Шесть лет под землёй

Сижу на цепи, словно злая собака, Которой, быть может, являюсь сейчас. Сижу на полу в ожидании знака, Который подскажет, что вот он - мой час. И я наконец-то с рук сброшу оковы И цепь обмотаю на шее его, Сожму с упоеньем горло до крови И слёз, что польются из глаз у него. Как мерзко мне слышать грёбаный голос! Как мне ненавистны речи его! С "Вратами Эдема" я столько боролась, Чтоб просто сидеть и смотреть на него?! Мне кажется, будто я здесь уже вечность, На самом же деле неделя прошла. Мне показалось: "В нём есть человечность?" А, может быть, просто схожу я с ума. Сегодня проснулась укрытая пледом, Вчера вкусным супом меня накормил. Быть может, я просто накачана бредом? Что если он Блажью меня напоил? То целыми днями сидит он напротив, То изредка лишь приходит ко мне. Мне кажется, будто он вовсе не против, Что что-то царапаю я на листе. Увы, с каждым днём становлюсь лишь слабее, Как будто мне вирус ввели в организм. На речи его мне плевать всё сильнее - Меня беспокоит лишь мой механизм. Боюсь, что вот-вот потеряю сознанье И буду в неведеньи, что он творит. "Борись!" - мне твердит моё подсознанье, Но тело так сильно от боли кричит. Холодные руки совсем непослушны И почерк всё хуже - мне трудно писать. Дышу полной грудью, но здесь очень душно И мне постоянно хочется спать. Вчера мне с трудом удалось поднять веки. В глазах всё плыло, в голове кавардак. Осознала не сразу, что лежу я в постели, А подле меня дежурит мой враг. Со страхом в глазах на него я смотрела - Не знала, что дальше мне ждать от него. От взгляда насквозь будто оцепенела И даже сказать не смогла ничего. Он тёплой рукой держал мою руку И мне показалось, что в взгляде его Мелькнула забота. Как будто, как к другу. Как будто ему было не всё равно. Пока я в те дни приходила в себя, Он помощь оказывал так терпеливо, Как будто и вправду его я дитя. Те дни проходили так молчаливо. Мы будто глазами вели диалог. Мне было так странно таким его видеть, Ведь раньше он мог растянуть монолог Настолько, что можно возненавидеть. Мои руки с тех пор не закованы в цепи. Наконец-то свободна, даже знаю где ствол, Но боюсь, что в другие, увы, ушла степи И уже не смогу вонзить в него кол. На мысли ловлю себя иногда, Что, возможно, и вовсе его я не знаю. Будто разные люди - сейчас и тогда. И ему доверять, кажется, начинаю. Меня временами одолевают сомненья: "Что если тогда я была не права? Должна ли ему принести извиненья? Насколько к нему справедлива была?" Вчера я сидела в том самом месте Где когда-то была закована в цепь, Где когда-то так яро мечтала о мести, Где когда-то раз в день получала я хлеб. Там вчера, в одну точку смотря отрешённо, Я терзала себя диким чувством вины. Моё сердце стучало так учащённо, Что, казалось, вот-вот вылетит из груди. Я не слышала, как подошёл он ко мне И лишь голос его в реальность вернул. Он присел и провёл рукой по щеке, Вытрев слёзы мои, в глаза заглянул. Он меня попросил о тревогах поведать И сказал, что не станет меня осуждать. Я решила, что лучше мне это сделать И, быть может, душа перестанет страдать. Он внимательно слушал, что я говорила, А после, безмолвно обнял меня. Со слезами в глазах я прощенья просила И, чуть не крича, казнила себя. И впервые за это долгое время, Выплеснув всё, что скопилось внутри, Ощутила я лёгкость - будто бы бремя, Съедавшее душу, вырвала из груди. Шесть лет под землёй так долго тянулись, Но к удивленью быстро прошли. Вчера мы с Отцом к тому месту вернулись Где всё началось. Лишь руины нашли. Он долго и молча стоял и смотрел На затопленный дом, а затем, повернувшись, Сказал, создадим мы "Новый Эдем" И отправился прочь, больше не обернувшись. Собрав рюкзаки и взяв по стволу, На следующий день мы пошли на разведку. Временами казалось мне, будто я сплю, Будто под Блажью вижу расцветку. На прошлой неделе мы чуть не попались - Случайно наткнулись на группу людей. Те шли не спеша, о чём-то шептались. За ними следили мы несколько дней. Отец невзлюбил их - сказал, что опасны. Меня попросил осторожнее быть. И, как оказалось, совсем не напрасно - Заметив однажды, нас пытались схватить. Под вечер вчера на лагерь мы вышли. Вдалеке разглядели знакомые лица. В тени мне скрываться было так непривычно, Но вряд ли смогла бы я им объясниться. Когда мы обратно от лагеря шли Я вдруг поняла, что теперь всё иначе, Что теперь разминулись наши пути И быть не смогу рядом с ними как раньше. На днях обратилась с просьбой к Отцу С костюмом помочь, чтобы спрятать меня, Чтоб больше узнать не смогли по лицу. Мой голос замолк. Теперь я - Судья.