Я люблю. Остальное не важно

«Сын! Не удивляйся, когда получишь это послание. Ничего серьезного не случилось, просто я возвращаюсь не один и не хочу застать тебя этим известием врасплох. У нас в семье пополнение. Надеюсь, ты не имеешь ничего против. Карлайл». Я не был против. А почему я должен быть? Карлайл так хотел собственную семью, что его желание отчасти передалось и мне. По крайней мере, я не видел в этом ничего плохого. Скомкав письмо, я выбросил его в мусорную корзину. Если ничего существенного не случилось, то отец должен вернуться к вечеру, как и обещал. Я же решил не терять времени даром и отправился на охоту, потому как не питался уже довольно давно. Прибежав в лес, я остановился, отключил все лишние эмоции, оставив только инстинкт хищника. Я повел носом, выслеживая запах. И скоро я уловил его – запах крови оленя. Забыв обо всем на свете, я кинулся к нему. Рот был полон яда, в горле неприятно першило. Только набросившись на бедное животное и выпив его до дна, я смог придти в себя. Чтобы полностью насытиться, я убил еще парочку животных, только после этого почувствовав себя сытым. Поскольку делать было нечего и дома меня никто не ждал, я еще побродил по лесу, пугая своим присутствием местную фауну. Только к вечеру я решился вернуться. Наверняка Карлайл уже дома и гадает, куда подевался его нерадивый и невоспитанный сын. Дома меня действительно ждали. В гостиной я увидел отца, читающего какую-то книгу. Услышав, что я пришел, он повернул голову ко мне и слегка улыбнулся. - Привет, сын. Где был? - На охоте. Решил поужинать, - криво усмехнулся я. – А ты что, один приехал? - Нет. Эсми просто очень долго не охотилась, вышла подкрепиться. - Сама? – подозрительно спросил я. - Тебя что-то смущает? - Да нет, что ты… Как раз в этот момент дверь распахнулась и в комнату вошла она. Как я и предполагал, она новообращенная, ее глаза еще не успели приобрести тот оттенок, который был у вампиров-вегетариацев. Да и сама девушка выглядела растрепанной, а ее одежда была немного порвана и в крови. Видимо, она еще не приспособилась полностью к такому способу питания. Она мне сразу понравилась: слегка полноватая, тонкое лицо с высокими скулами и волны светлых кудрей. Увидев меня, она остановилась и нерешительно улыбнулась. После чего вихрем метнулась наверх, очевидно, для того, чтобы переодеться. В ее мыслях царил настоящий хаос. Поэтому, как только я понял, что ничего прочесть там не удастся, я просто бросил это занятие. Наверняка девушка просто под сильным впечатлением и ей нужно успокоиться. Когда она спустилась уже в чистых джинсах и футболке, Карлайл представил нас как следует. - Эсми, познакомься, это мой сын Эдвард. А это Эсми, именно о ней я сообщал в той записке. - Очень приятно, - произнесла Эсми, протягивая руку для рукопожатия. - Мне тоже, - я слегка сжал ее руку в своей. - Я же сказал, что вы поладите! – воскликнул Карлайл. – А ты переживала. Эдвард, проведешь своей новой матери экскурсию? А то я не успел приехать, а меня уже на работу срочно вызывают. - Матери? – нахмурился я. - Ну да, - робко подтвердила Эсми. – Мы с Карлайлом… как бы муж и жена теперь. - О, - произнес я, в то время как внутри меня что-то перевернулось. И я даже мог сказать что. Эсми мне понравилась, очень. Я не осознавал этого сначала, но уже тогда надеялся, что мы сможем быть вместе. Быстро, знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Теперь же… имею ли я право рушить жизнь отца? Нет. И я не буду этого делать. Значит, нужно забыть ее. - Так что с экскурсией? – поторопил меня с ответом Карлайл. - Да, конечно, - равнодушно отозвался я. – Это запросто. Карлайл подозрительно на меня посмотрел, но ничего не ответил. Схватив ключи от машины, он отправился в госпиталь. Вздохнув, я провел Эсми по всему дому, показывая, что где лежит и находится. Она внимательно меня слушала, изредка кивая головой. Когда мы снова оказались в гостиной, она внезапно спросила: - Эдвард, что с тобой случилось? - В смысле? – разлегся я на диване. - Ну… ты был такой дружелюбный, когда Карлайл нас представил. Но как только я сказала, что мы женаты… - Эсми замялась. – Ты сразу же стал каким-то холодным, что ли… Я заглянул в ее мысли, но ничего кроме беспокойства за меня не обнаружил. - Тебе показалось, - пожал я плечами. С этого момента я стал избегать ее. Где бы она не появлялась, я спешил уйти из ее поля зрения. Карлайл злился на меня за это, Эсми обижалась. Отец не редко требовал ответа, почему я веду себя так по отношению к Эсми. Но разве мог я сказать истинную причину, по которой я ее избегал? Но вскоре я понял, что это не помогает. Как бы я не пытался сократить с ней встреч, мы все равно иногда сталкивались. И когда я ее видел, внутри меня словно что-то бушевало. Я не мог находится рядом с ней, злился на себя, и как результат – несколько грубых слов с моей стороны и обиженная Эсми. Я старался не лазить в ее мысли. В них было столько обиды на меня, столько горечи. И я заслужил все это. То, как я к ней относился, не было нормальным моим поведением. И Карлайл об этом знал, но не мог понять, что со мной происходит. Тогда я решил уйти из дома. Навсегда. Карлайлу я не стал об этом говорить, впрочем, как и Эсми. Я ушел тайком, когда ни одного из них не было дома. Сбежал, как последний трус. А что мне еще оставалось делать, если я и секунды не мог находиться рядом с этой девушкой? Оставил лишь небольшую записку: «Ушел надолго. Не ищите». На самом деле, я сомневался, что когда-нибудь сюда вернусь. Слишком тяжело было находиться рядом с ней. Слишком тяжело было видеть ее и знать, что она не твоя. Тяжело и несправедливо. Я проскитался несколько лет. Не останавливался нигде надолго, путешествуя из одного место в другое. В какой-то промежуток времени я даже решил отказаться от диеты Карлайла и охотился на людей в течение нескольких месяцев. Но скоро я разглядел в себе монстра. И больше не захотел им оставаться. Иногда я отправлял Карлайлу небольшие записки. Он всегда относился ко мне, как к родному сыну, и, я думаю, он имел право знать, как я живу. Конечно же, от него писем я получить не мог, хотя иногда очень хотелось. Лет через шесть я понял, что оставаться одному мне больше невмоготу. И тогда я решил вернуться, тем более, что чувства, которые я испытывал к Эсми, улеглись, и я был уверен, что больше они не вернутся. Но тут я столкнулся с проблемой – они переехали. Все верно, нельзя оставаться долго на одном месте, иначе твоя тайна однажды окажется открытой. Еще несколько месяцев я затратил на то, чтобы их найти. Я не надеялся, что они примут меня обратно. Но они простили и приняли. Я рассказал им о своих скитаниях, они говорили о своей жизни. На вопрос Карлайла, почему я тогда ушел, я так и не ответил. И, к своему ужасу, я понял, что в присутствии Эсми все то, что я испытывал ранее, вернулось. Больше я уйти не смог. Слишком плохо мне было в одиночестве эти шесть лет. Тогда я поклялся терпеть до последнего. Я так же старался свести до минимума встречи с этой девушкой. Но заметил одну странность: как только мы все же оказывались рядом, она начинала думать о каких-то абсурдных вещах, о которых думать вообще не должна. Как будто она прятала от меня какие-то мысли. Но я не стал заострять на этом внимания. У каждого есть свои тайны. Однажды Эсми послала меня за какой-то вещицей в свою комнату. А я умудрился перепутать ящики. И вместо того, что было ей нужно, я нашел стопку писем. Тех, которые я изредка слал Карлайлу. «Отец! Я знаю, что поступил не очень хорошо, уйдя даже не попрощавшись. Эти письма, конечно же, не загладят моей вины перед тобой. Но я надеюсь, что ты позволишь мне писать изредка. Чтобы ты просто знал, что со мной все в порядке. Эдвард» «Карлайл! Со мной все в порядке. Только знаешь, я сменил твою диету. Но не думаю, что тебе стоит волноваться. Я убиваю только тех, кто заслуживает смерти. Эдвард» «Отец! Я пришел к выводу о том, что я монстр. Жизнь слишком ценна, чтобы ее отбирать. Эдвард» «Отец! Я в порядке. Попроси за меня прощения у Эсми. Я виноват перед ней. Эдвард» Я услышал шаги и, повернувшись, увидел Эсми. Она, не отрываясь, смотрела на письма в моих руках. В ее мыслях по-прежнему крутилась какая-то дурацкая песенка. - Почему эти письма у тебя? – спросил я прямо. – Карлайл их читал? - Конечно. Я просто… забрала их себе на хранение. - Зачем? - Я… - запнулась она. – Да за тем, что я люблю тебя, идиот! – и тут ее мысли словно прорвало. Из них я узнал, что о своей любви ко мне она догадалась только после того, как я от них ушел. Как она страдала из-за этого, и как старалась, чтобы Карлайл ничего не заподозрил. - Любишь? – прошептал я. - Да, - опустила она голову. – Мы ведь можем сейчас быть вместе, правда? – с надеждой в глазах спросила она. Сердце защемило. Нет. Я не могу так поступить. Я держался столько не для того, чтобы сейчас сойти на полпути. И пускай она меня любит. Это все равно не правильно. - Я не люблю тебя, - сказал я твердо. Я не мог, не имел права поступить так с Карлайлом. - Но… - растерялась Эсми. – Зачем ты тогда уходил? Разве не затем, чтобы убежать от своих чувств ко мне? - Это было давно, - не имело смысла отрицать, что это было действительно так. – Я вылечился. Именно поэтому я вернулся. - Ты врешь, - сдавленно проговорила она. Если бы она была человеком, она бы уже давно плакала. - Нет, Эсми. Это правда. Смирись с этим. Я вышел из комнаты и ушел к себе. Приземлившись на свою кровать, я резко вздохнул и уткнулся головой в колени. Больно. Я сделал ей больно. И себе я тоже сделал больно. Но я просто не могу предать Карлайла. Он слишком много для меня значит… Следующие дни были еще хуже, чем до моего ухода. Я даже снова подумывал о том, чтобы уйти. Невыносимо было чувствовать эту щемящую боль в груди, эту пустоту. Я жил словно на автомате. Словно робот – без чувств, без эмоций. Без ничего. И я понимал, что даже если уйду снова, больше не смогу ее забыть. Только не теперь, когда узнал, что она меня любит. Я видел, как расстроена Эсми. Она больше не скрывала от меня своих мыслей, и я видел все то, что причиняло ей невыносимую боль. Но я старался игнорировать ее мысли, убегал, лишь бы не находиться с ней в одной комнате. Я не должен сломаться. Большую часть времени я проводил в своей комнате. Туда она не заходит. Это единственное место, где ничто не напоминает о ней. Но это не мешает постоянно о ней думать. Думать о том, как хорошо она выглядит. О том, как печальны ее глаза, и что причина этой печали я. О том, как она пахнет. Ее аромат сводил меня с ума. Только здесь, в своей комнате я его не слышал. О том, как красиво ложатся волосы на ее плечи. Так хотелось запустить в них пальцы, почувствовать, каковы они на ощупь. О том, как соблазнительно выглядят ее губы. Я просто мечтал о том, чтобы прикоснуться к ним в поцелуе. Думать об этом и понимать, что никогда все это не будет моим. Ее красота не принадлежит мне. В ее глаза буду смотреть не я. Ее запах для другого. И не я буду прикасаться к ее волосам, не я буду целовать эти совершенные губы. Она создана не для меня. Для Карлайла. Она только для него. Если бы ее мужем был не отец, я бы не думал долго. Я бы уже давным-давно позвал ее с собой. И если я сейчас позову – она пойдет. Но я не смогу. Просто потому что это не какой-то другой вампир. Это Карлайл, которому я обязан всем в своей новой жизни. Если я сделаю это, отец никогда меня не простит. Я не смогу жить с этим вечность. Но эта любовь меня убивала. Она расползалась по всему телу, въедаясь в кожу, кости, ткани… Она словно яд разносилась по всему организму и необратимо меня меняла, причиняя адскую боль. Разница лишь в том, что яд действует три дня, в то время как ЭТО будет жить во мне вечно. Постоянно по моим венам будет циркулировать эта боль и пустота, унося в мир отчаянья. Туда, где уже невозможно выжить и сохранить свой рассудок. Карлайл увидел перемены в нашем поведении. Он все время допытывался, что случилось, но мы упорно молчали. А что тут можно сказать? «Знаешь, я и Эсми любим друг друга. Но я не хочу разрушать вашу семью, поэтому сижу и страдаю втихомолку, как и Эсми. Но ты не обращай внимания. Все в полном порядке». Ночью я бродил по улицам. Тяжкие мысли не отпускали меня и тут, но так я хотя бы был дальше от своего предмета воздыхания. Это хоть немного успокаивало. Но долго так продолжаться не могло. Я снова ушел. И, как я и предсказывал, больше это не помогло. Лучше бы я не возвращался в тот раз, жилось бы легче. И мне, и ей. И Карлайлу, который из-за всей этой ситуации, которой не может понять, постоянно нервничает. В конце концов, я сдался. Я вернулся и, как только зашел на порог дома и увидел Эсми, протянул ей свою руку и сказал всего одно слово: «Идем». Я боялся, что за то время, что я проскитался, она меня забыла, забыла ту любовь, которая выпила из нас столько сил и нервов. Любовь злая штука. Если ей хоть что-то препятствует, она становится похожа на пиявку, которая вытягивает из тебя все соки, отбивая охоту жить, что-то делать. Но она не забыла. Она радостно улыбнулась и, молниеносно оказавшись рядом, схватила меня за протянутую руку своей ручкой, плотно прижимаясь своим телом к моему. В ее глазах, обращенных на меня, было столько счастья, а на губах играла широкая улыбка. Она ждала меня. Все это время она ждала, когда я решусь. И я решился. Возможно, нужно было сделать это раньше, чтобы не мучить ни себя, ни ее. Но я верил в то, что смогу удержаться от соблазна. Не смог. И теперь мне плевать на это. Я могу быть счастлив, вместе с Эсми. Жаль Карлайла, он не заслужил такого отношения к себе. Но больше я просто не могу сдерживаться. Карлайл долго на нас смотрел. Он сразу понял, что происходит, но никто из нас больше не пытался нарушить тишину. Я видел те искры боли, понимания в его глазах, когда он смотрел на меня. В его мыслях я читал, как ему сейчас больно, что он чувствует себя преданным. Именно этого я так и боялся, но теперь было поздно отступать. Я все для себя решил. Я люблю. Остальное не важно.