Разрушение дружбы

Приказ Рико звучит так властно и грубо, в какой-то мере неожиданно, поначалу отбирая любую возможность хоть что-то ответить. Перед ним стоит Кевин, рядом — Жан и позади них еще несколько воронов. Кевин бросает беглый взгляд на Жана, встречается с его, и оба практически одновременно сглатывают. Любые попытки уговорить Рико не делать это, отозвать приказ лишь тешат самолюбие того, и ухмылка на его лице появляется маниакальная, внутри горит огонь желания. И ничего не срабатывает. Ему нравится. И если Кевин еще сопротивляется, то остальные вороны с легкостью освобождают Жана от одежды, несмотря на любые протесты и просьбы того, удерживают силой в небезызвестной позе, а Дэй, ну, просто смотрит на него, открытого и беззащитного перед толпой, и на Рико, ведь все еще можно списать на шутку. Но смеха нет. Приказ весьма однозначный, никто не может ему противиться, потому что, если надо, Рико высыпет в его рот столько афродизиака, сколько тому и не снилось. Жан умоляет, наплевав на гордость, Кевин откровенно ломается, и они оба в шаге от того, чтобы быть сломленными. На лицах отчаяние, смешанное с ненавистью и страхом, на их лицах столько эмоций, но для них нет описания, потому что они — друзья, им невозможно сделать что-то подобное друг с другом. Раздается крик Рико, он требует начала сего спектакля, чтобы насладиться пыткой, но Дэй не может даже прикоснуться к Жану, это за гранью реальности. Руки дрожат. Дыхание давно стало рваным, неровным. Абсолютный ужас, спастись от которого нет возможности. Ни единой. Абсолютно. Рико обеспечивает их всем необходимым, чтобы не было чрезмерно сильного убытка сил в команде, но Жана это не спасает. Этот садист наслаждается атмосферой в комнате, смотрит на воронов, которые одновременно в недоумении и радости — по их физиономиям особо не понять. И это худшая лучшая пытка от Рико. Это его триумф, его торжество, его свершение. И он наслаждается каждой секундой, потому что убивает одновременно и Жана, и Кевина. Все происходит далеко не быстро, не безболезненно и уж точно абсолютно травмирующе. После всего Жан лежит на полу, испачканный воронами, он дышит, но не живет, а взгляд совсем стеклянный. И он сумеет пережить, смириться с участью своей, заставит навсегда забыть себя в это время, но в эту самую секунду он представляет из себя — ничто. Он полностью закрыт от всех и вся, он уничтожен, сломан и унижен. Моро даже не пытается как-то шевельнуться, уж тем более не пытается встать или заговорить, потому что внутри все сгорает до тла от обычного осознания произошедшего. Он терпел от Рико многое, начиная от издевательств и заканчивая сломанными пальцами, увечьями, но от того можно прийти в себя, полностью оправиться и жить дальше, но после изнасилования — ни за что. И он не знает лучшего выхода, чем прийти в комнату и не закончить на такой гнетущей и ужасной ноте. Но даже встать не может. Возможно, он сделает это чуть позже. Рико оставляет его просто лежать, ибо сейчас он больше похож на куклу — скучную и не вызывающую интерес. Кевин сидит в углу комнаты на корточках, уткнувшись в сгибы локтей, но он не плачет и не показывает весь этот спектр эмоций. Агония, как и у Жана, происходит внутри, уничтожая миллиметр за миллиметром саму душу. Просто приходит полное осознание, что он только что сделал с другом. Но ненавидит он не Рико, ненависть к этому подонку уже слишком привычна, до жути сильна, хоть и смешана с какого-то рода любовью и привязанностью. Он ненавидит самого себя, воронов, даже Жана, ибо никто из них не остановился. А на глазах сухие слезы безысходности, ужаса и страха. Он внутренне кричит от боли, потому что он далеко не садист. Ему больно причинять кому-то боль. В особенности Жану. И в голове повторяющиеся вновь и вновь стенания Жана, мольбы и пошлые звуки, которые добивают остатки трезвого сознания Кевина. И он проходит самую грубую душевную мясорубку, он перемалывает все мысли в надежде забыть то, что забыть по своей сути не получится никогда. Рико присаживается рядом с ним, хватает его за заднюю часть шеи, заставляя взглянуть на него, и, черт возьми, так радостно улыбается. Он что-то говорит, но Кевин этого не слышит: в его разуме прямо сейчас нет места для Рико. Нет места ни для кого, потому что сотворить подобное с хорошим другом и остаться в своем уме не просто «невозможно», нет ни единого пути, лазейки или способа, нет ничего. Нет ничего и в душе. И, возможно, Рико просто не понравилось, что Кевин с Жаном сдружились.