Песнь Льда и Огня

Расставание с отцом и матерью, с братьями и Хоулендом далось Лианне тяжелее, чем она думала. Прощались все так, словно вскоре должны были увидеться вновь, но в то же время все понимали, что это не так: пройдет много времени, прежде, чем единственная дочь и сестра сможет вернуться домой, в Винтерфелл. Да и возвращение это будет уже совсем иным — жить на Севере ей больше никогда не доведется. — Будь благоразумна, осторожна, и не поддавайся страсти, ни своей, ни его, — прошептала напоследок мать. Утерев слезы, леди Лиарра крепко ее обняла. — Будь смелой, но осторожной. Будь честной, но не раскрывай своего сердца. Пусть хранят тебя боги, дитя мое. — В Красном Замке, как я знаю, есть богороща, — сказал лорд Рикард, тоже обнимая дочь, прощаясь. — Она заброшена, но ходить ты туда сможешь. Как я знаю, среди фрейлин королевы есть леди Мелисента Блэквуд, а они сохраняли веру в Старых богов. Расспроси ее хорошенько обо всем. Не забывай, кто ты — ты волчица и ты едешь в неизвестные тебе края. Помни — всего один ворон, и, если нужно, я пришлю еще сотню северян, чтобы они забрали тебя домой. — Я буду помнить отец, — тихо ответила Лианна. — Я буду помнить всегда. Со старшими братьями прощание было странным: они словно держали обиду на сестру. Особенно Брандон — он поцеловал ее в щеку и проговорил так, чтобы никто, кроме Эддарда и Хоуленда, не слышал: — Если он посмеет тронуть тебя до свадьбы, или как-то замарает твою честь, я приеду в столицу и вырву ему сердце. Я до сих пор считаю, что ты допускаешь ошибку: Роберт Баратеон тебя любит, а этот… пока он не явится в Винтерфелл твоим мужем, я буду считать его негодяем и похитителем чужой невесты. Было и так понятно, о ком шла речь — о Рейгаре. Бенджен был несчастнее всех остальных: он прощался не только с сестрой, но и с подругой всех своих забав и шалостей. Он бы заплакал, Лианна знала это, если бы не отец и старшие братья. Вся свита короля и королевы собралась в конном дворе. Там же были и лорд Уэнт со своей леди и почти все обитатели Харренхолла и главы всех благородных Домов Вестероса, что присутствовали на турнире. Там же, само собой, были и Мартеллы — принцесса Дорна лично пришла проводить дочь в столицу. Элию сопровождало около двадцати человек, и шестеро из них были дорнийскими воинами, скорее всего, представленными ее братом. Остальные — служанки и слуги. Сам Оберин был хмурым и не отходил от сестры: он постоянно что-то говорил ей, держал ее за руку и бросал острые взоры по сторонам. Сам он, как и его мать, в Королевскую Гавань не ехал — они отправлялись лишь в полдень, до ближайшей гавани, а оттуда в Дорн. Элия была бледна, бледнее, чем обычно, и серый цвет ее дорожного одеяния лишь подчеркивал это. Рядом с ней, кроме Оберина, была и Эшара, тоже непривычно тихая и бледная. Наконец, в конном дворе появились королевские гвардейцы. В этот раз облаченные в свои белые с золотом доспехи и белые же плащи — сира Эртура Лианна даже не сразу узнала. Он приветливо ей поклонился, так же поступил и сир Освелл Уэнт. А вот Барристан Селми даже не взглянул в сторону Старков, прошел мимо них так, словно там никого не было. Он признал Лианну — поклонился ей, как положено, как и ее отцу с матерью, а вот братьев и вовсе будто бы не заметил. Должно быть, это было из-за того, что Эшара Дэйн отдавала предпочтение Эддарду, но ему-то какое дело? Сир Барристан был гвардейцем короля и не мог жениться. Невольно Лианна подумала об Эддарде и Эшаре. Они не смотрели друг на друга. Интересно, сделал ли он какие-нибудь шаги, чтобы хотя бы открыться ей? Или говорил ли с сиром Эртуром? Но спрашивать она не стала: если бы дело шло к свадьбе, пусть и со скоростью улитки, в семье бы об этом заговорили еще вчера. Следом за гвардейцами на конный двор явился и Рейгар, в сопровождении своих приближенных. Он поприветствовал отца Лианны — даже с каким-то вызовом, как ей показалось, но вызов предназначался не лорду Рикарду, а всем тем, кто сейчас смотрел в их сторону. Поклонился принц и ей самой — с теплой улыбкой. — Боги, дайте ему благоразумия и терпения, — пробормотал лорд Старк. Наконец, пришли и король с королевой. Лорд Уэнт попрощался за всех присутствующих с Эйрисом и Рейллой, после чего те сели в разные кареты — ее величество ехала с Элией Мартелл и несколькими другими дамами, а его величество — с Варисом и Десницей. Остальные тоже не стали медлить — похоже, каждый заранее знал, кто с кем ехал, так что не было никакого хаоса или неразберихи. Лианна, снова обняв отца и мать, быстрым шагом направилась к Мираксес. Ее держали королевские конюхи, и кобыла радостно ткнулась хозяйке в руку. Изначально казалось, что она была единственной всадницей среди фрейлин Рейллы, но нет — вот подвели и высокую, почти такую же, как и ее собственная лошадь, — гнедую чистокровку, и к ней направилась леди Мелисента Блэквуд. Она была молода — пожалуй, лишь пару годами старше Лианны, статна, полногруда и высока, с черными, как смоль, густыми волосами — настоящая Блэквуд. Она улыбнулась и кивнула, здороваясь: — А, вот я погляжу, и вы верхом, леди Старк! Замечательно. Я очень рада, что вы едете в Королевскую Гавань: теперь мне будет с кем прокатиться в свободное время, и с кем помолиться в богороще. Вы набожны? — Не очень, — отозвалась Лианна. Странно было это слышать — обращение «леди Старк». Так до этих пор называли лишь ее мать. Ее саму звали леди Лианна или просто — юная миледи. — Так я и думала, — Мелисента хмыкнула и заговорщически усмехнувшись, понизила голос: — На самом деле, я тоже. Мы с вами, одной крови, леди Старк: обращаемся к богам тогда, когда они нам действительно нужны. К счастью, слушать септу не придется, — ее черные глаза обратились куда-то поверх Лианны. — А, вот и принц идет. Учтите, все вам завидуют из-за него и точат на вас зубы! Ну, кроме меня — я предпочитаю мужчин с несколько иной внешностью. Лианна, опешив и не зная, что сказать, обернулась: к ним направлялся Принц-Дракон. Обе девушки присели в реверансе перед ним, хотя это выглядело странно: они были одеты в платья для верховой езды, причем такие, чтобы ехать в седле по-мужски. — Миледи, — Рейгар остановился в шаге перед ними. — Нам пора. Леди Лианна, позвольте мне помочь вам сесть в седло. Возразить она даже не успела: он уже взялся за стремя, и пришлось подчиниться. — Вечером, когда мы остановимся на привал, сделай вид, что хочешь помолиться в одиночестве, у деревьев, — проговорил Принц-Дракон очень быстро, пока она склонилась, чтобы расправить юбку. — Я буду ждать. После он помог и леди Блэквуд, а потом удалился, чтобы оседлать своего вороного коня. Лианна некоторое время смотрела ему вслед, и очень скоро их глаза снова встретились. Прав все же был отец, когда волновался: любовь, похоже, действительно делала даже самых рассудительных мужчин неосторожными. Однако, пока ни одно из действий Рейгара не принесло беды, во всяком случае ей так казалось. Теперь, кроме него и Харвина, который, вместе с другими северянами из свиты Лианны, уже был в седле и настороженно оглядывался по сторонам, у нее никого и не было в Королевской Гавани. Не доверять Принцу-Дракону Лианна не могла: какими бы странными порой не казались его слова или действия, ее не покидала уверенность, что он знал, что делал. Пропели трубы, и знаменосцы развернули стяги — черный шелк с алым Трехглавым Драконом, выдыхающим пламя. Королевские гвардейцы выстроились впереди и первыми тронули коней; за ними отправились и все остальные. Лианна, уезжая, еще раз бросила взгляд на свою семью: отец сделал шаг вперед и поднял руку на прощание, и она помахала ему в ответ. Единственного, кого Лианна так и не увидела среди знати, был Роберт Баратеон. Он не пришел засвидетельствовать свое почтение королю Эйрису, но, казалось, этого никто и не заметил — или же сделали вид, что не заметили. Почему-то ей стало грустно, от того, что они не попрощались — все же, Роберт был частью ее жизни, той самой, к которой она больше никогда не вернется, и пусть она не любила его как мужчину и не желала стать его женой, но другом она его считала. Впрочем, он появился в самом конце, когда над Лианной нависла тяжелая и долгая арка врат — буквально сбежал вниз по ступеням. Он бы последовал за ней, но Брандон и Эддард сдержали его. — Лиа! — позвал ее Роберт, но она лишь снова обернулась, не останавливая лошадь. Больше он ее не звал — Лианне лишь показалось, что Роберт приказал привести ему коня, но не более. Через некоторое время, гарцуя рысцой по тракту, она увидела его снова — на рыжем коне, мчащегося к вершине холма. Там он осадил жеребца и остановился. Лианну догнала Мелисента. Она некоторое время смотрела на Роберта, пока тот не исчез, — должно быть, вернулся обратно в Харренхолльский замок, — а потом обратилась к ней: — Интересно, все Штормовые лорды такие горячие на голову? Если я правильно помню историю их рода, в них достаточно крови Таргариенов, чтобы пылать. Будете скучать по нему, леди Старк? — Я буду скучать по всем своим друзьям и родственникам, особенно по младшему брату, — ответила Лианна. — А, вот как… — она улыбнулась. Помолчав, она добавила. : — Мне Штормовой Лорд лорд пришелся по душе, если честно. Лианна ничего не сказала, хотя подумала, что он «по душе» обычно приходился многим женщинам. Ее глаза невольно обратились к Рейгару, который ехал впереди: он сидел ровно, высоко подняв голову, держа поводья одной рукой. По обе стороны от него ехали его приближенные — Майлс Мутон и Джон Коннингтон, а за ним — Ричард Лонмаут. Они переговаривались друг с другом, а сам Принц-Дракон хранил молчание. Лианна вспомнила, что он ждал каких-то писем по прибытию в Королевскую Гавань. Интересно, оправдаются ли его ожидания? Скажет ли он ей, что в них и почему они так важны? — Леди Блэквуд? — Лианна позвала свою спутницу. — Скажите, а в Красном Замке действительно такая большая библиотека, как я слышала? Черноволосая красавица улыбнулась. — Большая, хотя с Цитаделью ей не сравнится. Но я редко там бываю, если честно, разве что маленький принц туда убежит и приходиться его искать, или же королева отправит меня за очередной книгой. Но не более. А вы любите читать, леди Старк? — Да, очень, — не совсем правда, конечно же, Лианна любила не все книги, лишь некоторые, но зато зачитывалась ими взахлеб. Ей больше было интересно скакать верхом и шалить. Но теперь все изменилось — Рейгар обещал поделиться с ней всем тем, что знал сам, и она понимала, что Принц-Дракон обязательно усадит ее за чтение. Но если они будут заниматься этим вместе, то что может быть лучше? Слушать его истории и объяснения Лианна могла бесконечно. Леди Блэквуд бросила взор на Рейгара. — Интересно. Его высочество там частый гость, кстати, когда бывает в Красном Замке, конечно же. Хотя обычно его носит где угодно, кроме столицы. Все очень удивились, что он решил вернуться — признаться, полагали, что он отправиться на Драконий Камень. — Что же в этом такого странного? — улыбнулась Лианна. — Он не любит Королевскую Гавань, — ответила Мелисента, не отвечая на улыбку. — По понятным причинам. — И каковы они? — Вы сами все узнаете, леди Старк, скорее всего, очень скоро. Тон ее показался странным, но больше вопросов Лианна не задавала. Почему-то она подумала, что речь идет об Элии Мартелл, и о том, что король Эйрис принуждал Рейгара к браку с ней. Дорнийка сейчас ехала в карете с королевой Рейлой и лишь пару раз выглянула из окна — посмотреть и на дорогу, и на Лианну. Процессия ехала без остановки до самого вечера. Когда солнце стало клониться к западу, Рейгар и около десятка рыцарей, включая его приближенных, свернули с дороги и скрылись в лесу, по кромке которого она шла. Лианна, знакомая с путешествиями отца, — он пару раз брал с собой всех своих детей, если ехать было недалеко, к примеру, в Белую Гавань, — догадалась, что они уехали на охоту. Когда-то и Лианну брали с собой — лорд Старк разрешал ей стрелять куропаток и другую дичь из подаренного им же лука. Она оказалась права. Часа через два, когда солнце уже село, а небо, хоть все еще светлое, уже понемногу заполнялось звездами, из леса выехал Джон Коннингтон, что-то сказал ехавшему впереди Герольду Хайтауэру, и снова исчез среди деревьев. Тот же Хайтауэр снял висевший у пояса белый рог, протрубил в него, и несколько повозок со слугами и около двадцати верховых отделились от общей колонны и тоже скрылись там же, за лордом Грифом. Вскоре с дороги свернули и все остальные, и очень быстро после этого Лианна увидела огни среди сосен и разбитый лагерь. В первую очередь слуги поставили шатры для короля и королевы, и сейчас трудились над остальными. — Я все сделаю, миледи, — сказал Харвин, подъезжая к Лианне. — Вы не переживайте — долго на ногах стоять не придется. С этими словами он свистнул и подозвал двоих северян — втроем они припустили своих коней вперед, чтобы выбрать место для ночлега. Спешившись, Лианна тихо охнула и потерла колени — несколько дней вне седла, и вот тело уже болело, хотя на самом деле, это все еще было отголоском ее рыцарской авантюры. Сейчас юноша Смеющегося Чардрева казался почти нереальным — словно сон. К ней подошел один из северян — Лайм — и взял поводья Мираксес. Кобыла устало вздохнула и ткнулась носом в бок хозяйки. — Леди Старк! — раздался голос леди Саммер, и сама она появилась из-за королевских шатров. — Вот вы где! Я вас обыскалась. Пойдемте со мной. — Что-то случилось? — встревоженно спросила Лианна. — Ничего, — удивленно ответила та. — Просто, я хочу вам напомнить, что вы не на прогулке, и королева ждет. Вы же не думаете, пусть мы и в пути, у нас нет дел? Идемте со мной, — она взяла Лианну под локоть и потянула за собой. — Вы приступаете к исполнению своих обязанностей с этой минуты. С этими словами она потянула девушку за собой. Лианна настолько опешила, что сделала два шага за леди Саммер, но потом взбунтовалась. Да, Мелисента предупреждала ее, что леди Саммер и леди Суонн, главные фрейлины королевы, бывают мерзкими и слишком самоуверенными, но они, видать, еще не встречали северянок. Вывернувшись из ее цепких пальцев, напоминавших птичьи лапки, Лианна заметила ледяным тоном: — Нет нужды меня тащить, миледи. Я вполне могу пойти сама. Впредь, обращайтесь ко мне словами, а не действиями. Вам напомнить, что я по положению выше вас, пусть вы и главная фрейлина ее величества? Я Лианна Старк, дочь грандлорда Рикарда Старка из Винтерфелла, Хранителя Севера. Леди Саммер, похоже, не ожидала отпора от шестнадцатилетней девчонки. Она захлопала глазами, но потом фыркнула, прищурилась и демонстративно присела перед ней в реверансе. — Простите, леди Старк. Я забыла, что у вас при дворе… особое положение. Впредь я не посмею к вам прикасаться. Но и вы впредь запомните, что, едва мы останавливаемся на привал, то вы сразу же должны являться в шатер королевы. Что касается ваших дальнейших обязанностей, то я объясню их вам, когда мы прибудем в Красный Замок. Поспешите, миледи. Последнее слово «миледи» она буквально прошипела, а после развернулась и направилась обратно к Рейле. Кто-то за спиной Лианны захлопал в ладоши, и, обернувшись, она увидела леди Блэквуд. — Молодец, — заметила Мелисента, подходя. — Вы дали ей отпор, леди Старк, на который не каждый способен. Давно пора, они с леди Джейни уже давно у всех на головах сидят. Про положение при дворе мне тоже понравилось. Вы знаете, кто она и кому приходиться родственницей? — Да, я слышала, — сухо заметила Лианна. Она сделал пару шагов в сторону шатра королевы, тем самым приглашая леди Блэквуд идти за ней. — Но да вам оно не страшно, — ответила та. — Никто не посмеет вас тронуть или сказать вам слово. Вас пригласила сама королева, по своему желанию… — Она это особое положение имела в виду? Мелисента, казалось, была удивлена этим вопросом. Она посмотрела на Лианну, а потом неуверенно ответила: — Нет, я думаю, она имела в виду ваши особые отношения с принцем Рейгаром. — Что? — Лианну словно обдали кипятком по спине. Кровь отхлынула, а руки мгновенно стали холодными. Так они все думают, выходит, что она его любовница?.. Леди Блэквуд, видимо, заметив выражение ее лица, проговорила, еще более неуверенно: — А разве нет? — Нет! — Лианна буквально выкрикнула это слово. — Во имя богов, с чего пошли эти слухи?! — Тише, тише, я не хотела вас задеть, — ответила Мэлисента. — Извините, если я сморозила глупость. Просто на это так прозрачно намекают... и он оказывает вам очень явное предпочтение. Люди не слепые, леди Старк, они ведь видят, что, едва вы оказываетесь вместе, пусть и в громадном зале, он всегда подле вас. Или же где-то неподалеку. И он подарил вам венок Королевы Любви и Красоты. И я видела, как он подошел к вам этим утром, и как шептался с вами. — И из этого следует, что я любовница? Только лишь потому, что принц оказывает мне большее предпочтение, чем кому-либо? Неужели вы в это верите? Леди Блэквуд… Неужели вы думаете, что мой отец или мои братья позволили бы мне так себя опозорить? Или допустили бы мое присутствие здесь и сейчас? Мелисента покачала головой. — Простите еще раз, — сказала она. — Просто, поймите и вы… Отцы и братья иногда делают вещи и похуже, чтобы добиться власти и влияния при дворе. Я немного знаю северян, и была удивлена, что лорд Рикард… да и ее величество, которой на это намекали не один раз, не стала бы приглашать ко двору девушку, чья честь поругана, пусть даже это просьба ее сына и будущего короля… Но я рада, что это не так. Я вам верю. Хмыкнув и оглядев Лианну, она добавила: — Его можно понять, на самом деле. По сравнению с вами леди Мартелл замухрышка. Да и здоровье у нее, как вам, должно быть известно, не очень хорошее. Словно король не мог найти кого получше ему в невесты. Может, в этом и причина, что он дозволил королеве взять вас с собой. Может, он решил немного уступить кронпринцу и тем самым немного наладить с ним отношения? Лианна упрямо мотнула головой. — Принц Рейгар выбрал меня не потому, что я красивее Элии Мартелл, — резко заметила она прежде, чем успела подумать, что вообще говорит. — Он не тот мужчина, который выбирает женщину лишь по внешности, иначе Эшара Дэйн давно была бы его женой. Леди Элия не виновата в том, что ее продают, как кобылу. И я не виновата в том, что, похоже, и меня ценят как лошадь, которая может сгодиться для одной цели. — Леди Старк, вы словно пришли из другого мира, — заметила спокойно Мелисента. — Леди Элия сама пожелала принять приглашение короля Эйриса, думаете, ее так уж сильно принуждали? Она будет очень рада, если ее «продадут» кронпринцу в жены. Да и женщин в нашем мире обычно этим и ценят: насколько она здоровая, и насколько влиятельные у нее отцы и братья или дяди. Ну, а мужчины… поверьте, — она снова оглядела Лианну. — Все, в какой-то степени одинаковы. Полная грудь и крутые бедра многое решают. Вам сколько? Пятнадцать? — Шестнадцать, — процедила сквозь зубы Лианна. — Ну, тем более. Вы вошли в брачный возраст. Вы расцвели телом, хотя душой, как я погляжу, еще сущее дитя. Принц Рейгар очень благороден и учтив, но он тоже — мужчина, причем старше вас, опытнее, и знает, что такое женское тело и женские ласки. Раз уж между вами ничего, кроме пылких чувств, пока нет, постарайтесь оставить это так. Либо он жениться на вас, либо же вы отбудете домой с незапятнанной честью. Поступите иначе — будете жалеть. И старайтесь держать язык за зубами. Сейчас вы сказали мне больше, чем следовало, и если вы хотели сохранить что-то в тайне, вам это не удалось. Это я вам как друг говорю. И как друг обещаю, что сохраню это в секрете. — Спасибо, — пробормотала Лианна. Горячность и возмущение не дали ей сдержаться, и она сболтнула много чего лишнего. Сказать, что она злилась на себя, означало ничего не сказать. Мелисента, впрочем, мягко погладила ее по плечу. — Не переживайте, я правда никому не скажу, — повторила она. — А теперь пойдемте, негоже заставлять королеву ждать. Лианна взглянула на леди Блэквуд, все так же хмурясь, и молча последовала за ней. Шатер королевы был белым, с алыми и черными лентами — их легко было рассмотреть даже при свете костров. Сама Рейла расположилась на складном стуле, там же стоял небольшой столик, еще несколько стульев. Две леди — леди Суонн и еще одна, имя которой Лианна не помнила, хотя ей ее представили, — накрывали на стол. Напротив королевы сидела Элия Мартелл, у ее ног на мягкой подушке — Эшара Дэйн, которая раскладывала на коленях завернутые в мягкую ткань туалетные принадлежности: гребень, зеркало, мягкие щетки, и какие-то небольшие флаконы. Такие же, только в большем количестве, лежали на коленях другой фрейлины, сидевшей у ног Рейлы. Еще одна дорнийка держала в руках книгу, а остальные фрейлины были заняты раскладыванием постели и прочих необходимых для ночлега вещей. — А, вот и наши красавицы, — с улыбкой заметила Рейла, когда Мелисента откинула полог и с поклоном вошла к шатер. Лианна последовала ее примеру и замерла за ее спиной. — Леди Старк, как вам дорога? Вы не очень устали? — Нет, ваше величество, — ответила Лианна. — Вы замечательная наездница. Я наблюдала за вами сегодня весь день, как ловко вы держались в седле, хотя ехали по-мужски. Вас учил ваш отец? — Да, миледи. И Родрик Кассель. Он так же учил и моих братьев. — А чему вы еще обучались у этого Касселя? — Всему. Стрельбе из лука, сражению на мечах… Женщины стали переглядываться и перешептываться. Элия Мартелл же смотрела на нее в упор, устремив свои черные глаза прямо на Лианну. — Вот как! — Рейла, казалось, была удивлена. — Я слышала, что образование у вас, скорее, как у молодого лорда, чем леди, но думала, ваша матушка преувеличивает… Вы охотились, когда жили в Винтерфелле? — Да, немного. Мой лорд-отец брал меня с собой, когда ездил в ближние земли, и дозволял стрелять куропаток и тетеревов. — Когда я была еще принцессой, мой отец-король тоже брал меня на охоту, — улыбнулась королева. — Мы с братом соревновались, кто ловчее, и как же он злился, если мне удавалось подстрелить оленя, а ему — нет! — Она вздохнула и опустила голову, а Лианна почему-то почувствовала себя как-то очень неловко. Она слишком часто забывала, что «брат», о ком говорила Рейла, был ее мужем и королем — Эйрисом. А Рейгар был их сыном. Плодом кровосмешения на деле, как не крути и сколько не говори о драконьей крови. — Вы говорили, что умеете играть на лютне, леди Старк, — раздался голос Рейлы, и Лианна, вздрогнув, подняла глаза. — На арфе у нас играет леди Блэквуд обычно, а на лютне раньше играла леди Саутхилл, но она покинула двор с тех пор, как вышла замуж. Надеюсь, вы покажите нам ваше искусство? — С радостью, ваше величество. К сожалению, у меня нет с собой своей … — Не беда, в Красном Замке у вас будет все, что нужно. А сейчас вам надо отдохнуть, я же вижу, что, не смотря на ваш бодрый голос, вы очень бледны и устали, — Рейла поднялась и подошла к Лианне — она была выше нее на целых три дюйма, — и ласково коснулась ее щеки. Руки у королевы были теплые и слега влажные, как и у Рейгара. — Я надеюсь, ваши северяне позаботятся о вас, и вы поедите как следует и выспитесь. После ужина мы будем читать «Семиконечную Звезду», если хотите, оставайтесь. Но, насколько я знаю, вы последовательница Старых богов, как и леди Блэквуд. — Так и есть ваше величество, — Лианна смотрела в глаза Рейлы, сейчас они казались темно-фиолетовыми. — Но разве я не должна оставаться подле вас? — Не сегодня, милое дитя, — королева снова мягко улыбнулась и опустила руку. — Вы устали и вам надо отдохнуть. Завтра я сама позову вас. Договорились? Лианна кивнула и улыбнулась Рейле. — Тогда я могу идти? — спросила она. — Да, конечно. Выспитесь как следует. Думаю, король пожелает продолжить путь с раннего утра. — Тогда доброй ночи, ваше величество, — Лианна поклонилась, сцепив руки на животе. Помедлив, она добавила. : — Спасибо вам. Рейла снова ласково коснулась ее щеки, а потом вернулась обратно в свое кресло. Лианна бросила взгляд на Мелисенту, и та улыбнулась в ответ — ее темные глаза блеснули. Элия и Эшара тоже смотрели на нее: причем, леди Мартелл была бледна, а ее губы сжаты в ниточку. Лианна вдруг подумала, каково ей сейчас — она не могла не знать, не понимать, что Рейгар уже сделал свой выбор, сделал его открыто и явно, преподнеся венок королевы любви и красоты Волчице из Винтерфелла. Но тем не менее, она поехала в Королевскую Гавань. Неужели она глупа? Или ее принудили? Ум Элии Мартелл хвалили многие, так что, скорее всего, это была ее мать, дорнийская принцесса. Сочувствовать — вот все, что могла Лианна. Как там ей сказал недавно Рейгар? Злорадствовать или глумиться над поверженным врагом — последнее дело. Оставаться более не было смысла. Леди Блэквуд, видимо, уходить не собиралась: она устроилась на подушке у ног королевы и принялась о чем-то ей рассказывать, так что Лианна вышла из шатра в полном одиночестве. У полога стояла стража — но то были не королевские гвардейцы, а воины с алыми лентами — Лианна видела их и раньше, у дверей в покои Рейлы в Харренхолле. Сейчас и замок, и все, что там произошло, казалось размытым воспоминанием, словно было в другой жизни, хотя на деле прошло всего лишь два дня с окончания турнира. Даже последняя ночная встреча с Рейгаром казалась сном. Лагерь, за время, что Лианна пробыла в шатре королевы, словно вырос — теперь везде стояли шатры разных цветов, и она с ужасом поняла, что не знает, где именно Харвин решил поставить те, что принадлежали северянам. Оглядевшись, девушка поняла, что не видит никого из знакомых, зато отлично видит два острых шпиля и черный шелк — шатер короля. Ей очень хотелось отправится к Рейгару, но Лианна очень хорошо знала, чем это грозило им обоим, потому вместо этого, она двинулась в противоположную сторону, полагаясь на удачу. Она не изменила: за несколькими красными шатрами встали и бело-серые, а перед одним из них кто-то вбил знамя бегущего Лютоволока. Ускорив шаг, Лианна, наконец, оказалась среди своих: Харвина не было, но зато перед пологом стояли Джон и Эрвин, а внутри Кэтти давно уже разожгла жаровню, постелила два тюфяка, поставила пару раскладных стульев и небольшой складной столик. Над костром перед шатром кипел котелок с чем-то ароматным, похожим на тимьяновый чай, а сама девушка приветливо встретила Лианну. — Миледи, вот и вы! Я согрела вам воду для умывания, и достала мыло, — сказала девушка. — Давайте я помогу вам снять сапожки — тут и для ног горячая вода есть. Вы, небось, устали после целого дня верхом. А ужин скоро будет — Харвин как раз отправился за провизией, которой нас снабдил лорд Старк, но тут, представляете, явился сам сир Ричард Лонмаут с оруженосцем его высочества, и прислал отменный кусок оленины и четырех тетеревов, да вино, правда, красное… — Погоди с водой и умыванием, — отозвалась Лианна, невольно улыбнувшись ее словам. Забота Рейгара тронула ее сердце и согрела получше любого очага. — Я пришла ненадолго. Мне надо пойти в лес и помолиться. Кэти с удивлением на нее воззрилась. Дома она не отличалась набожностью, хотя в богорощу ходила часто — в основном пряталась там после очередной шалости, надеясь, что боги ее уберегут от гнева родителей. Кэтти, почти ее ровесница и выросшая в Винтерфелле, не могла этого не знать. — Миледи… но ведь поздно уже, и темно… — проговорила она. — Давайте, с вами пойдет кто-нибудь из наших?.. — Нет, я пойду одна. Это все же, дело моей души и моего сердца. Но я скоро вернусь. Только плащ сменю. — Как прикажете, — сказала Кэтти. — Какой плащ вам подать? — Черный. Тот, который лежал с дублетом и штанами. Ты ведь взяла его с собой? — Да, миледи. Но я, признаться, не помню его у вас, хотя вашу одежду складывала сама. Он мужского покроя. Это одного из молодых лордов, что ли? — Да, — соврала Лианна. На самом деле это был плащ Рейгара: Принц-Дракон принес ей его в ту ночь, когда она вылила вино Бенджену на голову. С тех пор он так и хранился в сундуке, а пряжка с драконом Таргариенов пряталась в шкатулке на замке, вместе с другими украшениями и венком из голубых роз. Кольцо, что подарил ей Рейгар, висело на кожаном шнурке и пряталось на груди под корсажем. Кэтти без труда нашла плащ в сундуке с одеждой и подала его Лианне. Черная ткань пахла мятой и тимьяном, мешочки с которыми служанки клали в сундуки с одеждой молодой госпожи. Полог шатра откинулся, и на пороге появился Харвин, с мешком угля в руках. — На силу нашел кое-какие вещи, считая уголь, миледи, — сказал он. — Крэйвел, как всегда, все побросал, а что и куда — не помнит. Башка-то у него дырявая, и кабы не его сильная рука да меткий глаз, ваш лорд-отец его и за порог Винтерфелла не пустил бы… — мужчина оглядел Лианну. — А вы опять куда собрались, миледи? Она вздохнула и поплотнее запахнула плащ. Харвин знал всех детей Рикарда Старка с детства. Ему было около двадцати лет, он был сыном мастера над конями, но по стопам отца решил не идти: природная ловкость и сила была замечена Касселем, и из мальчика сделали опытного воина, который часто сопровождал Брандона и Эддарда, но чаще среднего брата, и даже некоторое время был в его постоянной свите. Отец не зря выбрал его в командующие отрядом северян — Харвин был ответственным и пользовался уважением даже более старших воинов. Еще он иногда следил и за Лианной, когда ей хотелось прокатиться верхом, а Харт был слишком занят. — Я иду помолиться в лес, — заметила Лианна. — Можно? Харвин вздохнул и поставил мешок на землю. — Миледи… Зачем же вы разрешения спрашиваете? Я же не ваш лорд-брат и не ваш лорд отец. Мне приказали служить вам и защищать вас — но никак не быть старшим над вами, — сказал он. — Вы желаете пойти одна? — Да, — ответила Лианна. — Я буду недалеко. — Давайте я с вами кого-нибудь отправлю, на всякий случай, — все же сказал Харвин. — Мало ли, я не слышал, чтобы тут зверь какой опасный водился, но да как знать? — Не нужно, я хочу пойти одна, — Боги, казалось, уйти от своих же слуг было тяжелее, чем улизнуть от отца, матери или братьев. — Я скоро вернусь. Чтобы больше никто не задавал вопросов, Лианна вышла из шатра и быстрым шагом направилась через лагерь к деревьям. Она сама не знала, почему так спешила уйти — Рейгар, должно быть, и вовсе только ужинал, или же был занят чем-то другим. О времени они не уговаривались — он не сказал, а Лианна забыла спросить. Может, зря она ушла? Может, он бы прислал кого-то, дал бы знак как-нибудь? Но нет, Рейгар ясно сказал: сразу после того, как разобьют лагерь, в лесу, и он придет за ней… Но как он узнает, что она ушла, что она ждет?.. Идти между шатрами было непросто — то и дело Лианна спотыкалась о веревки и колышки, а пару раз чуть не сбила с ног слугу кого-то из лордов. Знамя с Лютоволком скрылось с глаз, а вот Трехглавый Дракон был везде. Куда бы девушка не взглянула, он словно наблюдал за ней. Лианна невольно повернула голову, чуть замедлив шаг — может, набраться наглости, и заглянуть к Рейгару? Причину всегда можно найти… хоть какую… глупее, чем она чувствовала себя сейчас, она себя чувствовать уже не будет. Размышляя обо всем об этом, она даже не заметила, как врезалась в идущих ей навстречу мужчин. — Осторожнее, миледи! — раздался знакомый голос, и, подняв голову, Лианна узнала Гэрольда Хайтауэра, Командира лорда-командующего Королевской Гвардией. Он поддержал ее под руку и встревоженно спросил: — Вы не ушиблись? Лианна собралась было ответить, что с ней все в порядке, но ее взор скользнул за спину Хайтауэру, и она замерла. Позади Белого Быка и Освелла Уэнта стоял сам король Эйрис, а за ним — сир Барристан Селми. Ей уже доводилось видеть его с близкого расстояния, на прощальном пиру лорда Уэнта, но тогда она стояла, потупив взор, чтобы не выглядеть наглой, и держала под руку Рейгара. Сейчас она была одна. Молодая лютоволчица перед старым драконом, который сощурил глаза и внимательно принюхивался к ней. Эйрис был высок, как и его старший сын, с такими же серебряно-золотыми волосами, и сейчас казавшимися темно-фиолетовыми глазами. Его борода была коротко и аккуратно острижена, а на голове красовалась корона в виде переплетенных друг с другом драконов. По сути, назвать его старым было сложно — ему было около тридцати пяти или что-то вроде того, но перенесенный плен в Сумеречном Доле сильно отразился на его лице: оно сморщилось, словно ему было не меньше пятидесяти, а серебро в голове было на деле сединой. Лианна вспомнила, что в плену с отцом Рейгара обращались ужасно: его держали нагим и избивали, и кормили гнилым хлебом и поили стухшей водой. До того, как ей довелось увидеть его в первый раз, она слышала, что Эйрис Таргариен был мерзким грязным стариком, с длинными, не стриженными ногтями и небритой длиной бородой. Однако, реальность оказалась совсем далекой от сплетен — отец Рейгара, если и был безумен, то выглядел он как и подобает королю. Все слова о его внешности были скорее намеренным вымыслом его противников; интересно, насколько же истина о его душевном состоянии была искажена? И сколько людей ей верило?.. Старый дракон вытянул шею и принюхался сильнее. Лютоволчица невольно присела и приготовилась — только вот к чему?.. — Леди … как вас там?.. Лианна, не так ли?.. Настолько замечталась, что даже не посмотрела куда идет, — заметил Эйрис, отодвинув словно нарочно стоящего перед ним Уэнта, и теперь во всю разглядывал девушку. Его глаза как-то странно блеснули, и он облизнулся — точно действительно был драконом, завидевшим добычу. — Интересно, куда это вы направлялись в такую темноту и такой поздний час? — Помолиться, ваше величество, — проговорила Лианна, глядя на Эйриса. От неожиданности она даже забыла присесть в реверансе или поклониться ему, или хоть как-то выразить почтение. — А разве вы не можете делать это с королевой? Септу она с собой не взяла, но леди Суонн, как я знаю, вполне читает «Седьмицу», если нужно. — Я верю в Старых богов, как все на Севере, ваше величество, — ответила Лианна. — Я шла помолиться в лес, к деревьям. — Одна? — Да, ваше величество… — Леди Блэквуд тоже верит в Старых Боговбогов, однако она почему-то не с вами. — У нас редко молятся вместе. Мы верим, что с богами каждый говорит сам, без свидетелей. — Вот как… — Эйрис усмехнулся и снова как-то странно оглядел Лианну. — Может, вы пойдете ко мне в шатер и расскажете о ваших северных обычаях? Я угощу вас замечательным красным вином. Очень сладким. Лианна не знала, что ответить. Казалось, она оказалась в ловушке — отказать королю? Но что это за прихоть такая — она же сказала, что шла молиться, кому придет в голову прерывать леди в такой момент? И что такого она может рассказать Эйрису, чего он сам не знает? И вдруг Лианна поняла, что такого странного было в том, как король на нее смотрел. Похоть. Такой взгляд она пару раз замечала у Роберта — и один раз все чуть не закончилось плохо, он ведь был сильнее нее, но тетушка Эльвара зашла в трапезную и помешала — и тем самым спасла свою племянницу. Эйрис изменял Рейле — все знали, что он ходил к Верховному септону и клялся, что прогонит всех своих любовниц, лишь бы только ребенок, которого носила его жена, родился здоровым. И родился брат Рейгара — Визерис. То, как Эйрис вел себя на свадьбе Тайвина Ланнистера, тоже не было тайной — он едва ли не взял молодую невесту вместо мужа и сетовал, что отменили право Первой Ночи. Лианна похолодела, и кровь отхлынула от ее лица. Она впервые в жизни испугалась — по-настоящему, и не сразу смогла взять себя в руки. Но она была Старк из Винтерфелла. У волков тоже были клыки, как любил говорить Брандон, и кусаться они умели не хуже иных. Лютоволчица прижала уши и тихо зарычала, поднимаясь на крепкие длинные лапы. Пускать в ход клыки, впрочем, ей не пришлось — на помощь ей явился молодой дракон. — Отец? — раздался голос Рейгара, и Лианна тут же посмотрела в его сторону: принц словно появился из неоткуда, а рядом с ним стоял сир Эртур Дэйн. — Что происходит?Леди Лианна что-то успела натворить? Он, казалось бы, шутил, но, судя по тому, как он взглянул на нее, как переглянулся с Уэнтом и Хайтауэром, всем было совсем не до смеха. — Леди шла молиться, — ответил Эйрис. Едва появился его сын, он тут же перестал улыбаться и скривил губы. — Мне стали интересны обычаи северян. Леди Старк, — король взглянул на Лианну. — Надеюсь, ваша служба у ее величества не будет занимать слишком много вашего времени, и мы найдем вечер, чтобы поговорить. Бросив взор на Рейгара, а потом на Дэйна, Эйрис направился дальше. Селми тут же последовал за ним, а Уэнт и Хайтауэр переглянулись с принцем и сиром Эртуром, как показалось Лианне, Белый Бык незаметно перевел дух. Через мгновение они тоже пошли следом за королем. — Миледи, позвольте нам с сиром Эртуром проводить вас до места, которое вы укажите, — сказал Рейгар, подходя к Лианне и протягивая ей руку. — Здесь могут быть дикие звери — нельзя оставлять вас одну. Кого именно Рейгар имел в виду, было и так понятно. Лианна взяла его руку, буквально схватилась за нее, и втроем — Принц-Дракон и она, а следом сир Эртур, — они направились прочь из лагеря. Пройдя около десяти минут — или, может, больше, Лианна не считала, она даже не знала, куда ее ведут, — Принц-Дракон обернулся, и Дэйн тут же немного отстал, а потом и вовсе остановился, — пока не стал белесым пятном где-то среди деревьев. Лианна тихо охнула от неожиданности, когда Рейгар, внезапно стиснул ее в объятиях, а потом поцеловал, обхватив ее лицо ладонями — требовательно и даже немного грубовато. Но девушка и не желала другого — словно изголодавшись друг по другу, они так и целовались — вначале настойчиво, а потом все нежнее и нежнее. — Ваше высочество… — проговорила Лианна, чуть отстранившись и сама касаясь пальцами его подбородка и губ, а потом и скул. — Моя дорогая… — так же тихо ответил он и замер, глядя ей в глаза и склоняясь чуть ниже, чтобы девушке было удобнее его касаться, а сам положил руки ей на талию. — Ты сильно испугалась? — Только вначале, в первое мгновение, — ответила она. — Я просто растерялась, и не знала, что делать. Но потом я взяла себя в руки и… но тут пришли вы… откуда вы вообще появились? Рейгар улыбнулся и снова поцеловал ее — в этот раз очень нежно. — Ты же не думаешь, что я не наблюдаю за тобой, пусть и чужими глазами? — Вот как? И кто же наблюдал за мной? — Харвин. Он последовал за тобой, а увидев, что ты попалась моему отцу, тут же пришел ко мне. — Харвин? Он что, все знает?.. — Лишь то, что сказал ему твоей лорд-отец. Ему было сказано, что при малейшей опасности он должен сообщать мне — так как я твой главный защитник в этом пути и в Королевской Гавани. — Теперь понятно, — произнесла Лианна. — У меня такое странное ощущение, что наша тайна не тайна больше. Все кругом обо всем догадываются. Знали бы вы, что сказала мне леди Блэквуд… я, боюсь, сболтнула лишнего, так как очень разозлилась… — И что она тебе сказала? — Что все думают, что я ваша любовница… — и, увидев, что Рейгар снова улыбается, она фыркнула и отпустила его, чуть отстраняясь. — Вы думаете, это смешно? — Нет, нет, — он снова обнял ее и притянул к себе. — Это не смешно. Я улыбаюсь, потому, что смотрю на тебя. Тебе говорили, что ты красива всегда, даже когда волнуешься или сердишься? Лианна поджала губы и промолчала, глядя на него. Принц-Дракон вздохнул и продолжил, уже серьезно: — Леди Блэквуд одна из немногих дам при дворе, кому можно доверять — она моя дальняя родня. Ты ведь знаешь, что женой Эйгона Невероятного была Черная Бэта? После того глупого суда из-за мельницы, когда отец присудил земли Бракенам, хотя Десница Ланнистер советовал иначе, Блэквуды были в гневе. Но лорд Блэквуд на моей стороне — и его дочь тоже. Она никому ничего не скажет. Но, по сути, Лианна: ты же не думаешь, что, после того, как ты стала моей Королевой Любви и Красоты, это не было ясным посланием для всех? Но пусть думают, как хотят — скоро все увидят правду. Лианна вздохнула и прижалась к нему. — Я вам верю. Не смотря на то, что у меня такое ощущение, что я слепа или же бреду в полном мраке, держа вас за руку и полагаясь лишь на ваши глаза, — произнесла она. — Это не продлиться долго, я тебе обещаю, — ответил Рейгар, пряча лицо в ее волосах. — Очень скоро ты будешь идти рядом со мной, и видеть тоже самое, что и я. — Вам говорили, что вы очень загадочный? — заметила Лианна, улыбаясь и наслаждаясь теплом его тела. — Ты твердишь мне это с первого дня нашего знакомства, любимая. — Вы уже привыкли? — Почти, — он улыбнулся и погладил ее по волосам. — Послушай меня, Лианна. Я должен тебя предупредить кое о чем. Постарайся избегать моего отца-короля. Если будешь ходить по коридорам Красного Замка, не ходи одна — конечно, я думаю, он не рискнет причинить тебе вред, как какой-нибудь разбойник с большой дороги, но… ты же понимаешь, что он такое? Он считает себя драконом в теле смертного человека и думает, что ему многое позволено. И чем больше лет проходит, тем сильнее он уверяет себя в этом. Некоторые его советники потакают ему в его безумии — и они не станут препятствовать его похоти. — Я все понимаю, — ответила Лианна. — Я видела, как он смотрел на меня. Я слышала, что он завидует вам — вашей молодости, тому, что вас так любят и среди грандлордов, и среди простонародья. И о многом другом. Но я не боюсь — и я не стану ходить одна, обещаю. Харвин или кто-нибудь из людей моего отца будут всегда со мной. Слова, не сказанные Рейгаром, были понятны и так. Эйрис мог причинить ей вред лишь потому, что знал и видел, что его сын любит ее. Потому, что считал, что Дракону все позволено. Но Лианна также видела, что он боялся своего сына — едва появился Рейгар, он стушевался и тут же ушел, хотя и пытался это скрыть. Между ними повисло молчание, но оно не было напряженным или причиняющим беспокойство. Оно было уютным и естественным. Лианна подняла глаза, глядя на Рейгара — на его подбородок, на его шею… — Что это у вас? — вдруг спросила она, невольно протянув руку к его вороту. — Где? — тихо спросил он, слегка удивленно. Лианна уже знала этот взгляд — он о чем-то задумался, и она «разбудила» его своим вопросом. — Вот здесь… — девушка коснулась воротника прежде, чем сообразила, что надо бы спросить разрешения. Покраснев, она пробормотала: — Можно? — Можно, — ответил Рейгар и чуть приподнял голову. Лианна высвободила три первых золотых пуговицы из петель и чуть отодвинула ворот, а потом хмыкнула, дотронувшись до его кожи пальцем. — Так это родинки! Как странно… У вас справа на шее. Почему я их раньше не замечала? — А что в них странного? — удивился Рейгар с улыбкой, накрывая руку Лианны своей. — У тебя они тоже есть. На шее, где затылок, и … — он невольно опустил глаза на ее грудь. — Откуда вы знае… — начала было Лианна, а потом вспомнила. Это она сама же и стояла перед Рейгаром в лесу, под страж-деревьями, когда он нашел ее в укрытии в одном корсаже на голое тело и исподних штанах. Понимая, что снова краснеет, девушка отстранилась от него и хмыкнула, поглядев на него и сложив руки на груди, словно прикрываясь. — Я думала, у потомков валирийцев не бывает никаких пятен или изъянов на коже. — Зря, — он снова обнял ее и склонил голову. — Разве ты не слышала про Бриндена Риверса, одного из Великих Бастардов Эйгона Недостойного? У него было родимое пятно на щеке в виде ворона. Из-за этого его и стали называть — Кроворон, оно было алого цвета. Да и потом его символом так и остался этот ворон. А у Ширы Морской Звезды была родинка над губой, которая сводила ее обожателей с ума… Как и твои сводят с ума меня… Прошептав последние слова, Рейгар осторожно откинул волосы с шеи Лианны и вынудил девушку склонить голову, после чего коснулся ее родинки губами. — Бринден Риверс… — прошептала она, невольно закрыв глаза — ее спину словно свела судорога, которая отдалась приятной тяжестью внизу живота, чувство столь знакомое, когда она была с Рейгаром или когда думала о нем. — Ваше высочество… — Что такое, моя дорогая? — прошептал он, прерывая поцелуй. — Не бойся, я же дал слово. Я тебя не обижу. — Я не об этом, — Лианна мотнула головой и посмотрела ему в глаза. — Помните, мы как-то раз с вами начали говорить об этом, но нас прервали. Там, в Харренхолле, на конном дворе, когда вы проводили меня. Как раз в тот день, когда нашли меня у страж-деревьев. — Помню. Твой брат Эддард нас и прервал. А после у нас не было возможности возобновить разговор. — Верно. Я хотела вам сказать, что видела во сне трехглазого ворона. В том самом сне, где мне было словно дано предупреждение, что я должна принять у вас ленту, иначе будет беда. — Вот как? — Рейгар, казалось, было не на шутку удивлен. — Ты уверена? Что у ворона было именно три глаза? — Да. Там во сне я даже слышала ваш голос. Вы словно спрашивали: «Сколько глаз у Кроворона? Тысяча и еще один». А тот мальчик… он сказал, что у ворона три глаза. Я видела. Я уверена. Рейгар осторожно отпустил Лианну и задумчиво потер подбородок. На некоторое время снова воцарилось молчание: девушка следила за Принцем-Драконом, и не решалась позвать его. Но он сам вдруг поднял голову и посмотрел на нее: — Интересно выходит… Я ведь тоже видел его во сне. Любимая, у меня нет более сомнений, что сны, которые ты видела, зеленые. Ты ведь знаешь, что это означает? — Да, что они особенные и предсказывают будущее. — Не всегда. Иногда они показывают настоящее так же, или же бывают предупреждением. Но это не может быть совпадением, чтобы и ты, и я — как до знакомства, так и после, — видели трехглазого ворона. Мало кто знает, но эта птица — символ Бриндена Риверса. Мой прадед, Эйгон, отправил его в Ночной Дозор, вместе с мейстером Эймоном, своим братом. Он, кстати, до сих пор жив… но это потом, потом я тебе расскажу о нем, — Рейгар взял Лианну за руки и притянул к себе. — Бринден был последним владельцем валирийского клинка Темная Сестра, нашего родового наследия. Он забрал его с собой на Стену, дослужился до лорда-командующего, а потом исчез. И больше о нем никто не слышал. Мейстер Эймон думает, что он не погиб, как считается, а отправился в Застенье за тайными знаниями. Он и при жизни практиковал магию, а Шира, его сестра и любовница, либо учила его, либо училась вместе с ним. Бринден, если судить о том, что я о нем знаю, был всегда больше, чем просто человек, и власть была скорее оружием для него, чем целью. Он был предан своему роду — нашему Дому, и был один из нас. Бледный Дракон… я давно пытаюсь найти нити к нему. Возможно ли то, что он сам протянул нити ко мне? К нам? Лианна слушала его молча. Половину из сказанного она не понимала, про Бриндена Риверса она знала, само собой, но совсем не так много, как Рейгар. — Вы хотите сказать, что он жив? — тихо спросила она. — Если я правильно помню, то он был сильно старше вашего прадеда Эйгона, так ему должно быть около пятидесяти и ста лет? Если не больше… Но как такое возможно? — Дело в том, что Бринден был последним древовидцем, моя любовь, — ответил Принц-Дракон. — Вы серьезно? Вы в этом уверены? — Как в том, что ты сейчас стоишь передо мной. — Тогда это может объяснить, зачем он отправился за Стену, — Лианна стиснула пальцы Рейгара. — В места, где все еще живут потомки Первых Людей. Где, если верить Нэн, то там еще живут и Дети Леса. Вы для этого хотели расспросить у меня про Север, верно ведь? Я помню, как в первый вечер вы просили о встрече… Я, правда, подумала, что это потому, что вы хотели встретиться со мной… Ваше высочество… я ведь помню все, что вы мне говорили. Зачем я вам нужна? Вы правда любите меня? Рейгар удивленно на нее смотрел. — Лианна… — произнес он. — В тот вечер я хотел тебя видеть. Тебя — в первую очередь, потому, что я влюбился в тебя, едва увидел, даже не зная, кто ты — там, в лесу. Неужели ты подозреваешь меня в корысти по отношению к тебе? Что я могу тебя обманывать ради своих целей? Лианна уже укоряла себя за этот вопрос: он вырвался раньше, чем она подумала, но и промолчать она не могла. Все как-то начало сходиться — как ей показалось. То, что он так настойчиво искал ее общества, отвечал, что не может оставить ее в покое, потому, что «это невозможно», пошел наперекор всему, сделал так, что она ехала с ним в Королевскую Гавань… но он просил ее руки у ее отца, разве мог даже принц-наследник шутить таким? Это низко — думать, что он способен на обман. А она — дура, и всегда, похоже, ею будет. — Боги… — проговорила она. — Простите меня… простите меня, пожалуйста! Ваше высочество… Рейгар… Простите меня, прошу вас. Простите! Вместо ответа он порывисто обнял ее, а Лианна, не выдержав, заплакала от досады на саму себя. — Тише, тише, — шептал Рейгар. — Тише, мое счастье, не плачь. — У меня язык, что помело, я ляпаю глупости, а потом сильно жалею… — Я заметил, — Принц-Дракон улыбнулся и ласково утер ее слезы. — Ты горячая, смелая, настойчивая и дикая. Но в этом твоя прелесть — ты моя Лютоволчица. И я люблю тебя и буду любить, и всегда буду рядом, чтобы ты не сделала и не сказала. Лианна прижалась к нему — так крепко, как могла. — И я люблю вас — и всегда буду рядом, чтобы не случилось, — сказала она, зажмурившись и слушая, как крепко бьется его сердце, и чувствуя, как он целует ее макушку. Подняв голову, она потянулась к нему и поцеловала, а потом ласково погладила его по щеке. — Я хочу помочь вам, ваше высочество, — сказала Лианна. — Я много чего могу рассказать вам про Север — все, что знаю. Если нужно, я напишу отцу — он всяко знает больше, ведь он лорд Винтерфелла. Напишу мейстеру Валису, если захотите, если я не смогу ответить на ваши вопросы. Но взамен и я должна знать — или хотя бы попытаться узнать, все то, что знаете вы. — Мы этим займемся, едва приедем в столицу, — ответил Рейгар. — Когда ты не будешь занята у моей матери, ты будешь со мной. Я покажу тебе все книги, которые тебе будут интересны, и многое расскажу. А как только я дождусь тех посланий, о которых я говорил, мы уедем в Летний Замок… Неподалеку хрустнули ветви деревьев — Принц-Дракон и Лианна подняли головы: это был сир Эртур, который вынырнул из ночных теней. — Ваше высочество, простите, что беспокою, но уже много времени прошло. Леди Лианне пора возвращаться, да и вас могут начать искать,- , — сказал он. — Верно, — отозвался Рейгар. — Дайте нам пять минут, мы сейчас придем. — Хорошо, я вас окликну, — ответил Дэйн и снова растворился в ночи. Принц-Дракон посмотрел ему вслед, и, едва они снова остались одни, он поцеловал Лианну, после чего сказал: — Если я не буду видеть тебя, не буду разговаривать с тобой, хотя бы вот так, тайно, я лишусь рассудка. Девушка улыбнулась и коснулась ладонью его щеки. — Так я ведь каждый день сейчас подле вас, у вас на виду, — заметила она. — Вы будете видеть меня столько, сколько пожелаете. — Теперь ты дразнишь меня, моя прекрасная северянка? — его улыбка была грустной и какой-то обреченной. — Простите, — Лианна опустила глаза, но тут же снова посмотрела на Рейгара. — Вы так говорите, словно мы не будет видеться каждый вечер, вот так. — Боюсь, что не будем — в пути до Красного Замка это чревато тем, что я только наврежу тебе, любимая, — Принц-Дракон склонился и снова ее поцеловал. — Постойте… — Лианна чуть отстранилась. — Мы не будет видеться до самого прибытия в столицу? Вы это сейчас мне говорите? Он склонился и поцеловал ей холодеющие пальчики. — Ты мерзнешь, не смотря на мой плащ, — заметил Рейгар. — Я рад, что ты его сохранила. Лианна смотрела на него молча, с трудом сдерживаясь, чтобы не потребовать ответа. Держало ее лишь то, что Рейгар, хоть и был ее возлюбленным, все же был принцем, и ссориться с ним или дерзить ему, когда он был так нежен, она не смела. Во всяком случае, пока. — Так мы не будем видеться, ваше высочество? — все же спросила она, как можно более сдержанно. — Я не знаю, — ответил он, глядя ей в глаза, и девушка, хоть и сердилась, не могла не заметить, какие они глубокие — как омуты, как тени, что сейчас их окружают. — Я бы виделся с тобой с утра до ночи, ехал бы подле тебя и сидел у твоих ног на привалах, Лианна. Но если я это будут делать, я причиню большой вред твоей чести. А ты же помнишь, что я хочу получить разрешение от моего отца? Я не хочу и не позволю ему думать, что ты моя любовница. Лианна снова промолчала. Принц-Дракон, казалось, ждал от нее ответа, но, так и не получив его, он стиснул ее пальцы и произнес — твердо и уверенно: — Не обижайся на меня. Я делаю это потому, что люблю тебя. Как только мы приедем в Красный Замок, мы снова будем видеться — причем, дважды, и утром, и вечером, и даже днем, когда ты будешь свободна. Сейчас, здесь, слишком много глаз и слишком много злых языков, — он снова обхватил ладонями ее лицо и вынудил посмотреть на себя, так как Лианна, поджав губы, отвела взор. — Не упрямься, моя Волчица. Я знаю, что сейчас ты хочешь сказать мне все, что ты думаешь обо мне, но поверь: это ради твоего блага. — А если вам взбредет в голову оставить меня ради моего же блага? — выпалила Лианна прежде, чем успела прикусить язык. Рейгар вздохнул и покачал головой, правда, рук от ее лица так и не убрал. — Это мне в голову никогда не взбредет, — ответил он. — Твое благо — быть со мной, как и мое — быть с тобой, — поглядев ей в глаза, он добавил: — Не хмурься. Я приду к тебе сам, как только выдастся возможность. Такой ответ тебя устроит? — Ваше высочество, — раздался голос сира Эртура, хотя его самого видно не было. — Пора. — Мы идем, — отозвался Принц-Дракон, а потом снова посмотрел на Лианну. — Ну как? — Устроит, — ответила она. — Вот и славно. А теперь перестань на меня сердиться и поцелуй. И пойдем скорее. — Хорошо. Наклонитесь. Рейгар исполнил ее просьбу, но поцелуй пришелся лишь в щеку. Удивленно взглянув на Лианну, Принц-Дракон снова покачал головой, а потом сам прижал ее к себе и поцеловал — в губы, в обе щеки и шею. — Поглядим, кто из нас упрямее, Лианна? — спросил он, беря ее за руку и уводя за собой. — Пожалуйста, милая, не делай глупостей и подумай о моих словах. Ты ведь сама понимаешь, что я прав. — Понимаю, но никак не могу это признать, — честно отозвалась она, следуя за Рейгаром. — Я не буду делать глупостей, если вы и правда придете ко мне. — Я приду, я даю слово. Этот ответ вполне устроил Лианну, хотя через минуту, все еще идя за Принцем-Драконом и держа его за руку, ей стало стыдно за саму себя. В конце концов, он ведь был действительно прав, и им, до свадьбы, нужно было быть осторожными и не гневить Эйриса лишний раз. Если им придется бежать, то было желательно, чтобы никто не заподозрил их побег заранее и не помешал им. Но она промолчала: желание увидеть Рейгара было столь сильно, а боль от разлуки, без возможности дотронуться и почувствовать его тепло, пересиливала здравый смысл. Видимо, именно такая любовь и толкала героинь сказаний на безумные поступки. Будь она слабее, Лианна вряд ли бы согласилась даже на поездку в Королевскую Гавань, не говоря уже о том, чтобы соглашаться на возможную тайную свадьбу. До шатра еe проводил сир Эртур Дэйн — Рейгар так и не вернулся в лагерь, с ним Лианна попрощалась у кромки леса. Дорниец был учтив, но очень сдержан, и девушка гадала, насколько он одобряет все то, что происходило с ней и Принцем-Драконом. Может, Элии Мартелл он симпатизировал больше — в конце концов, они были из одних краев, и знали друг друга давно. На миг Лианна подумала, что сир Эртур мог попытаться отговорить Рейгара от его затеи, но потом сама же упрекнула себя за подобные мысли. Дэйн мог дать принцу совет, но настаивать на своей правоте с принцем не стал бы. Во всяком случае, так ей казалось. Кэтти встретила Лианну горячим ужином, который был очень кстати, как и горячая вода для умывания. После целого дня верхом, да и всех переживаний и размышлений даже скромная постель показалась пышным и мягким ложем: тюфяк пах сеном и чистой шерстью, а подушка и одеяло были теплыми, и Лианна заснула, едва опустила голову и закрыла глаза. Последним, о ком она подумала, перед тем, как забыться, был Рейгар: Лианна, как наяву, видела его лицо, и его улыбку, и его сине-фиолетовые, глубокие как омуты, глаза. Он всегда словно пах Летом летом — и на деле им он и был, ясным, светлым, тихим и теплым. Сны, однако, не были столь радужными. Изначально Лианна увидела себя в какой-то комнате. Казалось, это какой-то замок, но не Винтерфелл, так как родной дом она узнала бы сразу. Стены здесь были сложены из красноватого и желтого камня, без какой либо резьбы или же гобеленов. Окна — узкие и стрельчатые, словно бойницы. Было жарко, и вода в кувшине, за которым Лианна потянулась, была теплой и не утолила жажду. Она была беременна — свободное алое шелковое платье мягкими складками ложилось на круглом и довольно большом животе. На руке у Лианны сиял золотом браслет в виде дракона, который пытался дотянуться до своего хвоста; на пальце — похожее золотое кольцо, на шее — обод, и в ушах серьги, она почувствовала их, касаясь пальцами. На темном столе, кроме кувшина с водой, стояла ваза, в которой был букет из голубых зимних роз. Тяжело вздохнув, Лианна закрыла глаза и коснулась живота, и тут же все переменилось. Теперь она стояла в темном громадном зале — своды и стены его терялись в темноте. В самой середине его ярко пылал огонь, и над ним, точно на вертеле, вертевшемся самому по себе, жарились две туши. Они не были похожи на оленьи или же бычьи — нет, они были слишком маленькими для них. Лианна подошла ближе: ей понадобилось всего лишь мгновение, чтобы понять, что это два убитых волка — один побольше, другой поменьше. Шкуры с них содрали, но оставили головы. Они так и застыли в гневном оскале, клыки окрасились алым от крови. В глубоких тенях что-то пошевелилось — зажглись два небольших огонька, которые понемногу приближались. Это были глаза — огонь яркими отблесками отражался в них, играл на алой чешуе и желтых громадных клыках. То был дракон — огромный и почти багровый, который вылез из мрака. Он смотрел на Лианну и приближался к ней, то и дело принюхиваясь. Невидимые стены и черный пол дрожали от его тихого рыка, а его длинная шея в какой-то миг засияла таким-же пламенем, как в жаровне, играющим под чешуей. «Сейчас он сожжет меня», — подумала Лианна, понимая, что не может даже пальцем пошевелить от сковавшего ее ужаса. «Он дохнет на меня пламенем, и я умру». Но этого не произошло. Откуда-то сверху донесся рев, и оковы ужаса спали. Алый дракон, забыв про Лианну, тяжело взмахнул крыльями, сбив девушку в с ног резким порывом ветра. Оказалось, что купола над головой и вовсе нет, а стены окрасились рассветом в золото. В небе, над головой, в битве сошлись два змея — алый и обсидианово-черный. Они рвали друг другу чешую и крылья, пытаясь вгрызться в шеи, и пламя из их пастей то и дело озаряло небо, делая даже восходящее солнце тусклым и бледным диском. Наконец, обсидиановый дракон одержал победу: крылья алого были изорваны, и кровь хлестала из раскрытой пасти. Огонь погас, он сам словно потускнел и уменьшился в размерах: громадой, подобной горе, он полетел куда-то вниз и рухнул на землю, породив волну, выбрасывающую камни из пола. Лианна зажмурилась, а когда открыла глаза, то поняла, что видит вокруг себя лишь одну чешую, черную и блестящую, с едва заметной алой каемкой по краям. Вскоре она осознала, что то был громадный хвост, которым ее обнимал тот самый обсидиановый дракон, которого она видела в небе. Его громадная голова лежала у нее на коленях, и он утробно рычал, но только не в гневе, — Лианна это просто понимала, — а совсем даже наоборот. Этот громадный змей урчал, точно кот, щуря свои янтарные глаза, от того, что девушка гладила его по носу. Кончик его мощного хвоста, на удивление тонкий и гибкий, плотно обвился о ее ногу — пожелай Лианна встать, то не смогла бы. С первого взгляда казалось, что это она ласкает дракона, но на деле — это он выказывал ей знаки внимания, то и дело сжимая и разжимая кончик хвоста, и обтираясь головой о ее колени. После этого Лианна проснулась. Солнце уже встало: белая ткань шатра медленно надувалась и сдувалась от дуновения ветра, а тени листвы и золотого света перемежались друг с другом и ложились на лицо и руки. Девушка села в своей постели — в шатре она была одна, хотя слышала голоса Кэтти, двоих северян и еще кого-то, незнакомого ей. Ночной сон оставил смешанные чувства страха, неприязни и смущения. Последнее особенно сжимало сердце и заставляло краснеть. Все это было очень странным, и Лианне очень хотелось рассказать об увиденном Рейгару, но только как это можно было сделать, она не знала. Разве что написать и передать все в письме? А если его кто-то найдет? Выходит, нужно было подождать до их встречи, лишь бы только сон в памяти оставался таким же ясным, и ничего не забылось. Лианна откинула одеяло и встала; щетки и гребни для волос лежали на плоской крышке сундука, и она принялась расчесывать свои длинные волосы, прислушиваясь к голосам за пологом. Судя по замечательному запаху, Кэтти готовила завтрак: она то и дело смеялась и отвечала мужчине с незнакомым голосом, в то время как северяне лишь изредка вставляли пару слов. Лианна вдруг подумала, что королева пока за ней не посылала, иначе леди Саммер ее вытащила бы из постели и повела прямо в ночной рубашке, если нужно. Что вообще должна на самом деле делать фрейлина? То, что Лианна знала из рассказов и сказок Нэн, что благородные дамы в основном развлекали королев беседами, играми, прогулками, как пешими так и верховыми, ездили с ними на охоту, помогали выбирать платья и украшения… Если уж с играми и прогулками с охотой Лианна вполне могла справиться, то вот остальное вызывало в ней чувство страха. Женщины на Юге одевались иначе, чем на Севере, а уж дамы из Красного Замка, как она успела убедиться, и вовсе отличались от остальных пышностью нарядов. Выходит, Волчице вскоре придется облачиться в шелка и атлас, и забыть про многое, что она оставила дома. Леди Саммер ясно ей намекнула, что в Королевской Гавани ей нужно будет заказать себе новые, другие, наряды. Невольно больно дернув себя за прядь, которая вздумала запутаться в зубцах гребня, Лианна хмыкнула: если ей поручат причесать королеву Рейлу, то ее отправят домой в тот же день, и даже Рейгар не сможет ничего сделать. Полог шатра откинулся, и вовнутрь зашла Кэтти. — О, миледи, вы встали! — сказала она. — А я как раз пришла вас будить. Пора завтракать и собираться. — Чей это голос снаружи? — спросила в ответ Лианна. — Тот самый, с кем ты говорила. Кэтти внезапно густо покраснела и опустила глаза. — Это Уиллас Харт, миледи, — ответила девушка. — Ага, и кто это? — Оруженосец его высочества. — И что ему нужно? — Ничего, миледи. Он просто пришел поболтать. Лианна ничего не ответила: в то, что юноша мог быть тут «просто так», она не верила. Однако, когда через час она вышла из шатра, уже готовая продолжать путь, этого Уилласа Харта и след простыл. На расспросы о нем воины-северяне отвечали коротко и емко: — Столичный балабол, миледи, не более. Лишь бы девицам голову дурить.

***

День в пути шел за днем; в первое утро Лианну к королеве так и не позвали, зато вечером за ней явилась леди Саммер, и отныне это стало чем-то вроде традиции. Девушка проводила с Рейлой вечера, вместе с леди Блэквуд и еще тремя фрейлинами. Обычно с ними была и леди Элия, со своей верной Эшарой. Лианну они старались не замечать, и были не одиноки в этих своих стараниях, хотя сама королева очень тепло относилась к своей новой фрейлине. На второй же вечер она усадила ее на невысокую треногу подле себя, а не как других дам, на подушки у своих ног. — Негоже Волчице Винтефелла сидеть у ног, — заметила она тихо, так чтобы никто не слышал, и коснулась щеки Лианны. Девушка улыбнулась ей с благодарностью: на треноге сидела лишь Элия Мартелл, и по сути, дочь лорда Старка была такой же знатной, как и дочь дорнийской принцессы. В тот же вечер Рейла завела разговор о нарядах — разглядывая Лианну, она и леди Блеэквуд с леди Этерли гадали, какие цвета пошли бы новой фрейлине. Все трое сошлись на мнении, что холодные, но обязательно светлые цвета были бы как нельзя кстати молодой и красивой северянке, а из тканей непременно шелк и атлас, и тонкие, как мороз, миэринские кружева. — Обычно, моими нарядами занимается моя собственная швея, Эйнесс Дин, — заметила Рейла. — И она же одевает моих фрейлин. Боюсь, леди Старк, платья, которые носим мы, несколько отличаются от тех, которые носят на севере. Впрочем, я видела на вас голубой бархат, с открытыми плечами. Вас не смутит, если вы будете носит такие вырезы почаще? — Не думаю, ваше высочество, — ответила Лианна. Как же было странно слышать это «леди Старк»! Все хотелось обернуться и поискать мать глазами. — На Севере мы не носим такие вырезы потому, что даже Лето у нас прохладное. В Харренхолле я не испытывала неудобств. — Тем лучше, — отозвалась Рейла. — Как только приедем, я велю Эйнесс заняться вашими платьями, — королева некоторое время разглядывала Лианну с улыбкой. — Вы говорили, вы что играете на лютне. Может, покажите покажете нам, что умеете? Когда я была совсем девочкой, мне доводилось слышать песни Севера, но с тех пор ваши барды редко приглашались ко двору. С этими словами она дала знак служанке, и та подала лютню, лежавшую на пустующей подушке. Лианна взяла ее в руки и некоторое время очень осторожно касалась струн пальцами, думая, что бы такого сыграть для королевы. Она не знала, какие песни любила Рейла, или какие были бы уместны в ее присутствии; впрочем, была одна, которая настойчиво просилась наружу: ее частенько пела милая Нэн, а мелодии Лианна выучилась у своей матери. — Если можно, я спою вам о драконе, — сказала Лианна, обращаясь к Рейле. — У вас поют о драконах, леди Старк? — удивленно заметила Элия Мартелл. Это было первый раз, когда дорнийка вообще заговорила с ней, с самого первого мига, когда они были представлены друг другу в покоях королевы в Харренхолле. — Поют, иногда и очень редко, — уклончиво заметила Лианна. — Я так думаю, она вовсе не о настоящем драконе, и это просто сказка. Нэн - моя няня - уверяла, что это о ком-то из дракнонокровных. — Даже так? — Рейла чуть подалась вперед. — Тогда прошу, милая леди Старк, мы все в нетерпении. Лианна вздохнула и снова коснулась струн. В последний раз она играла дома, когда у них гостил Роберт Баратеон. Что же тогда она пела ему? Казалось, это было сотни лет назад. В шатре королевы Рейлы повисла тишина — лишь на миг, после чего его заполнила музыка Севера. Пела Лианна неплохо, чтобы там не ни говорила ее матушка, и лютня подчинялась ее пальцам без труда.

Ни земли, ни воды, ничего… Замела метлой белый свет пыль… И страшиться теперь одного — Как не стала бы небылью быль Как не стала бы быль… Кто грядет за пургой? Из обители молний, Тот единственный мог бы Проникнуть за край. Так гряди из-за гор, Из-за гневного моря, И у этого мира ее забирай, И навеки ее забирай. Коли в жизни далекой, другой Принц Серебряный был бы мне мил, Он ходил бы студеной рекой, На уздечке бы солнце водил На узде золотой… Кто грядет за пургой? Из обители молний Тот единственный мог бы Проникнуть за край. Так гряди из-за гор, Из-за бурного моря, И у этого мира ее забирай, И навеки ее — Забирай! Забирай! Пропади оно пропадом! Звенит на ветрах из травы тетива — Забирай! Забирай! Крылья вспыхнули золотом, Да остались в крови рукава…

Что-то привлекло внимание Лианны и она, не отрывая пальцев от струн и не прекращая играть, подняла глаза: полог шатра был откинут, и на пороге стоял Рейгар. Он придерживал плотные складки одной рукой, пальцами другой вцепившись в пряжку своего ремня. За его спиной стояли Ричард Лонмаунт и Майлс Мутон. Принц-Дракон неотрывно смотрел на Лианну, и она не опустила взора, продолжив свою песню, каждым словом ее обращаясь к нему.

А за морем на черной скале Змей Cеребряный кольца плетет, Самоцветы горят в серебре, Змей крылатый желанную ждет, Он свою нареченную ждет. Обреченную ждет…. Кто летит за пургой? Из обители молний, Тот единственный в силах Шагнуть через край. Так гряди из-за гор, Из-за синего моря, И у этого мира меня забирай! Забирай эту ложь, Горе, нежить и небыль! Я стеклянный сосуд со свечою внутри; Мы отвержены — что ж, Упади же из неба И у этого мира меня забери, И навеки меня забери, Слышишь, в небо меня забери... (*)

Едва музыка стихла, Рейла захлопала в ладоши. Другие дамы присоединились к ней, но лишь две из них — леди Блэквуд и леди Этерли — сделали это от души. Похоже, смысл был весьма прозрачен, хотя песне было не меньше трех сотен лет, если не больше, как говорила Нэн, и сложена она была далеко не о Рейгаре и Лианне. — Прекрасно, леди Старк, — заявила королева. И, кажется, только тогда заметила, что ее сын стоял там же. — Ах, Рейгар! Ты успел все услышать? Все дамы — кроме нее — поднялись и присели в реверансе, включая Лианну. — Добрый вечер, леди-мать, — ответил он, наконец отпуская полог шатра и переступая через порог. — Да, я слышал почти все. — Ты пришел ко мне, или был привлечен музыкой? — спросила Рейла. Улыбка заиграла на ее губах, и ее сине-фиолетовые глаза засияли, когда она увидела своего первенца. — Скажу честно, я услышал необычную мелодию и слова, и не смог пройти мимо, — Рейгар посмотрел на Лианну. — Кто сложил эту песню, леди Лианна? — Я не знаю, — ответила она, с трудом сдерживаясь, чтобы самой не засиять от счастья, что видит его — с той самой встречи в лесу они так и не говорили, хотя каждую ночь Лианна находила на своей подушке какой-нибудь полевой цветок. Не нужно было гадать, от кого они были. — У нас ее знают давно. Мне ее пела моя няня, а матушка научила играть. — Леди Лианна думает, что это песня о ком-нибудь из наших предков, — добавила Рейла. — Как ты думаешь, о ком? Судя по словам, то кто-то из Драконокровных отправился за невестой на Север. Но я не слышала, чтобы Таргариены женились на северянках, даже третьи и четвертые сыновья. Может, речь идет о Драконьих Отпрысках? Или вообще о временах до завоевания Эйгона и его сестер? — Или о том, чего еще не случилось, — ответил Рейгар, глядя на Лианну. Потом он перевел свой взор на мать. — Я не думаю, чтобы кого-нибудь из Драконьих Отпрысков называли Драконами так открыто. И я тоже не слышал и не читал о Таргариенах, женившихся на северянках. Это больше похоже на пророчество. — Ты так думаешь? — Рейла покачала головой. — Но тогда о чем оно? Рейгар промолчал. Лианна видела по его лицу — он словно знал, о чем, но не желал говорить об этом. — Миледи, вы говорите, вам ее пела ваша кормилица? — спросил он девушки. — Няня. Нэн, — ответила та. — Вы как-то раз упоминали ее, я помню. Мне кажется, она кладезь знаний, неоцененных и путанных, но столь важных, — продолжил Рейгар. — Леди-мать, вы позволите, если я похищу вашу новую фрейлину на этот вечер? Я бы хотел записать эту песню и кое о чем расспросить миледи. Повисла тишина. Теперь все взоры были устремлены на королеву. Рейла, впрочем, не стала медлить с ответом. — Конечно, — сказала она. — Леди Блэквуд, думаю, будет рада составить вам компанию, тем более, что я погляжу, ты сам не один, — она улыбнулась. — Берегитесь, леди Старк. Его высочество видит в вас книгу, которую он еще не читал и даже не знал о ее существовании. Рейгар, я все же напомню, что Роза Винтерфелла моя фрейлина, и мне ее компания интересна не меньше. — Я постараюсь не забирать ее у вас чаще, чем нужно, леди-мать, — Рейгар сам, наконец, улыбнулся. — Прошу прощения, дамы, — он обратился к остальным. — Я бы с радостью позвал вас всех, но, боюсь, наша беседа будет скучной и мало понятной для остальных. Миледи, — принц протянул руку Лианне. Чуть помедлив, она подошла к нему и взяла Рейгара под руку, правда, держась на небольшом расстоянии. Мелисента тут же вышла за ней. Сир Майлс просиял, увидев ее, как, впрочем, и обычно хмурый сир Ричард. — Не смотрите на меня так, милорд Мутон, — заметила леди Блэквуд, беря под руку Лонмаута. — Иначе ваша леди Суонн придушит меня во сне. — Не могу же я ослепнуть, миледи, — заметил он с улыбкой, разводя руками. Мелисента, казалось, была идеальной спутницей — она тут же привлекла внимание обоих мужчин разговорами, и Рейгар и Лианна словно остались наедине. — Вы все очень ловко придумали, ваше высочество, — заметила она, чуть приблизившись к нему.— Надеюсь, мы не сильно нарушили приличия? — В самый раз, — заметил Рейгар. — Но да пусть. Все пока по правилам — мы не одни, и предлог благородный. Тем более, что он пришелся весьма кстати. — М-м, так вы правда будете допрашивать меня о Нэн и песне? Я-то думала, вы просто соскучились, — Лианна не могла не подразнить его. Принц-Дракон улыбнулся и покачал головой. — Я собирался прийти к тебе сегодня, лишь ждал удобного момента, — ответил он. — Видеть тебя и не иметь возможности коснуться — ужасная пытка. Тебе понравились мои небольшие подарки? — Вы о цветах? Очень, — Лианна стиснула пальцы. — Я храню их в шкатулке вместе с венком. Рейгар стиснул ее пальцы в ответ, но больше ничего не сказал. У его шатра стояла стража, а на небольшом пеньке сидел Уиллас: что-то напевая, он начищал серебряную чашу до зеркального блеска. Увидев, что вернулся Принц-Дракон, да еще не один, юноша вскочил на ноги и поклонился спутнице кронпринца, и леди Блэквуд с двумя рыцарями. Оруженосец Рейгара был высоким, светловолосым юношей, под стать тому, кому он служил. Харты служили Фоссовеям, если Лианна правильно помнила историю, которой ее пичкал мейстер Валис. А еще она помнила, что Мутон и Лонмаут сами, по очереди, служили в оруженосцах у Рейгара, пока тот не посвятил их в рыцари. Причем, Мутоны были знаменосцами Талли, а Лонмауты — Баратеонов. — Уиллас, оставь этот кубок в покое, и принеси нам всем вина, — велел Рейгар. — Летнего и красного. Прекрасные дамы, вы уже ужинали? — Да, ваше высочество, — ответила леди Блэквуд. Принц-Дракон взглянул на Лианну, и так кивнула, подтверждая слова Мелисенты, хотя сама она едва смогла притронуться к еде: Эшара Дэйн и Элия Мартелл провожали каждое ее движение такими взорами, что она боялась подавиться. Рейгар, впрочем, едва заметно качнул головой, оглядев Лианну, и снова обратился к Уилласу: — И принеси что-нибудь поесть. Ну, одна нога тут, другая там. — Как прикажите, ваше высочество, — Уиллас снова поклонился и быстрым шагом, едва ли не бегом, помчался выполнять поручение. Шатер Принца-Дракона был больше, чем тот, который он использовал во время турнира — здесь было словно бы две комнаты, одна отделялась от другой плотной тканью, что была разделена на две части раздвигавшейся в стороны, как занавес. В первой «комнате» был какой-то незатейливый ковер, невысокие стулья, стол и подушки; вторую было видно лишь немного, из-за полу-откинутой занавеси: там был тюфяк, весьма плотный и толстый, укрытый постелью, тренога, которая, похоже, больше выполняла роль столика — там на ней лежала стопка книг. А еще там что-то поблескивало в сумраке светильника, но что это было, сказать было невозможно. — Леди Мелисента, прошу вас, садитесь. И вы, сиры, тоже, — сказал Рейгар, не отпуская руку Лианны. — Сейчас придет Уиллас, с вином и фруктами. Мы же с леди Старк должны поговорить с глазу на глаз. Я хочу записать текст ее песни, и мне нужна тишина и поменьше людей вокруг. Надеюсь, это не будет сочтено за оскорбление. — Ни в коей мере, — заметила Мелисента, ловко садясь на подушку и скрестив ноги. — Вам все будет прощено, если у вас, мой принц, найдутся кости, а у ваших друзей — достаточно смелости и денег обыграть меня. Рейгар усмехнулся, отпустил руку Лианны и вышел в смежную «комнату»; вернулся он очень быстро, с красивым кожаным кошелем, который передал леди Блэквуд. — Здесь вы найдете все, что нужно, миледи, — сказал он. — Леди Лианна, пойдемте со мной. Девушка кивнула и, перед тем, как последовать за Принцем-Драконом, бросила взгляд на леди Блэквуд. Та как раз высыпала кости себе на ладонь и подняла на нее глаза — и незаметно подмигнула с заговорщической улыбкой. Рейгар пропустил Лианну перед собой — и теперь она смогла увидеть, что же там блестело в темноте: то была его арфа. Среднего размера, такая, какую удобно возить с собой, она не зря звалась Драконьей — верхняя рама ее была сработана в виде драконьей головы и шеи. — Нравится? — спросил принц, опуская за собой полог. — Очень, — ответила Лианна, невольно подходя к арфе и осторожно касаясь ее серебряных струн руками. Тихий и завораживающий звон на миг заполнил все вокруг. — Ну, на лютне ты играть умеешь, моя дорогая, — заметил Рейгар, подходя к Лианне и обнимая сзади, стиснув руки на ее животе. — В этом я убедился. — По-моему, это было ужасно, — тихо рассмеялась Лианна, невольно млея от его тепла. Разлука, даже такая пустяковая, была и правда пыткой, и не только для ее возлюбленного. — Когда ее величество попросила меня что-нибудь спеть, я едва не сгорела от стыда. До этого я пела отцу с матерью, братьям и нашим близким, но они, как вы понимаете, не могут ценить мои таланты здраво. В вас я тоже не очень уверена, если честно. Что если любовь затмевает вам даже критичность вашего мышления? Не смотря на то, что вы сами — знаток музыки. — Любовь к тебе давно затмила мне все, не только разум, но и взор и остальные чувства, — ответил Рейгар, тихо рассмеявшись. — Но как раз из любви к тебе я никогда не стану тебе льстить или говорить то, чего нет. В этом можешь не сомневаться. Если бы все было плохо, я бы сказал, — он поцеловал ее в макушку. — А на арфе тебя учили играть? Обычно, молодых леди всему этому учат, но я не знаю, какое видение воспитания было у лорда Рикарда. — Такое же, как и везде. Меня учили всему, что положено знать дочери грандлорда, но не могу сказать, что я во всем преуспела. — Я бы хотел посмотреть, как ты играешь на арфе, моя госпожа, — Принц-Дракон, казалось, стиснул ее еще крепче. — Позволь дать тебе совет? Наблюдай за моей матерью и учись у нее всему: однажды ты будешь на ее месте, а быть королевой-консортом порой так же сложно, как и королем. — Я так и буду поступать, хотя ваши слова мне кажутся сном, — заметила Лианна. — Ваша матушка очень тепло ко мне относиться, я бы хотела надеяться, что я ей нравлюсь. Но в какой же глупой ситуации мы всем сейчас оказались! Мне жаль ее, себя и даже леди Мартелл. И все это из-за вас, между прочим. — Ее величеству ты очень нравишься, я уверен. Мне думается, она видит в тебе ту, кем сама была в юности, и кем бы хотела остаться, если бы не все, что произошло после. В Элии она видит себя — такую же пленницу обстоятельств. — Вы думаете, она такая уж пленница? Мне так не показалось… Я видела, как она на вас смотрела. И я видела, как она завлекает вас во время беседы, как улыбается вам, и как осторожно и как бы незаметно касается. Вы не заметили? Она явно была бы рада быть вашей «пленницей» и вашей «жертвой обстоятельств». Не сказать этого Лианна не могла — оно просто рвалось наружу. Этим днем, когда все остановились на привал, ей пришлось наблюдать за тем, как Эйрис позвал к себе Элию Мартелл и был с ней крайне любезен, даже слишком, словно напоказ, и велел своему сыну составить им компанию. Дорнийки, как говорили, рождались с даром обольщения и учить их этому не было нужды: она улыбалась, смеялась, ее щеки не были настолько бледны, как обычно, и еще она очень часто, словно бы невольно, касалась Рейгара. Если бы не Мелисента, которая, своим острым языком и чувством юмора отвлекла Лианну, девушка от ревности вполне могла и не выдержать и надерзить Элии Мартелл при первом же удобном случае. Но леди Блэквуд успела наставить свою новую подругу и посоветовала ей, как стоит себя вести в такой ситуации. «Пора забыть то, что некоторые чувства можно в виде вина выливать неприятелям на голову», — заметила Мелисента, и Лианна, хоть и нахмурилась чисто из упрямства, не могла с ней не согласиться. Рейгар осторожно повернул ее к себе; некоторое время он ласково касался ее лица, потом, обхватив его ладонями, поцеловал Лианну. Поцелуй был долгим и страстным, после чего Принц-Дракон зарывался лицом в полу-распущенные волосы своей возлюбленной — и некоторое время они так и стояли, словно забыв обо всем, стискивая друг друга в объятиях. — Мне жаль, если это так, — проговорил он, наконец, снова глядя ей в глаза. — Сир Эртур прав: я должен поговорить с леди Мартелл как можно скорее и как можно яснее объяснить ей, что надеждам ее и моего отца сбыться не суждено. — Только не оставайтесь с ней наедине, — прошептала Лианна. — Прошу вас. Рейгар прижался лбом к ее лбу и, явно с трудом сдерживаясь от улыбки, как можно серьезнее ответил: — Ни в коем случае, ваше будущее высочество. Я возьму с собой нескольких гвардейцев — вдруг она меня похитит или — не приведи Семеро — там же женит на себе? Думаете, сир Гэрольд Хайтауэр сможет справится с дорнийскими женщинами? Лианна поджала губы и собралась отстраниться, но не выдержала и тихо рассмеялась. — Не обижайся, любимая, — проговорил Рейгар, снова обнимая ее. — Ты красивая всегда, даже когда сердишься, и не подразнить тебя немного иногда бывает выше моих сил. Не ревнуй. Само собой, наедине, как с тобой, с ней я не останусь: но разговор этот не потерпит чужого присутствия. — Не шутите над моей ревностью, ваше высочество, — отвела Лианна. — Мне совсем не в радостью мучиться этим чувством. — Я больше не буду, обещаю. Я просто хочу, чтобы ты перестала ревновать, хотя бы так сильно. Ревность — это отрава, моя милая Лианна. Она делает сердце черным, полным гнева, и влечет за собой жестокость. Поверь мне, я знаю, — Рейгар отпустил ее, но тут же взял за руку, ведя за собой. — Садись, — он указал на свою постель. — Садись, моя любимая, не бойся, — улыбка озарила его прекрасное лицо. — Она не кусается, как и я, кстати. Тебе там будет удобнее. Лианна фыркнула и закатила глаза, после чего, поборов какое-то странное и совершенно глупое смущение, села на указанное Рейгаром место. Скрестив ноги, она порадовалась, что в подобном походе не нужно переодеваться даже к королеве. Сидеть в платье было бы очень неудобно: мало ли кто и что мог подумать, увидев девушку, выходящую из шатра кронпринца в мятом платье? Рейгар сел напротив нее. Потянувшись, он достал из седельной сумки, валявшейся там же, черную книжку в кожаном переплете, потом выудил из-под треноги флакон чернил и перо. — Напой мне слова, от начала до конца, — попросил он, открывая книжку и макая перо в чернильницу. — Только куплет за куплетом, не все сразу, хорошо? Лианна выполнила его просьбу, и некоторое время они не разговаривали — она пела, а он записывал, порой прерывая девушку и переспрашивая у нее слова. Как раз, когда они закончили, их прервал Уиллас. Громко кашлянув и спросив дозволения войти, он принес вина вино и еду. — Где тебя так долго носило? Ты в Красный Замок бегал? — поинтересовался Рейгар. — Простите, ваше высочество, — пробормотал юноша. — Меня выловила леди Эшара и принялась выспрашивать, что вы делаете. Рейгар вздохнул и покачал головой. — Сколько раз тебе говорить следить за словами, Уиллас? — спросил он. — Благородные леди не «вылавливают» а останавливают, и не «выспрашивают», а «интересуются». — Простите, ваше высочество, — оруженосец залился краской. — Я просто не смог найти подходящего слова. В проходе показался Майлс Мутон. — Ваше высочество, вы с леди Лианной не хотите к нам присоединиться? — спросил он. — Леди Мелисента выиграла целых два раза, боюсь, вскоре нам с Лонмаутом нечего будет ставить. — Ах, оставьте вы это, сир Майлс, — со смехом заметила леди Блэквуд. — Хватит жаловаться принцу — его интересуют древние предания и книги, и общество леди Старк, а не ваши проигрыши. Идите сюда, — она похлопала по подушке рядом с собой. — У вас еще есть пара серебряных оленей, которые я хочу у вас выиграть. — Вам говорили, что вы безжалостны, миледи? — обреченным тоном ответил Мутон, повинуясь ее слову и возвращаясь на указанное ею место. — Ваше высочество, я все еще надеюсь, что вы спасете меня и Лонмаута. — Почему вы надеетесь на меня, милорд? — усмехнулся Рейгар. — Почему не на леди Лианну? Мы с леди Мелисентой родичи по крови, я могу встать на ее сторону. — Потому, что все женщины заодно, — отозвался тот. — Как и все мужчины. — Я бы с вами поспорила на эту тему, сир! — заметила Мелисента, перекатывая кости в золотом стаканчике. — Но не стану, так как это отвлечет меня и всех от игры. Лонмаут рассмеялся от души, но ничего не сказал; Мутон только снова обречено вздохнул, еще более тяжелее, чем до этого. Рейгар взглянул на стоящего под пологом оруженосца и тихо приказал ему: — Уиллас, исчезни-ка поскорее, и опусти занавес. Юноша, видать, засмотревшись на игру в кости, вздрогнул, потом поклонился и тут же испарился, опустив за собой полог. Принц-Дракон и Лианна снова остались вдвоем. — Я часто вижу его у своего шатра, — заметила девушка, улыбнувшись. — Думаю, он приходит к Кэтти. — Не только, — ответил Рейгар, продолжая делать какие-то записи к в своей книжке. — Он приходит и к тебе. Для меня, — он поднял глаза и улыбнулся. — Уилласу легче положить цветы тебе на подушку, чем мне незаметно прокрасться в твой шатер. — М-м, признаться, я думала об этом, — сказала Лианна. — Давай вернемся к твоей песне, Лианна, — Принц-Дракон постучал пальцем по странице. — Ты говоришь, что ты научилась ей у своей няни? — Да, ее зовут Нэн, — ответила девушка, опершись на руки и чуть подавшись вперед, чтобы заглянуть в то, что он пишет, но с такого расстояния не смогла разобрать мелкий изящный почерк. — А она откуда ее знает? — Рейгар невольно улыбнулся, видя ее попытки. — Лианна, давай не будем отвлекаться пока, хорошо? Я потом покажу тебе свою книжку, обещаю. — Хорошо, — ответила она, тоже улыбнувшись. — Я не знаю, если честно, откуда ей ведома эта песня. Но я могу написать матушке, едва мы приедем в Королевскую Гавань, и спросить. — Твоя матушка научила тебя мелодии? — Да. Но она сама, должно быть, выучила ее у Нэн. Я никогда не спрашивала. Эта песня всегда была просто… красивой песней. Но что такого вы в ней увидели? Рейгар ответил не сразу. Он задумчив водил кончиком пера по подбородку и смотрел в свои записи. Потом, словно очнувшись ото сна, он посмотрел на Лианну. — Что говорят у вас об Иных, моя дорогая? — спросил он тихо. Девушка удивленно выгнула бровь. — Ничего. Это только легенда, — ответила она. — В них никто не верит. Кроме Бенджена, конечно же. — Расскажи мне о них. Лианна улыбнулась, глядя на Рейгара. Сидеть вот так с ним, говорить о чем-то и делать что-то вместе ей еще не приходилось. К своему стыду, ей очень сильно захотелось, чтобы Принц-Дракон сейчас ее поцеловал — но она ничего не сказала, и ничем не выдала своего желания. — Вам нужно поехать в Винтерфелл, — сказала Лианна. — К Нэн. Она была бы так рада, что кто-то, кроме Бенджена, интересуется ее рассказами. Правда, в таком случае, вам бы не хватило вашей книжки. — Я обязательно ее навещу, с тобой и в ближайшем будущем, — отозвался Рейгар. — Но пока я хочу послушать тебя. Правда, думаю, нам заодно стоит поесть. Ты ведь голодна, я вижу. — Вы правы. Я едва смогла что-то съесть у вашей матушки. Но как вы узнали? — Я люблю тебя. Я вижу тебя насквозь. Сказано это было серьезно, но Лианна уже научилась распознавать полутона его голоса — этому она выучилась удивительно быстро. Принц-Дракон встал, быстро склонился и поцеловал ее в макушку, потом сам налил вина в кубок, положил еды на тарелку и подал девушке. Интересно, кого еще он когда-нибудь вот так сам, без слуг, угощал из своих же рук? Сам Рейгар ограничился вином. Лианна, глядя на свою тарелку с, полную горошком в масле, кусками жареной оленины и ветчины и двух лепешек и желтого твердого сыра, не могла не спросить: — А вы не голодны? — Я уже ужинал, — ответил он с улыбкой. — Ешь, милая. Впереди еще несколько дней в пути. Повторного приглашения девушке не понадобилось. Еда была настолько вкусной, и она была так голодна, что управиться со всем не составило труда. Вино было восхитительным. Рейгар назвал его летним — Лианна слышала о нем. Красное, сладкое, густое, оно было коварным — в голову сразу не било, но зато через некоторое время начинало разливаться по всему телу радостью и легкостью. Пока Лианна ела и пила, Рейгар с ней не разговаривал — только смотрел на нее и, когда их глаза встречались, улыбался. Сам он успел осушить свою чашу раньше нее, и едва девушка отставила тарелку, Рейгар тут же поднялся, взял ее и поставил на стол, заодно заново наполнил кубки. — Я боюсь захмелеть, ваше высочество, — Лианна все же взяла кубок из его рук. — Не бойся, я провожу тебя до шатра, если что, — ответил он с улыбкой, снова садясь на против, на этот раз подвинув подушку поближе к ней. Теперь они сидели так, что соприкасались коленями. От этой, вроде бы пустяковой близости, сердце Лианны заколотилось, а кровь словно стала бежать быстрее и горячее, чем обычно. Ей теперь захотелось поцеловать его самой — но смущение не позволило даже шевельнуться в сторону Принца-Дракона. — А вам оно в голову не ударяет? — Слегка, но я люблю крепкие вина и уже привык к ним. Оно тебе нравится? — Очень. Я никогда такого не пробовала. — Значит, я буду знать, чем тебя поить в день нашей свадьбы. — Вот как? И это обязательно? Рейгар улыбнулся и положил руку на ее колено. — Да. Так ты будешь меньше боятся. Спрашивать, чего именно она будет боятся, Лианна не стала — и так обо всем догадалась. Понимая, что краснеет до самых корней волос, она расправила складки своей одежды и заметила, как бы между прочим: — Вам все еще интересны Белые Ходоки? — Да, — Рейгар вздохнул и снова взялся за перо и книжку. — Я весь во внимании, любимая. — Ну, тогда слушайте… — Лианна на миг умолкла, обдумывая свои слова. — Начнем с того, что в них никто не верит, даже дозорные на Стене. Нэн, впрочем, уверяет, что они существуют — холодные, мертвые твари, с яркими, синими глазами. Мейстер Валис когда-то показывал мне книгу, с изображением Иных, а матушка говорила, что, когда она была девочкой, ее няня рассказывала ей, что они вовсе не мертвецы, как считается, а очень даже живые — просто… не такие, как мы. Дети Леса тоже не люди, однако они живые. У них есть кровь, и даже кости — но они тают, если Иного убить. У нас их еще называют Белыми Ходоками — в легендах они ходят по снегу и не проваливаются в него, почти не оставляют отпечатков…. — умолкнув, чтобы отпить немного вина, Лианна продолжила. : — Если подумать хорошо, то можно вспомнить, что первые истории об иных относятся к Долгой Ночи. Нэн нам рассказывала, что у Иных есть Король — Король Ночи. Изначально он был человеком — тринадцатым лордом-командующим Ночного Дозора. Однажды, стоя на Стене, он увидел женщину, белую как снег, с глазами ясными и синими, как звезды. Она была так прекрасна, что он потерял голову от ее красоты: он спустился со Стены, погнался за ней, настиг ее и предался с ней любви. Тело у нее было холодным, как лед, и она сама была мертва. Лорд-Командующий отдал ей свою душу вместе с семенем, и она стала править им. Он привез свою избранницу в Твердыню Ночи, и там поработил своих братьев. Он стал приносить человеческие жертвы Великому Иному. При свете дня, говорят, он выглядел как обычный человек, но едва приходила ночь — он преображался. Целых тринадцать лет он и его мертвая королева правили на Стене — но пришли Брандон Старк и Король-За-Стеной Джорамун и свергли его. Они все кругом предали огню и уничтожили все записи о нем, и с тех пор запретили упоминать имя Короля Ночи. Рейгар, слушавший очень внимательно, и попутно делая записи в своей книжке, поднял на Лианну глаза. — А сказано, как именно они его свергли? Огнем? Оружием? — спросил он. — Матушка не упоминала. А вот Нэн уверяла, что то были мечи из твердого огня, кроме самого настоящего пламени, — Лианна пожала плечами и, снова отпив вина, продолжила: — Еще в легендах говориться, что во время Долгой Ночи женщины Одичалых ложились с Иными и рожали им детей — страшных полукровок, и в них не было ничего человеческого. Они становились новыми воинами среди Иных, и, если бы не Последний Герой, то они никогда не были бы повержены. — А что о нем? Ты что-нибудь о нем знаешь? — Очень мало. Даже имени его не известно. Когда Иные стали опустошать королевства за королевством, поднимая армии мертвых одну за другой, он, вместе со своими верными друзьями, отправился на поиски Детей Леса. И нашел их — среди чардрев и священных богорощ. Правда, он же был при смерти: все его друзья погибли, а меч его замерз и переломился, а сам он был ранен, и Иные шли за ним, как псы по кровавому следу волка. Но Дети Леса спасли его, дали ему оружие - легендарный меч Светозарный, и он вернулся к людям. И вот тогда Ночной Дозор, и все, кто был еще жив, под предводительством героя, вышли на последнюю битву — Рассветную Битву, и победили Иных, загнав их обратно в Ледяные пустоши. И пришла Весна — и взошло солнце. Наш род — род Старков — от этих дней и ведется. Некоторые утверждают, что Брандон Строитель и есть Герой, но Нэн никогда такого не говорила. — Азор Ахай, — проговорил Рейгар так тихо, что Лианна едва расслышала его: он словно размышлял вслух. — Обещанный Принц… Что еще за твердый огонь?.. Обсидиан? Верно, так оно и есть. Светозарный сделан из него? Но он стал особенным после смерти Ниссы-Ниссы… Надо перечитать «Нефритовый Компендиум», едва вернусь… — он постучал пальцем по странице. Лианна, глядя на него, молчала. Отставив кубок с вином, она склонилась вперед, к Рейгару, пытаясь заглянуть в его записи. Принц-Дракон вздрогнул, когда ее локоны опустились ему на руки и невольно слегка отпрянул, захлопывая книжку. Лианна удивленно посмотрела на него и тут же вернулась на свое место. Рейгар вздохнул, потер глаза пальцами, отложил книжку и взял ее за руки. — Прости, — произнес он, крепко стискивая ладони девушки в своих. — Я задумался и дернулся от неожиданности. — Что вы прячете в этих записях, ваше высочество? — спросила Лианна. — Ничего от тебя, — ответил он. — Тогда покажите. — Пока нельзя. Но скоро — обещаю. Прошу тебя, не спорь и не обижайся. Пока не время. Когда мы отправимся в Летний Замок, будем только вдвоем, где никто не будет наблюдать за нами, я все тебе покажу и расскажу. Договорились? Лианна ответила не сразу. Но ведь с Рейгаром и правда не было смысла спорить. Как он сказал, так и будет. В этом он походил на ее отца и Эддарда. — Хорошо, договорились, — ответила она. Он улыбнулся и чуть приблизился к ней: — Ты обижаешься? — Нет, с чего бы! — фыркнула Лианна. В душе, конечно, она обижалась, но больше из упрямства, так как ей не показывали то, что ей было интересно, но головой она понимала: Рейгар не стал бы ей обещать без намерения сдержать слово. Чтобы немного подразнить его в ответ, девушка чуть отодвинулась. Рейгар взглянул на нее, отпустил ее руки, но лишь для того, чтобы снова коснуться ее колен: он замер на мгновение, потом же провел ладонями вверх, крепко сжал пальцами ее бедра и опустил голову к коленям Лианны. Казалось, в этом ничего такого не было, но сердце ее замерло, а кровь прилила к лицу: девушка чувствовала, как горят ее щеки и как вспотели ее ладони. Рейгар так стиснул ее, словно уже больше не собирался отпускать. Но ведь они были не одни — полог был всего лишь тканью, через него легко проглядывались силуэты его приближенных и леди Блэквуд, отчетливо слышались их голоса и смех, и даже тихий звон тарелок… — Надо поторопить дела со свадьбой, — проговорил Рейгар, словно отвечая на ее мысли. — За полгода, про которые я говорил, я потеряю рассудок или сгорю и превращусь в пепел. Лианна невольно судорожно сглотнула: ей хотелось, чтобы он не отпускал ее, чтобы эта странная и какая-то запретная близость продолжилась. Голос Принца-Дракона, слова, которые он сказал, все это было пронизано страстью, сильной и всепоглощающей. И это ей нравилось: в ней не было и тени похоти, толики животного желания, которое она замечала в глазах Роберта, от которого скрутился в болезненный комок ее желудок, когда с ней говорил Эйрис. Осторожно коснувшись его волос, прохладных и шелковистых, похожих на сплав серебра и золота в ее пальцах, — Лианне внезапно пришло в голосу, что она ни разу их не касалась, хотя сам Рейгар трогал ее волосы, — она погладила его по голове и сказала прежде, чем успела подумать: — Не нужно терять рассудок или сгорать, ваше высочество. Я ведь ваша, вы это знаете. Если мне придется выбирать между вашим душевным покоем и своей невинностью, я выберу вас. Рейгар поднял голову и посмотрел на нее. Его сине-фиолетовые глаза, казалось, потемнели и стали почти черными, с лиловым отблеском. Он потерся щекой о ее колено, а потом поцеловал его долгими крепким поцелуем. — Ты — моя, — произнес Рейгар твердо. — А я — твой. Я дал тебе слово. И твоему отцу тоже, и я его не нарушу. Но ты не представляешь, как я благодарен за твои слова. Сказав это, он сел ровно и взглянул на свою книжку. — Давай вернемся к нашему разговору, любимая, — Принц-Дракон снова взялся за перо. Пролистав страницы, он спросил: — Как ты думаешь, о чем спетая тобою песня? Лианна, все еще под впечатлением от всего произошедшего, слегка поежилась: почему-то ей в какой-то момент, едва Рейгар отпустил ее, стало холодно. Пожав плечами и опустив голову, она ответила: — Я не знаю. Я всегда воспринимала ее как сказку. Сказку про любовь. — Ты права. Но это кое-что большее, чем просто сказка или просто про любовь, — он на миг закусил кончик пера. — Я думаю, это некое пророчество. Очень туманное. — О чем? — О нас с тобой. Лианна удивленно охнула и посмотрела на него. — Вы так думаете? Но с чего вы взяли? Из-за того, что там упоминается «крылатый змей» и «серебряный принц» ? — спросила она. — Да, и из-за этого тоже. Я уверен, что я прав — просто сейчас я сразу все не могу рассказать складно, так, чтобы кому-то было понятно, кроме меня. Мне надо несколько дней — записать все свои мысли и потом собрать их воедино… — А почему вы расспрашивали меня о Белых Ходоках? — Потому, что они, как мне кажется, тоже упоминаются в этой песне. Но я должен хорошенько подумать надо всем… — он вздохнул и захлопнул книжку. — Как ты думаешь, моя госпожа, с каких пор Зимы снова стали длиннее и суровее, а Лето — короче и холоднее? С тех пор, как погибли последние драконы. Я ведь тоже читал об Иных — путанные и скомканные сведения, но они все сходятся с тем, что ты мне говорила. Иные боятся огня. Драконы — это огонь. Их больше нет. Зимы стали длиться дольше. В клятве Ночного Дозора говориться, что Долгая Ночь настанет вновь. И девиз твоего Дома — «Зима Близко». Но ее наступление обещает не только это — пророчества об Азор Ахае, об Обещанном Принце, о Герое, что ты мне рассказала — они ведь на деле один и тот же человек. Долгая Ночь наступит вновь, и Иные вернуться. И тогда он встанет на защиту всего мира, чтобы избавить его от Вечного Холода и Тьмы. — Я не знаю, кто такой Азор Ахай или Обещанный Принц, но да, легенды говорят, что все повториться вновь, — согласилась Лианна. Она улыбнулась и покачала головой. — Но Иных не существует, ваше высочество. Это все сказки. Даже братья Ночного Дозора не верят в них. Хотя, конечно, бывают случаи дезертирства… К примеру, в прошлом году отцу пришлось казнить троих — они уверяли, что бежали от Иных и видели их своими глазами, но ведь это было ложью… Но даже если нет — при чем тут эта песня и мы с вами, если она о нас — и все эти Белые Ходоки, Долгая Ночь и Последний Герой? Рейгар ответил не сразу: он долго смотрел на Лианну, потом отложил книжку и перо, и снова взял ее за руки. Его пальцы были испачканы чернилами, и невольно он запачкал и ее, но девушку это совсем не заботило. Наоборот — ей почему-то это очень понравилось. — Азор Ахай — это тот же самый Последний Герой из твоих легенд, — ответил Принц-Дракон. — Это имя пришло из Края Теней, из Асшая. Обещанный Принц является им же, но это уже пророчество из Вестероса. Неужели ты никогда о нем не слышала? — Нет, — Лианна потупила взор. — Мейстер Валис наверняка рассказывал, но я часто пропускала его слова мимо ушей. — Когда Дункан Принц Стрекоз взял в жены Дженни из Старых Камней, она привела за собой странную лесную ведьму, которую считала одной из Детей Леса и звала Высоким Сердцем. Ведьма предсказала Эйгону Невероятному, что в потомках его сына Джехейриса родиться Тот, кто был Обещан, Принц, что повергнет Зиму. Вот что говориться в пророчестве: «Когда звезды в небесах прольют кровь, обещанный принц родиться среди соли и дыма»… — Джехейрис — это же ваш дед, отец короля Эйриса и королевы Рейлы… — Верно. В это пророчество поверили все, кто его слышал, и тогда и было решено, что мои мать и отец поженятся. Хотя они не любили друг друга: отец питал чувства к Джоанне Ланнистер, а мать — была влюблена в сира Бонифера Хасти, однако Джехейрис и слышать ничего не желал. — А потом случился пожар в Летнем Замке, — продолжила за Рейгара Лианна. — Я знаю эту историю. Там погибли почти все ваши родичи, и родились вы… — казалось, она поняла, к чему клонит Принц-Дракон. — Вы родились среди дыма и слез. Лили ли звезды кровь? Что вообще это означает? И вы думаете, речь шла о вас? Вы и есть тот самый … Обещанный Принц? Он ответил не сразу. Стиснув пальцы девушки покрепче, Рейгар произнес: — Мне всегда так казалось. С самого детства, когда я стал ходить в книгохранилище Красного Замка. Я читал, я думал, я сопоставлял. Мейстер Эймон — брат Эйгона Невероятного, ныне пребывающий в Черном Замке Ночного Дозора, — он тоже так считает. Мы с ним часто переписываемся, и я доверяю ему кое-какие свои тайны. У меня нет причины ему не верить, моя любовь. Что касается кровавых звезд, я не могу сказать с точностью: но мейстер Эймон думает, что речь шла о Дункане Высоком, у которого на щите была звезда. Нельзя понимать все буквально — в пророчествах всегда двойное дно и множество смыслов. Как и в зеленых снах, так как они сами по себе — пророчества. — Но тогда причем тут я? — спросила Лианна. Она тоже в ответ стиснула его пальцы и теперь смотрела в его глаза неотрывно. — Я ведь совсем не упоминаюсь в этом вашем пророчестве. — Не в нем, нет, но кто сказал, что не было других? Что не было зеленых снов? — Рейгар склонился вперед к девушке. — Я знал, что встречу тебя, еще до того, как это произошло. Я не знал твоего лица, не знал твоего голоса, но когда увидел тебя там, в лесу, а позже и на пиру, я понял, что мы предназначены друг другу. А когда оказалось, что ты была Рыцарем Чардрева, все встало на свои места. Я видел деву во сне, в доспехах, с синей зимней розой на груди, и длинными темными волосами. В том, что это была ты — сестра Лютоволка, дева с Севера, я не сомневаюсь. Ты спрашивала у меня, почему я не оставлю тебя в покое — я не мог. Даже если бы попытался, не смог бы. И не хотел. Нам с тобой суждено быть вместе отныне и всегда. Теперь вдвоем мы отправимся в Летний Замок, и там нам обоим откроется то, что нас ждет… Казалось, он хотел сказать что-то еще, но умолк, поглаживая ее пальцы своими. Лианна сидела, замерев. Все, сказанное Рейгаром, казалось каким-то ненастоящим, словно он декламировал какую-то легенду. Не мог же он быть безумным? У Таргариенов был этот недуг. Эйрис был безумным. Говорили, что на каком-то пророчестве помешался в последние годы своей жизни и Эйгон Невероятный, и даже Джехейрис, его сын, и вот, Рейгар рассказал ей о нем. Пророчество о Последнем Герое, который должен повергнуть Иных, когда придет Долгая Ночь. Теперь Лианна поняла, почему Принца-Дракона так заинтересовала ее песня: в ней и правда говорилось о них, если следовать его мыслям. Серебряный Принц или Змей, на Черных Скалах — Драконьем Камне. Пурга, что замела весь белый свет, и она, нареченная Дракона. Стеклянный сосуд, со свечой внутри. Горящие в серебре самоцветы. — Ваше высочество, — проговорила Лианна. — Простите, если мои слова заденут вас, но я … Не закончив, она замолчала, боясь обидеть Рейгара. Он верил в то, что говорил — как она могла сомневаться в нем? Хотя бы намекнуть на это? — Говори, моя любовь, — твердо ответил ей Принц-Дракон. — Говори все, что думаешь. Я доверил тебе тайну, которую никому еще не открывал до конца. Я хочу знать, что ты думаешь. Лианна вздохнула. Обдумав свои слова, она пододвинулась к Рейгару ближе — их колени прижались друг к другу, и она продолжила, глядя ему в глаза: — Вы говорите, что вы Принц, что был Обещан, Последний Герой. Но никто, даже дозорные на Стене, не верят в Белых Ходоков. О них порой говорят одичалые, что попадают в плен, но какая им вера? Они не ведают законов. Как и те беглецы, которых приходиться казнить моему отцу. У них у всех есть причины говорить об Иных: одним, чтобы никто не совался за Стену, а другим, чтобы оправдать свою трусость. Не выдаете ли вы желаемое за действительное? Может, вы ищете какое-то спасение в этих пророчествах, но не Семи Королевств, а самого себя? Не бойтесь — я вас не оставлю, я всегда буду с вами. Моя любовь никуда не денется, даже если у вас не останется ничего, кроме вашего имени. Скажите мне правду. — Я знал, что ты не сразу поверишь мне, — ответил Рейгар. Он горько улыбнулся и покачал головой. — Может, я зря завел этот разговор. Но сделанного не воротишь. У меня нет доказательств того, что Иные существуют — я никогда не бывал на Севере. Но у меня есть книги и древние знания, и рассуждения тех, кто жил гораздо раньше нас. Мудрецов и мейстеров, которые обладали знаниями, которых дано достичь немногим. Ты ведь не станешь отрицать, что Долгая Ночь была? — Нет, не стану — она была. И Иные были — но их больше нет. Никто не видел их… — А разве от того, что ты не видишь что-то, оно перестает существовать? Нет, конечно же. Я покажу тебе книги. Ты прочтешь их сама и сама же сможешь все оценить — я буду молчать, и лишь отвечать на те вопросы, которые у тебя появятся. Я покажу тебе Летний Замок — и после, я уверен, что ты изменишь свое мнение. Не только книги были моим подспорьем, но и сны. Я вижу зеленые сны с детства, Лианна. Разве мейстер Валис не говорит говорил тебе, что нельзя пренебрегать ими и видениями? После увиденного сна ты приняла мою ленту, ты пришла ко мне в шатер. Разве не так? Лианна кивнула — да, она и сама это знала. Едва разговор зашел о снах, она вспомнила тот, что видела сама — о драконах и мертвых волках. Она собиралась рассказать его Рейгару, и сейчас, пожалуй, было самое подходящее время. — Я верю, что вы говорите искренне, ваше высочество, — произнесла девушка. — Я обязательно прочту то, что вы мне посоветуете, и я думаю, я надеюсь увидеть то же самое, что и вы. Но, что бы там не ни было, запомните, я — с вами, и я — ваша. Я буду помогать вам в том, в чем вы сочтете нужным, и всегда буду рядом. — Так и будет, — Рейгар склонился к ее рукам и поцеловал их горячо и крепко. — Мы с тобой — две половины одного целого. Песнь Льда и Огня. — И кто из нас мелодия, а кто — слова? — спросила Лианна, невольно улыбнувшись. Ей захотелось приласкать его — коснуться ладонью щеки, провести рукой по волосам… В конце концов, он был ее женихом — пусть и знали об этом всего лишь несколько человек, но какая разница? Она имела права право касаться его так же, как и он ее. Протянув руку, Лианна погладила Рейгара по щеке и улыбнулась снова, когда он прильнул к ее ладони. — Ваше высочество, — Лианна заговорила снова. — Помните, вы сказали мне как-то раз, что можете помочь понять сны, если я буду видеть что-то странное? — Конечно, — Рейгар тут же насторожился. Он сел ровно и теперь внимательно смотрел ей в глаза. — Что ты видела? Снова трехглазого ворона? — Нет. Вначале я видела себя в каком-то замке, в краях, где было очень тепло. Я ждала дитя — и видела синие розы в вазе на столе. А потом я видела себя в каком-то странном месте, с каменным полом, и стенами, что терялись во мраке. Я видела там жаровню, на которой поджаривались два волка. С них была снята шкура, а морды застыла в гневном оскале. А потом там появился алый дракон. Он хотел сжечь меня, я знала, но сверху донесся рев, и дракон устремился туда. В небе был другой — черный, и они сражались, пока алый дракон не был повергнут и не рухнул вниз, круша под собой все кругом. А потом… — говорить об этом было как-то неловко, Лианна еще помнила то странное смущение, которое осталось после пробуждения. — Я видела этого черного дракона снова: его голова лежала у меня на коленях, а хвост стиснул мою ногу. Он урчал, точно ручной кот. Рейгар ответил не сразу. Некоторое время они сидели в молчании, пока Лианна, наконец, не произнесла, добавляя к уже сказанному: — Мне почему-то показалось, что черный дракон — это вы. Его чешуя была теплой и сухой, и словно поддернута алым. Из-за того, что вы были в черных доспехах на турнире, и даже ваш боевой конь — вороной. Но я могу ошибаться — вас же обычно называют Серебряным Принцем. И в песне, что вас так заинтересовала, упоминается серебряный дракон, не черный. — Это еще ничего не значит, — ответил Рейгар. — Это твои сны и твое сердце — ты видишь то, что оно воспринимает. Когда ты проснулась, ты сразу подумала, что это я? — Да. У меня даже сомнений не было. Они появились сейчас. — Тогда отбрось их. Верь тому, что ты чувствуешь. — Но кто был вторым? Король Эйрис? И что это за волки? Неужели это моя семья? Кто-то из Старков? Им грозит опасность? Ваш отец может причинить им вред? — Может быть… — Рейгар неуверенно покачал головой. — Очень даже может быть… — Тогда я напишу им, — твердо сказала Лианна. — Напишу отцу, чтобы он и братья держались от короля Эйриса подальше. А вдруг это все случиться из-за меня? Алый дракон хотел сжечь меня… Рейгар крепко стиснул ее руки. — Успокойся, милая, — произнес он. — Сон не всегда предсказывает будущее, он может и предупреждать. Мне надо подумать о нем — мы вместе с тобой найдем разгадку. А пока — успокойся. Напиши своему отцу и братьям, если считаешь, что так будешь лучше. Как знать, что и кому уготовали боги? Мы пока можем лишь идти по предназначенному нам пути. За пологом раздался шум — Рейгар и Лианна одновременно повернулись: занавес откинулся, и в проеме возникла леди Блэквуд. — Ваше высочество, ваш милый оруженосец доложил, что сюда идет ваш отец-король, — сказала она. — Я не знаю всего, но что-то мне подсказывает, что нам с леди Старк лучше не попадаться его величеству на глаза в вашем шатре, пускай и все прилично. — В этом вы правы, — Рейгар поднялся на ноги и аккуратно поднял и Лианну. Его словно и вовсе не смутило, что фрейлина Рейлы видела, как они сидели, держась за руки. — Идите сюда, миледи. Только скорее. Принц-Дракон подошел к одной из складок своего шатра и то, что казалось всего лишь морщиной на ткани, оказалось еще одним проходом. — Иногда и мне нужно уходить незамеченным, — заметил он с едва заметной улыбкой. — Идите. Леди Лианна, — Рейгар стиснул пальцы девушки еще раз. — Все будет хорошо. Мы увидимся, очень скоро. Лианна кивнула и, отпустив его руку, шмыгнула в проем вслед за леди Блэквуд. Она еще раз оглянулась на шатер Принца-Дракона, гадая, зачем же к нему пришел его отец, и Мелисента, видя, что ее подруга медлит, потянула Лианну за собой, крепко взяв ее за локоть. — Поспешим, милая леди-Волчица, — как всегда словно бы беззаботно заметила она. — Интересно, зачем это король заявился туда? Наверняка эти дорнийские шлюхи нажаловались. Ах, Принц-Дракон их не позвал! — она покривилась. — А вы что такая хмурая? Надеюсь, вы не повздорили? — Нет, — коротко ответила Лианна. Высказывание в адрес Элии Мартелл и Эшары Дэйн немного удивили ее. — Вы не любите дорнийцев? — А кто их любит? Хотя, правильнее сказать, дорниек, мужчины у них хоть куда, — она улыбнулась. — Женщины у них красивые, кто бы спорил, но найдите мне среди них хоть одну девственницу старше четырнадцати лет, и я подарю вам сундук золота с вас весом. Знали бы, как сильно многие удивились, когда Эйрис выбрал в невесты своему сыну Элию Мартелл! Вопрос о том, девица ли она, заботит многих, хотя, скорее всего да, как бы странно это не звучало. Некоторые даже острят, что король нашел единственную девственницу в Дорне. Интересно, что у него в голове? Она старше принца на два или три года, ни груди, ни бедер, ни здоровья. Первые же роды наверняка сведут ее в могилу. Да, она умна, остра на язык и любит пошутить, любит детей, манеры у нее тоже выше всяких похвал, но неужели он не мог обратить взоры дальше? Но да принц Рейгар сам нашел себе невесту — и королю, похоже, придется с этим смириться. Лианна невольно остановилась, потянув свою руку и высвободившись из хватки леди Блэквуд. Все это она слышала и не раз — и мысли ее, к своему стыду, в адрес Элии Мартелл сильно походили на то, что говорила Мелисента. Но Лианна никогда ни с кем ими не делилась. — Зачем вы говорите мне все это? — спросила она. — Затем, что это правда. Мне казалось, вы на Севере любите говорить все в лицо, как есть, — ответила удивленно леди Блэквуд. — Вам неприятно это слушать? — Я лишь думаю о том, что и обо мне, должно быть, говорят всякое, — заметила Лианна. — Само собой. Что вы дерзки и резки, что вы дикая и необузданная, точно молодая кобыла, и что ваша грудь и бедра застили принцу весь его здравый смысл, обязанность и память о долге перед королевством, — пожала плечами Мелисента. — А меня называют не иначе, как Вороной Мел, и злословят за моей спиной, что я сплю с каждым юношей, у которого широкие плечи и золотые волосы. Даже юного Джейме Ланнистера успели записать мне в любовники. — Но это же не правда, — ответила Лианна. — Такой же неправдой могут быть сплетни о леди Элии. Я не пытаюсь ее защитить, но меня всегда учили быть справедливой, не взирая на то, приятен мне человек или нет. Ко всему прочему, в Мартеллах есть капля крови Таргариенов, как и в Таргариенах — кровь Мартеллов. Видимо, король Эйрис выбрал ее и из-за этого тоже. — Ну, как сказать, — Мелисента улыбнулась снова и подмигнула ей. — Вы и правда красивы, леди Лианна. Вы же не станете этого отрицать? Душой вы чистое дитя, но телом вы расцвели не по годам. Бьюсь об заклад, как любит говорить сир Ричард, что лунные дни вам давно знакомы. А мужчинам большего и не надо. Не отрицаю, принц Рейгар в вас души не чает, как и вы в нем, но ведь и нрав у вас дикий, верно? Лианна промолчала, нахмурившись. — Что касается Мартеллов, особенно Элии и ее матери-принцессы, то у меня есть причины их не любить, — продолжила Мелисента уже серьезно. — Вы новенькая при дворе, и вряд ли у вас в Винтерфелле о таких вещах говорили, но до событий в Сумеречном Доле… вы же знаете о них, верно? Так вот, до них наш король, судя по его поведению, пытался перещеголять Эйгона Недостойного. У него было много любовниц, причем иногда по две, а то и три одновременно. Уж не знаю, спал ли он с ними всеми сразу или по отдельности, но королева очень раздражалась, когда ей приводили или буквально навязывали новых молодых девиц во фрейлины — из них, по ее же словам, делали «шлюх короля». Джоанна Ланнистер была его любовницей, пока не вышла замуж за своего кузена Тайвина. Как вам такое? Она была подругой Рейлы, а он — другом Эйриса. Да и принцесса эта дорнийская не раз ходила в покои к королю — и тоже была подругой королевы. Почему, вы думаете, их отдалили от двора? Думаете, Рейле так нравится, что ее муж теперь навязывает дочь своей бывшей любовницы их сыну? Она никогда этого не скажет, и никогда не покажет этого самой Элии Мартелл, но почему, как вы думаете, она с такой готовностью позвала вас ко двору? Потому, что ее сын любит вас. И Эшара Дэйн, да простят меня боги, братья у нее примеры чести и мужества, тоже хороша. Вы не видели, я поверю, как она кокетничала с обоими вашими братьями? Ее видели с Брандоном Старком несколько раз, в такой час, когда, по идее, приличные леди спят в своих постелях. — С Брандоном? Это невозможно, — ответила Лианна, упрямо мотнув головой. — Брандон любит Кейтилин Талли, на которой жениться в самом скором времени. Они уже назначили день свадьбы. Да и мы … — она осеклась, и потом, судорожно вздохнув, продолжила: — я видела ее с Эддардом, это да. Но они оба свободны от обещаний. Эддард наверняка жениться на ней. — А вы уверены, что видели именно Эддарда, а не Брандона? Вы видели лицо вашего брата, вы можете это сказать с точностью? — Леди Блэквуд, мои братья — люди своего слова и рыцари чести, — отозвалась Лианна. — Не оскорбляйте их такими предположениями. — Хорошо. Простите, если мои слова вас задели. Но запомните их хорошенько и остерегайтесь дорниек — они похожи на змей, которые живут в их песках. Зазеваетесь, и она цапнет. И уж точно не верьте, что леди Элия пленница обстоятельств — она влюблена в Рейгара Таргариена и хочет выйти за него замуж. Вы — ее соперница, и вы в постоянной опасности, пока сами не станете его женой. И это лишь одна из ваших неприятностей — есть еще Серсея Ланнистер и ее отец, и сам король Эйрис, и почти все его советники. Северян и последователей старых богов не любят при дворе. Я говорю вам это потому, что вы мне нравитесь, и я бы хотела быть вам другом. У нас много общего. Ну, что вы насупились? — Мелисента приобняла ее за плечи. — Пойдемте ко мне в шатер. Я угощу вас замечательным вином из ежевики. Если только я вас не утомила своими нравоучениями. Ну же? Пойдемте — обещаю, мы переменим тему: я лучше расскажу вам кое-что о мужчинах, что вам стоит знать. Ваша матушка, как мне кажется, скорее всего, не обременяла вас определенными знаниями. — Вы считаете, мне это так необходимо? — поджав губы, заметила Лианна. — А разве нет? Вы же не собираетесь смотреть во все глаза на вашего будущего мужа, когда он снимет с себя одежду, и хныкать, как малое дитя, когда он возьмет вас? Лианна почувствовала, как краснеет до корней волос. — Я бы предпочла беседы на другие темы, — заметила она сухо, убирая руку леди Блэквуд со своего плеча. Мелисента тихо рассмеялась. — Леди Лианна, вы правда молодая волчица. Не огрызайтесь — я не кусаюсь. Пойдемте. Мы поговорим о … вам нравится охотиться? Вот и отлично — у моего отца замечательные соколы, я приглашу вас к себе, в Речные Земли, поохотимся вдоволь. У вас есть свои птицы? Лианна колебалась, стоит или нет принимать приглашение Мелисенты. В голове у нее царил шторм — ото всего того, что сказал и рассказал ей Рейгар, от слов леди Блэквуд, а сердце рвалось от тревоги за Принца-Дракона и за свою собственную судьбу. Но потом она все же решила пойти с ней — в конце концов, беседа об охоте, соколах и лошадях наверняка отвлекла бы ее, хоть немного — от раздумий, зачем и почему Эйрис так внезапно решил навестить своего сына.

***

Рейгар встретил своего отца, сидя за столом и играя в кости с Ричардом Лонмаутом и Майлсом Муттоном. Едва Эйрис, как всегда, сопровождаемый стражей, бесцеремонно откинул полог и вошел в шатер к кронпринцу, они все трое поднялись и приветствовали его поклоном. — Странно застать вас тут троих в сугубо мужской компании, — заметил Эйрис, поджав губы и оглядевшись вокруг. Рейгару даже показалось, что он словно бы принюхался — что вполне могло быть правдой, в надежде обнаружить запах женских духов. Но леди Блэквуд никогда не злоупотребляла ароматами, которыми обычно пахло от дам: жасмина, лимона, цветов, как и Лианна — от девицы Старк всегда пахло мятой и хвоей, иногда — едва ощутимым запахом зимних роз, и то лишь от рук. Рейгар ощущал его, когда целовал ее пальцы. — Я был уверен, что вы не одни. Лгать смысла не было — Принц-Дракон не собирался унижаться перед своим отцом. — С нами были леди Блэквуд и леди Старк, но они давно ушли, ваше величество, — ответил он. — Вот как? — Эйрис ухмыльнулся, оглядев Рейгара. Но через мгновение его лицо изменилось — его словно исказила маска гнева. Обернувшись к Лонмауту и Муттону, он резко приказал: — Пошли вон. Нам с сыном надо поговорить наедине. Оба — и Ричард, и Майлс встревоженно посмотрели на Рейгара, но только едва заметно кивнул им, чтобы они поспешили исполнить приказ короля, пока его гнев не обрушился и на них. — Ваше величество, — проговорил Лонмаут и, снова поклонившись, вышел из шатра. Муттон последовал за ним молча. Стража короля — Хайтауэр, Селми и Дэйн, — остались за пологом. Некоторое царило молчание. — Тебе не хватило Харренхолла, чтобы нагуляться? — внезапно спросил Эйрис. — Я не понимаю, о чем вы, отец, — отозвался Рейгар. Конечно, он отлично понимал, о чем, а вернее, о ком шла речь, и в глубине души ждал этого разговора — вот так, с глазу на глаз. Чтобы попытаться дозваться до своего отца, который, как ему хотелось верить, все еще прятался где-то там, в глубинах сознания Эйриса. Отца, пусть и строгого, и порой вздорного, но все же любящего своего тихого и молчаливого сына. Король хмыкнул и, оглянувшись, уселся на раскладной стул. Взглядом он кивнул указал на другой, веля Рейгару сесть рядом. Тот тот час же подчинился. — А мне кажется, что все ты хорошо понимаешь, — проговорил Эйрис. — Неужто правда, что ты ни разу ей под юбку не лазил, и поэтому решил вынудить мать тащить ее в Королевскую Гавань? Тон, которым он говорил о Лианне, неприятно поразил и сильно задел Рейгара. — Если вы о леди Старк, отец, то я бы хотел, чтобы вы все же выбирали выражения, когда говорите о ней, — заметил он. — Она вам ничего не сделала и ничем вас не оскорбила. — О, вот оно как, — Эйрис оглядел Рейгара. — А если не стану, что ты сделаешь? Поднимешь руку на отца и своего короля? Или как там принято нынче защищать честь своих любовниц? — Лианна Старк не моя любовница. — А кто она тебе тогда? — Она моя подруга, отец. И я хочу жениться на ней. Рейгар ожидал гнева и бури, и приготовился отстаивать свое решение, но этого не последовало. Эйрис, словно удивленный этим ответом, некоторое время смотрел на сына, а потом внезапно расхохотался. — Подруга? Подруга! — повторил он слова Рейгара. — Что, она и правда еще девица, да? Баратеону не удалось ее уломать? А ведь он куда как более прыток, чем ты, хотя, может, я тебя недооценивал, а? Нет, я тебя даже понимаю — она хороша. Сравни ее с дочерью этой шлюхи Обеллы, и тут любой, даже слепой, сделает такой же выбор. Однако, жаль, что эта Элия не пошла в мать — может, оседлав тебя, она бы смогла тебя приручить, и ты бы не искал ласк северянок. — Отец, леди Элия не заслуживает таких слов, ни от вас, ни от кого-либо еще, — холодно оборвал его Рейгар. — Вы можете говорить обо мне и мне же в лицо, что пожелаете. Но оставьте леди Старк и леди Мартелл в покое. — Я и скажу, — отрезал Эйрис. Смех его утих, и лицо теперь снова пылало от гнева, делая его темные, лиловые глаза, похожими на угольки. — Ты женишься на этой дорнийке. И мне плевать, если тебе противно даже думать о ней или чувствовать, как от нее воняет Дорном. Ничего, потерпишь. И более того — сделаешь ей дитя, и поскорее после свадьбы, понял? Я даю тебе три месяца — тебе лучше успеть нагуляться с этой твоей северной сучкой. Хочешь, оставь ее как любовницу, можешь даже забрать ее на Драконий Камень, или притащить ее в постель к дорнийке — я слышал, они любят подобные забавы. Но жениться на ней и думать забудь. Понял? Только поспеши — иначе я отправлю ее обратно к ее жениху, пока она не порченная. — Союз с Севером вам выгоднее и важнее, чем с Дорном, — отозвался Рейгар, с трудом подавляя в себе гнев, порожденный словами отца. — Неужели вы этого не видите? Если вы так боитесь лорда Аррена и не хотите, чтобы он посмел посягнуть на вашу власть, неужели вы не понимаете, что, если я женюсь на Лианне Старк, вы обретете сильного и весомого союзника в лице лорда Винтерфелла, сделав невозможным его союз с Долиной? Дорн и так верен короне — Левин Мартелл ваш гвардеец, а принцесса Обелла или ее старший сын Доран не посмеют и шага сделать против вас. Но с лордом Старком на вашей стороне лорд Аррен не сможет и пальцем пошевелить… — Это тебе нужен союз с Севером! — рявкнул Эйрис. — Это тебе нужен союз с этими Старками, чтобы обрести поддержку с их армией и восстать против меня! Думаешь, я не знаю, что ты задумал? С турниром в Харренхолле ничего не вышло, так решил устроить свои дела через постель этой дикарки Лианны Старк? — И к чему, по-вашему, мне восставать против вас? — поинтересовался холодно Рейгар. — Чтобы получить то, что и так будет моим? Вы ведь так думаете, верно? Так вот, отец, вы ошибаетесь. У меня совсем другие стремления и желания, они не начинаются и не заканчиваются Железным Троном и короной. Они ваши — и я не собираюсь насильно забирать их у вас. Иначе давно бы это сделал. — Хватит мне лгать, мерзавец! — Эйрис подскочил и замахнулся на него, но тот тоже поднялся, и отец невольно отшатнулся: сын был выше него, пусть и не намного, но шире в плечах, гораздо моложе и сильнее. — Только попробуй поднять на меня руку, и ты очутишься на плахе раньше, чем успеешь что-то сделать! И ты очень сильно ошибаешься, думая, что корона перейдет тебе, — я найду способ сделать тебя вне закона, я найду способ доказать, что твоя мать шлялась с межевыми рыцарями, чтобы зачать дитя, и ты не мой сын! Мой мальчик никогда бы не пошел против меня! Он всегда был мне послушен и делал так, как я ему велел! — Ваш мальчик вырос, отец, — отозвался Рейгар. Если минуту назад он поймал себя на мысли, что и правда, здесь, в шатре, ему ничего не стоило протянуть руки и свернуть шею безумцу за все оскорбления в адрес матери и Лианны, и никакие проклятья богов не остановили бы его, то сейчас ему стало его жаль. Эйрис был безумен — был ли он виноват в этом недуге? Он, должно быть, всегда был таким, а события в Сумеречном Доле лишь усилили болезнь. Рейгар до сих пор не мог себе простить, что колебался, слушаясь Тайвина Ланнистера, и сам не отправился за отцом. Может, все было бы иначе. Но к чему теперь думать о том, что могло быть, но не стало? — Ваш мальчик вырос, и он верен вам. И любит вас, как может, не смотря ни на что. Если вы отбросите весь тот яд, что льют вам в уши ваши советники, которые в действительности плетут заговоры за вашей спиной, если только вы прислушаетесь к вашему сердцу, вы увидите его. От этих слов Эйрис замер — и на миг Рейгару показалось, что он дозвался до отца. Во всяком случае, взгляд его стал ясным, а лицо перестало походить на искаженную страхом и гневом маску. Принц-Дракон протянул ему руку, тихо проговорив: — Отец, прошу вас. Услышьте меня. Никто не желает вам большего добра, чем я или мать. Позвольте мне помочь вам… Однако, прояснение разума продлилось не долго. Эйрис ударил Рейгара по руке, и прошипел: — Лжец, проклятый лжец! Ты на все готов, лишь бы свое получить! Так, вот, слушай меня, Рейгар: не видать тебе женитьбы на твоей северной девке! Женишься на Элии Мартелл, и мне плевать, если она испустит дух под тобой, или рожая тебе ребенка. И тебе лучше поспешить — иначе я продам твою волчью сучку в лиссенийский бордель, но прежде возьму ее сам и заставлю тебя смотреть на это! Понял? Сказав это, он ударил ногой стул — тот упал на бок — и вышел из шатра, оставив Рейгара одного. Тот же поднял упавшую треногу и сел на нее, закрыв лицо руками. Сколько времени Принц-Дракон так просидел, он не знал сам. Мысли — одна мрачнее другой, теснились в его голове. Эйрис был безумен, и тешить себя надеждой, что он услышит своего сына и позволит ему поступать согласно желанию его сердца, было глупо. Он не был в состоянии даже внять обычной логике. Также было глупо надеяться на то, что он не посмеет тронуть Лианну, — к сожалению, свои угрозы Эйрис помнил всегда и всегда их выполнял. Даже то, что она — дочь грандлорда, то, что ее родные будут мстить за нее, не остановило бы короля. И выходило, что Рейгар, сам того не понимая, привез свою возлюбленную в пасть зверю. Как он мог верить и надеяться, что отец его услышит? Он вспомнил сон, который Лианна рассказала ему часом ранее. О том, что два дракона сцепились в схватке, и черный победил алого, а тот разрушил своей мертвой тушей все под собой. Если Эйрис зверь, то и Рейгар тоже — может, даже в двое больше, чем его отец. И Серебряному Дракону пришла пора показать свои клыки и силу своего пламени — видать, если не сожжет он, сожгут его и всех тех, кто ему так дорог. Полог шатра откинулся, — Рейгар поднял голову и увидел сира Эртура Дэйна. — Вы в порядке, ваше высочество? — осторожно спросил дорниец. — Вы простите, что я без спроса — я … как вы поняли, я невольно все слышал. Как и Хайтауэр с Селми. — Я знал, что вы придете, — сказал принц, поднимаясь и протянув руку за кувшином, стоявшем на столе. — Входите, нам нужно поговорить. Хотите вина? Эртур, казалось, был немного удивлен спокойным тоном Рейгара. Однако, он выполнил его просьбу и, подойдя к нему, принял из рук Принца-Дракона полный кубок. — О чем вы хотите поговорить, мой принц? — спросил Дэйн. — О том, какой я дурак, милорд, — ответил тот, отпивая из своего кубка. — Когда мудрые люди советовали мне действовать, и действовать решительно и быстро, я медлил. Ну, что же — они получат то, чего так долго ждали. — Вы говорите загадками, ваше высочество, — заметил Эртур. — Лианна уверяет, что я часто этим грешу, — хмыкнул Рейгар. Он окинул взглядом своего друга и продолжил: — Но хватит тайн и загадок на сегодня. Я думаю, пришла пора сделать то, что все от меня давно ждут. Я хочу созвать Великий Совет. Думаете, это возможно? Думаете, я еще не опоздал? — Если взяться за подобное дело с предельной осторожностью, то возможно все, мой принц, — ответил Дэйн. — Вы, наконец-то, решились? — Да, — коротко сказал Принц-Дракон. — Медлить больше нельзя. Все мои надежды воззвать к его разуму тщетны, и теперь, по моей же вине, в опасности та, кого я люблю больше жизни. И не только она — но и все ее родные, как и моя мать и мой брат. Опережая ваш вопрос, я сразу скажу: нет, я не жалею, что не воспользовался советами и помощью Тайвина Ланнистера, он бы заставил меня играть по своим правилам. Но теперь он сам будет делать то, что я захочу. Могу я надеяться на вашу помощь, милорд? — В этом, как и во всем, я всегда на вашей стороне, до конца, каким бы он не был, — ответил Дэйн. — И не я один, вы это знаете. Но позвольте вас предупредить: Тайвин Ланнистер поддержит вас лишь при одном условии, и вы знаете, каком. Он захочет выдать за вас замуж свою дочь. Боюсь, весть о том, что вы уже выбрали себе другую невесту, его не порадует. — Ну, почему же лишь при одном. У меня будет кое-что, что ему нужно не меньше, чем видеть его дочь принцессой. Джейме Ланнистер, к примеру. Думаю, в обмен на возвращение своего наследника, Тайвин поддержит меня. А Серсее он сможет найти мужа среди других благородных лордов. Как вы думаете, если я предложу ему Роберта Баратеона в зятья, он согласиться? Эртур, собиравшийся отпить вино из своего кубка, замер. — Вы шутите, ваше высочество? — Отнюдь. Серсея, насколько я ее знаю, весьма страстная молодая девица, Роберт ей как раз под стать. Дэйн, впрочем, хорошо знал своего друга-принца и сразу поймал насмешливый огонек в его сине-фиолетовых глазах. Покачав головой, он отпил вина, а потом заметил: — Как бы вы не желали указать Тайвину его место, вы не будете столь жестоки к его дочери. Боюсь, ваш родич будет сущим наказанием любой девице. — В этом вы правы, хотя кто там кому наказание, это еще вопрос. Но вернемся к делу. Мы приступим к исполнению замысла, едва достигнем Красного Замка. Надо успеть все утроить за два месяца, так как большего времени у меня нет. Мне, правда, придется удалиться ненадолго из столицы — вместе с Лианной. Я должен отвезти ее в Летний Замок, и в таком случае я доверю все вам. Но я вернусь. — Я думаю, грандлорды вас поддержат. Если не все, то большинство. Семи Королевствам давно нужен такой король, как вы. — Надеюсь, вы правы — во всем, что сейчас сказали. Если удача не оставит меня… Боги, — Рейгар стиснул кубок так сильно, словно тщился смять его. — Я надеюсь, что поступаю правильно. — Не сомневайтесь, ваше высочество. Боги на вашей стороне, я в этом уверен. На это Принц-Дракон ничего не ответил — лишь молча выпил вино за несколько больших глотков. Если ему повезет — действительно повезет, как иногда везло в игре в кости, когда выпадало с первого же хода двадцать одно, вес его словам в Великом Совете предадут придадут драконы. И не те, которые вышиты на знаменах его дома — а самые что ни наесть настоящие, из плоти и крови, дышащие огнем и несущие смерть на своих крыльях. В памяти всплыла фраза, одна из самых первых, которых он выучил на высоком валирийском, будучи еще ребенком. — Zaldrī zo perzys, (**) — проговорил Рейгар едва слышно, глядя на огонь жаровни. Потом он снова обратился к своему другу: — Сир Эртур… Послушайте. Мы ведь оба понимаем, что все, на что мы надеемся, может рухнуть — Совет может так никогда и не быть созван, и тогда нам не останется другого выхода, кроме как бежать из Вестероса. Вы же помните наш разговор о корабле в Сумеречной Гавани? И о септоне. — Конечно, — ответил Дэйн. — Вот и не забывайте о нем. Я хочу, чтобы этот план оставался в силе. — Как вы прикажите, ваше высочество. Рейгар оглянулся вокруг — леди Блэквуд оставила игральные кости на доске, как, и, похоже, весь свой выигрыш. Он присел на корточки и осторожно собрал все в оставленный ею же мешочек. Потом, откинув полог шатра, он подозвал Уилласа, сидящего у костра вместе с другими слугами и пажами принца, и вручил ему монеты леди Мелисенты. — Отнеси это леди Блэквуд, — велел Принц-Дракон. — Будет исполнено, ваше высочество, — ответил юноша. — Ваше высочество… миледи в шатре нет. Она там… у леди Мелисенты. Они пьют вино, болтают и смеются. — Вот как? Тогда погоди, передашь «миледи» кое-что еще. Иди сюда. Оруженосец последовал за Рейгаром в шатер. Взяв перо и отрывок пергамента, Принц-Дракон быстро написал: «Я не успел сказать, как я люблю тебя. Ничего не бойся: я с тобой, и я смогу защитить тебя от беды. Я сделаю все возможное, чтобы уберечь и твоих родных. Не ложись спать завтра вечером — я приду к тебе». Запечатав записку гербовой печаткой, Рейгар вручил ее Уилласу. — Передашь миледи лично в руки, понял? — велел он. — Скажи, я не жду ответа. Когда она прочтет, она поймет почему. Едва юноша ушел, принц уселся на подушку за доской в кости. — Не хотите сыграть, милорд? — обратился он к сиру Эртуру. — Отыграетесь за Харренхолл. Как ваш ушиб, уже не так сильно болит, я надеюсь? Дэйн тихо рассмеялся и кивнул, садясь напротив Рейгара. — Знаете, мой друг, я удивляюсь, как ваш отец до сих пор не нашел причину казнить меня, — заметил он. — Наша с вами дружба не ни для кого не секрет, — отозвался принц. — Он сам когда-то выбрал вас, чтобы вы сопровождали меня везде. — Король мне не доверяет. Но, похоже, мне одному. А что делать с Левином Мартеллом?? Мне стоит посвящать его в наши планы? — Насчет Совета? Надо подумать. Я плохо его знаю — и он дядя Элии Мартелл. Будь на его месте Оберин, я бы сказал «несомненно», — Рейгар стал «перемешивать» кости в кулаке. — Он так же не хочет, чтобы я брал его сестру в жены, как я не хочу этого сам, и был бы рад поддержать меня, узнай он, что в таком случае его сестра вернется домой. Мы все сейчас догадываемся, что Элия на самом деле заложница — не могу понять, почему она согласилась ехать в Красный Замок. Уехать оттуда ей теперь будет не легче, чем заключенным в темнице твердыни. — Левин Мартелл человек чести и совести, — Дэйн хмыкнул. — Он, считай, мой брат, так же как Уэнт и Хайтауэр. Я могу осторожно выяснить, что он думает: Элия его племянница, я не думаю, чтобы он был меньше привязан к ней, чем ее братья. Ну, а молодую девушку, тем более дорнийку, можно понять: она очень привязана к вам, и будет сражаться за свое счастье до конца. Уж поверьте, я знаю, какими бывают женщины моей родины. Вам стоит поговорить с ней, пока не поздно. А я поговорю со своей сестрой — мне стыдно признаться, но это она сказала королю, что леди Лианна была у вас. Я обещаю привести ее к порядку, ваше высочество. Рейгар ответил не сразу. Стиснув кости в кулаке, он замер, размышляя обо всем сказанном. Сир Эртур был его самым близким другом, и он доверял ему полностью. Пока никто, за кого Дэйн хоть раз замолвил слово, не подводил Принца-Дракона, и ни разу дорниец не ошибался в суждении о людях. Если он посоветует довериться Левину Мартеллу, то Рейгар так и сделает. Сир Эртур, похоже, расценил молчание принца по-своему. — Не злитесь на Эшару, ваше высочество. Она еще молода, и очень любит леди Мартелл — она готова заступаться за нее и идти против всех. Видимо, даже привязанность ее к Эддарду Старку не расположила к леди Лианне. Но я поговорю с ней. Пригрожу, что властью брата отправлю ее в Звездопад и призову в столицу Аллирию вместо нее. Рейгар поднял глаза. — Что?.. Эддарду? — переспросил он. Почему-то там, в шатровом поселении, ему показалось, что Эшара была не со средним братом, а со старшим, но братья-Старки были похожи, как знать? Зрение могло подвести его. Наверное. — Не берите в голову, милорд. Оставьте ее. С леди Элией я поговорю, а вы, как и обещали, узнайте, что там думает Мартелл. Я был бы рад отправить его племянницу домой, в Солнечное Копье, в безопасность и подальше от двора. Я не хочу, чтобы она пала жертвой интриг и жестокости. — Как прикажите, ваше высочество. Но с вашего позволения, беседу с сестрой я все же проведу. Они с вашей леди очень похожи — как бы обе не натворили бед. Рейгар улыбнулся и, разжав кулак, бросил кости на доску. Они со стуком, показавшимся ему громом с небес, упали на гладкое расчерченное дерево. И почему-то ему показалось, что это не просто игра, — он словно бросал жребий, играя с богами, и пытался выиграть не золотой, а свою удачу. — Это ни в какие ворота не лезет, мой принц, — заметил сир Эртур, глядя на доску. — Вы специально их так бросили? На одной кости выпало семь, а другая упала пустой стороной.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.