Он просто не мог...

      Он просто не мог прекратить касаться ее.       В первую неделю, после возращения, Кагоме не замечала этого, ведь она тоже по нему соскучилась. Но Инуяше было мало, и он продолжал, но это не помогало.       Положить руки ей на плечи, держать за локоть, похлопать по спине, как бы невзначай коснуться пальцев, когда их руки даже не были рядом, подталкивать её, когда они шли, и натыкаться на неё слишком часто для кого-то со столь хорошей ориентацией в пространстве, как он… Казалось, не было ни минуты их нынешней совместной жизни, когда какая-то часть его тела не соприкасалась бы с какой-то частью ее. Это стало слишком частым явлением.       Однажды, когда они гуляли по деревне под заходящим за горизонт солнцем, она почувствовала, как муж схватил её за запястье. Кагоме была более чем счастлива держать за руку Инуяшу, но его рука никогда не оставалась на одном месте слишком долго. Погладил ладонь, провел по костяшкам пальцев, обхватил запястье, погладил руку и вернулся, чтобы начать все сначала. Это вгоняло в краску. Он начинал её пугать. — Инуяша… — нерешительно произнесла Кагоме, и его пальцы замерли, глаза расширились, а щеки покраснели, когда он встретился с ней взглядом, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие. — Что ты делаешь?       Она спросила это достаточно мягко, но Инуяша забормотал и вспыхнул, убирая руку, чтобы спрятать в рукава красной хаори. — Что? Я н-не могу держать тебя за руку? Тебе это нравится, что ли?       Кагоме понимающе смотрела на него — он был смущен, поэтому раздражение потихоньку стало сходить на нет. Если Инуяша хочет прикоснуться к ней… что в этом плохого? С улыбкой девушка протянула руку и сжала его ладонь в своей, слегка взмахнув соединенными руками, она произнесла: — Конечно же можешь. Извини.       Мертвая хватка, которой он сжимал ее руку, была слишком сильной, но Кагоме решила не обращать на это внимания. Всегда можно поговорить об этом позже.       С тех пор, как она вернулась в феодальную эпоху, прошли месяцы, а Инуяша все еще продолжал прикасался к ней. Это начинало волновать.       В те времена, когда они путешествовали вместе (до того, как исчез колодец), полудемон всегда не решался показать свою привязанность, даже при легком соприкосновении руки он сразу же отстранялся с алеющими щеками. Конечно, со временем они стали чувствовать себя более комфортно друг с другом, но Инуяша не был от природы таким человеком, которому нравится излишне прикасаться к кому-либо. Так как же так получилось, что его руки теперь могут посоперничать с Мироку? Кто этот человек, который хватал ее за руку на публике, который не ел, если она не сидела рядом с ним и их колени не соприкасались, который иногда при прогулке просто хватал пряди её волос и нюхал их? Что с ним случилось? Он казался одержимым.       В один вечер, когда они сидели на холме и смотрели на звезды, Кагоме решилась спросить об этом. В ту ночь был прохладный ветерок, но девушка его не чувствовала — Инуяша обнимал настолько крепко, что ветру просто негде было протиснуться. Она оперлась спиной к его груди, конечности были обвиты руками и ногами Инуяши, словно виноградными лозами, а на изгибе шеи покоилась беловолосая голова, пока он вдыхал ее запах. — Инуяша? — Хм?       Внезапно Кагоме занервничала. Она не хотела смущать его, но хотела узнать, что не так. Неужели, между ними что-то изменилось? — В-всё в порядке? Ты был немного… другим в последнее время.       Инуяша поднял голову и повернулся к ней. Он выглядел смущенным и слегка раздраженным. — О чем, черт возьми, ты говоришь?       Она заерзала. — Ну, на самом деле, не только в последнее время. Ты ведешь себя… странно… уже несколько месяцев. С тех пор, как я вернулась.       Темная бровь взметнулась вверх. — Что значит «странно»? — Ты всё время наровишься прикоснуться ко мне...       Инуяша просто смотрел на девушку, хоть и лицо покраснело, но с обычной бравадой он фыркнул: — Ну, мы женаты, как бы! Я имею полное право трогать тебя. — Она вздохнула и повернулась к нему лицом. — Да, но я не об этом говорю. Ты постоянно прикасаешься ко мне. Не то, чтобы я этого не хотела! — быстро протараторила Кагоме, заметив, как его уши стали зарываться в белую шевелюру, а лицо стало словно щенячьим — Это просто… так на тебя не похоже.       Инуяша все еще выглядел слегка раздраженным, но гнев уже утих. — Кхе, я люблю тебя, ясно? Разве ты не хочешь, чтобы я показывал это? — …Так… ты сейчас трешь мою руку, показывая свою любовь?       Он замер. Его рука действительно лежала на ее и нежно массировала бицепс. Инуяша отдернул руку, как будто она горела, и в тревоге уставился на Кагоме. — Инуяша?       Он вздрогнул и, покачав головой, опустив руку, притягивая ее ещё ближе. — Прости… я не знаю, что… я не имел в виду… прости. — Все в порядке…       Все еще очень смущенная, но не желая еще больше угнетать его, Кагоме поудобней прижалась спиной к мужу и продолжила смотреть на звезды.       В течение следующих нескольких дней девушка внимательно следила за действиями Инуяши. Каждый раз, когда он прикасался к ней, следовала реакция: его имя, дразнящий комментарий, хихиканье, ответное прикосновение — что-то указывающее на то, что она знает о его действиях. И каждый раз, когда Кагоме это делала, он вздрагивал или шарахался, а иногда выглядел виноватым или смущенным. Казалось, Инуяша сознавал, что делает что-то необычное, и все же не мог ни контролировать себя, ни остановиться. Его действия казались почти… неосознанными. Обычно Кагоме не нравилось применять современные термины к своей жизни в феодальной эпохе — в конце концов, это были разные миры, но, наблюдая, как муж шарахается, пытаясь убрать руку с ее волос, она не могла не думать, что у него может быть один из худших случаев ОКР*, которые девушка когда-либо видела. И ей было больно думать о том, чем это вызвано.

***

      Это был обычный, скучный день: собирать нечего, стирать нечего, хижина чистая, а обедать еще рано. Инуяша и Кагоме сидели, свернувшись калачиком у корней священного дерева. Толстые ветви закрывали яркое солнце над головой и создавали навес уединения для пары. Кагоме посмотрела на мужа со своего места на коленях, где она лежала, уютно устроившись на боку. Его глаза были закрыты, но дергающиеся уши говорили, что он все еще бодр и бдителен, как всегда. — Скажи, Инуяша...       Он не открыл глаз, но одно ухо повернулось в ее сторону — он слушал. — Ты ведь знаешь, что я больше никогда тебя не покину, правда?       Один глаз приоткрылся, и парень неуверенно посмотрел на нее. — Что это значит? — Я просто… — подходящих слов не находилось. Она знала, насколько чувствительным может быть его эго, и не хотела, чтобы он принял ее беспокойство за… беспокойство.— Просто хочу убедиться, что ты это знаешь.       Инуяша крепче прижал Кагоме к себе, грубо говоря: — Дурында… Конечно, знаю. Я не беспокоюсь об этом.       Но потом его рука коснулась ее живота, рисуя круги по шраму, который был там — память от того места, где камень Шикон был вырван из ее тела при их первой встрече, и она поняла, что он лжет. Кагоме подавила печальный вздох — девушка знала, как справиться с этим, но ничего не могла поделать. Она не была психотерапевтом — не знала, как лечить психозы, или даже как помочь облегчить их, а люди этого времени даже не знали, что они существуют. Больше всего на свете ей хотелось успокоить своего встревоженного мужа, но девушка должна была сделать это своими собственными методами. И единственное, что шло в голову, так это искренне любить его.       Протянув руку, Кагоме схватила парня за шелковистое ухо и легонько дернула. — Эй!       Она хихикнула, но руку не отпустила, а он не отстранился — знал, что произойдет. Девушка нежно поглаживала и массировала ухо и улыбнулась, когда Инуяша закрыл глаза и попытался скрыть румянец. Кагоме лелеяла его уши, и хотя он никогда не признавался в этом открыто, ему нравилось, что она их любит. Парень наклонил голову к ней, и девушка услужливо протянула руку, чтобы схватить за другое ушко, массируя и его тоже. Инуяша тихо и удовлетворенно зарычал, опустив голову на ее ключицу и вдыхая запах. Девушка остановилась, глаза затуманились, когда волна любви захлестнула ее для полудемона, и она отпустила уши, чтобы обхватить руками его голову, прижав сильнее к изгибу своей шеи. — Инуяша, мне так жаль… — хрипло сказала девушка, горло сжалось, когда слёзы стали наворачиваться на глазах. — Мне жаль, что я так долго отсутствовала…       Он издал тихий, неопределённый звук, но она продолжила, умудрившись выдавить из себя: — Прости, что покинула тебя.       Парень не ответил, но его руки болезненно сжались вокруг талии, и он глубоко вдохнул ароматный запах ее кожи. Кагоме держала мужа еще некоторое время, и Инуяша был так неподвижен, что она подумала — он заснул, но вдруг услышала его грубый голос, и эти слова снова ранили ее сердце. — Никогда больше так не делай. Просто… никогда не оставляй меня… пожалуйста.       Потом его руки обвились вокруг нее — изгиб ягодиц, ноги, пятки, подушечки ее ступней и пальцев ног, изгиб спины и лопаток — он должен был знать, что она здесь, что всегда будет рядом. Кагоме позволила ему прикоснуться к себе, и прикоснулась в ответ, просто чтобы Инуяша знал, что она здесь, и всегда будет. Он больше никогда не будет один. И Кагоме смирилась бы с таким странным поведением и даже с большим, лишь бы заставить его осознать это.