Быть рядом

Иногда Азирафаэль и Кроули, проводя вечер вместе, напивались сильнее, чем следовало. Они сидели рядом на жёстком диване в лавке ангела, окружённые старыми книгами, которые хранили в себе тысячелетние истории прошлого. Сидели и молча пили, часами глядя друг на друга. Уже не тайно, а открыто. Глаза в глаза. И в этот момент, когда Кроули видел своё отражение в зрачках небесно-голубых глаз Азирафаэля, он чувствовал, как тонет в окутавшем его тёплом свете. Свете его ангела-хранителя. Алкоголь помогал им отбросить в сторону все «за» и «против», просто быть здесь и сейчас. В их собственном мире, на собственной чёртовой стороне. Такие вечера всегда заканчивались по-разному: бессмысленным лепетом Азирафаэля обо всём на свете, сном в обнимку на этом самом до ужаса неудобном диване, откровениями и признаниями. Бывало, что всё заходило дальше. А бывало, ангел и демон заходили так далеко, что затрагивали самые трудные для них двоих темы: Ад и Рай. Те темы, о которых они никогда бы не заикнулись на трезвую голову, посчитав их слишком болезненными, запретными. А запретный плод сладок... Кому об этом не знать, как ни им двоим: Кроули, змию-соблазнителю, и Азирафаэлю, стражу Восточных врат Эдема. И одной только Богине было известно, что их до сих пор сдерживало от обсуждения этих тем, от вскрытия старых, никогда незаживающих до конца ран друг друга. В один момент между ангелом и демоном случился акт полного и всепоглощающего доверия, когда отпали запреты на любые темы. И тогда Азирафаэль наконец-то показал Кроули, насколько ему страшно. Насколько он боялся быть наказанным за грехи. Насколько он считал себя ангелом, не заслуживающим любви Божьей. И тем более любви Кроули. Они всё также сидели рядом на жёстком, неудобном диване, деля между собой бутылку крепкого вина. Слишком пьяны, слишком увлечены процессом и чувством того, что именно сейчас всё на своих местах, так должно было быть и будет всегда. Они не думали о том, что где-то там, глубоко под землёй и высоко над облаками, на них начали охоту. Или же думали, но так не хотели этого признавать... Тишину нарушало только их мерное дыхание, которое было столь же приятно слуху Кроули, как и лучшие песни Queen. Ладонь демона на ладони ангела заставляла останавливаться время, будто в тот самый день почти-Армагеддона. Но всю эту идиллию нарушил громкий всхлип: Азирафаэль подтянул колени к себе, отставив бутылку вина в сторону и зарываясь лицом в ладони. Плечи его дрожали, а всхлипы становились громче. — Что случилось, ангел? – Кроули, который внезапно ощутил трупный холод, обеспокоенно поднялся с дивана, опускаясь на колени перед плачущим Азирафаэлем. Демон прикоснулся своими ладонями к его рукам, в попытке показать, что он рядом. — Прости, прости, сейчас всё, всё, прой-пройдёт, – ангел глотал звуки, было понятно, что ничего так просто не пройдёт, – ты не должен это видеть. — Обманывать нехорошо, – протянул Кроули и понял, что совершил оплошность. Слёзы ангела, который ещё сильнее сжался в комок, разъедали сущность демона, словно святая вода, принося невыносимую боль. – Чёрт, прости, Ази... Но слова Кроули были прерваны. Азирафаэль поднял голову и, цепляясь за плечи своего демона, неуклюже сполз вниз с дивана, сминая свой твидовый костюм. — Думаешь, я грешен? Когда-нибудь я обязательно паду, – ангел смотрел прямо в глаза Кроули, которые буквально горели желтизной. Ангельские же глаза горели горечью, давней и непреодолимой горечью. Тяжёлый ком застрял в горле от этого взгляда, не давая дышать. — Боже, нет, конечно! Ты ведь самый светлый ангел из всех, – Кроули буквально прокричал эти слова, – Ты падёшь не раньше, чем Гавриил и вся его шайка. Этот крик вызвал улыбку на лице Азирафаэля, на некоторое время в комнате снова наступила тишина. Пока Кроули вновь не почувствовал всем телом, как ангел дрожит, пытаясь скрыть то, что на этот раз он не поверил демону. — Скажи, Кроули, прошу, а падать... падать больно? – Азирафаэль испуганно прижался к своему демону, хватаясь за ворот его пиджака. Его тело знобило, а глаза застилала пелена из слез. Кроули затаил дыхание. Он не мог, ни за что на свете не мог ответить правдой. Он не мог сказать самому светлому существу на свете, что падать больно, чертовски больно. Что это выжигает изнутри, выворачивает наизнанку, а удар о дно пропасти ломает на миллион кусочков. Он не мог сказать, что рано или поздно ангелу придется это пережить, потому что Богиня несправедлива, потому что всё, во что тот верит – ложь. Не мог и не хотел. Демон набрал в лёгкие побольше воздуха и начал говорить, доставая слова из самых закоулков своей давно уже не чёрной души. — Послушай, ангел, – Кроули взял лицо Азирафаэля в ладони, держа крепко, но очень мягко, – если ты когда-нибудь упадешь, то я буду ждать тебя внизу, чтобы поймать. Если ты когда-нибудь упадешь, то я переломаю все кости своего человеческого тела, лишь бы твои остались целы. Если ты когда-нибудь упадешь, то я буду здесь, чтобы исцеловать каждое обуглившееся перо. Я сделаю любое чудо, лишь бы твои глаза навсегда остались такими светлыми. Но ты никогда, никогда не упадёшь, потому что иначе падёт и весь мир. Кроули говорил совсем тихо, он шептал эти слова куда-то в густые светлые кудри Азирафаэля, крепко сжимая в объятиях тело ангела, который всё ещё не отпускал воротник его черного пиджака. Где-то на уровне груди демона послышался сдавленный всхлип. — Если я упаду... — Если ты когда-нибудь упадешь, то я буду лететь в пропасть рядом, ангел. И Азирафаэль поверил. Поверил своему демону, отдавшись воле судьбы. Великому плану. Тот вечер закончился крепким сном со счастливой улыбкой на лице, потому что ангелу нравилось верить демону. Но... Но Кроули соврал. Когда Азирафаэль падал, то его не было рядом. Когда он падал, то никто не ждал его внизу пропасти. Когда он падал, никто не целовал обгоревшие крылья. Кроули не было рядом, когда Азирафаэль, словно умирающая звезда, горящим комом из боли и агонии летел в бесконечную бездну, созданную гневом Создателя. Кроули не было рядом, когда из глаз бывшего ангела лились кровавые невысыхающие слёзы, затягивая зрачки непроницаемой черной дымкой. Его не было рядом, когда лопатки Азирафаэля с отмирающими, выжженными и изломанными крыльями, что послужили укрытием от дождя в их первую встречу, кровоточили, будто дьявольские стигматы, насмешка над святостью. Кроули не было рядом, чтобы заглушить боль и панику, что разрывали изнутри, выпотрошив внутренности. Его не было рядом, чтобы защитить от разверзнувшейся пасти Преисподней, где все мечтали оторвать голову ангелу, что остановил Армагеддон. И Азирафаэлю было чертовски больно... Но не от падения. Он ненавидел Рай, ангелов и Создателя всей душой, некогда полной и цветущей, неспособной на это такое человеческое чувство. Ему было больно потому, что Кроули не был здесь, как все разы до этого. И никогда больше не смог бы быть. Кроули не было рядом, потому что он был мёртв. Азирафаэль же пал, потому что смог отомстить тем, кто отобрал у этого мира самую светлую его часть. Он смог разорвать на куски тех ангелов, что посмели прикоснуться к его святыни. Он испепелил их в пламени поминального костра падшего, чья душа была чище и непорочнее души любого серафима. Азирафаэль сделал это и навеки отвернулся от Рая. Лишившись света внутри, ангелы сгорают. Тем самым светом Азирафаэля был демон, который должен был быть рядом... Как это было всегда... Прости, что не смог уберечь, дорогой. Прости, что солгал, ангел.