(не) один

Джошуа думал, что это нормально. Кажется, он с рождения видел красные линии. Тонкие, словно лазеры, только более видимые. Они были повсюду, резали глаза, мешали сосредотачиваться на жизни. Некоторые линии были длинные и им не было видно конца, некоторые же — всего лишь длиной в несколько сантиметров, от руки одного человека до руки другого. До 5 лет Джошуа думал, что это что-то волшебное, и играл с ниточками, придумывая истории о каждой из них. После 5 и до 10 он задавался вопросом, как другие могут не обращать внимания на нити. После этого возраста красные линии начали приносить ему дискомфорт, и в 15 лет он уже еле сдерживался, чтобы не сделать себя слепым. В один день Джошуа решил пожаловаться своей маме на то, как сильно его глаза устали от красного. Мальчик сказал, что такими темпами он, этот цвет, станет его самым ненавистным, потому что от него нет прохода. Даже тогда, придя домой, он видел на запястье матери ниточку этого оттенка, тянущуюся куда-то через окно их небольшого, но уютного дома. Тогда он был ошеломлён услышать в свой адрес вопрос: — Дорогой, о чём ты говоришь? Джошуа понял, что он один такой. В тот день он лишь сказал, что просто устал и что ему следует вздремнуть. Женщина лишь заботливо улыбнулась, поцеловала в лоб, дала кружку ромашкового чая, чтобы заснуть было легче, и отправила в спальню. Чай он выпил, но уснуть не смог. До прихода домой в его голове стоял ворох мыслей, а после этого короткого разговора тот оставил за собой лишь пустоту. Джошуа внезапно почувствовал себя одиноким, хотя у него самого имелась красная нить вокруг запястья. Ему не с кем было поделиться своим «даром» (Джошуа был больше склонен к тому, что это всё же проклятье), своими переживаниями по поводу этого. Никто бы его всё равно не понял, а если бы и пытался, то потерпел бы неудачу. Джошуа считал, что он не мог ошибиться в этом утверждении. Месяц ушёл на то, чтобы привыкнуть к мысли, что он один такой дефектный в этом мире. И ещё два, чтобы смириться со своей участью и начать извлекать из неё пользу. Каким бы неправильным Джошуа себя не считал, он знал точно, что не воспользоваться тем, что было дано свыше, ради блага других было бы эгоистично. Поэтому со старшей школы он начал сводить людей, чьи нити являлись частями одного целого. Парень не говорил им, что они — соулмейты, он просто находил особый для каждого подход, лично не вмешиваясь в их отношения. Он никому не говорил, с кем надо заговорить и на кого посмотреть как на будущего партнёра. Джошуа просто скрытно делал так, чтобы те люди больше проводили время друг с другом, а дальше как повезло бы. Никто не знал о секрете Джошуа до его поступления в университет. Там, на факультете психологии, куда он пошёл, парень познакомился с Джонханом, который тут же получил расположение у американца. За очень короткий промежуток времени они стали неразлучными друзьями. Если кто-то заговаривал о Джонхане, то тут же вспоминали Джошуа и наоборот. В университете их прозвали сиамскими близнецами. И Хон даже порывался сказать новоиспечённому другу о своём проклятье, вот только боялся, что тем самым оттолкнёт Юна, пусть тот и не был похож на человека, способного на такое. Джошуа ничего не нужно было делать, потому что странности в его поведении заметил сам Джонхан. Парень был проницательным, поэтому заметил, как Хон незаметно для остальных подталкивал людей друг к другу. А ещё Джонхан был очень прямолинейным, поэтому на одном из ланчей в лоб спросил: — Ты что-то вроде купидона? А Джошуа не любил лгать, поэтому рассказал всё, как есть. Рассказал, как с рождения видит красные нити судьбы и что поиски в интернете об этом феномене не принесли ему никаких плодов. Рассказал, как сначала сокрушался от факта того, что он единственный такой, а потом решил использовать это во благо других. Рассказал всё, от начала до конца, смотря всё это время в стол и изредка оглядываясь по сторонам, боясь, что их кто-нибудь услышит. Он был ошеломлён во второй раз за эту жизнь, когда вместо негодования и растерянности получил: — Ну, раз ты тут у нас местный сваха, то скажешь мне, когда увидишь мою суженную или суженного? — Джонхан подмигнул и рассмеялся, когда увидел потерянное выражение лица Джошуа. — Знаешь, твои способы сводить людей вместе милые, но я хочу сам всего добиться, поэтому буду признателен, если ты тыкнешь пальцем в человека, который мне как бы самой судьбой предназначен. Джошуа никогда не чувствовал такого облегчения, как в тот день. Его приняли таким, какой он есть. Даже больше, потому что тогда Джонхан завалил его кучей вопросов, начиная с природы этих нитей и заканчивая тем, не слишком ли болят глаза от вечно мельтешащих энных перед взором. И младший охотно отвечал на все из них, иногда то смеясь с их абсурдности, то становясь грустным от некоторых. Джошуа рассказал другу, как нити начинают тускнеть, когда чей-то соулмейт его отвергает. Как они становятся лишь чёрными браслетами на запястье, когда вторая половинка умирает. И как ниточки начинают сверкать, когда у двух соулмейтов взаимные чувства любви друг к другу, а после становятся золотыми, когда они признаются в этом вслух. Когда Джонхан спросил о нити Джошуа, тот лишь уныло сказал, что его нить остаётся красной и что даже не знает, радоваться ли этому или расстраиваться. Тот день стал затишьем перед штормом. Эмоциональным штормом для Джошуа. Джошуа был абсолютно уверен в том, что его прокляли. С того момента, когда Джонхан стал ещё одним хранителем тайны Хона, прошло два года. Стоял солнечный и тёплый осенний день. После пар Юн потащил младшего в их любимое кафе, которое распологалось рядом с кампусом. Там продавали вкусную выпечку за небольшую цену, а ещё давали различные стикеры в зависимости от заказа, что очень любил старший. Джошуа сидел и ждал, когда его друг вернётся с их едой, когда внутрь заведения зашёл Сынкван — старый друг Хона ещё со школы, а сейчас учился на первом курсе педагогического. Они сначала не заметили друг друга, а потом младший обратил внимание на Джошуа, когда Джонхан на всё кафе спросил: «Шуа, тебе с фисташками или карамелью?» — Я и не видел, что ты здесь! — с солнечной улыбкой сказал Бу, подойдя к столику старших. Джошуа поднялся со своего места и мягко его обнял. — Да, с этим университетом видеть дальше учебника сложно, — посмеялся он. — Ты можешь сесть, если хочешь, не думаю, что Джонхан вернётся скоро. — Ох, нет, я не хочу вам мешать, да и мой парень скоро придёт… — смущённо ответил Сынкван, оглядевшись вокруг. — Расслабься, — а это уже сказал Джонхан, внезапно подошедший к ним. — Я договорился с одним человеком, он позовёт, когда наш заказ будет готов, — объяснил он другу своё прибытие и повернулся к самому младшему в их компании. — А с тобой я давно хотел познакомиться. Шуа много о тебе рассказывал, говорил, что ты прям солнышко карманное, — на этих словах Сынкван покраснел и отмахнулся, — так что не стесняйся, ты можешь тут своего парня подождать. Против слов двух старших Бу идти не мог, поэтому покорно сел на диванчик напротив них, оттягивая пальто вниз. И молчание бы затянулось, если бы не Джонхан, который умел разрядить обстановку в любой ситуации. Он начал расспрашивать первокурсника о разных вещах: о его жизни и учёбе, как тот решил идти на учителя и не тяжело ли это. В процессе разговора Сынкван расслабился и уже спокойно шутил с обоими, показывая свой шарм, за который его и прозвали ещё в средней школе королём развлечений. В какой-то момент Джонхан посмотрел за спину самому младшему и улыбнулся, подзывая кого-то к столику. Джошуа не заметил, кто это был, так как был занят десертом и общением с Сынкваном. Он отвлёкся, когда рядом с их столиком встал парень. Каштановые волосы, улыбка до ушей и горящие глаза. Именно глаза стали первой деталью, что заметил Хон в новоприбывшем. — Сокмин, я не знал, что ты тоже любишь это кафе, — сказал Джонхан и пригласил того сесть с ними. Названный Сокмином парень коротко посмеялся и приземлился рядом с Сынкваном. — А я и не заходил сюда до сегодняшнего дня. Я вообще к нему пришёл, — сказал он, кивнув в сторону младшего, и, повернувшись к нему, поцеловал того в щёку. — Прости, задержали в лаборатории. — Ничего, мне не привыкать, да и ты же знаешь, что я не обижаюсь на это, — сказал Сынкван с тёплой улыбкой, прижавшись к его боку и найдя его ладонь, переплетая их пальцы. — Сокмин, так это ты парень Сынквана? Почему ты мне не сказал, что у тебя кто-то есть? — Джонхан присвистнул. А Джошуа услышал это уже сквозь толщу воды. Его взгляд до этого был устремлён в стол, а сейчас он смотрел на одну конкретную вещь. Он заглянул вниз на свою руку со страхом, что его догадка окажется верной, и, сделав это, хотел встать и уйти. Судьба точно решила пошутить над его жизнью, вот только шутки у неё далеко не смешные. Парень напротив, который был любимым человеком Сынквана, друга детства Хона, оказался его, Джошуа, соулмейтом. Джошуа вновь почувствовал себя до ужаса одиноким, как тогда, после разговора с матерью. Уже не вслушиваясь в разговор трёх парней, он погрузился в свои мысли, а точнее, в эту оглушающую пустоту в голове. Окунулся в омут своей ненужности этому миру. Да, он сводит людей. Да, он любящий сын. Да, он примерный студент. Но он не нужен своему соулмейту, а это било больнее хлыста по оголённым нервам… Джонхан заметил смену настроения друга через несколько минут, смог спросить о причине лишь после отбытия пары, что произошло ещё через полчаса. Он аккуратно положил руку на плечо Джошуа, но тот всё равно вздрогнул от неожиданности. Тот посмотрел на старшего, и Юн впервые в жизни увидел столько боли в одном взгляде. Казалось, будто иного в этих шоколадных глазах и быть не могло. — Шуа… — мягко позвал того Джонхан, придвигая ближе к себе, но младший ничего не сказал, лишь отведя взгляд. Старший понял, что им лучше переговорить наедине, и, поднявшись и подняв своего друга, пошёл на выход. В тот же вечер Джошуа впервые заплакал перед кем-либо, не считая тех моментов жизни, когда он сдирал коленки после падения с велосипеда в детстве и переживал развод любимых родителей. Джонхан уложил его в кровать и лёг рядом, обнимая и даря тепло, гладя по спине и шепча успокаивающие слова. Сквозь слёзы друга он смог распознать: «Я ему не нужен». Когда старший спросил, кому, Джошуа рассказал об их с Сокмином нити. Рассказал, задыхаясь, о том, как всю жизнь он чувствовал себя ничтожным и дефектным и смог забыть об этом только в университете, а сегодня, увидев соулмейта счастливого с другим человеком, это чувство вновь вернулось. — Зачем мне была дана эта способность, когда я сам обречён на несчастье?.. — Соулмейт — это не тот человек, с которым ты обязан стать любовниками в ту же минуту и быть вместе, пока смерть не разлучит вас. Соулмейт — это человек, которые понимает тебя с полуслова и будет делать тебя счастливым, — сказал Джонхан, поглаживая волосы друга. — Тогда почему ты не мой соулмейт? — спросил Джошуа, намекая на то, что старший идеально подходит под характеристики, который он же привёл. Джонхан тепло рассмеялся и легонько шлёпнул того по плечу. — Быть соулмейтами не значит быть друг другу любовными интересами, — продолжил Юн. — Попробуй стать Сокмину другом. И не смей больше говорить, что ты дефектный, потому что ты — невероятный и особенный. Следующий раз, когда Джошуа вновь встретил Сокмина, был уже зимой. Сынкван был занят учёбой, а его парень, что учился на микробиолога, застрял в лаборатории до самой сессии. По окончании той у всех появилось свободное время, и четвёрка решила встретиться в том же кафе, что и некогда осенью. Атмосфера царила тёплая и предпраздничная. До Рождества осталась неделя, и первая тема, с которой начали разговор, это подготовка к празднику. В кампусе университета Джошуа и Джонхана собирались устроить вечеринку, полностью проспонсированную преподавательским составом заведения, со свободным входом. — Я бы с радостью к вам присоединился, — начал Сынкван, отпив кофе, — но я на все новогодние праздники уезжаю на Чеджу к родственникам. — Почему ты не сказал мне об этом раньше? — надулся Сокмин, посмотрев на своего младшего. — Прости, я об этом только вчера узнал, — ответил младший с тёплой улыбкой. А потом посмотрел на него как-то странно, но решил, что бы он не хотел сделать, отложить это на потом. А Джошуа старался не чувствовать себя преданным, смотря на счастливую парочку. Он помешивал свой мятный чай, слушая их вполуха. Парень не особо был активным и во время общей беседы. Голова была заполнена мыслями о курсовой (потому что думать о Сокмине было неправильно), а взгляд то и дело натыкался на короткую красную ниточку, тянущуюся от его запястья к запястью Ли. Очнулся он только тогда, когда вся компания решила пойти на набережную и прогуляться. Погода не была такой холодной, поэтому нужно было ловить момент и наслаждаться. А нужно было ещё вернуться в общежитие до комендатского часа, поэтому времени оставалось не так много. Сначала они гуляли кучкой, а потом как-то так получилось, что Сынкван и Джонхан начали гоняться друг за другом, а Сокмин с Джошуа остались позади. Они шли в абсолютной тишине, пока младший не решил это исправить: — Ты тихий… — сказал он. Хон повернулся к собеседнику и нахмурился, улыбнувшись. — Почему ты так думаешь? — Ну, ты не проронил при мне ни слова… Ты не подумай! — Сокмин тут же встрепенулся, боясь, что обидит старшего. — Просто мне интересно, почему ты в основном слушаешь. Ты выглядишь, как человек, умеющий красиво говорить и с точностью передавать мысль. А Джошуа не смог сдержать смеха. Тихого, мягкого. Впервые он почувствовал себя немного легче с момента встречи с соулмейтом. — Мне не свойственно много болтать, если в компании людей кто-то мне незнаком, — ответил парень. — Бегу исправлять! — улыбнулся ярко Сокмин и протянул руку для рукопожатия. — Я Ли Сокмин, учусь на втором курсе микробиологии и хочу с тобой стать ближе. Джошуа подумал, что если бы Сокмин, что одной этой фразой заставит сердце пока что малознакомого ему человека идти ходуном, он бы, наверное, всё равно сказал бы то же самое, но хотя бы не удивлялся, когда увидел бы, как глаза его собеседника забегали, а потом сверкнули радостным огоньком. Всю последующую неделю они узнавали друг друга, становясь всё ближе и ближе. По мере возможности они встречались в кафе или библиотеке и обсуждали самые разные вещи. Оказалось (и неудивительно), что у них много общего, особенно касательно музыки и предпочтений в фильмах. Они настолько погрузились в процесс знакомства друг с другом, что порой не замечали Джонхана и Сынквана, которые начали их подначивать тем, что такими темпами новоиспечённые друзья совсем забудут про старых. А Джошуа понял, что начал влюбляться в этого человека, так похожего своего энергетикой и улыбкой на солнышко, и от этого становилось хуже. Как бы сильно он не пытался себя переубедить, каждый раз доказывая, что младший никогда в нём не увидит предмета воздыхания, и что сам Хон не станет разрушать счастливую пару просто потому, что он влюбился, как школьник, это не помогало его сердцу, которое он уже неосознанно отдал этому солнечному парню. Поэтому каждый день он улыбался друзьям (Сокмину в том числе), а ночью комкал пижамную рубашку на груди, стараясь заглушить боль внутри от своей никчёмности. На новогодней вечеринке в кампусе он держался близко к Джонхану, то и дело вбрасывая шутки и слушая очередной стёб Юна по поводу музыки на этой дискотеке. Так продолжалось, пока через час не пришёл Сокмин. Он, конечно, присоединился к их веселью, но вёл себя довольно подозрительно… Был тихим, улыбался как-то натянуто, избегала взглядов прямо ему в глаза… — Я принесу нам напитки, — внезапно предложил Джошуа, улыбнувшись обоим и скрывшись. Ему нужно было на свежий воздух, где как раз стояли столы с различными газировками и алкоголем. В компании с Сокмином его мысли всегда перемешивались, а сам он не знал, как реагировать на его касания. «Дружеские», — напомнил себе парень и грустно усмехнулся. Да уж… Скажи ему два года назад, что он будет страдать от неразделённой любви, да ещё и соулмейта, он бы сказал, что звучит это больше на сюжет бульварного романа. А сейчас он являлся его главным героем. Возвращался парень с тремя банками газировки, когда услышал часть разговора между двумя друзьями. — …мне больно видеть, как тебе плохо. Ему, к слову, тоже отнюдь не сладко. Поговорите уже, — расслышал отрывок из слов Джонхана. — А если он меня не примет? — спросил Сокмин, явно чем-то взволнованный. — Он тебя принял уже в первый день. Зато себя он принять не может всю жизнь. Джошуа сглотнул. Ему казалось… Нет, он должен отбросить такие мысли. Всё же, мир не крутится вокруг него одного. И речь могла идти о Сынкване. Может, у них с Сокмином какой-то конфликт? Точно. Джонхан ещё так быстро сблизился с младшим, что неудивительно, если Бу делился с ним своими переживаниями. В конце концов, Юн умел располагать к себе и был надёжным человеком. — А вот и я. Не скучали? — Джошуа улыбнулся и отдал каждому по банке с колой. — Простите, покрепче ничего такого, что вам бы понравилось, я не нашёл. Только шампанское. — Не парься, всё равно настроения пить нет. Не хочется за день до Рождества проснуться с головной болью, — засмеялся Джонхан и открыл свою банку, осушая её за пару глотков, будто не он только что вёл откровенный разговор с младшим. Больше на вечеринке не происходило ничего странного. Ребята веселились, а Джошуа и вовсе забыл о том подслушанном разговоре. Ушёл в отрыв, а потом отвёл Джонхана и Сокмина в караоке, устроившись в первому ряду. На Рождество они все разъехались по домам, поэтому сейчас Хон сидел в обнимку с мамой на диване в гостиной и смотрел семейные фильмы. Вся еда была приготовлена, подарки лежали под ёлкой, которую они, пусть и были одни, но наряжали из года в год. Они ценили и любили дух Рождества. Это тепло, уют, даже запах был особенный в этот период. Всё это заставляло ожидать чуда. Чего они не ожидали, так это звонка в дверь. Джошуа вызвался посмотреть, кто решил прийти к ним в канун праздника, и встал с дивана. Чем ближе он подходил к входной двери, тем сильнее чувствовал странное волнение, приятно согревающее грудную клетку. А стоило ему заглянуть в глазок, то дыхание сбилось. — Сокмин? Откуда ты тут?.. — спросил он, открыв дверь и встречая взъерошенного младшего со снежинками в волосах. Волшебное зрелище… Однако сам парень выглядел нервным, хотя и улыбнулся так же ярко, как обычно. — Оказывается, мы недалеко друг от друга живём. Джонхан дал мне адрес, потому что, — он вздохнул, не отрывая взгляда от старшего, — нам надо поговорить, Джошуа. — Прямо сейчас? — удивился тот. — Желательно… Джошуа коротко оповестил мать о том, что выйдет ненадолго, и, взяв своё пальто, накинул на плечи и вышел из дома. На улице было холодно, снег медленно оседал на землю, а соседские светящиеся олени и гномы придавали золотой оттенок белому покрову ночи. Они отошли во двор их дома. — Что-то серьёзное? — Хон был не на шутку напуган. С Сокмином могло произойти всё, что угодно, а он не хотел, чтобы это «что-то» было плохим. Американец не хотел, чтобы это солнышко начало тухнуть. — Можно и так сказать… — младший перевёл дыхание и посмотрел сначала на небо, будто спрашивая разрешения, а потом повернулся к Джошуа. — Я должен тебе кое-что рассказать. Джошуа нахмурился. Если младший не смог дождаться хотя бы завтрашнего утра и пришёл сейчас, в канун Рождества, чтобы поговорить, то дело серьёзнее, чем можно было представить. Поэтому он кивнул в сторону качелей-лавочки, безмолвно предлагая устроиться там. Где-то минуту брюнет молчал, собираясь с мыслями и потирая свои запястья, вздыхая тяжело. Джошуа впервые видел его таким напряжённым. А что, если Джонхан рассказал Ли о тайне Хона? Нет, не могло такого быть! Джонхан, конечно, говорит много, но секреты никогда не выдавал! Тогда в чём же дело?.. — Пообещай, что не убежишь, пока я не закончу и мы всё не выясним, хорошо? — наконец сказал Сокмин, поворачиваясь полностью к старшему. Тот, несомненно, кивнул. — Хорошо… Дело в том, что… Чёрт, в голове это казалось гораздо легче, — начал он сокрушаться. — Что-то с Сынкваном? — пытался натолкнуть на мысль Джошуа, положив руку ему на плечо. — А что с ним может быть? — Ну… Ты не подумай, я не подслушивал, это вышло случайно! Я услышал самый конец твоего разговора с Джонханом тогда, на рождественской вечеринке, и подумал, что вы с Сынкваном поссорились… — признался Хон, виновато опуская взгляд. Внезапно он услышал тёплый смех. Смех Сокмина. — Нет, с ним всё хорошо. У нас всё нормально, — заверил того младший. — По правде говоря, мы расстались, — и он сказал это так, будто только что погоду на улице описал. — Как?.. Почему? — Джошуа был ошеломлён. — Мы встречались на протяжении года. Он, наравне с Джонханом, знал обо мне то, что не знал никто. Принял меня таким, какой я есть… «Звучит знакомо», — подумал старший и в который раз убедился, что они похожи. Не зря же соулмейты. — Мы начали встречаться по одной договорённости: мы будем вместе, пока не встретим тех единственных, с кем мы захотим провести всю жизнь. Да, мы были бойфрендами, но дальше поцелуев не доходило, да и любовь была платонической… — Что значит «тех единственных»? — не понял Джошуа. На этом моменте Сокмин вздохнул. Видимо, он оттягивал время до главной части разговора, но старший его сам подталкивал к этому. — Те, кто нам были предназначены свыше… Знаешь, судьба. Джошуа сглотнул, чувствуя, как его сердце начинает громко стучать. — Наверное, ты меня посчитаешь ненормальным, потому что я тоже таковым себя считал. Дефектным, неправильным, ненужным. Но — Сокмин облокотился о свои колени, — с самого детства я мог определить, какие люди предназначены друг другу. Я думал, что это видят все, но потом испугался, когда узнал, что никто, кроме меня, ничего из этого не замечал… — он посмотрел на свои руки и оголил запястье. То самое, на котором виднелся красный браслет с нитью, тянущуюся к Джошуа. — Единственное определение, которое я смог этому найти, это красные нити судьбы. Наверное, ты ничего не видишь, — он горько усмехнулся, — но я вижу, и это самое ужасное и одновременно прекрасное, с чем я сталкивался в жизни. За все эти 20 лет я увидел столько чёрных, тусклых, красных и золотых браслетов, что невольно задумывался, когда же мне дадут шанс почувствовать то же, что я вижу изо дня в день. На этих словах он повернулся к старшему, который сидел и боялся даже вздохнуть. В глазах Джошуа стояли слёзы, а голова разболелась от навалившейся информации. Он не понимал, почему хотел заплакать: потому что его соулмейт знал об их связи или потому что он оказался не один с этой участью красного цвета. Но парень ничего не сказал, давая слово собеседнику. — Потом я увидел тебя. Сначала я не поверил, что ты — мой соулмейт. Ты выглядел, как ангел, а, узнав тебя поближе, стал нечто неземным в моих глазах. Через неделю после нашей первой встречи я попросил Сынквана расстаться, потому что не мог больше тянуть его за собой, не мог оставить тебя кому-либо другому. К счастью, так вышло, что спустя пару дней я нашёл и его соулмейта и познакомил их, — Сокмин тихо рассмеялся. — А дальше… А дальше я начал думать, что мне делать с тобой, как поступить. Я не знал, как ты отреагируешь на то, что парень, который был занят ещё некоторое время назад, внезапно начал ухаживать за тобой. Не знал, что ты обо мне подумаешь, да и вообще интересны ли тебе парни! Потому что, — он перевёл дыхание, — я боялся тебя потерять. Я был согласен на то, чтобы остаться с тобой лишь друзьями, лишь бы иметь возможность быть рядом. Джошуа всхлипнул и отвёл взгляд вниз. Однако это ему не помогло, потому что внизу его ждала красная нить, начинающая сверкать, указывая на то, что чувства соулмейтов взаимны. И это снесло все стены старшего, потому что ему было больно — за Сокмина — и радостно одновременно. Сокмин тоже заметил изменения в свечении их нити, поэтому, взглянув на неё, ахнул. Он переводил взгляд то на нить, то на Джошуа, сидящего напротив и размазывая слёзы по щекам. — Джошуа… Ты… Чувствуешь то же самое, что и я?.. — прошептал с надеждой младший, подвинувшись ближе. — Я тебе больше скажу, Сокмин… — переведя дыхание и стараясь сдерживать в себе всхлипы, Джошуа поднял свой взгляд на него. — Я тоже их вижу… — Что?.. — Нити судьбы. Я тоже их вижу. Когда встретил тебя и увидел тебя счастливого с Кваном, то мне захотелось закрыться в комнате и больше никогда не выходить, потому что, — старший, всё же, всхлипнул, не заметив, как у самого Сокмина слёзы потекли ручьём, — связь была слишком сильной, и она требовала тебя рядом, а я не мог просто так взять и вытеснить Сынквана… Поэтому старался стать тебе другом, пытаясь похоронить в себе зародившиеся чувства… Вышло не очень. В следующую секунду он был притянут в крепкие и тёплые — у Сокмина всё было тёплое, особенно душа — объятия, и вот двое парней, двое не дефектных, а особенных человека сидели на качелях и плакали от облегчения, радости, переполняющих их чувств. Если бы им сказали 10 лет назад, что их соулмейты будут с таким же даром, то они бы не поверили, ещё попросив не давать ложную надежду. На душе обоих царили покой и умиротворение вместе с любовью, о которой ещё не раз признаются друг другу вслух. — Погоди, — внезапно вспомнил Джошуа, — ты сказал, что Джонхан тоже знал о тебе то же, что и Сынкван. Речь шла о нитях?.. — Да, а что? — Сокмин немного отпрянул от старшего, но всё так же обнимая его. Он не ожидал увидеть на лице самого дорого ему человека улыбку в этот момент. — Теперь понятно, почему он был так спокоен… — догадался Хон, а, увидев вопрос во взгляде своего соулмейта, пояснил, — Я ему пару лет назад рассказал о своих способностях, и тот не был особо шокирован. А оказалось, что он просто имел с этим дело… — Так вот, почему он настаивал на том, чтобы поговорить с тобой, и не бояться исхода… — промычал Сокмин, — На той рождественской вечеринке мы говорили о тебе… Точнее, о моих чувствах к тебе… Точнее, о том, стоит ли тебе рассказать про мой дар. — По сути, мы с тобой купидоны, но Джонхан сваха получше нас будет, — рассмеялся Джошуа и обратно окунулся в тепло рук младшего. В ту ночь они не отходили друг от друга ни на шаг. Каждый, наконец-то, чувствовал себя целым. А ровно в полночь, когда все соседи закричали «С Рождеством!», они разделили первый поцелуй. Нежный, ласковый, правильный. Они не заметили, как за ними наблюдала мама Джошуа и как она сделала снимок этого волшебного момента. А через месяц их нити окрасились в золотой. Оказалось, что Джошуа ошибся в своих убеждениях.