Язык тела

Солнце в этой местности было приятным – не палящим, а согревающим. Технический прогресс позволял расслабиться в комфорте в полудикой природе, но не боясь умереть от нападения какой-нибудь неразумной дряни с хищническими замашками. И дрейфуя яхтой на изумрудных волнах, можно было не задумываться над загрязненностью экосистемы или конфиденциальностью. Тоталитарный контроль населения еще только начинали изобретать, и блокировать их проблем не доставляло. Нисей любил человеческие миры раннего двадцать первого века, они казались ему приятно-винтажными. В них уже были интернет и понятия о гигиене, люди пользовались самолетами и смартфонами, но все это в таких милых зачаточных стадиях… Природа оставалась почти нетронутой, а до чипирования людей прогресс еще не дошел. Люди в таких мирах были немного наивны и верили в лучшее. Их попытки в гедонизм и цинизм были на самом деле даже очаровательны. Словом, приятные времена. Хотя отсутствие гибкости мышления было утомительным, это нельзя отрицать. Все эти стереотипы, жесткие условности, призывы не «плевать» на окружающих… До всемирной сети путешественнику можно было сказать, что на его родине так принято, и многие претензии сразу же отпадали. В будущем девиации, не несущие угрозы, станут единственной отдушиной, и святой долг каждого максимально выкобениваться. А пока что все могут все погуглить, и всем есть до этого дело. И даже нету гало-техники... Нисей раздраженно растянулся на палубе, отдаваясь мерному покачиванию на волнах. Он понимал неразумность своего нытья, но едва ли хотел что-то делать. Надо бы окунуться, чтобы не перегреться. Море в этом участке достаточно безобидное: чистое, пуганное редкими туристами, спокойное в плане течений. Чистое… Как чистая земля, типо? Боже, если бы не жажда мужа поплескаться на свободе, он бы никуда не сдвинулся. Но Алату изнурительно всегда притворяться человеком, социализироваться как человеку, попадать в ритм городской жизни. Он был слишком размеренным для такого, ему наверняка не нравился смог, и химикаты в еде, синтетические вещи, и бог знает, что еще. Он никогда не жаловался, встречая трудности невозмутимо и неумолимо. Никогда не жаловался. Просто Нисею казалось, что ему трудно. Возможно, он ошибался. Но захотелось сделать что-то в ответ. В конце концов, члены императорской семьи должны быть щедрыми, тем более к супругам. Ра-Ни сел на край яхты и опустил ноги в прохладную воду, крепко держась за поручень лесенки.. Та обволокла кожу почти эротично, заглотила, словно пылкая любовница, влажно и с полной самоотдачей. Нисей вздрогнул и поболтал ногами в воде, чтобы избавиться от призрачного ощущения. Ну у него и загоны. Мерцание воды было гипнотическим. С ногами в воде было не так жарко и даже комфортно. Нисей привалился к раскаленному металлическому поручню. Где-то там крутился Ал, отрастивший хвост и жабры. И это было достаточным основанием, чтобы не бояться пучины, полной живности и паразитов. Хотя как его супруг мог бы спасти от паразитов? Под толщей воды мелькнула белая торпеда, сделала стремительный круг, будто не подвластная сопротивлению стихии, и скрылась где-то под лодкой. Нисей улыбнулся, допустив слишком много мягкости в выражение глаз. Ал был великолепен. Было почти больно видеть, как тот ежедневно примеряет на себя личину человека, слабого и ограниченного. Если бы Нисею предложили прикидываться гусеницей в маске для сенсорной депривации за все хорошее, он бы откусил голову умникам, это предложившим. Вода была стихией Алата. Настоящим домом. Он мог дышать воздухом, ходить по земле и трогать огонь, но по-настоящему его пристанищем оставалась вода. Интересно, если ему позволить остаться, он когда-нибудь вернется к Нисею? Из глубины поднялось белое пятно. Алат моргнул и раскрыл третьи веки. Его зрачки на солнце истончились до ниточек. Волосы намокли и стали серыми. Он поймал взглядом Нисея, заставив человека застыть. Как быстро террийцы становятся частью природы, если дать им удрать в прерии. Их движения становятся другими, плавными и хищными. Или так кажется, потому что Тар держится неестественно высоко и ровно над водой, будто имеет опору. Нисей сухо сглотнул, когда русал качнулся к нему и проследил бег соленых камень по груди. Вот одна пробежала мимо соска, имевшего слегка розовый оттенок. Он облизнул губы и вернул взгляд на губы. Выглядевшие твердо сомкнутыми на невыразительном лице, они мягко разомкнулись, и Нисей забыл о том, что существует что-то кроме них, протягивая руки. Он пил чужое дыхание, стремясь пробраться так далеко, как сможет, поглотить щедро отданное ему. Отрываясь, он кусал губы, потому что было невозможно их съесть — а потом зализывал места, куда приходились укусы, и снова глотал чужие выдохи. Чувствуя нехватку кислорода, он втянул воздух носом, и едва не захлебнулся. Сильные руки немедленно вытянули его на поверхность и стали опорой в чужой стихии. Нисей закашлялся, потеряно оглядываясь. Оказывается, Алат утащил его с лодки и почти уволок под воду, а он даже не заметил. Ра-Ни отдышался от шока и обратил, наконец, внимание на супруга. На лице Алата гуляла несвойственная ему лукавая, самодовольная улыбка. Он глядел из-под прикрытых век, и Нисей чувствовал, как движется его хвост, поддерживая их у поверхности мощными ровными гребками вперед и назад. Можно было почувствовать, как он дышит, приоткрывая жабры под ребрами. Нисей слез с рук в воду, чтобы держаться за шею и быть на привычном уровне с террийцем. — Что это было? — выдохнул он со смехом (и немного восторгом, потому что так ему еще не доводилось целоваться). Супруг определенно был настроен на флирт, а такое событие случалось дай боже раз в сто лет, как чертово солнечное затмение. Может, затмение и было, но у Нисея не было настроения это выяснять. Под взглядом Алата он плавился хуже, чем от солнца. Ему было даже не важно, что он услышит в ответ. — Ты не слышал историй о том, что русалки увлекали моряков на дно? — глядя так восхитительно пристально, спросил Алат. Нисей потерял голос, беспомощно глядя снизу вверх. — Могу сказать, что за этим есть некоторые основания. Извини за грубость. У меня заиграли инстинкты, и я счет разумным не подавлять их, а показать тебе. Хочешь со мной на дно? Ра-Ни сглотнул и закивал. Он был согласен утонуть, если его будут топить… так. Из горла вырвался жалкий слабый звук. Алат наклонился и собрал капли, бегущие по шее с кончиков мокрых волос. Его руки, придерживая рядом, заскользили по кожу под водой. Нисей запрокинул голову. Его короткие ногти вонзились в ключицы напротив, а ноги обхватили сильный хвост, задев возбужденный член. Боковые плавники под тазовыми косточками растопырились жесткими стрелочками. Нисей огладил грудь любовника, покрытую белой гладкой кожей — для мужчины-русала окраска Алата была весьма лаконична и скупа. Она подходила ему идеально. Терриец поймал его руку и снова поцеловал, будто тоже искал спасения от жажды. — А я слышал легенды, что если получить поцелуй русалки, то никогда не утонешь, — выдохнул Нисей с рассеянной улыбкой, когда они оторвались друг от друга на секунду. И что-то неожиданно дрогнуло на слова о смерти, стерев флирт. Алат ведь не потащит его под воду в самом деле? Это не террийская вода, тут он правда утонет. Выражение глаз Алата стало острым. Хвост между ног выгнулся, удерживая их на месте, над водой. — И под этим есть основания, мой дорогой, — выдохнул Тар мягко, проводя носом по линии подбородка и заставляя Нисея расслабиться вновь. — Только правильнее будет утверждать, что ты никогда не утонешь, пока тебя целует русалка. Благодаря жабрам я могу делиться кислородом. Я не дам тебе утонуть. — Я не имею ни малейшего понятия, как работает твоя мутансткая физиология, — широко ухмыляясь и жмурясь, признался Нисей с облегчением, — но ты определенно бунтарь по законам физики. Кто еще покажет мне секс под водой… И будь добр, проследи, чтобы я не набрал ее в задницу. Она тебе спасибо не скажет. — Желание игрени, — согласился Алат и увлек мужа под воду. Только белый острый плавник мелькнул между волн.