Dynasties

Локи и Сигюн вдруг почувствовали, как земля нырнула из-под ног резко вниз. Лес выплюнул их, и они стремительно покатились по крутому склону. Сквозь приятную, тихую пустоту Локи внезапно ощутил толчок в бок. Его ресницы задрожали, темнота вдруг наполнилась ярким светом, и он со стоном открыл глаза. Сигюн сидела рядом, нагнувшись над ним, а её белые волосы, выбившиеся из прически, щекотали ему лицо. — Очнись, — тихо говорила она. Её теплая рука лежала у Локи на груди и приятно грела. На лице у Сигюн появились новые царапины. Блестяще! Теперь Один точно обвинит его в садизме и издевательствах над женой. — Встать можешь? Ничего не сломал? — она обеспокоенно хмурилась и сканировала его своими огромными глазами. Локи сел, и все его тело возмущенно заныло. Все же из подобных горок он уже вырос. А ведь раньше, когда они с Тором были маленькие и играли только вдвоем, кубарем скатываться с горы было едва ли не одним из самых любимых занятий. — Ты весь в траве, — заметила Сигюн, вынимая листья из его волос с очень сосредоточенным лицом. У нее вид тоже был не из лучших, но говорить он об этом не стал, предполагая, что она и сама догадывалась. — Где лань? — вспомнил он, оглядываясь и понимая, что её рядом нет. — Когда я очнулась, её уже не было, — она отодвинулась, а на ее лицо набежала тучка. Локи едва удержал досадливый стон. Неужели это и вправду была чья-то ловушка, а они так глупо на нее повелись? Раздраженный и злой как черт Локи порывисто поднялся, напугав Сигюн своей резкостью. Он еще раз осмотрелся по сторонам, исследуя местность. Они находились на поляне где-то в низине горы. Земля поднималась высоко над ними, а внушительности этой живой ограде доставляли буйные заросли дикой травы и плотные ряды деревьев. Здесь было гораздо холоднее и темнее. Солнечного света почти не поступало. Создавалось впечатление, что сама гора вырастала вокруг поляны. Словно бы она была создана, чтобы скрыть ее, защитить от чужих посягательств. — С той стороны есть просвет, — Сигюн указала на узкое ущелье, откуда тонкой полоской выбирался свет, прорезая темноту. Локи задумался. Они могли бы попробовать вернуться туда, откуда пришли, хотя это было бы очень трудно. Могли бы запустить в воздух сноп искр, как сигнальный огонь. На это Локи бы хватило магии, а Асгард скорее всего стоит на ушах от того, что принц и принцесса пропали где-то в лесу, и их сигнал бы точно никто не пропустил. Однако этот прием Локи использовал бы только в крайнем случае. А ещё они могли бы отправиться в ущелье, в конце которого их может ждать что-то опасное или даже смертоносное. «Или ответы на все вопросы», — учтиво подсказал Локи внутренний голос. Он раздраженно сжал челюсти. — Мне кажется, сейчас поздно поворачивать назад, — сказала Сигюн, заметив его метания. В тени деревьев ее волосы казались светящимися, раньше Локи этого не замечал. — И лань… — продолжала она. — Здесь больше некуда идти, только в ущелье. Она там, я нутром чую, — Сигюн направилась прямо к ущелью, и какое-то время Локи напряженно наблюдал за ее спиной, а потом, когда она уже почти дошла, подорвался и настиг ее, перегородя дорогу рукой. Она врезалась в нее, выпустив весь воздух из легких. — Я пойду впереди, — и прежде чем Сигюн успела что-либо возразить, он проскользнул между двумя стенами. Проход здесь был гораздо уже, чем в том ущелье, сквозь которое они проходили в начале пути. Даже ему, довольно худому, было не так-то просто протиснуться. Но с каждым его шагом свет брезжил все ярче, слепя ему глаза. Но вскоре он увидел еще одну поляну, зелень, светло-серый камень, озеро и цветущие белым цветом деревья. Он протолкнулся наружу, выдохнул, а когда поднял голову, чтобы осмотреться, удивленно застыл на месте. Сигюн, пробравшаяся следом, врезалась в его спину и уже хотела было возмутиться, но, увидев, что перед ней, также открыла рот в изумлении. То, что Локи сначала принял за поляну, оказалось аллеей, ведущей к большому озеру. Тропа давным-давно поросла травой, но все еще различалась благодаря невысоким абрикосовым деревьям, которые сейчас цвели и были похожи на морскую пену. Ветер изредка срывал лепестки и кружил их как снежные хлопья. Озеро с двух сторон огибало каменное сооружение, похожее на лестницы. Они встречались на широкой платформе, где сидела исполинская белокаменная фигура мужчины, задумчиво смотрящего в воду. Он был почти обнажен и только тонкая ткань, удивительно похожая на настоящую, обхватывала его пояс. Его борода почти доставала до пола, а мускулистые плечи были угрюмо опущены. Казалось, он решился на серьезный шаг, который был способен предопределить его судьбу и судьбу еще бесконечного множества других существ. Его рука лежала на спине у коровы с удивительно мощными рогами и выразительным выменем. В этом прикосновении было что-то ласковое и нежное, несмотря на всю наружную суровость мужчины. Так обычно ребенок касается своей матери. От времени лестницы и статуя местами почернели, покрылись мхом и потрескались, а озеро заросло кувшинками, но это место все еще сохраняло свое загадочное величие. — Это же… — Сигюн прикоснулась к губам дрожащими пальцами. — Имир и Аудумла — прародители Асов и Девяти миров, — закончив за нее, Локи сделал один несмелый шаг вперед. Ноги его не слушались. Он читал об этом сотни раз. О священной корове, что выкормила первого аса Имира своим молоком. От Имира родился Бури, а от Бури — Бёр, отец Великого Одина. А после, поняв, что его семья растет и его детям нужен кров, Имир пожертвовал собой, напитав девять миров своей энергией и дав каждому миру право на жизнь. — Не может быть… — пробормотал Локи. — Просто невозможно… Это место… Оно кануло в лету, везде говорится, что оно уничтожено. Он посмотрел в лицо великану. До мурашек осмысленный взгляд и сурово нахмуренный лоб. Казалось, складки на его челе можно было расправить, тронув их рукой. И тогда Великий Имир вздрогнет от прикосновения и отведет свой озадаченный взгляд от воды — настолько живым он казался. Локи ощущал необъяснимый трепет при виде великого предка до тех пор, пока ужасное осознание не ударило его кувалдой. Это не его предок. Это предок Тора, Одина, Фригг. Предок Локи — ледяной кусок камня, в который Имир вдохнул жизнь, и, наверное, Локи не должен был здесь оказаться. Это не его наследие. — Удивительно, — Сигюн подобные мысли вовсе не терзали. Глаза ее сверкали неописуемым восторгом и благоговением. Грудь высоко поднималась, словно бы ей не хватало воздуха от охватившего ее возбуждения и радости совершенного открытия. — Не могу поверить, что мы это нашли. — Фактически, это не мы, — скептично вставил Локи, но тут совершенно неожиданно получил хлопок по плечу. Глаза его сами по себе распахнулись, и он порывисто повернулся к Сигюн лицом. — Не порть всё, — сказала она, ничуть не заметив его замешательства от проявления такого панибратства. — Ведь только мы были удостоены чести быть здесь, — и тут она восхищенно ахнула, заметив в лавандовом небе над ними стаю журавлей, и не закончила свою мысль. — Ты только посмотри! Она едва не захлопала в ладоши от радости, и Локи снисходительно покачал головой. — Пошли поднимемся к Праотцу, — она указала на Имира и, не дожидаясь ответа Локи, двинулась по аллее, приминая сапогами веками не тронутую траву. Однако не успев пройти и пяти метров, остановилась. Что-то, прячущееся в белой пене абрикосовых деревьев, привлекло ее внимание. Она внезапно свернула и остановилась прямо у края полосы. Сигюн смотрела перед собой долго, а потом сняла перчатки и приложила к чему-то голые ладони. Любопытство пересилило, и Локи тоже прошел вперед. Оказавшись рядом с Сигюн, он понял, что привлекло ее внимание, и тоже замер, испытав новый наплыв необъяснимого трепета. В разросшихся ветвях пряталась еще одна статуя, по росту почти достигавшая самого Локи. Она также потрескалась, кое-где обросла мхом, а ее фигуру обвивал плющ с широкими, сочно-зелеными листами. Ему по-теплому улыбалась тонколицая женщина. Ее длинные густые волосы окутывали изящной сетью круглые плечи и падали на полную грудь в вырезе платья. Её высокий лоб обхватывала скрученная жгутом лента. Она сложила руки на животе, и Сигюн поместила на них свои белые ладони. — Это Бестла, — сказал Локи. — Жена Бёра. — Твоя прабабушка? — невинно спросила Сигюн, даже не подозревая, что ее вопрос сравним по ощущениям с иглой под кожей. — Да, — соврал Локи, глянул на ласковое лицо Бестлы в последний раз и отвернулся. Напротив нее стоял ее муж, Великий Бёр. Он был одет в военную амуницию, его лицо пряталось за рогатым шлемом, и только яростные, свирепые глаза смотрели на Локи, выдавая, кто именно сокрыт за ним. В руках он сжимал Гугнир, готовый в одну секунду поразить его концом стоящего напротив противника. Удивительно, с какой нежностью смотрела на всех Бестла и с какой бравой яростью глядел на всех её воинственный супруг. Чуть впереди находился и Бури со своей супругой. Локи остановился у воды, заросшей кувшинками и усыпанной белыми лепестками. Пахло чуть подгнившей на солнце озерной травой, но, несмотря на это, вода в самом озере казалась на удивление чистой. Локи посмотрел на свои испачканные руки, закатал рукава по самый локоть и наклонился, опуская ладони в прохладную воду. Но стоило ему только коснуться ее, как из пронизанной солнечными лучами толщи на него уставились два ярко-зеленых глаза с узкими кошачьими зрачками. Он в мгновения ока отшатнулся от воды, как от зараженного смертельной хворью. Сердце его едва не остановилось. Он не помнил, испытывал ли когда-нибудь такой же ужас, что испытал сейчас. Словно всю грудную клетку заморозило, а все тело сковало невидимыми путами оцепенения. И тут две мертвенно-белые руки с неестественно длинными пальцами показались на поверхности и схватились за край берега. Локи понял, что у озера не было плавного спуска на глубину. Это была целая водяная пропасть, сразу же уходившая далеко вниз. Существо подтянулось, и Локи смог увидеть его полностью. Это была костлявая женщина с длинными руками, кожа ее казалась прозрачной и тонкой как бумага. Лицо её было и красиво, и уродливо одновременно, а глаза вселяли ощущение чего-то совершенно потустороннего. Вместо ног у нее был хвост, как у русалки, а на шее шевелились самые настоящие жабры. Черные губы вздрагивали, словно бы она хотела что-то сказать, но не могла их разомкнуть. Сигюн сзади него вскрикнула, а потом зажала рот рукой, тоже заметив существо. Но ему не было никакого дела до Сигюн и ее испуга. Оно рассматривало Локи с таким неподдельным интересом, будто бы размышляло, вцепиться ли когтями ему в глотку или отпустить. Его страшные глаза сверкали как два фонарика на его бледном лице, и Локи смотрел прямо в них, чувствуя, как от ужаса у него медленно немеют конечности. Но вскоре оно отвернулось, потеряв всякий интерес, и бесшумно снова ушло под воду, не издав ни плеска. Локи выдохнул. Он подумал, что лучше бы предпочел еще раз встретиться с Халком и позволить ему пару раз ударить себя об стену головой, чем еще раз встретиться с этим существом. — Кто это был? — шепнула Сигюн, опустившись рядом. Она выглядела бледной, и голос у нее дрожал. — Я думаю, — Локи очень старался звучать ровно, — что это Озеро скорби. А эти существа — люди, которых приносили в жертву асам, — он шумно сглотнул. — Я читал об этом месте в древних писаниях, но был уверен, что оно уничтожено, — его снова пробрали мурашки. — Если это так, то здесь должен быть алтарь. — Он здесь и есть, — Сигюн посмотрела куда-то вверх, и Локи проследил за её взглядом. У ног Имира стояла белокаменная плита, которую он не заметил ранее, пораженный видом статуи. Не сговариваясь, Локи и Сигюн поднялись на ноги. Каменные лестницы, огибавшие озеро, вели прямо к алтарю. Локи подошел к правой лестнице, Сигюн двинулась к левой. От времени камень обветшал, и края ступеней обламывались и крошились под их сапогами, но все же он стоял и обещал простоять еще не один век. Локи поднялся на платформу, и они с Сигюн встретились ровно у алтаря. Она развернулась к плите и рукой смахнула с нее сухие листья, которые то и дело перекатывал по ней ветер. Взгляд ее помрачнел, когда она коснулась камня и посмотрела вниз на озеро, что кишело страшными существами. Они плавали кругами сонно и неторопливо, почти умиротворенно. Лишь только кувшинки слегка подрагивали, когда русалки проплывали под ними. — Хорошо, что этим алтарем больше не пользуются, — севшим голосом сказала она, убирая руку с некогда кристально-белого камня. Она подошла к самому краю платформы и маленькие камушки осыпались прямо в мертвую воду. Русалки синхронно повернули свои костлявые головы туда, где рухнули камушки. — Столько потерянных душ… — Это все люди, — Локи неприязненно скривился. — Они погубили столько своих же сородичей. Сигюн удивленно обернулась на него, откинув мешавшие волосы за спину. — Алтарь был создан не для того, чтобы люди проливали на нем кровь, в надежде получить какие-то блага, — Локи сделал неопределенный жест рукой. — Он был создан, чтобы асы и люди могли общаться друг с другом, обмениваться дарами. Почему-то Имир посчитал, что так будет правильно. Но со временем, — Локи вздохнул, — люди стали дарить смерть. Сначала это были животные: бараны, козы, коровы… — он недобро усмехнулся и мотнул головой. — Интересно, кому в голову пришла мысль о том, что богам понравится корова в качестве «дара»? В те времена это было священное животное, которое выкормило Праотца своим молоком. Глупость… — он посмотрел на статую коровы, спину которой гладил Имир. — А после, животные были заменены людьми. Молодыми девами, девственницами, которые прожили от силы 13-14 лет, — Локи потер лоб ладонью. — И теперь все эти девы здесь. Навеки заключены в Озеро скорби, потому что для них нет места ни наверху, ни внизу, — Локи посмотрел на Сигюн, и взгляд у него сделался безумным. — Богам не нужны были жертвы, они были нужны людям. Они готовы были резать и убивать друг друга, чтобы получить покровительство. Сигюн смотрела на него со смесью ужаса и заинтересованности, а потом ее выражение лица резко поменялось, и первым солнечным лучом на нем вдруг просияло осознание: — И ты решил дать им это покровительство? — она снова подошла к алтарю и остановилась прямо напротив Локи, уперевшись ладонями в камень. Он почти видел, как хаотично бегали ее мысли за темными зрачками. Он помолчал, сузив волчьи глаза. — Ни в одном из Девяти миров больше не творится такого хаоса, какой творится на Земле, — он слегка склонил голову, и рассматривая Сигюн, и одновременно с этим смотря куда-то сквозь нее. — Это единственный мир, где нет единого правителя. — Но мир нельзя построить на насилии, — возразила Сигюн. — Да неужели? — он вскинул брови и распахнул глаза. Выражение его лица стало насмешливым, и Сигюн невольно отпрянула. Он в первый раз показывал ей такого себя. Она была напугана и совершенно не знала, как реагировать. — Вспомни историю своего мира. Вожди вольных народы Ванахейма грызлись между собой, пока не остался один, — он многозначительно поднял вверх указательный палец. — Твой предок перегрыз бесчисленное количество чужих глоток, чтобы прийти к власти, и, когда он встал во главе, войны прекратились. Насилие может остановить только более мощное насилие. Оно понимает только собственный язык. Сигюн смотрела на него долго и внимательно. В её взгляде больше не было страха, но он был мрачен и невесел. Ей претило все, что он говорил, но она почему-то не кидалась оспаривать его суждение, как обычно делала. Она молчала, и у Локи сложилось ощущение, что она подбирала слова. — Власть, основанная на страхе, ненастоящая, — наконец сказала она, пожав плечами и слегка покачав головой. — Самые мудрые, настоящие правители живут за счёт добродетели, потому что они понимают, что завоевать трон легко, а вот удержать его… — она прищурилась, сложив руки на груди. — Мой отец всегда говорил мне, что подданые отражают лицо своего царя. Так во времена правления Айвараса, которого ты привел в пример, войны между племенами действительно остановились, но разбой и насилие расцветали внутри и не прекращались до тех пор, пока на трон не сел его сын Ванланд Милостивый, сумевший восстановить порядок и завоевать любовь народа. — Любовь народа, — Локи хмыкнул, и мышцы зло перекатились за его впалыми щеками. Он помнил все свои попытки завоевать эту пресловутую любовь. И честные способы, и нечестные, но каждый раз он оказывался на шаг позади Тора, который даже не старался. Тогда Локи понял, что не создан сеять эту хваленую, жутко переоцененную, на его взгляд, любовь. Страх был лучше, потому что внушать его у Локи получалось намного успешнее. — Народ нельзя недооценивать, — продолжила Сигюн, опустив глаза вниз на озеро, где плавали русалки. Бледность обесцветила ее лицо, и она повернулась к краю спиной. — Он может совершить великие дела, — она немного помолчала, а потом тише добавила. — Тебе ли не знать. Они замолчали. Локи больше не смотрел на нее. Мысленно он проворачивал у себя голове все, что она сказала, и сердито опровергал каждое предложение. Лоб его все сильнее и сильнее хмурился. Сигюн же была спокойна. Она разглядывала белую аллею, бесконечно-огромную каменную стену, заросшую мхом и окутанную ползучим виноградом. Время близилось к закату, и небо над ними из лилового превратилось в насыщенно сиреневое. Принцесса развернулась к алтарю, сняла с плеча колчан и вытащила свой разломанный пополам лук. Горький вздох слетел с ее губ. Пальцами она тронула ослабшую тетиву, провела по испещренному узорами древку. — Это место, — вдруг заговорила она, еще раз оглядев спрятанную от посторонних глаз аллею. — Почему здесь больше никого не бывает? Почему его решили стереть? — Другой такой алтарь на земле был целенаправленно разрушен Бёром, чтобы люди перестали проводить свои кровавые ритуалы, — ответил Локи, вздыхая. — А место было скрыто, чтобы проклятые души нашли покой хотя бы здесь и никто их не тревожил. — Мы слишком долго гостим на их земле, — Сигюн надела колчан на место, однако лук в него не вернула. — Надо уходить. И стоило ей только это сказать, как в той расщелине, через которую они проникли к алтарю, забрюзжало золото. Локи прищурился и подался вперед, Сигюн рядом тоже напряглась. Огонек приближался к ним, разрезая умиротворенные сумерки. И только когда он прошел половину пути, очертания стали четче и яснее. — Это лань! — удивленно воскликнула Сигюн, широко распахивая глаза. Она повернулась к алтарю с луком в руках. Посмотрев на него с той нежностью, с которой обычно смотрят на своих сестер или товарищей, она положила его на каменную плиту. Древко жалобно распалось на две части. Сигюн прикрыла глаза, а потом бросилась к лестницам, намеренно больше не оборачиваясь. Локи тоже кинул на оружие последний взгляд, а затем развернулся и направился к спуску, но внезапно остановился у самой ступени. Что-то мешало ему сделать шаг и спуститься вниз. Он стиснул зубы, стараясь справиться с замешательством, но оно схватило его так сильно, что ему и дышать полной грудью было трудно. — Хель… — раздраженно процедил он, порывисто разворачиваясь и возвращаясь к алтарю. Взглядом он проследил за Сигюн. Пока она не хватилась его и не обернулась, он взял обломки лука и заложил за спину, прикрепив одним ремнем, что были приделаны к его одежде. Он стряхнул плечами, удостоверившись, что плащ, полы которого были безнадежно разорваны, словно бы кто-то хорошенько их пожевал, хорошо скрывает спину. И только тогда он спустился вниз и догнал Сигюн. Лань резко свернула вправо, проходя мимо статуи Бестлы, и повела их сквозь густые заросли высокой травы и вереска. — Ты уверен, что идти за ней — это все еще хорошая идея? — спросила вдруг Сигюн, насторожившись. — Эта идея изначально была плохой, — скептически заметил Локи. — Но кого это останавливает? — Явно не нас, — Сигюн пожала плечами, не удержав смешка. Локи ухмыльнулся в ответ и двинулся за ланью. Сигюн пошла за ним следом. Животное вело их к стене, к тупику, но, достигнув стены, лань не остановилась и продолжила идти вперед. Стена приняла ее в свои объятия, поглотила. Локи остановился, а Сигюн едва не врезалась в его спину. — Ещё лазейка? — он возмущенно выдохнул. — И почему я их не нашел? — Куда такие лазейки могут вести? — спросила Сигюн, недоверчиво глядя на место, где исчезла лань. — Куда угодно. — Это не обнадёживает, — угрюмо заметила она. — Нисколько, — согласился Локи и, помедлив всего секунду, решительно двинулся вперед. Лазейки всегда прятались в таких местах, о каких человек в здравом уме и не подумает, поэтому Локи не впервой было проходить сквозь стены. Но каждый раз сердце его возмущенно колотилось, ожидая столкновения. Этот был не исключением. Когда до стены оставалось лишь пару шагов, он зажмурился, не прекращая движение. Он шел и шел вперед до тех пор, пока его тело не окатило щекочущим холодом. Он остановился и распахнул глаза. Первое, что он увидел, были огни. Миллионы огней светились вдалеке, как скопище светлячков и бумажных фонарей. Он сразу узнал этот вид. Асгард зажег свои огни, привлекая заблудших путников. Блаженное облегчение разлилось по всему его телу. Он прикрыл глаза и выдохнул. Внезапно кто-то налетел на него, едва не уронив. Локи устоял на ногах, но грязно чертыхнулся, испачкав воздух вокруг. Сигюн, очевидно влетевшая в портал с разбегу, чтобы было не так страшно, тряхнула головой. — Извини, — буркнула она, отпрыгивая от мужа на два шага. Она ошалело огляделась, пытаясь понять, где находится. — Мы на королевском тракте, — решил облегчить ее муки неведения Локи. — Вон Асгард, — он кивнул в сторону мерцающего города и возвышавшегося над ним дворца, издалека напоминавшего трубы органа. Сигюн радостно охнула, прикрыв рот руками. Локи готов был побиться об заклад, что еще пару недель назад, она бы ни за что не подумала, что будет так безмерно счастлива видеть свою «золотую клетку». Лань крутилась на широкой тропе и зазывно вспахивала копытами землю. Она звала их дальше, явно намереваясь отвести прямо до главных ворот. Локи нахмурился. С чего бы вдруг такая забота? Тем более, когда ее помощь больше не необходима? — Проход спрятан в дубе, — Сигюн кругом обошла широкое дерево, потрогала шершавую кору. Локи тоже посмотрел на него, стараясь запечатлеть в памяти каждую деталь, чтобы потом суметь найти его, если потребуется. Труда это не составило. Это был единственный растущий близ дороги дуб. Поэтому спутать его с другим деревом было невозможно. Локи кивнул, говоря Сигюн выдвигаться к дворцу, но ей вовсе и не нужно было его приглашение. Сейчас в список ее основных приоритетов входила купальня, запечённая куропатка и мягкая перина. Осуждать ее Локи не мог. Они шли молча. Слушали перезвон кузнечиков и тихий шелест ветра. Постепенно до них стал долетать и гомон голосов. Один раз Сигюн опасливо шарахнулась от прыгающей по веткам деревьев белки, и Локи едва подавил так и рвавшийся наружу смех. Локи думал, что лань оставит их у ворот, которые сейчас были широко распахнуты настежь. Они вошли в словно бы изнутри подсвеченный город. У окраин было тихо, но чем ближе они подходили к центру города, где и проходило все празднование, тем громче слышались голоса. Но Локи почему-то показалось, что в этих голосах не было того праздничного веселья и пьяного флёра, к которому он привык. Они были беспокойные. Сигюн косо посмотрела на него, и Локи понял, что она тоже это уловила. Но тут им попался первый человек. Молодая женщина выглянула из окна своего дома, и глаза ее широко расширились. Она зажала рот ладонью, а потом обернулась и что-то залепетала. Ее домашние тоже подтянулись к окну. Детские лица выглядывали в форточки и пришмякивались носами к стеклу. — Они так рады нас видеть? — в замешательстве спросила Сигюн. — Скорее они рады видеть лань, — скептично отозвался Локи, высоко поднимая брови. Но тут с балкона послышались разговоры двух подростков. — Принц и принцесса нашлись! — говорил один. — И лань поймали! — Хм, — Сигюн не смогла сдержать триумфа в голосе. — Видишь, нас тоже рады видеть. — Нас потеряли, — глаза Локи сузились. — Наверное, Тор поднял тревогу во всем Асгарде, когда не смог нас найти. — Это нехорошо, — Сигюн угрюмо нахмурилась. — Нас будут ругать, как думаешь? — Узнаем, — Локи безразлично пожал плечами. — Если будут читать лекцию, то лишь бы не сегодня или хотя бы недолго, — и он вымученно вздохнул. — Скорее бы в ванну попасть… — и он неприязненно посмотрел на свои испачканные и кое-где исцарапанные руки. — И поесть бы… — мечтательно вздохнула Сигюн. Постепенно они приближались к площади. Народ расступался перед ними, пропуская их вперед, тыча пальцами в чинно шагающую впереди лань и перешёптываясь. Воздух сотрясся хлопком. Послышался рассекающий свист. — Ну вот, — Локи сразу узнал этот звук и поднял глаза к небу. Усмешка тронула его тонкие губы. — Сейчас пойдет потеха… И в следующее мгновение, суровый, как зимняя стужа, громовержец приземлился на выложенную камнем дорожку. Земля под его сильными ногами пошла трещинами. — Ты как всегда невежественен и неуклюж, — утрированно беззаботно сказал Локи, указывая на покрывшиеся трещинами каменные плиты так, будто ему действительно было до них дело. — Теперь рабочим всю дорогу переделывать. — Где вы были? — колкости Локи Тора нисколько не задели. Он успел к ним привыкнуть. Лицо его было и обеспокоенно, и умиротворенно одновременно. Казалось, он испытал огромное облегчение, встретив их, но от прежнего волнения еще не излечился. — Тор, прос… — Сигюн хотела извиниться и сделала шаг вперед, но наткнулась грудью на выставленную руку Локи и запнулась. — Мы решили прогуляться, — заявил Локи. Кажется, у Тора дёрнулось нижнее веко. — Я же сказал вам дождаться, — Тор досадливо тряхнул молотом. — Мы прочесали весь лес, пока пытались вас найти. — Плохо чесали, — Локи беспечно пожал плечами. — Это не смешно, Локи! — гаркнул Тор. — Весь Асгард подняли на уши. Мы хотели идти всем городом вас искать. — Да? — Локи высоко поднял брови. — И что же не пошли? — Мать велела сидеть смирно и ждать, — Тор снова тряхнул Мьёльниром, на этот раз раздраженно. Локи выпрямился и нахмурился. Мать не послала искать за ними? Он понял бы, если подобное распоряжение дал Один, но Фригг… Тор шумно выдохнул, и ноздри его раздулись, как у дракона. — А это что? — он указал себе за спину, где во всеобщем внимании купалась лань. — Как вам удалось привести ее? — Вообще-то… — Сигюн поджала губы и неловко подняла плечи. — Она сама нас привела. — В каком смысле? — замешательство Тора было почти осязаемо. — Один, — Локи закатил глаза. — Это все не может подождать? Локи нетерпеливо двинулся дальше, обходя громовержца. Ему хотелось поскорее увидеть мать и развеять все свои сомнения, которые появились еще в лесу и подкрепились словами Тора. Лань, заметив, что Локи приближается, шустро двинулась вперед в сторону замка. Локи слышал, как Тор и Сигюн шли позади. Сигюн рассказывала все, что с ними произошло. Конечно, о главном она умолчала. Она не сказала, что лань привела их к алтарю, ограничившись лишь тем, что она мотала их по лесу, но Локи все равно испытал непонятно откуда взявшееся раздражение, но вида он не показал. В Асгардском дворе было много народа. С удивлением Локи обнаружил, что Фригг и Один стояли на ступенях у ворот дворца. Локи замедлился, Тор и Сигюн поравнялись с ним, но лань продолжила свой путь. Локи в замешательстве уставился на то, как лань поднимается по каменной лестнице и останавливается возле Фригг. Царица плавно присела перед ней, и полы ее лилового платья растеклись по ступеням. Нежной рукой она коснулась золотой макушки, и лань послушно ластилась к ее ладони. — Здравствуй, дорогая, — ласково проговорила царица. — Сколько мы с тобой не виделись? Подбородок Локи едва не рухнул на пол. Он догадывался об этом, допускал мысль, что создателем лани может быть его мать, но почему-то, убедившись в этом, он едва стоял на ногах от шока. — Что..? — шепнул Тор рядом. Он находился в не меньшем удивлении. Царица наклонилась и коснулась лбом макушки лани. Существо засияло, как маленькое солнце, проснувшееся посреди вечера прямо во дворе Асгарда. Его лучи расползлись по пространству, стало светло как днем. Локи слепило глаза, но он боялся зажмуриться, боялся что-то пропустить. Но свет стал гаснуть и вскоре совсем исчез, а с ним испарилась и лань, разлетевшись в золотую пыль. Локи понадобилась минута, чтобы вернуться в реальность и сообразить, что только что произошло. — Мама! Локи вздрогнул от голоса Тора. — Тише, — она приложила палец к розовым губам, и драгоценный камень призывно сверкнул на нем. — Пойдемте во дворец, умоетесь, поменяете одежду, спуститесь в трапезную, и там я все объясню, — она жестом показала следовать за ней и, развернувшись, вошла во дворец. Один как-то странно осмотрел их лица, а потом усмехнулся, покачав седой головой. — Идите же, — велел он застывшим на месте принцам и принцессе. — Мать вас звала. Локи отмер и торопливо поднялся по ступеням. Тор и Сигюн не отставали от него. Уна приняла Сигюн под белые рученьки, находу вытаскивая листья из ее волос. Локи же направился к себе. Он оставил дорожку из вещей от входа до ванной. К его удивлению и совершенному неудивлению одновременно, ванна была наполнена до краев и благоухала чем-то мятным и ледяным. Все, как он любил. Он забрался в нее, наспех помылся, так и не сумев насладиться всеми прелестями горячей ванны с пузырями после изнурительного дня. Мысли мешали ему сидеть спокойно. Выйдя из ванной, он надел первую рубаху, какую нашел (она оказалась темно-синей), и первые штаны. Даже не высушив волосы, он двинулся в трапезную, где его ждала Фригг. У дверей он нос к носу столкнулся с Сигюн. Она была одета в персикового цвета одеяние, напоминающее халат, с вырезом и прозрачными рукавами с вышитыми на них райскими птицами. На шею она накинула палантин, спускавшийся к ее груди и закрывавший вырез. Её влажные волосы были забраны в косу и собраны на затылке. От нее сладко пахло чем-то цветочно-фруктовым. Они вошли в трапезную, где их ждали Тор и Фригг. — Локи, Сигюн, садитесь за стол, — Фригг указала в сторону накрытого стола, ломившегося от яств, будто за ним собирались есть не два человека, а целая бригада. — Вы, должно быть, как волчата голодные. Локи нетерпеливо стиснул зубы, но послушно сел за стол. Желудок свело, когда его носа коснулся запах запеченного зайца, о котором он тайно грезил всю вторую половину их «прогулки». Но он приказал ему заткнуться и пытливо уставился на мать, сидящую напротив. — Ох, Локи, перестань, прошу, — Фригг махнула изящно рукой, и браслеты мелодично зазвенели вслед ее движению. — Не могу выносить твой такой взгляд. — Ты знаешь, что нужно сделать, чтобы я перестал так на тебя смотреть, мама, — с нажимом проговорил Локи и сузил глаза, зная, что это смутит её ещё больше. — Вечно ты куда-то торопишься, — вздохнула она, а потом улыбнулась, положив ладони на стол. — Хорошо, — с готовностью сказала она. — Я готова отвечать на ваши вопросы. — Это вы наколдовали лань? — Сигюн, казалось, только этого и ждала. Голодными, жаждущими разгадки глазами она посмотрела на Фригг и даже чуть подалась вперед. — Да, — Фригг кивнула. — Я создала её очень давно. Когда никого из вас не было на свете. — Но зачем? — на этот раз спрашивал Тор. — Изначально, это был мой эксперимент и символ нашего с вашим отцом брака, — Фригг вздохнула. Мысли уводили ее далеко в прошлое. — Я, кажется, рассказывала вам, что изначально мы с Одином совершенно не ладили. Практически были друг для друга самыми заклятыми врагами, — она укоризненно качнула головой, словно бы упрекая прошлую себя. — Но через четыре года после нашей свадьбы мы наконец стали делать друг к другу первые шаги. Я понимала, что влюбляюсь в своего мужа, и это чувство окрылило меня. Мне хотелось выплеснуть свои эмоции во что-то хорошее, а как ведунья может это сделать? — её улыбчивые глаза глянули прямо на Локи, и невольно он оттаял и едва заметно кивнул, понимая, о чем она говорит. — И я создала её. Золотую лань. Лучшее мое творение. Сразу после двух прекрасных сыновей, разумеется, — одну ладонь она положила на широкую руку рядом сидящего Тора, а второй дотянулась до щеки Локи и погладила её. Локи нахмурился. Он не был творением Фригг. Во всяком случае, биологически — точно нет. Досада кольнула его, но он отогнал от себя эти мысли, как назойливых мух. — Но ведь… — Сигюн была в замешательстве. — Вы ведь говорили… — Да, — Фригг с сожалением склонила голову. — Мне пришлось немного солгать тебе о причине появления лани. Я не могла раскрыть тебе все карты. Сигюн повернулась к Локи. На лице ее появилось странное выражение, которое ему никак не удавалось прочесть. Понял он, только когда она отвернулась. В её глазах так и читалось: «Теперь понятно, в кого ты такой». — Она родилась не просто милым существом, призванным беспечно скакать по полям. У нее есть цели, — сказал Локи, комкая в руках салфетку. — Верно, — Фригг согласилась. — Она впитала мои эмоции, которые я испытывала в момент создания. Она стала стражницей асгардских семей. Она появлялась и продолжит появляться у тех, чьи семейные отношения трещат по швам. Она сталкивает их вместе, заставляет объединиться в борьбе с общей проблемой. И если люди расходятся даже после этого, она отступает и позволяет им найти счастье рядом с другими. Знали бы вы, сколько браков она спасла таким образом. Локи и Сигюн украдкой переглянулись, что не ускользнуло от цепкого взгляда Фригг. Она невесомо улыбнулась. — А как же охота? Почему в обычные дни она творит свои своднические дела незаметно, а в один определенный день выходит на всеобщее обозрение? — спросил Локи. Фригг вздохнула и посмотрела на свои ладони, поправляя повернувшиеся кольца. Было видно, что ей не хотелось расставаться со своими секретами, но она все же подняла свои ясные глаза и сказала: — Это было сделано специально для вас, — она посмотрела на Локи, затем на Тора, что удивленно поднял густые брови. — На охоту вы всегда ходили вместе. В каком бы противостоянии ни находились. Она объединяла вас, заставляла мириться и сглаживала углы. Семья — это ведь не только муж и жена. Это еще и братья, сестры, дети, внуки, племянники. Лань пыталась помочь всем и ради этого раскрывала себя. Чтобы у вас была общая загадка, которую вам приходилось бы разгадывать вместе. — Почему же сейчас она раскрыла себя? — Сигюн подтянула скользнувший по ее плечу палантин. — Видимо, только раскрыв свою природу, она смогла бы помочь вам открыться друг перед другом. Локи скривился от такого заявления. Склизкое, липкое ощущение того, что он был просто марионеткой в игре того, кто даже и самостоятельным, живым существом не является, неприятно холодило грудь. И самое ужасное то, что он так послушно позволял дергать за ниточки. Сколько бы удивительно ни было то, что он сегодня увидел и узнал, отравляющее чувство использованности разбудило в нем вулкан раздражения и досады. Почему она вообще решила, что ему и Сигюн нужна помощь? Почему она решила, что его не устраивает положение дел? Почему в его жизнь так откровенно и беспардонно засунули нос? И почему Фригг решила, что он спокойно проглотит подобное вмешательство, и позволила своей любимице влезть? Он встал, шумно отодвинув стул. — Локи? — Тор поднял на него вопросительный взгляд, а мать — полный надежды и просьбы. Сигюн на него не смотрела, опустила голову и отстраненно рассматривала райских птиц на юбке своего платья-халата. Не сказав ни слова, Локи вышел из-за стола и направился к выходу, плотно захлопнув за собой дверь.