Что за жизнь...

Мы с Тсуной еле как уговорили Энму пойти к Тсуне домой, чтобы высушиться и правильно зашить штаны. Увидев меня, Энма вообще хотел убежать из-за своего неприглядного вида, но я успела его остановить, легкомысленно сказав: — Не переживай! Когда я только переехала в Намимори, Тсуна вообще средь белого дня в одних трусах по городу бегал! Причём по своему желанию он это делал! Козато офигевше глянул на Саваду. — Это не было моим желанием!!! — теперь была очередь Тсуны краснеть. — Это Реборн! — Да? Но ты же орал о каких-то своих целях? — «удивилась» я. — Говорю же, это всё Реборн!!! — Пойдёмте уже, холодает, — проигнорировала я его. Поднявшись на дорогу, я обернулась и посмотрела на Энму, который всё ещё не хотел с нами идти. — Слушай, та высокая девушка с черными волосами… Разве она не будет тебя ругать, если ты придёшь мокрый, грязный и с дыркой в штанах? — Ты знаешь Адель? — вскинулся Козато. — Э? Кого? — переспросил Тсуна. — Адельхейд, — повторил Энма. — Нет, не знаю. Но я видела тебя сегодня утром. Ты шел рядом с девушкой, одетой в ту же форму, что и на тебе. И вчера к тебе подошёл парень насчёт дома. Значит, вы, переведенные ученики, живёте вместе, — ответила я. Кажется… Энма меня испугался. Точнее, моей проницательности. — Зачем им жить всем вместе? — удивился Савада. — Х-м-м… Так дешевле, наверное, — безразлично пожала я плечами. Хотя, скорее всего, они семья, вот и не стали разделяться. Но Тсуне сейчас говорить об этом бесполезно. Он и так теперь взвинченный из-за церемонии наследования, а тут ещё и такое… О, надо спросить у Реборна, где она будет проходить. — Я… пойду, — вдруг сказал Энма и тут же добавил: — Если можно… — Конечно, можно! — обрадовался Тсуна. — Тут недалеко! По дороге Энма был не особо разговорчив. Только иногда кивал, когда Тсуна что-то спрашивал, и кидал на меня взгляды. Из-за подозрения, что у него есть мощное кольцо, я решила пока отложить свою идею насчёт просмотра его воспоминаний. Вдруг это кольцо может его защитить. В таком случае я навлеку на себя лишние подозрения. Лучше предоставлю сбор информации Реборну. Чтобы самой не быть подозрительной. Энма явно не хочет говорить о вчерашнем. Знать бы ещё почему… — В твоём доме, как всегда, оживлённо, — разуваясь в прихожей, констатировала я. В гостиной были слышны крики детей и голос Бьянки. — Хочу хоть немного той тихой атмосферы, которая царит у тебя дома, — признался Тсуна и сказал Энме: — Не обращай внимание на шум. — Хорошо, — покорно согласился Козато. — Тсу-кун, ты уже пришёл? — выглянула из кухни Нана. — Ой, ты привёл Наоми-чан и нового друга? А почему вы такие мокрые? — Мы с Энмой упали в речку и у него порвались штаны. Ты не могла бы зашить их? — сходу попросил Тсуна. — Конечно! Вам нужно скорее принять ванну, чтобы не простудиться! Тсу-кун, дай Энме-куну сменную одежду! — Знаю я! — проворчал Тсуна и повел Козато в ванную. — Наоми-чан, можешь пока в гостиной побыть. Сделать тебе чай? — предложила мне Нана. — Если можно. А Реборн ещё не вернулся? — Возвращался, но надо у Бьянки-чан спросить, где он сейчас. Я пошла в гостиную. Бьянки заплетала И-пин косичку, а Ламбо играл с Футой. Последний выронил кубик из рук, увидев меня. Ламбо начал возмущаться. — Фута! Зачем ты разрушил крепость Ламбо-сана?! Я тебя не прощу! — А… Я… Ламбо, отстань! — Фута принялся отпихивать от себя телёнка, распавшегося дать ему тумаков. М-да… И как долго он будет меня бояться? — Тсуна привел кого-то? — спросила Бьянки, заметив меня. — Нового ученика нашего класса, — ответила я и рассказала ей произошедшее. — Кажется, Тсуна нашел брата по духу, — выслушав меня, заключила Бьянки. Я на это ухмыльнулась. — А где Реборн? — На чердаке, — ответила сестра Гокудеры, закончив возиться с волосами И-пин. — Что он там забыл? — удивилась я. — Не знаю. Но он сказал не пускать никого туда, поэтому я слежу за тупой коровой, которая хотела пойти за ним. Странно… Реборн что-то нашёл? Но где? Кто предоставляет ему информацию? — Наоми, поиграй со мной! — вдруг подпрыгнул ко мне на колени Ламбо. — Я, вообще-то, пришла пить чай, — ответила я, зарывшись пальцами в его завитушки. — Чай? А сока нету? — спросил мальчик и убежал на кухню. — Мама, Ламбо-сан хочет виноградный сок! — Нет, ты уже пил его сегодня! — вдруг побежала за ним И-пин. В гостиной остались только я, Бьянки и Фута. Последний побледнел ещё больше, поднялся с пола и на ватных ногах медленно покинул нас. Бьянки посмотрела на меня. — Ты не хочешь попытаться наладить с ним отношения? — С чего бы? — выгнула я бровь. — Я ему ничего не сделала. — Футу испугало твое безразличие, которое ты проявила в Какуе. — И мне нужно за это перед ним извиниться? Сказать: «прости, что не пыталась помочь тебе, со мной тогда было что-то не так»? Бьянки… Что тогда, что сейчас — мне абсолютно все равно на этого мальчика. — Почему? — не могла понять девушка. — Ты же хорошо общаешься с Ламбо и И-пин, так почему бы и с Футой не поладить? Я смотрела на неё насмешливо и ничего не отвечала. На самом деле я не люблю иметь дело с детьми. Большинство из них наивные, пугливые, доверчивые, болтливые, ими легко манипулировать. Я и сама не так давно являлась такой же. Даже когда-то была на месте Футы. В Вонголе моя учительница этикета любила ко мне придираться. Даже без повода. Она всегда уверенно заявляла мне, что я должна была остаться с мамой. То есть — в нижнем слое общества. Что мне не место в Вонголе. И за каждой моей ошибкой следовало наказание. Розги. Я до сих пор помню эту высокую статную женщину с копной черных волос, собранных в хвост, её длинные юбки холодных цветов, безупречно белые блузки, высокие каблуки, длинные руки, держащие один чёртов прут боли, предназначенный только для меня. Уроки этикета были три дня в неделю. Три дня в неделю эта женщина безжалостно высекала мое тело. Приставленная ко мне горничная, переодевая меня, делала вид, что на моих бёдрах ничего не было. Вайл, догадавшийся, почему я не могу нормально сидеть, тоже наплевал на это. А однажды, это была среда, моё наказание увидела Лукреция, случайно зашедшая не в ту комнату. Лукреция — жена хранителя Урагана. То бишь… моя драгоценная бабуля. Угадайте её реакцию. «Лиар, милая, будь усерднее». При этом Лукреция смотрела на меня так, будто готова была пожертвовать чем угодно, лишь бы увидеть, как я мучаюсь. Это было ужасно. Дальше я начала вести себя с ней так, как сейчас ведёт себя Фута при мне. У меня не укладывалось в голове чужое безразличие к ребенку. — Фута хороший мальчик. Гораздо послушней, чем Ламбо, — устав ждать мой ответ добавила Бьянки. — А кто сказал, что мне нравятся послушные детки? Я же не взрослая, к чему мне послушание чужого ребенка? Ламбо слушается меня, когда мне это надо, а в остальном — дети на то и дети, чтобы веселиться, никого не слушая, — хмыкнула я. В гостиную заглянула Нана. — Наоми-чан, Тсу-кун и Энма-кун уже покупались. Ты поднимешься к ним или будешь пить чай с Бьянки-чан? — С ними, — даже не посмотрев на Ядовитого скорпиона, ответила я и поднялась с пола. — Так и знала! — радостно воскликнула Нана. — Я уже отнесла в комнату Тсу-куна твой чай! — Спасибо, — улыбнулась я и вышла из гостиной. — Так чудесно! У Тсу-куна появился новый друг! — радовалась Нана. — Наоми-чан, уговори его остаться на ужин! Энма-кун такой милый! — Тсуну чем-то напоминает, да? — спросила я. — Тебе тоже так кажется? — не стала отрицать женщина. — Я идеально зашью его брюки! — Поняла, я попробую уговорить Энму, — ответила я и стала подниматься на второй этаж. — Спасибо! — прокричала мне вслед Нана. Идя по лестнице я думала о ней. Вот интересно… Нана и Киоко очень похожи. Даже слишком. Но почему тогда первая мне нравится, а вторая нет? Из-за возраста?.. Когда я уже дошла до комнаты Савады, в ней прогремел взрыв. Ламбо и его розовые гранаты. Хорошо, что Реборн снизил эффективность некоторых из них. Я подождала с минуту и открыла двери. Тсуна валялся под своим рабочим столом, обваленный собственным тестами. Все они были никчемными по оценкам. — В… Видишь? — сконфуженно спросил он у Энмы. — Я же тебе говорил… Я тоже безнадёжен… Козато в шоке смотрел на тесты Тсуны, а потом засмеялся. Интересно, его не смущает ребёнок с гранатами? — Да ладно тебе, Тсуна, — сказала я, подойдя к Саваде и беря один из тестов в руки. — Ты очень даже удачлив. В безнадёжности и фейле. — Вот спасибо! — обиделся Тсуна. Кряхтя и ругая Ламбо, который уже давно смылся, он поднялся и начал собирать все листы. — Ты их коллекционируешь? — с любопытством спросила я. — Что? — не понял Савада. — Свои тесты. Почему ты их просто не выкинешь? — А, это Реборн. Он сказал, чтобы я их не выкидывал, иначе он меня убьёт. — Кто такой Реборн? — подал голос Энма. — Ну… это… — замялся Тсуна. — Тот мальчик в чёрной шляпе, который сегодня с нами был, — ответила я. — Точнее не мальчик, а мужчина. — Наоми! — мигом подскочил ко мне Тсуна и закрыл рот рукой. Козато удивлённо на него посмотрел. Я дала Тсуне по коленке, взяла его в захват, и продолжила объяснять, пока он задыхался: — Он выглядит как ребёнок, но на самом деле является уже взрослым мужчиной. Ты слышал когда-нибудь о карликах? Ну, о тех, у кого с рождения деформированы кости. — Я никогда не видел таких людей… — с интересом ответил Энма. Тсуна в шоке на меня смотрел. В его глазах так и читалось: «Реборн убьёт нас за такое оскорбление». Я хитро стрельнула глазами в потолок и продолжила врать. Хотя… где тут ложь? — Он работает репетитором Тсуны. Все вокруг стараются делать вид, что он не карлик. Хотя некоторые не знают о его болезни и думают, что он просто умный ребёнок. — Понятно… — Энма всё ещё был обескуражен. — Ты ещё увидишь его на ужине. И мой тебе совет — не пялься на него слишком долго. Реборн этого не любит, — напоследок сказала я и выпустила Тсуну из захвата. Он отдышался и кинул в меня подушку в знак того, что я снова сморозила фигню. Не, ну а как ещё объяснить пугливому человеку, почему подросток боится карапуза, недоросшего и до его коленей? Только карликовостью. Хех, но для Реборна это унизительное объяснение. — Блин, из-за Ламбо теперь придется убираться в комнате! Весь ковер в чае! Мне же самому его стирать! — возмутился Тсуна. — А ты попроси Футу, — предложила я, разваливаясь на кровати. — Завтра после школы у тебя будут другие заботы. — Какие? — удивился Тсуна и тут же обратился к Энме. — Можешь залесть к Наоми на кровать? Я немного приберусь. — Хорошо, — Энма неловко подошёл к кровати и присел на краешек. Я почувствовала себя коровой, занявшей всё место. Может, сесть? Когда я садилась, Энма вдруг каким-то волшебным образом соскользнул с кровати и ударился о её край затылком. Мои глаза расширились от шока. Как он так умудрился? — Ай… — Козато начал тереть затылок. — Ты в порядке?! — подскочил к нему Савада. И тут же распластался на полу, споткнувшись через его ноги. Поджав под себя свои ноги, я заправила прядь за ухо. — Ребята… вы удивительны. Энма шокированно смотрел на всю ораву дома Савад, собравшуюся за кухонным столом. Наклонившись ко мне, он неуверенно спросил: — Они все… живут тут? — Ага, — кивнула я. Козато уткнулся в тарелку, пытаясь переварить какие-то свои мысли. — Наоми, ты симпатизируешь Энме? — вдруг спросил Реборн. Тсуна и красноволосый в унисон подавились рисом. — Ты что несёшь, Реборн?! — откашлявшись, воскликнул первый. — А что? Все так и выглядит, — как ни в чем не бывало ответил аркобалено, смотря на меня. — Обычно, если Наоми ужинает с нами, она сидит рядом с тупой коровой или Бьянки. Но сегодня она села на другую сторону. Между тобой и Энмой. Вот я и предположил, что ей нравится Энма. — Хм… В таком случае Наоми и Тсуна мог бы нравиться… — пробурчала Бьянки. — Нифига! — неожиданно заорал Ламбо. — Наоми любит только Ламбо-сана! Только ему она будет приносить сладости! — Это не то! — ответил ему Тсуна. — Хая! Не наступай на посуду, Ламбо! — возмутилась И-пин. Энма всё ещё не мог прокашляться. Я постучала ему по спине. — Вот, выпей чаю, Энма-кун, — подала ему чашку Нана. Козато осторожно отхлебнул. — А как же Хибари, Наоми? — спросил Реборн. — Чего? При чём здесь Хибари-сан? — не понял Тсуна. Я изо всех сил попыталась сдержать злость. Чертов карлик!!! Да чтоб твоя шляпа у тебя в заднице оказалась, когда ты этого ждать не будешь! — О какой симпатии ты говоришь? — светским тоном поинтересовалась я. И мерзкий аркобалено знал, что когда я говорю с такой интонацией, значит мои нервы сейчас взорвутся. Мне до сих пор не нравилось, когда он заикался о моих отношениях с Хибари. Это мое личное дело. Моё и Хибари. Поэтому посторонние должны проглотить свои языки. Но нет же, Реборн вечно хочет поговорить со мной об этом! — О симпатии как к человеку? — спросил аркобалено. Видимо, доводить меня до ручки в его планы не входило. — Какому человеку? — спросила я, отхлебнув зелёного чая. — Которого хочется пожалеть? — вопросом на вопрос ответил Реборн. — Помнится, в первые дни знакомства ты и Тсуне так симпатизировала. Жалела его, сочувствовала. «Но не влюбилась», — эхом прозвучало в моей голове то, что Реборн не решился сказать при всех. Выходит, он в самом начале моего переезда в этот город думал, что Тсуна мог мне нравится? — Это так, — улыбнулась я странной улыбкой. Тсуна нравился мне тогда. И сейчас он мне нравится. Но не как любовный объект. Он нравится мне как друг. Родной человек. А Энма… — Вот только Реборн… не веди себя, как подросток. Ты же взрослый человек? Понимаешь, что для таких людей, как мы с тобой, симпатия — ничего не значит. Мы же умеем переступать через себя, неправда ли? Несколько секунд мы с Реборном смотрели друг другу в глаза. Так она уже догадалась, что с Энмой что-то не так. И говорит, что готова пойти против него. — Ты права, — спокойно ответил аркобалено и продолжил ужинать. Остальные непонимающе смотрели то на него, то на меня. После ужина Нана вручила Энме его брюки и я пошла его провожать. Тсуна не смог, так как Реборн погнал его делать уроки. Пятнадцать минут мы шли молча. Потом Энма сказал: — Всё-таки… тебе не нужно было провожать меня. — Почему? — безразлично спросила я. — Что если по дороге обратно кто-то нападёт на тебя? Ты же такая… к... красивая… — последнее слово Энма сказал на грани шёпота, отвернувшись от моего лица. Было видно, что раньше он не имел дел с девушками. — Энма… — произнесла я его имя и спокойно посмотрела на него. — Ты же сам сказал, что я из Вонголы. Кто может меня тронуть? Сегодняшние парни — ничто для меня. Ты же видел. Козато ничего не ответил. Я тоже больше не стала что-либо говорить. И через несколько минут Энма всё же спросил: — Как это произошло? — Ты про амнезию? — догадалась я. — Да. — Ну… Действительно. Никола, бабуля, а как так получилось, что у меня амнезия? — В детстве… когда мне было восемь... Мой дедушка ударил меня так сильно, что я впечаталась головой в угол стола. Вот так и получилась потеря памяти. Я не всё, конечно, забыла, но многое. Потом сбежала. И… спустя время снова оказалась в Вонголе, — объяснила я. — Ты ненавидишь её? — остановившись, спросил Энма. — Да, больше всех на свете, — мигом ответила я. И вдруг почувствовала, что хочу сказать кое-что ещё. — Быть хранителем Вонголы… на самом деле… так унизительно для меня. Это кольцо… даёт мне понять, что я никогда не сбегу из ненавистного места. Что в этом и заключается смысл существования моей крови... Однако не так уж это и плохо, если подумать. Я нужна Тсуне. А он — не такой, как те, кого я ненавижу. Подул прохладный ветер. Я смотрела на кольцо Луны. И вспомнила единственного родного мне человека в Вонголе. Маленькую девочку. Она была красивой куклой. Настолько красивой, что даже её глаза, лишённые блеска жизни, были притягательны для окружающих. Только взрослые могли понять, что для Вонголы она была птичкой. Той прекрасной, не похожей на других, птичкой, которую хотят держать в своей доме. — Когда-то она была всего лишь куклой в домике. Но только для девушек. Для мужчин Вонголы было нормальным иметь в клетках декоративных птичек. И я… была декоративной зверушкой, радующей глаза Девятого Вонголы.