Запретный плод сладок

      Я дал зарок не прикасаться ко всему, что принадлежит шестнадцатому Королю династии Голденрейнольдов. Но эта клятва не означала, что у него не было бы того, чего я желал. Откровенно говоря, я ему очень завидовал - этому сукину сыну. Потому что Король стал обладателем такого сокровища, которого был не достоин. И потому что этой драгоценности был достоин я, не имея даже шанса к ней прикоснуться.       Я мог гордиться собой, потому что мне удалось сдержаться – не касаться его. Это было не просто, но Шин приучился интуитивно чувствовать перемену в настроении всех, кто был при дворе, тем самым уловив и мое нежелание чувствовать его руки на мне. Тогда, правда, у меня еще не было жгучего желания касаться его. Пока Су Хек не надел белоснежные перчатки. Этот его жест заставил меня облегченно выдохнуть, и в тоже время раздражение медленно зашевелилось где-то в грудной клетке. Потому что это неправильно, когда один мальчишка не может коснуться другого. Ведь это считается нормой по всему миру, а для нас было табу.       Дальше было хуже. Шин всегда был рядом, и я мог положиться на него абсолютно во всем. Меня так удивляло, что мальчишка одного со мной возраста так много знает! Мы часами засиживались в библиотеке, чтобы обучить меня всему тому, что пригодилось бы не только принцу, но и будущему правителю. И я ни разу не прикоснулся к нему. Клятву соблюдал прилежно, но когда Су Хек не видел, смотрел на него. Его лицо всегда меня завораживало. Может потому что такая внешность не была привычной в этой стране. Такой красоты нигде, кроме дворца, нельзя было встретить на просторах нашего государства. Я, правда, считаю, что Шин невероятно прекрасен в этой своей строгой, замкнутой в темные тона с белоснежным фоном внешности. Особенно когда сосредоточен на деле. Именно в эти моменты – поучительных лекции и объяснений – он становился настолько притягательным для меня, что просто смотреть не было сил. Мечтая прикоснуться, я переводил взгляд на его белоснежную шею и кисти рук, если они не были закованы в перчатки. Весь дворец был переполнен сверкающими побрякушками из золота и других драгоценных металлов, но кожа Шина казалась мне куда ослепительней, чем весь дворец со своим дорогим убранством. Она напоминала мне шелковые белоснежных лилий, что так любила выращивать Кристина. «Интересно, она будет такой же мягкой, как шелк, когда я к ней прикоснусь?» - вот о чем я мыслил, улетая далеко за пределы библиотеки. Потом, кстати, за эти же мечтания и получал книгой по голове.       Ненависть к шестнадцатому Королю была для меня чувством абсолютно привычным. Однако в то время – приезд пятого принца – она накалилась до предела. Я, правда, старался сдерживаться и исполнять все наставления Су Хека. Хотел показать ему, что четвертый принц с улицы, который ничего не знает об интригах дворца, готов бороться и может справиться с любыми поставленными перед ним задачами так, как подобает истинному монарху. Но все пошло кувырком. Ведь я был молод, вспыльчив, а рана в груди и боль утраты еще не зажили. Шин тоже это понимал, но мы с ним разные. Тогда я смог понять это отчетливо. Если бы Су Хек потерял важного для себя человека таким вот образом как я, он все равно действовал бы издалека, не показывая никому бурю тех эмоций, что сжигали его сердце и душу изнутри. В тот день этот серый кардинал так же не высказал ни малейшего колебания, когда поливал меня – своего союзника и единственный шанс на успешный переворот – чаем…       Это было похоже на нашу первую встречу. Только если тут был травяной отвар, заставивший меня прийти в себя и остудить голову, то тогда был холодный безразличный взгляд и как бы между делом брошенная фраза: «Следи за своим языком». И хотя такое поведение Шина позволило мне обрести равновесие, все равно для меня было ненавистно то, что он затыкает меня от лица Короля. Однако я молчал. Молчал всегда и никогда не говорил ему ни слова против. Потому что знал, что заслужил порицания и потому, что хотел видеть его на своей стороне… Не одному Су Хеку было страшно остаться без союзника и друга в этой борьбе.       У меня никогда не получалось подчинить Шина своей воле. Ни у кого не получалось. Это он управлял всеми и подчинял своей воле, сохраняя свою независимость для сторонников и врагов.Его чувства и мысли оставались сокрытыми для всех. Сиз говорил, что по-другому при дворе выжить невозможно, но я подозревал, что у Шина это было заложено в характере с самого начала. Именно поэтому он привлек внимание тирана и…мое. Король не смог раскусить его, а вот мне удалось найти слабость Су Хека. Она оказалась до смешного проста – хитрый мальчишка из монаршеского эскорта, что водит за нос Его Величество и его подчиненных, не мог отгородиться безразличием от моего присутствия, когда я подходил слишком близко. Когда вокруг был только я и мои золотые глаза смотрели в его темно-синие, Шин робел и не знал, куда себя деть. Кажется, даже пугался меня немного.       Узнал я это случайно, ведь совсем не ждал Су Хека на балу, представляя, как он читает в покоях Короля сказки. И я никогда не думал, что настолько смелый, что решусь все-таки взять его за руку, а потом еще закружу в танце. Хотя тут навряд-ли виновата моя храбрость. Скорее благодарность – он не побоялся, пришел, оставляя Короля в стороне, причем снял накидку, которая всегда противно мозолила мне глаза. Шин был невероятно красив тогда в лучах луны и звезд, к которым так подходил. Мне совершенно не хотелось его отпускать. Поэтому я и осмелел настолько, что позволил себе все это… И оказалось, не напрасно. Я впервые тогда держал эту хрупкую мальчишескую фигуру в своих объятиях, ощущая тепло через тонкую материю официального наряда, и видел, как на самом деле могут блестеть его синие глаза, то ли отражая звезды в небе, то ли сверкая своим собственным светом, и каким может быть отзывчивым он сам…       В тот момент я пропал окончательно и бесповоротно. Больше не хотелось касаться его. Я возжелал большего – стать всем его миром и разделить с ним весь мой мир, мою свободу.       Конечно, после того вечера было сложно привыкнуть снова придерживаться клятвы, но я согревал себя надеждой, что в итоге таких моментов у меня будет больше, чем золота во всей стране. Однако я не думал, что это случиться так скоро.       Шин никогда не выказывал мне полного доверия. Да, он возлагал на меня надежды, но всегда приговаривал, что будет на моей стороне если только из меня получиться гуманный и проницательный монарх. «Только в этом случае серый кардинал, что направляет меня, сможет с уверенностью назвать меня Королем» - так я думал. Но оказалось, что Су Хек уже давно принял меня в качестве своего правителя, которому будет служить верой и правдой. Он буквально прокричал мне это в лицо, чем снес мне последние задвижки, держащие мой разум. В моей голове еще были свежи воспоминания о нашем чувственном танце, в котором каждый из нас смог приоткрыться немного. И вот он открылся мне полностью: «Я принадлежу только вам, Ваше Высочество!»       Я тут же послал к черту все клятвы, все свои благородные намеренья. Потому что мой и ни чей больше… Захотелось отметить его подобно Королю, что накинул на его еще несозревшие мальчишеские плечи черную накидку. Поэтому я, не раздумывая, выбрал шею, хотя долго перед этим стоял и смотрел в глаза Шину. Хотел, чтобы он увидел, как я серьезен, но он был не в себе и не понял меня – потянулся за белоснежными перчатками. Прежде чем мне удалось понять, что он хочет сделать, Су Хек успел натянуть одну на руку. Я тут же поймал его пальцы и медленно стянул ее с руки… Ведь теперь он мой и я могу касаться его столько сколько захочу. От этой мысли я улетел далеко в небеса, ориентируясь только на тепло тела напротив и желанную белоснежную шею. Хотелось оставить отметину навечно. Поэтому я делал все: и целовал, и вылизывал, и сосал, и кусал желанную кожу, прижимая Шина сильнее к стене. То, как он реагировал на все мои ласки, возбуждало меня чуть ли не больше самого процесса. Вечно спокойный и тихий мальчишка тогда дрожал под моими руками, дышал тяжело и прерывисто, сдерживал стоны, сильно краснея от стыда за то, что непроизвольно терся об меня. А как красиво на его шее смотрелись следы моей страсти к нему! Шин будто был создан, для того, чтобы я оставлял на нем свои отметины.       Помню, Су Хек передал мне тогда бумажку, но я был в таком состоянии, что просто убрал ее в карман, чтобы поскорее уйти из коридора в то место где я смог бы заняться своим состоянием. Позже я пожалел об этом, как и о том, что нарушил клятву.       Как сейчас помню, холода тогда только стали приходить с первым снегом. Но все уже достали свои самые теплые одежды. Потому что ветер был настолько холодный, что даже снегопад не смягчал его злых завываний. И увидеть Шина на таком морозе совершенно голым… Сначала я подумал, что сплю и это просто кошмар, но у Су Хека был такой решительный взгляд, когда он запретил подходить ближе… Боже, я думал, что с ума сойду, слушая обвинение, из-за которого самый дорогой для меня человек оказался наказан подобным образом: «Сей преступник бесстыдно злоупотребил телом, принадлежащим Королю! И мы продолжим выставлять его напоказ, пока все во дворце не запомнят, где их место и кому они должны служить верой и правдой! Исключений не будет…» Точно не помню, что мне хотелось сделать с Королем тогда. Я просто что-то бормотал о его смерти. Даже думал, идти за мечом… Но Шин снова смог заставить меня усмирить свой гнев – записка с его подчерком как-будто проводила черту между мной и этим ублюдком, что заслуживал смерти. Чернила на ней уже истерлись из-за моих слез, что я проливал, слыша в ушах голос старшего сына министра финансов, которого даже его положение не смогло спасти: «ЕЩЁ РАНО!»       Было больно осознавать, но в страданиях Шина виноват был не только Король – тиран. Был повинен и я за то, что не смог уберечь, не смог противостоять ни моему желанию, ни прогнившей стране еще раньше… Тогда – в тот холодный день – я поклялся, что пока не избавлюсь от Его Высочества, к Су Хеку не прикоснутся ни он, ни я.       С каким же наслаждением я убивал Короля, вспоминая все то, что он сделал не только мне, но и моим близким, и своему народу. Мне не было его жаль. Я не испытывал угрызений совести ни когда вывесил его голову на пике, чтобы каждый смог увидеть, мертвого тирана, ни когда не сдержался. Потому что и так долго ждал - свою клятву я исполнял прилежно на протяжении пяти лет, только смотря на то, как Шин расцветает в четырех стенах. Даже не пытался коснуться. Было трудно, но радовало то, что и Королю еще при жизни пришлось мучиться так же – только смотреть без возможности ощутить тепло его кожи на своей.       Я взял Су Хека прямо там – в окровавленном тронном зале с трупами на полу… И это было так прекрасно, снова чувствовать его под собой и понимать, что он теперь только мой. Его душа, тело, сердце - все принадлежит мне! Как же опьяняло осознание этого. Разум был затуманен настолько, что надежд на то, что я дождусь вечера не было. На золотом троне, что отныне принадлежит мне, я взял Шина неистово и жарко, вылизывая гладкую белую кожу, целуя желанные губы, вбиваясь в страстное тело. Мне было неважно, зайдет ли кто, чтобы проверить, жив ли Вольфганг Голденрейнольд или умер. Уже тогда мне казалось, будто я попал в рай. В рай, которым моим личным змеем искусителем был мною только что назначенный казначей. И я знал, что подамся на искушение сам. Меня даже не нужно будет уговаривать. Ведь новому Королю прекрасно известно, что запретный плод сладок.