародёров, или сюда и направилась сестра Наглость с остальными Голосами… — предположил хмуро Тараэль, осторожно пробираясь между каменными блоками развалившегося прохода.        Ладонь пекла, пульсируя и покалывая. Сири попыталась перебросить огонёк на левую руку, но он с недовольным шипением угас. Однако очень кстати на дальней стене, выложенной древним камнем, блеснуло синим.       Свет!       Ноги понесли вперёд, и Сири выскочила на порог большого зала, опередив спутника. Торопливые шаги гулким эхом отразились от пола, ударились о строгие стены и затихли под высоким темным потолком. «Ростов шесть человеческих будет, не иначе», — отметила она про себя. Сложной работы светильники из синего камня крепились на стенах, бросая вниз яркие лучи, по углам зала возвышались останки когда-то величественных статуй, а в центре шумела заключённая в гранит подземная река, с рёвом разделяющая пол надвое. Судя по развалинам, когда-то через неё был сооружён мост.        Сири подошла к каменному берегу и опустила в лёд воды пульсирующую руку. Со стороны левого плеча отозвались едва различимые шаги и затихли в ярде от неё. Тараэль застыл, сложив на груди руки, и смотрел, нахмурившись, куда-то вперёд. Она поднялась на ноги. В этом чудном освещении его и без того неестественного цвета глаза казались ярко-синими, почти светящимися.       — Что? — скосил он на неё взгляд.       — Любуюсь твоей шишкой. — Сири прищурилась, переводя взгляд на его лоб. Никакой шишки там не оказалось. Странно. — Куда дальше?        Наниматель мотнул головой в сторону разрушенного моста.        — Срежем. Здесь прыгать ещё можно. Дальше храм глушит.       Она непонимающе подняла подбородок. Тараэль развернулся и исчез в яркой сиреневой вспышке света. В следующий момент такая же вспышка блеснула на другом берегу. Сири неуверенно переступила с ноги на ногу. Всего один раз у неё получилось удачно «прыгнуть», как назвал это наниматель. Часа три назад. Не лучшая ситуация, чтоб закреплять результат, но деваться некуда. Она сфокусировалась на фигуре напротив, прищурилась и исчезла со слабым взблеском, появляясь на противоположном краю моста. Камни под ногами задрожали, дёрнулись и посыпались в воду. Сири вовремя метнулась вперёд, чуть не врезавшись в нанимателя, и остатков моста не стало. Тараэль лишь пожал плечами и направился к скрытому в тени угла коридору.        Она догнала его на лестнице и попробовала зажечь в руке искры. Огонь зашипел на мокрой ладони.        — Почему обычную магию не «глушит»?       — Я не маг, чтоб на это однозначно ответить.       — Но у тебя есть мнение, верно?        — Я могу предположить, что здесь всё ещё держится пирийский щит, ограничивающий обращения к Морю Вероятностей. Элементализм, — он кивнул на её мерцающую ладонь, — «заимствует» из соседних реальностей, а прыжки, скорее, «отдают» часть этой в параллельные. Не знаю, был ли он так задуман, но, таким образом, щит действует только в одну сторону.       Сири задумчиво уставилась на пламя и сжала ладонь с огоньком в кулак. Школы магии, как и Море Вероятностей — источник сверхъестественных сил всех колдунов Вина — едва ли входили в списки любопытных тем. Джеспар не раз говорил о магии, да и в Храме Солнца в основном об этом только и гудели, но сама она старательно избегала себя хоть в какой-то мере с этим связывать и относилась к собственному баловству скорее как к забаве — всё равно ни пользы, ни вреда. Почти. Сейчас, однако, уже некуда было спрятаться от ощущения тяжелых туч, что сгущаются над головой и гремят скорой необходимостью познания нового. Оставалось только смириться.       Винтовые лестницы и слабо освещённые синими кристаллами коридоры закончились комнаткой со стальной дверью, которая выходила во что-то, отдаленно напоминающее лабораторию. Веками не тронутые склянки и пробирки на каменных полках едва различались под слоем пыли и паутины. А за первым же поворотом снова стали видны следы опережавшей их группы: трупы заблудших указывали путь всё глубже в руины.        В одной из неосвещенных комнат Тараэль замешкался и направился к силуэту гранитного стола. Сири на миг показалось, что под ним присел отдохнуть путник. Наспех вызванные искры вырвали из тьмы женскую фигуру в одеждах Ралаты, страшно переломанную и изуродованную. Броня порвалась в нескольких местах, а кольчуга на рукавах сочилась кровью. Неестественно вывернутые конечности и размозжённая голова заставили Сири отшатнуться в ужасе. Язычки пламени на ладони задёргались, будто норовя спрыгнуть с руки на пол.       — Да уж, дорогу нам очищают не мародёры… — произнес полушепотом Тараэль, присев рядом и стянув с женщины левую перчатку. На руке не хватало пальца. — Сестра Словоохотливость. Заблудшие на такое не способны. Мне это не нравится. Держимся ближе, и постарайся не поднимать шума.       Сири достала из ножен один из кинжалов.       — Хочешь рассказать мне что-то ещё?..       — Это легенды, но... — Он поднялся и глянул на неё украдкой. — Принцесса здесь, вероятно, не единственная тварь, которая может представлять опасность.       Эхо донесло рёв, поднимающий волосы дыбом. Искры на ладони погасли. Сири попятилась, разворачиваясь к нанимателю спиной.       — Легенды?..       — Нам нужно продолжать идти.       — Я никуда не пойду, пока не скажешь, что оно такое! — зашипела она. — Эта зверюга переломала человека как сухой куст!       — Чёрт бы тебя побрал, — гневно упер в неё взгляд наниматель. — Я не знаю, как он выглядит и что из себя представляет. Его зовут Слепым Шахтером. Это будто бы главный из горняков, застрявших здесь под завалами. Они с голода пережрали друг друга, забыв про своих богов, а он убил их всех и вырвал себе глаза, не желая видеть, что натворил. Старая, как сам Арк, сказка.       — Ага, — перемялась с ноги на ногу Сири. — Великолепно… Мне казалось, что лучше уже стать не могло.       — Прекрати. Сестра Словоохотливость сама виновата, она никогда не была ловкой в бою и не пользовалось головой по назначению. Идём.       Сири возмущённо фыркнула, но подчинилась, убедив себя отложить страх на потом — сперва надо увидеть. Через два зала и ещё одно изуродованное тело ралаима, однако, уже стали различимы звуки боя. Впереди в единственном проходе мелькало движение и доносился булькающий рёв вперемешку с человеческими криками. Тараэль остановился у стены и внимательно осмотрелся, насколько позволял тусклый свет надломленного пирийского светильника. Что-то заметив в углу, он кивнул Сири и направился туда. Она опасливо глянула в проем, безуспешно пытаясь рассмотреть хоть что-то в отдаленном мельтешении тёмных силуэтов, и последовала за нанимателем.       В стене оказалась скрыта каменная лестница, ведущая куда-то вверх, в зазор между плитами. Настолько узкая, что подняться по ней вышло только боком. Тараэль полез первым, едва дождавшись Сири. Она втиснулась во вход между стен следом, чиркнув стальным нагрудником о камни. Верхний уровень представлял собой подобие балкона едва ли с человеческие плечи в ширину. Он нависал над залом, где гремели удары и кричали люди, но был при этом скрыт перекрытиями и часто натыканными колоннами. В узкие прорези пробились несколько ярких вспышек, ослепив с непривычки. Она нахмурилась: по крайней мере два мага. Наниматель же проскользнул вперед и пытался нашарить что-то  на дальней стенке.        — Проход обвалился, — с досадой шепнул он. — Обойти не выйдет. Спускаемся.       Но едва Сири успела развернуть голову в сторону лесенки, в стену в футе от её глаз влетела молния, раскрошив камень и отколов одно из перекрытий, блокируя спуск. Она отскочила, насколько позволяло пространство, и вжалась спиной в своего спутника, вдавив его в стену. Под ногами подрагивали и обваливались камни.       — Я тебе не мешаю? — донеслось сзади шипение. Внизу послышался треск и кто-то завопил.       — Напротив, вполне удобно, — напряжённо ответила она, пытаясь подвинуться. — Сюда бы орехов в меду да хорошего эля... Да не могу я никуда деться, сам посмотри.       Она попыталась отстраниться, чтобы продемонстрировать развалины балкона, но ещё одна молния ударила на этот раз в потолок недалеко от них, обрушив новую порцию камней. Снова послышался хруст и прозвенел леденящий душу крик. Сири сумела вывернуться полубоком и осторожно выглянула за оставшиеся каменные колонны: маг внизу остался один на один с непонятной массой костей и зубов. Казалось, у твари не было даже подобия лица. Пять тел ралаимов затерялись между трупов заблудших на полу круглого каменного зала. Единственный выживший из последних сил уворачивался от ударов, отступая к выходу в коридор, откуда парой минут ранее глазела на страшную драку Сири.        У мага почти вышло добраться до проема. Не доходя пару шагов, он вскинул руку в воздух, и с темноты потолка в неё потянулись дрожащие нити света. Собрав достаточно, ралаим сжал кулак и направил широкий жест вниз. Сгусток белым пламенем разбился о пол.       Казалось, все руины задрожали. Пол зала пошёл волнами и начал проседать, поднимая жуткий грохот. А затем, начиная с самого центра, где стояла зубастая нечисть, стал проваливаться вниз, увлекая с собой все следы битвы и самого Шахтера.        Сири попыталась унять дрожь, передавшуюся от стен, и выглянула вниз, стараясь успокоить дыхание. В облаках пыли зияла чёрная дыра и гудел трубно сквозняк, а с потолка и их балкона по одному опадали кирпичи и плиты.        — Что там? — Тараэль сзади зашевелился, пытаясь развернуться, чтоб выглянуть в дыру от молнии. Сири пришлось ухватиться за камни.       — Твой Шахтёр улетел на самое дно, — слегка дрожащим голосом ответила она. — Вместе с почти всем отрядом Голосов. И полом.        — Где выжившие? — не унимался со своим допросом наниматель.       — Он один. Он пол и развалил. Наверняка сейчас сверкает пятками по направлению к выходу.       — Ищи, как перебраться на другую сторону. Или поменяемся местами.       — Как ты это представляешь? — растерялась Сири. — Полезешь через мою голову?       — Если придётся.       — Лучше дай руку, — раздражённо процедила она. — Я выгляну.       Сири ухватилась за его предплечье и свесилась в образовавшуюся шахту. Со стен струйками сбегала пыль. Дна в зияющей пустоте видно не было вовсе. В голове предательски замутило, и она с трудом оторвала взгляд от бездны, переводя его влево от себя. В ярде виднелась небольшая выступающая площадка, за ней несколько кирпичей... Под ногами затрещало.       — Тяни! — успела выпалить Сири.       Камень вырвался из-под сапога. Сильный рывок заставил её влететь затылком Тараэлю в подбородок — слышно было, как клацнули зубы. Правая нога полностью потеряла опору, левая цеплялась носком за оставшийся кирпич. Хоть наниматель крепко держал её рукой за пояс, Сири почувствовала подбирающийся холод. Сердце громко ударилось в висках.        — Ну? — требовательно зазвенел голос сзади.       — За перекрытием площадка, — выдохнула она. — Дальше можно спуститься по кирпичам и по краю остатков пола.       — Так чего ты ждёшь?       Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Наниматель хочет от неё тщательности звёзднинского автоматона, не иначе. Но не может она, обычный человек, перенять беспристрастность заводной машины, громыхающей сталью. И спорить с ним сейчас об этом — затея не лучшая… Если повиснуть на перекрытии, можно без проблем перелезть. И если не смотреть вниз… Что ж, вперёд.       Тараэль отпустил руку, и наёмница скрылась за повисшей в воздухе стеной. Тупой болью отдавала отдавленная нога. Он оттянул повязку и сплюнул кровью с разбитой губы. Из-за стены послышался стук.        — Вылезай, тут устойчиво!        Зачем орать? Будто бы он не услышал, как срывается вниз тело, сложись всё менее удачно.        Показалось, стена качнулась под его весом. Он выбрался на площадку, нависшую над остатками зала. На камнях сбоку растянулся едва заметный ледяной узор — наверно, кто-то из Голосов-магов пытался отбиваться и промазал… Девчонка уже почти спустилась вниз, ловко переползая по кирпичным выступам и старательно избегая поворачиваться лицом к шахте. Он взглянул в провал — не было видно никаких намеков даже на очертания развалин или тел. Ни звука не доносилось со дна.       Когда Тараэль пробрался по оставшимся от пола обледеневшим кирпичам, наёмница уже стояла в проходе, отряхивая с чёрных кожаных доспехов пыль.       — Простите, мессир, что не подала вам руку, у меня важные дела, — донесся её усталый голос.       — Не смею отвлекать, — съязвил он, быстро проходя мимо. Девчонка засеменила следом, уже на ходу поправляя наплечники.       — Так чего Ралате тут надо?        — Не имею представления. В лучшем случае — они были посланы проредить заблудших и нарвались на мифическую дрянь. В худшем — их послали за страницами.        — Но откуда им знать о них?       — У Ралаты много осведомителей, — пожал плечами Тараэль, с досадой признаваясь в сказанном себе так же, как и наёмнице. — Я был уверен, что Калиан — единственный, кто что-то знал. Я мог ошибиться.       — Если это так, тебе повезло, что тот тип выжил, — помедлив, отозвалась она.       — Верно.       Смекалистая девчонка. Если предположить, что уже всей Ралате известно о страницах, среди Голосов, возможно, могла организоваться негласная гонка, чтоб выслужиться перед Провидцами и Отцом. При всей мощи своего влияния, Ралас никогда не мог подавить абсолютно всё человеческое, что есть внутри. Когда Тараэль принес бы страницы, Провидцы вполне могли бы подумать, что для группы Сестры Наглости была устроена ловушка. Тогда действительно пришлось бы несладко. Но с выжившим свидетелем…       Казалось, заблудшие со всех оставшихся уровней и помещений сбежались в чёртов зал помогать Шахтеру разобраться с ралаимами. По пути в глубину им встретился только заблудившийся неуклюжий скелет, которому наёмница в один удар снесла череп.        — Я спрошу всё же, — обронила она аккуратно через плечо, пиная по дороге какие-то старые кости. — Как ты думаешь выбираться? Проход с балкона обвалился. До входа в коридор на противоположной стороне зала вообще не добраться.       — Я заметил, — сдержанно признал он. — Сперва найдём страницы, потом будем думать.       Она грустно хмыкнула.       — Люблю импровизировать.       Наёмница держалась в паре шагов впереди, доверяя ему спину. Снова зажгла огонёк, стянув странную перчатку без нескольких пальцев, будто бы пригодную для стрельбы из лука. Если она обучена еще и этому, то в целом всё относительно неплохо. Во всяком случае, лучше, чем Тараэль ожидал. Он всё ещё несколько сомневался в своём выборе — надеялся ведь найти для дела мага. Очень надеялся. Но в текущих обстоятельствах неоднозначной спешки и невозможности подобрать для дела подземную крысу… язык не поворачивался назвать наглую пришелицу с поверхности подарком судьбы. Она — совсем не маг, может вызвать всего-то сноп искр и кое-как прыгает через пустоту. Но зато достаточно ловкая и вроде не боится испачкать руки. К тому же, мало того что заинтересовалась его идеей, так ещё и не попыталась сбежать, узнав о всех предстоящих радостях. Если бы ещё ей хватало профессионализма до зрелого наёмника…       — Ты здесь едва ли уже кого знакомого встретишь. Зачем идти с замотанной рожей? — прервала она его размышления.       — Следи за собой.       — Слежу-слежу, ладно.       Она ускорила шаг и ушла на несколько ярдов вперёд, завернув за угол. Послышался удивлённый свист. Тараэль поспешил догнать. За поворотом коридор опускался на один лестничный пролёт и перерастал в зал. Всё пространство ниже пятой ступеньки было затоплено, и дно скрывалось под мутной водой. Он поджал губы. Что же, сапоги всё равно не успели просохнуть после тёплого источника в «Облаке». Тараэль вдохнул носом и сделал шаг вниз в ледяную воду. Едва перекрывало щиколотки.        — Боишься промочить ноги? — обронил он через плечо.       Наёмница недовольно скривила лицо, но последовала за ним.       Затопленная часть руин довольно скоро закончилась, поднимаясь куда-то вверх винтовой лестницей. Долгий путь свернул в естественные пещеры, закручиваясь кольцами всё выше. Пару раз девчонка пыталась завести разговор, но все мысли были заняты предстоящей встречей с Первым Провидцем. Если Тараэль с наёмницей прошел перед группой, то как пробрался сквозь заблудших? Если после них, то как миновал провал в полу? Почему не заметили тела? А если говорить правду, то почему он не помог «своим»? Единственным небольшим преимуществом был выживший — сможет подтвердить, что это Шахтёр перебил отряд, а не Тараэль устроил ловушку. Хотя и это можно было бы подстроить, имей он время и желание... Ещё и девчонка кажется теперь излишне болтливой. Как бы из-за этого не возникло проблем…       Из глубины мыслей его вырвал шум падающей воды. Наёмница опять ускорила шаг, вырвавшись вперёд, когда они вошли в очередную пещеру. Эта, однако, выглядела и ощущалась последней. В самом центре из потолка струился слабый свет — похоже, на поверхности уже взошла луна. Через дыру за годы нанесло семян, и растительность шумела, дополняя гул множества водопадов, падающих из щелей свода и исчезающих где-то в темноте провалов.        Тараэль прошёл вперёд к свету, обходя огромный зазор в полу и переступая крупные трещины, пока наёмница углубилась за заросли и камни справа. Под ногой хрустнуло. Он скинул сапогом тонкий слой пыли и грунта — кости. Человеческие, выложенные в ряд, будто бы формируя кольцо. Он последовал, разгребая попутно землю под ногами. Берцовая, берцовая, череп, берцовая, берцовая, череп, берцовая... круг замкнулся. Тараэль вышел на центр. Поверхность земли под весом странно шевельнулась. Осторожный удар каблуком отозвался ожидаемым глухим звуком. «Отдал их принцессе глубин»... Он запрокинул голову. Глаза поймали край заходящей за провал луны. Никаких пауков тут не было, да и до поверхности рукой подать, её даже видно.       Трухлявая доска проломилась от удара ногой, и пыль осыпалась куда-то внутрь, освобождая взгляду ещё несколько досок старого ящика. Он осмотрелся — девчонки нигде не было видно.       — Эй, наёмница!       Она появилась будто из ниоткуда, заходя со спины, и с любопытством прошлась по дуге костяного круга.       — Меня зовут Сигрид. — Девчонка уставилась на несколько видимых досок у его ног. — Думаешь, это оно? Где же Её Высочество?       — Хотелось бы верить, что давно подохла. Проход дальше есть?        — Не-а, это тупик, я обошла по кругу.       — Выходит, оно. Помоги-ка…       Ящик с трудом удалось вытащить из полости в полу. Тяжеленный, большой, вместит добрую пару сотен книг, не то что пару страничек. Перчатки цеплялись за дерево как за наждак. Наёмница обошла сбоку и пнула старую стенку ногой. Та поддалась и с хлопком отлетела. Из ящика со звоном выкатилась круглая железная маска с узкими прорезями для глаз. Следом за ней выпал скрученный труп человека, иссушенный до такой степени, что от удара о землю голова отделилась от тела и покатилась дальше, скрывшись в одной из расселин пола.        — Какого хуя...        Оторванная голова подняла в пустотах звенящий шум эха, падая куда-то на самое дно.       — Это.. Как?..— Наёмница присела у тела, рассматривая содержимое дощатой коробки.       — Поехавший. Ёбнутый. Пропивший весь разум маньяк-убийца. Это наверно и есть его «принцесса глубин». Отдал на сохранение страницы ей, а её — этим чертовым руинам, предварительно прирезав! — Тараэль на взводе ходил из стороны в сторону мимо мумии, не успевая за собственными мыслями. — Страницы? Они там?       — Да, вот какие-то листки с каракулями. — Девчонка с растерянностью в голосе подняла бумажки и сунула их куда-то под блестящий нагрудник. — Мне правда нравится твоя теория, но... это труп мужчины…       Под ногами зарокотало. Она вскочила и схватилась за оружие. Тараэль поступил так же. Они успели медленно сойтись спиной к спине на небольшой освещённой площадке под дырой на поверхность, когда из ближайшей расселины показалась когтистая паучья лапа. Затем ещё одна. И ещё несколько десятков.       — Какого черта их не будит шум тонн воды, но тревожит отсохшая башка?! — зашипела наёмница, почти что прижимаясь к его левому боку и покрепче перехватив свои вычурные кинжалы.       — Привыкли? — обронил Тараэль. — Это обычные ползуны, штук семь…       «Обычные», если успел за свою жизнь привыкнуть к паукам размером с козу… Гады бросились вперёд, сразу со всех направлений. Тараэль закрутился, уворачиваясь от когтей и жвал, попутно перерубая сочленения чешуйчатых ног и рассекая мерзкие волосатые животы. Наёмница с относительным успехом занималась тем же. Про себя он успел отметить, что нужно будет потом поправить пару её приемов: то недотянет локоть, то непонятно зачем перехватывает рукоять и слишком сильно выгибает спину. В целом это всё было хорошо. Но могло бы быть и лучше.       Проткнув последнюю тушу, Тараэль выдохнул и внимательно прислушался. Гул из глубины, совсем непохожий на шум водопадов, вовсе не затих, но наоборот нарастал. Девчонка вернулась ему под бок в прежнюю позицию и старалась восстановить дыхание.       — Ты можешь нас перенести? — глянула она на него искоса. — Как с арены?        — Сомневаюсь.       Он бы точно почувствовал, что пустота не закрыта и можно прыгать. Почему она не чувствует? Или не понимает, как работают длинные прыжки? Но всё же... Близость поверхности внушала хоть какую-то надежду. На всякий случай Тараэль сконцентрировался и коснулся плеча наёмницы, развоплощаясь и тычась сознанием в невидимую стену в поисках дыры в древнем щите храма. Девчонка с плохо скрываемым замешательством смотрела на его ставшую полупрозрачным сиреневым дымом руку, всё ещё крепко сжимающую её плечо. Взгляд соскользнул на него самого, всё такой же непонимающий и напуганный. Путей не было, куда ни ткнись. Он провёл излишне много времени в пограничном состоянии и так — непозволительно долгие три секунды — нужно было возвращаться.       Тело снова обрело вес и форму.       — Никак. Мы в пузыре. Нужно спускаться обратно, — тяжело выдохнул Тараэль и прижал перчаткой ткань повязки под носом. Язык нашёл на верхней губе горячее и соленое, а голова закружилась. Он качнулся, пытаясь поймать равновесие. Наёмница заметила пропитанное кровью пятно, когда он убрал руку.       — И это каждый раз так, когда ты через стены прыгать хочешь?        — Только если слишком долго ищу дыру.       — Дыру?       Ответить ему не дали. Из щелей пола и потолка хлынули твари всех размеров и форм, щёлкая, клацая, шелестя множеством ног. Глаза рядами блестели на безобразных бурых головах. И пауки не нападали, будто выжидая. Из скалы донёсся хриплый визг.       — Склонитесь все перед принцессой... — пробормотала наёмница, уже вполне ощутимо прижимаясь к нему боком и во все глаза уставившись за паучьи спины.       Из самой большой расселины со стороны выхода начало выползать такое, что не привидится и в бреду. Мелкие по сравнению с этим чудищем пауки расползлись перед гигантскими когтистыми лапами, с которых свисало грузное бугристое тело. Черноту брюха проредила седина, а мутные сферы глаз переливались, отражая тот слабый свет, что всё ещё роняла луна. Чудище взвыло подобно дикому кабану, и выводок пауков забурлил, медленно сужая полукруг и прижимая их двоих спинами к обрыву, куда срывался один из водопадов.       — Надо прыгать! — крикнула девчонка, наспех вкладывая оружие в ножны.       — Ты ебанулась?! Куда?       — С королевского обеденного стола! Или вниз, или под жвала, сам решай!       Наёмница развернулась лицом к водопаду, прицениваясь к провалу и приминая почву под ногами. Тараэль с опаской заглянул вниз через плечо и отшатнулся.       — Свежим воздухом тянет, не пропадем! — дрожащим голосом подбодрила она. — Боишься промочить ноги?!       Ватными руками он сложил мечи. Над самым ухом щелкнуло. Девчонка ухватила его за предплечье и рванула вниз в темноту, увлекая за собой.       Сердце пропустило удар, перехватило дыхание. Затем последовал громкий всплеск и вода сомкнулась над головой, затягивая всё глубже, унося в непонятный мрак. Течение влекло вниз, в провал где-то на самом дне. Ещё одно падение с потоком воды перевернуло, выкрутило, но дало возможность втянуть в легкие воздуха. Послышался тяжелый плеск — наёмница упала в воду как раз перед ним. Похоже, он задел её ногой. Вода снова накрыла и понесла куда-то вглубь. Тараэль перестал понимать, где низ и верх. Мелькание огоньков света давило на глаза, било по вискам словно электрическими импульсами. Течение влекло всё ниже, в ушах шумело, пищало, стучало отголосками пульса.        Лёгкие решили выдохнуть за него и тут же втянули обратно обжигающую воду. Щемящий ужас сдавил грудную клетку. Промокшая ткань залепила ноздри, прижалась ко рту, пока тело, когда-то идеально послушное, сейчас своевольно тянуло в себя жидкий огонь, бурлящий и колючий. Внутри всё горело, отказываясь принимать такую жалкую участь. Горело настолько едко, что он даже перестал сопротивляться течению и схватился за собственное горло. С ещё одним неконтролируемым спазмом в глазах стало темнеть. По телу от груди начало распространяться странное тепло и спокойствие. Вертящаяся темень показалась почти гостеприимной, дружелюбно принимая его в свои объятия. Тараэль закрыл глаза.       Сири вошла в воду свечкой и ударилась ногами о каменистое дно, толкаясь и выскакивая за глотком воздуха. Откуда-то поблизости обдало волной брызг — наниматель упал следом. Она не успела наполнить воздухом и половину лёгких — течение потянуло за ноги, вода пролезла сквозь одежду, лизнула ледяными языками кожу. Поток протащил боком о камни, ударил по рёбрам и выплюнул через каменное отверстие с тонной воды. Она снова ушла ко дну. Тараэль повторил её путь и толкнул ногой в скалу — затылок больно укололо. Сири подтянула ноги к груди, оттолкнулась и вынырнула, часто задышав и борясь с холодом. Вода уже пролезла и за шиворот, под железку на груди. Вертящее течение почти не давало осмотреться — где-то на дне, видимо, была дыра ещё глубже. Каверна казалась довольно большой, а кое-где в потолке слабо мигал в провалах звёздный свет. Но куда пропал Тараэль? Сири закрутила головой, безуспешно скользя взглядом по темным волнам. Вода бурлила, перекатываясь валами и отбиваясь от стен. Ралаима на поверхности видно не было. Она набрала воздуха и ушла вниз. Разглядеть что-то было почти невозможно, но затуманенный взгляд зацепился за вихри пузырьков, мельтешащих вокруг чего-то в нескольких ярдах внизу. Тёмное пятно дергалось страшными спазмами. Сири попыталась сократить расстояние, но воздух заканчивался. Водоворот кружил, вырывал из сознания, не давал вывернуться и подгрести ближе. Она сжалась в струну и за несколько секунд достигла обмякшего тела, ухватила его за шиворот. В глазах начало темнеть, а грудная клетка — страшно сжиматься, требуя воздуха. Пытаться выгрести наверх было бессмысленно. Сири обхватила тело и позволила воде нести себя в глубины.        Вода наполняет лёгкие, кожа трескается от солнца, но ты всё ещё ничего не нашла, дитя, правда?       Тяжёлое тело тащит ко дну, хватка верёвок слабеет. Мимо проносится стайка рыб, с любопытством тычется в облако темных волос, перемешанных с облаком ржаных.        Глаза открылись, лёгкие со всхлипом втянули воздух. Облако тёмных волос уменьшилось в два раза, второго облака не было вообще. Был лысый череп и метка страшной, незнакомой веры, вбитая под кожу. И была подземная река, ревущая, бьющая о камни, ледяная. Ледяная, как и то семя внутри, что даёт ростки каждый самый неподходящий раз. Проклятие, похороненное глубоко в крови. Сестрёнка умела управлять им с самой колыбели. Как же радовалась мама морозным узорам на окнах в жаркую летнюю ночь. А у Сири, старшей, никогда не получалось. Какое разочарование… Сейчас же лёд пробирался в разум, кусаясь, цепляясь и захлестывая вместе с волнами черноводной реки, а вместе с ней бежали вниз по стенам куда-то в самые недра некогда такие желанные морозные узоры, снежными котами перепрыгивая с камня на камень, ныряя в трещины и выскакивая из них.        Сири смирилась. Рано или поздно отключится от холода или захлебнётся под очередным бурлящим валом, как этот идиот, полезший черт знает куда. Жизнь за справедливость? Равносильный обмен?        Впереди зачернело пятно, обратившееся каменной стеной. Сири успела заметить стыки кирпичей.        Люди!        Поток врывался под камни, дробясь тысячами брызг. Она задержала дыхание.       Река выплюнула их в высокий зал, освещённый синими пирийскими кристаллами, и прижала к решетке на другой стороне. Сири кое-как зацепилась за один из выступающих камней, с невыразимой радостью узнав парой ярдов правее останки моста, обвалившегося под её ногами несколькими часами ранее, и подтянула к себе отключившегося спутника. Боль от разбитого затылка нарастала, а в висках забило молотами. Сделав мощное усилие, она вылезла на берег, а затем вытянула и нанимателя.        — Нарис! Очнись, мать твою!       Она затрясла его за плечи, врезала пощечину. Глаза Тараэля оставались крепко закрыты. Сири сдернула перчатку, кое-как откинула налипшие на лоб волосы и попыталась запустить руку под натянувшуюся на его лице тряпку, но запуталась в промокшем тряпье.       — Да чтоб тебя!        Кинжалы не сорвало потоком. Хорошо. Она просунула лезвие возле острого уха и дернула на себя. Мокрая ткань нехотя поддалась. Сири стащила повязку.        — Вот это тебя жизнь потрепала...        Через угловатое лицо нанимателя тянулись страшные шрамы. Правую часть пересекли глубокие следы от порезов, расчерчивая бледные губы и заканчиваясь аж на скуле. На левой щеке, по всей видимости, была когда-то рваная рана, переходившая через прямой нос к уголку левого глаза. Под этим всем натянулась тонкая, почти незаметная сетка ожога, переходящая на шею. Несмотря на все эти украшательства, Сири смогла отметить, что вроде как он был не особенно старше её. Да и рожей он в целом вышел. И зачем прятаться…       Она зажала пальцами его горло под челюстью, стараясь уловить пульс, — ничего. Срезала застёжки кожаного нагрудника, прижалась ухом к мокрому поддоспешнику на груди — абсолютно ничего.        — Так, после всего веселья так просто сдохнуть? Я что зря твою тушу тащила? — прошептала Сири, не до конца поверив в то, что собирается делать. — Ну нет, не выйдет... Как там маменька учила…       Она попыталась открыть ему рот, потянув за острый подбородок, — никак. Осторожно сунула между зубов кинжал. Затем перчатку. Перевернула тушу на бок, свела на груди его руки. Из носа и рта побежали струйки воды. Тело вернулось обратно на спину. Сири еще раз проверила пульс — ситуация не изменилась. Рука пролезла под его шею, закидывая голову.       — Прости, ничего личного…       Она коснулась ледяных губ, прижавшись щекой к его носу.       Вдох, несколько нажатий на грудь, вдох…       — Один, два, три, четыре, пять! Да ну давай же!       Вдох…       — Один, два, три, четыре, пять!       Вдох.       Где-то на периферии справа мигнуло сиреневым. Полные ужаса глаза в непонимании заморгали, он перевернулся на бок и закашлялся.       Сири отпрянула. Лет пятнадцать назад её мать таким же образом спасала младшую дочку. Глупый ребёнок влез в озеро за утятами. Сири тогда пришлось долгие часы сидеть у кровати сестры, пока она не смогла хоть как-то прийти в себя. Этот же уже попытался встать, и попытка его была вполне успешна. Конечно, глупо сравнивать маленького ребёнка и взрослого мужчину, но…       Тараэль опёрся о стену и, видимо, все силы направил на восстановление дыхания. Испуг на его лице сменился замешательством, затем злостью. Рука скользнула по расчерченной шрамами щеке.       — Пришлось срезать твою тряпку, — тяжело выдохнула Сири, поднимаясь на ноги. — Или ты предпочёл бы сдохнуть? Если так, то приношу извинения.       Он согнулся в приступе кашля, выплевывая остатки воды. Сири осторожно подошла к нему с левой стороны, смеряя любопытным взглядом. Тараэль выпрямился и прижался головой к стене, тяжело дыша.       — Страницы у тебя?       Она кивнула. Комок бумажек вжимался железной накладкой в грудь.        Наниматель покосился на неё, затем отвёл взгляд куда-то вниз, будто глубоко задумавшись. Сири дернулась от неожиданности, когда рука сомкнулась на её предплечье. Потянуло за затылок, закрутило, вспыхнуло и погасло уже на дощатом полу темной комнатки.        Тараэль поднялся и уронил себя на ближайший ящик около платяного шкафа. Затем упёрся взглядом в мокрый пол, опёршись локтями о колени. Сири встала, придерживаясь рукой о стену, и осмотрелась. Ящики, коробки, доски, мешки и верёвки, запах сырости и пыли — они оказались в захламлённом темном сарае.        — Где страницы?       — Ты только что почти помер, и всё, что тебя волнует, — это промокшие бумажки? — едва сдержала она возмущённое удивление.       — Где?       — Да на, подавись. Не за что. — Сири достала из-за пазухи несколько смятых листков и с раздражением бросила на ближайший ящик.       — Нет, — качнул головой наниматель. — Я не смогу носить их с собой. И здесь их оставлять нельзя. Забери их и высуши. Приходи завтра после заката, встретимся здесь же.        Она упёрла руки в бока. Была в этом логика, но… Черт с ним, ладно. Сири подхватила страницы и сунула их обратно под нагрудник. Тараэль сильно закашлялся и навалился на шкаф плечом. Его глаза непривычно и неестественно ярко блеснули.       — Ты… в порядке? Тебе бы Амброзии…       — Даже если у тебя совершенно внезапно окажется склянка пойла за полсотни монет, чудом уцелевшая в нашей беспечной прогулке по горному лугу, то нет, — резко перебил он её и снова закашлялся, — она от этого не помогает.        — Что тогда?       — Время.       Тараэль поднял на неё взгляд. Глаза пугающе искрились в слабом освещении, что проваливалось через побитые мутные стекла. Сири неуверенно склонила набок голову.       — Точно?..       — Выход на поверхность в нескольких минутах ходьбы. За площадью сразу поверни направо, — отрезал он.        Она шумно втянула носом воздух, пожала плечами и развернулась к деревянной двери.       — И… займись затылком.       Затылком?..       Сири коснулась шеи сзади, зарываясь пальцами в короткие волосы. Резкая боль залила зрение белой волной. Она отдернула руку и поднесла её к лицу — вся ладонь была покрыта чёрным, горячим и неприятно липким.       Дерьмо.       Наёмница поджала губы и повернула в замке ключик, закрыв за собой дверь другой рукой.