***
Лену семь лет, когда мама уходит от них, а вместе с ней уходит и надежда на то, что он когда-нибудь встретит свою родную душу (в тайне от отца он все еще каждый вечер пишет на своей коже послания, которые, не дожидаясь ответа, смывает рано утром ледяной водой и грубым мылом). Его единственная отдушина - сестра, маленькая, но уже такая смышленая и понимающая. Она не оставит его, когда он тоже сбежит от отца, от драконов и даже от обманчиво нежной улыбки рыцаря. Лену совсем недавно исполнилось восемь, вместе со своей сестрой он живет у дедушки и каждое воскресенье ест мороженое в теплом и уютном ресторанчике, смотря через тонкое стекло на полицейский участок. Он опять отсчитывает секунды и минуты, а время летит слишком быстро. И сейчас он думает, что все еще может наладиться (дедушка не злится, если видит утром разводы от синего маркера на его пальцах).***
Лену одиннадцать лет и друзья зовут его "Лео", потому что "Лен" - только для семьи. Лео уже знает, сколько секунд потребуется копам, чтобы приехать на шум пожарной сирены в уютном ресторанчике - он как раз успеет доесть свое мороженое. Он обещает себе не терять надежды, мечтает, как однажды на его ладони появится скромное "привет", ведь его половинка игнорировала его так долго, ей просто не может не быть стыдно. Лео размышляет над тем, какого цвета будут буквы (ему на ум приходят мягкие и теплые тона), будут ли они ровными и вычурными или же резкими и неаккуратными, ведь он будет спешить написать как можно больше, порой путая буквы и делая ошибки, но Лео (для него "Лен") будет счастлив даже этому. Лену исполняется двенадцать, когда погибает его дедушка. Мир опадает осколками разбитого циферблата часов, пока Лен все еще пытается собрать его (себя) по кусочкам. На всем белом свете они опять одни: он и его любимая сестра. И только сердце отчаянно кричит, что родных людей у него двое (Лен привык доверять самому себе).***
Леонарду пятнадцать, когда его уже второй раз хотят исключить из школы за драки и дерзость по отношению к учителям. Однако его сестренка умеет давить на жалость, Лиза всегда была хорошей актрисой. Жить в пустой, но все еще давящей своей пугающей атмосферой квартире, после того как отца (наконец-то) отправили за решетку, не так плохо. Чтобы прокормить себя и сестру он ворует, в его планах - крупная кража. В шестнадцать Леонарда исключают из школы. Он стоит на учете в полиции, а мысли о своем соулмейте вызывают у него лишь гнев и раздражение (в глубине души - страх и грусть).***
Лену семнадцать. Сегодня он просыпается глубокой ночью, пот стекает по его лицу и спине, а дыхание все никак не успокоится. Сегодня он плачет спустя столько лет. Слезы больно душат грудь, соленая воды как будто везде: она забивается в нос, не давая дышать, тянет болью в голове и застревает тяжелым комом в горле. Лен празднует свое восемнадцатилетие, понимая, что он наконец по-настоящему не одинок. Он чувствует его, своего человека (хоть и не уверен, какого он пола). Должно быть, Лен слишком долго ждал, но потерпеть еще пару лет, пока новорожденный научится писать, для него не так сложно.***
С того дня жизнь Лена словно наполнилась красками, она сияла и переливалась всеми цветами радуги. Все его нутро каждую секунду замирало в надежде на чудо. Даже зная, что пройдет ещё не один год, прежде чем случиться это "невероятное и волнующее", Лен был по-настоящему счастлив. Неизвестность влекла его, манила в темную пучину, но не отчаяния, нет, ожидания. Каждый день для него теперь обретал свои неповторимые очертания, пропала беспросветная вереница несущихся с бешеной скоростью недель. В каждом его движении появлялось все больше уверенности, каждая кража проходила идеально. Подельники видели в его глазах совершенно новый свет, энтузиазм, "оптимизм", сказали бы они, не будь это равносильно самоубийству. Они не узнавали в сдержанном и спокойном мужчине того озлобленного парнишку-перфекциониста. Леонарду теперь противна была одна лишь мысль о ком-то другом, однако он молод и полон сил, так что его ожидание часто скрашивают партнёры "на одну ночь". Леонард не осознает течения времени, для него отсчёт идёт по секундам, он просто забывает считать года. И, когда он ведёт к себе домой обворожительную стриптизершу, которая легко согласилась провести вечер в компании красивого и не бедного парня, когда она грациозно, как умеют только девушки, снимает одежду, он ощущает холодное покалывание на бедре. Лёгкой щекоткой проходит по ноге влажная линия, словно оставленная маркером. Лен, не глядя, выставляет девушку вон. Провести пальцами по нарисованному нежно голубым фломастером динозаврику (слегка кривому, написанному рукой ребенка) для него в тысячу раз приятнее, чем провести ночь в компании ослепительной шатенки. В квартире Лена нет цветных фломастеров (только пока), и он дорисовывает маленькому динозавру рожки тем, что есть - красной ручкой, стараясь не сильно давить на кожу (вдруг малыш ощутит давление или боль). С трепетом и волнением ждёт ответа всю ночь, и, когда к маленькому динозаврику со смешными красными рожками присоединяется второй динозавр побольше, нарисованный уже тёмно-синим цветом, Лен чувствует себя самым счастливым человеком на земле.***
Если бы у Леонарда Снарта кто-нибудь осмелился спросить его любимый цвет, тот без сомнений бы ответил: "тёмно-синий". Именно этим оттенком любил рисовать его маленький мальчик (теперь Лен твердо уверен, что это мальчик). Но никто не смеет спросить. В свои 21 Леонард очень строго следит за субординацией подчинённых. Малышу уже три года, и Леонарда абсолютно не пугает разница в возрасте, единственное, что его волнует, это тепло в душе от осознания того, что, придя домой после сложного ограбления, он увидит на руке смешные и порой непропорциональные рисунки, адресованные только ему. Малыш учит алфавит, он уже может криво написать пару слов, только бы Лену было приятно.***
Барри очень нравится его имя, но писать "Бар-то-ло-мью" для мальчика четырех лет сложно, а ещё сложнее правильно произнести. Так что Лен так и не узнал его имени, а позже "Ал", по первым буквам фамилии, стало слишком привычно, чтобы что-то менять. В семь лет каждый день Барри - записан на коже, скоро Лену негде будет писать ответы, ведь жизнь школьника насыщенна и непредсказуема.***
Барри одиннадцать, когда умирает его мама, а отца сажают в тюрьму за убийство, которого тот не совершал. Никто не верит маленькому мальчику, который видел молнию, никто, кроме Лена. Малыш хочет, чтобы Лен забрал его, а Лен больше всего на свете желает забрать своего Малыша, но понимает, что в новой приемной семье тому будет лучше. Лен хочет, чтобы у Ала было детство без бесконечных погонь, битв, ограблений, он пишет и поддерживает его, как может. Каждый день. Барри не может скрыть от опекуна наличие соулмейта, рисунки на теле говорят сами за себя, однако мальчик ни за что не расскажет приемному отцу-полицейскому, что одну судьбу с ним делит известный в определённых кругах вор, ведь Лен и не собирался скрывать от Малыша свою профессию. Барри Аллен мечтает вырасти и стать полицейским, чтобы всегда помогать своему первому другу (только одна вещь может быть для него важнее закона - Лен).***
Видеться с отцом для Барри становится все сложнее, но не потому, что он не хочет, а потому, что новый "отец" не разрешает, ведь никто кроме Лена не верит в его невиновность. Когда-нибудь, может, пару лет спустя, Барри полюбит своего приемного отца, будет звать его по имени, радоваться субботним вечерам, которые они проводят одной семьёй и подружится со своей названной сестрой. Но пока что Барри сложно. Очень сложно жить в постоянно меняющемся мире, для него существует лишь одна деталь, которая навсегда останется неизменной - его Лен.***
Уже год Леонард учится справляться с порой невыносимым возбуждением без посторонней помощи - ему противно прикосновение чужих рук. И вот, в двадцать восемь лет его сексуальные желания берут верх над здравым смыслом. Он наслаждается ощущением влажного маркера, который скользит по коже - не по его коже. Это было бы нормально для него, не всегда занимающегося делами, которые присущи добропорядочным гражданам, будь на месте импровизированного партнёра кто угодно, но не его Ал. Барри скоро двенадцать, ему ещё не знакомы взрослые желания, он не видит пошлости и не понимает ее. А Лен почти ненавидит себя, когда просит Малыша рисовать больше, ещё больше, рисовать везде. И ему точно плевать на мнение опекуна-полицейского, который потом заставляет Ала смывать с себя маркер чуть ли не под дулом пистолета (Лену повезло, что Малыш уже достаточно самостоятельный, чтобы принимать душ в одиночку, а не то Джо подключил бы все свои связи, чтобы никогда не дать им обоим встретиться: маленькому мальчику и взрослому мужчине-который-совсем-не-педофил).***
Барри тринадцать и он умен не по годам (сложно быть необразованным с таким собеседником, как Лен), он любит свою приемную семью, клубнику, некрепкий какао с этими невероятно вкусным зефирками с непроизносимым названием и Лена. Сегодня он впервые узнал, что такое секс. Не от Лена, конечно нет. Одноклассники Ала крайне любят поговорить на пошлые темы, порой толком даже не понимая, о чем именно идёт речь. Они слишком юны, чтобы всерьез думать об этом, но Бартоломью никогда не оставляет дела незавершенными, так что свободный доступ в интернет и посильная помощь Айрис, которая за последние годы стала для него хорошим другом, позволили ему легко раздобыть нужную информацию. Влажная линия синего маркера очертила путь вен на левом запястье. Ал легко провел пальцем по линии и сам покрылся мурашками от этого нежного прикосновения. Лен просыпается от ощущения чего-то гладкого, скользящего по руке. Ал впервые хочет передать не письмо, а прикосновение. И Лен его чувствует. Лёгкое и невинное поглаживание невидимой рукой (<i>его рукой)</i> сводит с ума сильнее, чем любая эротическая фантазия. Лен тянется к маркеру на тумбочке у кровати (у него теперь всегда под рукой что-то с чернилами). Они бы могли сделать нечто большее, чем простое прикосновение, но не сейчас. В свои тринадцать лет Барри Аллен не получил первый сексуальный опыт и не узнал, что же такое возбуждение. Однако в его голове, несомненно, навсегда поселился страшный паразит - любовь, пока ещё непорочная и светлая. Та самая любовь, где центр вселенной - его рука на твоей руке. Для своих тридцати лет Леонард выглядит невероятно молодо, и чувствует себя таким же юнцом, спускающим в штаны от одного лишь представления о том, что бы он сделал со своим Малышом, будь тот постарше. И ему осталось совсем недолго ждать.***
Лен никогда не скрывал от Ала свою криминальную жизнь, хоть и не всегда говорил всю правду (немного скрашивал детали, не более). Он считает, что его Малышу ещё рано знать об обратной стороне мира, самой грязной и неприятной. Однако сам Малыш так не думает. Все чаще Ал просит рассказать больше подробностей о последнем ограблении, и все реже он просит быть сдержаннее при выборе новой цели. Когда Барри исполняется четырнадцать, он не боится, что его судьба навсегда связана с вором (самым лучшим на свете вором!), он принимает свою половинку такой, какая она есть. “Ведь если не будет тех, кто желает украсть, зачем же будут нужны те, кто желает сохранить? “ - Целый час Лен пытается оттереть со лба фразу, с которой началось его утро. И он думает не о том, что мелкий паршивец прикроет собственный лоб (место преступления) отросшей чёлкой, а о том, как же приятно было ощущать холод (перманентных!) чернил, тонкой линией скользящих по лицу. Носить бандану, скрывающую лоб, для мужчины его возраста и статуса совершенно не солидно. -Я тебя… -... Выпорю. Однако Ал успел раньше. -...Люблю. “Я тебя люблю” - Красным и синим на их левом запястье.***
За тридцать два года жизни у Лена появилось огромное количество самых разнообразных шрамов, и о каждом из них Ал хотел узнать. Лен обводит гелевой ручкой шрам от пули на ключице, а потом на предплечье пишет, когда и как он получил его. Эта игра увлекает их обоих, Лен вспоминает историю своей жизни, редко - забавной, чаще - жестокой, а Барри понимает его все лучше, хотя порой кажется: куда лучше? Нет на свете ни одной души, обе части которой настолько близки друг другу, настолько тесны друг с другом. И с каждым днем они нужны друг другу все больше. У Леонарда в шрамах вся грудь, а у Барри вся грудь теперь в чернилах. Он запоминает каждую черточку, каждую линию мельчайшей царапины. Почти все шрамы получены Леном в погонях, стычках, схватках, и только один - по глупости. Тот день должен был стать самым худшим в жизни Леонарда Снарта, он слишком задумался о деталях плана по краже не самой значительной картины одного не самого известного коллекционера и не вписался в дверной проём (как ему потом было стыдно перед подчинёнными), рассеченная о косяк бровь теперь напоминает о себе лишь тонкой белой линией над правым глазом. И этот день действительно стал бы самым постыдным, если бы поздним вечером прелюдию с обворожительной шатенкой не прервал маленький мальчик, впервые решившийся писать на своей коже. Этот день - первое воспоминание об Але. Этот шрам - самый дорогой сердцу. Лену было забавно рассказывать Алу эту историю, однако подросток пообещал себе запомнить её, и каждое утро теперь по памяти обводит ручкой невидимый на своей коже шрам. И каждое утро Лен поражается памяти и изобретательности мальчика - розовый, жёлтый, зелёный, фиолетовый контур всегда совпадал с контуром маленького шрама.***
Когда Барри исполняется пятнадцать, Джо начинает брать его к себе на работу, чтобы поощрять детское стремление работать в полиции. И на стене с плакатами о розыске особо опасных преступников Барри видит его. Он словно идеал, воплощённая фантазия, начиная от невероятных синих глаз, и заканчивая острыми, как осколки льда, скулами. Его лицо Барри не забудет никогда. Особенно хорошо ему запомнился тонкий шрам, пересекающий правую бровь и обведенный ярким маркером чёрного цвета. Неосознанно Барри потянулся рукой к своему лицу, чтобы дотронуться до такого знакомого рисунка, только вот на его лице контур сегодня был красным. Джо не обратил внимания на порыв приемного сына, а Барри растрепал чёлку, чтобы никто точно не увидел на его лице чернил. Леонард Снарт. Эти два слова будто отпечатались на внутренней стороне век. У близкого друга, любимого человека теперь появилось полное имя. Свой шестнадцатый год Бартоломью встречает в смятении. Он знает личность и полное имя своей судьбы, о местоположении, которое неизвестно даже самым секретным службам правительства, ему стоит лишь спросить. Барри хочет броситься на край света, лишь бы увидеть Лена вживую, однако он понимает и опасность, которая грозит ему, узнай хоть кто-нибудь о подобной слабости одного из известнейших грабителей мира. Барри Аллен твёрдо решает умолчать о том, что раскрыл личность Лена, по крайней мере до тех пор, пока не будет в состоянии защитить себя самостоятельно. “Я пошёл на фехтование” “Теперь я занимаюсь дзюдо” “Представляешь, сегодня я попробовал стрельбу из лука!... “ “В школе теперь есть дополнительные уроки испанского, я обязательно пойду… “ Лен не может не радоваться тому, как развивается Ал, развивается не только физически, но и духовно. Леонард часто находит на коже не только записки или рисунки, но и шпаргалки, напоминания о том или ином законе, главе уголовного кодекса и даже цитаты из конституции. Ал собирается стать судебным медицинским экспертом. Профессию, по словам самого Ала, он выбирал, чтобы иметь возможность помочь Лену, если тот вдруг оставит улики на месте преступления. И, чувствуя, как Ал упивается своей двойной игрой, сочится довольствием от лёгкой лжи на стажировке в полиции, Лен отпускает ситуацию, абсолютно счастливый.***
Барри не забывает лишний раз похвастать красным дипломом перед Леном, беззлобно шутя над своим соулмейтом, который даже не окончил школу. Бартоломью двадцать четыре и он самый молодой и многообещающий судмедэксперт под руководством своего опекуна-недо-отца-пере-друга. Бартоломью двадцать четыре года, сегодня он задержался на работе допоздна, и теперь с ужасом наблюдает за взрывом ускорителя частиц из окна пыльного офиса.***
Когда Леонард, проснувшись, не видит на лице знакомых чернил, он не бьёт тревогу - он нередко встаёт раньше своей половинки. Когда же кожа остаётся чистой день, неделю, две, он начинает медленно терять рассудок. Не успел Не защитил Потерял Он ищет утешение в кубиках льда на дне бокала, в уже мокрой жилетке Мика, в тёплой руке сестры на голове, в их обещаниях и поддержке. Леонард - тень самого себя, красивый силуэт, который теперь своей рукой обводит шрам, пересекающий бровь, цветом траура, чуть реже - красным. Его глаза - дула ружей, две бездны и стеклянное крошево. Лен не спит и все пишет, пишет, пишет… Тысячи тысяч слов, друг на друга, ложатся на кожу.***
Уже семь месяцев Айрис Уэст каждые два дня посещает своего названного брата в больнице. Даже в самые жаркие дни она просит медсестру одевать Барри в закрывающую тело одежду. Она ставит сумочку на столик у кровати, цветы - в вазу, а себя пытается взять в руки. Садится рядом, берет теплую ладонь брата, у него чернила на кончиках пальцев и так легко поверить, что он, как заправский притворщик, сейчас встанет, засмеется, напишет очередной отчёт для полиции и вернётся домой. Его тело - черновик безумного художника, линии чернил накладываются одна на другую, слова в безумном танце множатся и размываются под кожей. Еще через две недели Айрис уговаривает Джо подписать бумаги о передаче опеки над коматозником С.Т.А.Р. Лабс.***
Когда Барри, спустя долгие девять месяцев после удара молнии, открывает глаза, перед ним расплываются силуэты ученых. Зрение восстанавливается, и он, пропуская мимо ушей щебетание о его невероятном везении, о состоянии организма, о защите и ответственности, которую они берут за его травмы, ищет место на коже для короткого послания. Перебивая строгую на вид девушку, требует маркер. Сейчас же.***
В сорок три года Леонард сбривает седые виски, погрязает в горе и собирает людей на последнее ограбление. По мнению Мика, он слишком спокоен, слишком рассудителен, слишком большую долю собирается отдать другим. А он просто для себя уже все решил. И, когда он ловит взгляд убегающей с места преступления сестры, когда Мик сбивает шаг, понимая, что задумал друг, оставшись у разбитых витрин, его кожу обжигает жаром послание. На его теле уже давно не осталось и сантиметра чистой кожи, но вот, прямо под большим пальцем правой руки, кривое: "Живой. Прости. Люблю". Лиза все ещё смотрит прямо в глаза, Мик так же нервно стоит у чёрного выхода. А у Леонарда вместо бездны в душе фейерверк, фанфары и жидкая надежда.***
Барри натягивает поданную одежду на размер больше, кивает на каждое слово и невпопад уверяет, что чувствует себя прекрасно. При первой возможности вырывается из-под навязчивой опеки, не глядя, проходит мимо инвалида в коляске и бежит домой. Бежит так быстро, что обувь горит настоящим огнём, из глаз текут слезы, а грудь душит недостаток кислорода. Семейная чета Уэст в ужасе. Он в оцепенении, босой, небритый и сильный как никогда. Их ждёт долгий разговор, полный слез радости, тепла и улыбок. А уже вечером Бартоломью запросит у Джо последние новости, наврет про врачей, обследования, и попросит выхода на работу в ближайшее время. Барри Аллен не собирается скрывать появившиеся силы от семьи и не позволит учёным проводить над собой опыты, а эфемерное "общее благо" для него - пустые слова.***
Джо все утро сияет от предвкушения, ведь день назад произошло ограбление крупнейшего ювелирного магазина в городе, и прибывшие на место стражи правопорядка уверены, что на этот раз предполагаемый грабитель Леонард Снарт оставил улики. Барри стоит лишь показать удостоверение и его сразу допускают на место ограбления. Он ищет любые зацепки, следы, отпечатки, даже клочки волос. С единственной целью - уничтожить. Перед полицией и разочарованным Джо он лишь разводит руками: ничего не удалось обнаружить, вор, как всегда, сработал безупречно. И все безоговорочно верят лучшему судмедэксперту, пусть и пережившему невероятное исцеление. А когда все покинули зону преступления, когда последний коп прошёл под жёлтой лентой ограждения, Барри сползает по стене, опершись на неё спиной и его руки бьёт мелкая дрожь, перерастая в вибрацию, он обнимает себя за плечи в попытке успокоиться и осознать, что сегодня впервые совершил настоящее преступление. И он ни о чем не жалеет. И поступит так ещё столько раз, сколько потребуется, для защиты любимого человека. Под покровом ночи Леонард Снарт проникает на территорию некогда ограбленного магазина. Мимо камер, вырубив оставшихся на входе охранников, он заходит внутрь. В темноте он отчётливо видит отблески разбитого стекла, предположительно жёлтые ленты ограждения и фигуру. Человек стоит неподвижно, с поднятой на уровень груди рукой, словно рассматривая что-то на ладони. Леонард бесшумно заходит ему за спину, одной рукой закрывая тому рот, а второй подхватывая под горло, удушая. В руке у молодого парня загорается экран телефона, освещая полностью покрытые надписями и кривыми рисунками руки. Точь в точь, как и у самого Леонарда. - Ты пришёл… - Немного хрипло, из-за недостатка воздуха. Лен сразу же отпускает парня, и оба они дышат через раз. Кажется, во всей комнате не осталось кислорода, а вселенная сжалась до двух лиц, освещенных мерцающим экраном смартфона. - Я уничтожил все улики, - У Барри хватает сил на скошенную улыбку, немного безумную, но все равно счастливую. - Ради тебя, Лен. Отблеском на его груди колышется удостоверение личности. "Аллен Бартоломью" - с трудом разбирает Лен. - Ал, ты. - У Лена в глазах слезы, в руках самый родной человек, а в голове - будущее (кольцо на тонком безымянном пальце, чернила над бровью и первое совместное ограбление). "И откуда только узнал, паршивец…"***
В одном из многочисленных коридоров здания С.Т.А.Р. Лабс мужчина в инвалидном кресле едва заметным пасом руки открывает в стене потайную дверь. С лёгкостью поднявшись из оборудованного кресла, он отдает почти забытую голосовую команду. Как же давно он не проверял будущее. Гаррисон Уэллс никогда не жалел о моментах "стоя", вот уже девять месяцев смотря на мир с высоты собственного пояса, однако сейчас ему больше всего хотелось бы сидеть. С мерцающего электро-экрана ему улыбается уже не юношеское, но возмужавшее лицо несостоявшегося "Флэша". "Доверенное лицо полиции Централ-Сити, квалифицированный специалист по судебно-медицинским расследованиям, Бартоломью Аллен, заявляет: Грабитель, как всегда, сработал безупречно, на месте преступления моя команда смогла обнаружить лишь легкий запах озона и полное отсутствие улик. Однако, я даю жителям нашего города слово, что поймаю преступника и заставлю его ответить за свои грехи!" Где-то в толпе на заднем плане прикрывает лицо козырьком кепки Генри Аллен, "доверенное лицо полиции Централ-Сити" улыбается, словно бы забавляясь своим же словам, небрежно машет рукой, поблескивая золотым ободком, а хитрый прищур глядит ученому точно в душу. " Это будущее ты не изменишь"